...И любовь их злу и гордыне служит!

Тартар — Иди, — выдавил Меф, орудуя клинком, — мы задержим. Шилов, на лице которого застыло выражение холодного презрения, сражался сразу с тремя. Скупые деловитые движения человека, только и привыкшего, что убивать — и рядом с ним Прасковья, интуитивным даром крушащая все и вся направо и налево… Как же гармонично они смотрелись в боевой паре, валькирия и ее оруженосец, эти два тартарианца! Один дух, одна и та же решимость. А ведь с ними еще и златокрылый страж. Справятся, отметил некромаг. В этих троих силы на легион — четвертый им ни к чему; «четвертому» пора дальше. …Когда Бейбарсов вошел в кабинет карлика, тот сидел за столом и накручивал на палец цепочку с дархом. Несмотря на внешнюю нервозность, Глава Канцелярии отчаянно пытался казаться хотя бы относительно спокойным; слишком уж долго он заведовал Тьмою — хоть раз в жизни, но следовало повести себя с достоинством. Хоть раз, как полагалось правителю. — Предлагать тебе что-либо бессмысленно, не так ли? — с деланным равнодушием вопросил карлик человека, стоящего посередине комнаты. Сколько раз они вот так вот разговаривали, друг напротив друга… А теперь вдруг роли поменялись. — А как думаешь сам? Лигул отложил в сторону старый медный жезл Зевса — все равно бесполезен, против Бейбарсова с ним не попрешь, только насмешишь. Как вообще можно справиться с человеком, укротившим силы Хаоса? Никак, даже «рыпаться» бесполезно. — Что ж… Я сыграл и проиграл, — наконец, изрек он. — Оставь этот дешевый пафос, — поморщился Глеб, — ты играл, но заигрался. В глазах Главы Канцелярии и палача Мрака сверкало взаимное презрение, и от этого презрения звенел воздух. Шесть лет… За шесть лет «плодотворного сотрудничества» и ненависти, и презрения накопилось слишком много. И как Арей терпел его веками? Вопрос хороший, только он — не Арей. — Ставка была высока. — Свет учит умеренности — иногда у врага можно и поучиться. Особенно, когда дело касается власти и ее жажды. — Неужели тебе незнакомо это чувство? — карлик не удержался и фыркнул. — Ах да… Жажда власти не по кодексу палача. Пророчество Черных Крыльев… — Проклятием Черных Крыльев было распахнуть Жуткие Ворота, — выделил мужчина, — но никак не то, что ты себе нафантазировал. Стать клинком, которым Буслаев сокрушит Свет! Уничтожить врата Эдема! Как громко и соблазнительно звучит — даже Бонзы Мрака согласились, чтобы Арей провел тот треклятый ритуал вызова. А на самом деле — дать тебе Ключ или первообраз, чтобы ты мог черпать силы Хаоса и тем самым «расправиться со Светом», а вернее, просто диктовать ему свою волю, — Глеб смаковал каждое слово, имел право, — какая глупость. Ты ошибся с трактовкой, обвиняемый. А сидел бы ровно, так и правил б Мраком и дальше, но тебе хотелось больше, больше и больше… — Убьешь меня, и что? Займешь мое место? — разомкнул уста карлик. Когда самое драгоценное — власть, ни о чем другом думать попросту не можешь. — Ошибаешься, поскольку снова судишь по себе. Я тебя не убью, — ответил Бейбарсов, наблюдая, как в глазах горбуна мелькает огонек надежды, — к чему? Личное личным, но палач Мрака руководствуется справедливостью. Наказание должно быть соразмерным — потому, пусть ты и нарушил слишком много законов, убивать тебя слишком… мелко. — И что же, если не смерть? — Ты знаешь, — усмехнулся Глеб. В его протянутую руку сам собой прыгнул жезл Зевса, и, не выдержав, карлик вскочил на ноги. — Ты не посмеешь. Я… я слагаю с тебя… — Ты сам «благословил» это назначение и дал согласие на ритуал. Ритуал проводил Арей. Если кто и мог снять меня с эту ношу, то только он, но теперь она моя на веки вечные. — Я… — Круг замкнулся — смерть подводит многие черты, и мне она «даровала» это ни с чем несравнимое право. Где-то далеко криво ухмыльнулась седовласая старушка в брезентовом плаще… — Я Глава… — жалко бормотал Лигул, с которого спала вся спесь и деланное равнодушие. — Я... — Я обвиняю тебя в измене, и даже у Бонз нет права возразить. Приговор будет исполнен без его официального вынесения, поскольку судить тебя никто не посмеет. По древнему праву палача! Огненный хлыст сверкнул, и раскололся дарх, за сотни лет пленивший тысячи эйдосов… А потом от древнего артефакта полыхнуло вспышкой невиданной мощи — и бывший правитель Мрака отправился туда, где ему было самое место. Каков игрок, таков финал… И ничего с этим не поделать, отметил некромаг, проходя вглубь кабинета. Наказание — соразмерно преступлению. Когда в помещении оказались все несостоявшиеся наследники, молодой, похожий на демона или древнего бога мужчина восседал на тронообразном кресле карлика, и на столе перед ним сверкали эйдосы из расколотого дарха. Комната бывшего властителя Тартара буквально светилась от сияния тысяч душ — и все радовались от факта долгожданного высвобождения… Радовались бы, но вокруг был Тартар. — Вы закончили? — равнодушно отозвался палач Мрака — тот, кто мог по праву сильнейшего его возглавить. Меф кивнул. — Интересно, не так ли, — изрек некромаг, — все сложилось почти так, как было предначертано. Протяни руку, получишь власть — то, чего жаждут все слабые мира сего. Отчего «слабые»? Сильные не нуждаются в подачках. Тишина затягивалась. Трон Мрака отлично подходил этому человеку — лучше, чем кому бы то ни было, и все это отлично понимали. Свет не зря боялся Бейбарсова, вот только… эти трое ему поверили. — Ты еще долго будешь рассиживаться? — прозвучал вопрос златокрылого. — Лигул мертв. До начала «великой грызни» считанные минуты. Да уж. Что теперь будет? Неразбериха. Смута. Смутное время… — Твоя правда… — губы его собеседника тронула кривая ухмылка. — Бывший наследник. Мы не все закончили. Дождавшись, пока Меф и Прасковья соберут со стола эйдосы, некромаг покинул комнату. Он насладился своей властью — и своим правом выбора. Он победил. Счет закрыт. Позади раздался оглушительный грохот, и все обернулись: Праша повела рукой, и обвалившееся помещение вспыхнуло — а с ним и все архивы с договорами залога эйдосов, все бумаги на темные сделки и вся документация Мрака… Уходить нужно… красиво, хмыкнув, подумал некромаг. Не так уж много у Прасковьи с Дафной и разного. Та, помнится, тоже некогда устроила знатный пожар, только в резиденции; жаль они с Гроттер не увидели — были на очередном рейде… А ведь их ждали у выхода — все сильнейшие, все Бонзы. — Оставь их, — произнес некромаг, глядя на воспитанницу Лигула, — нам дальше. Да, Бейбарсов — Шилова с Буслаевым на них вполне хватит… Куда ты меня ведешь? — Увидишь. Храм. Всего лишь старый храм первого повелителя Мрака, вновь бесконечная вереница серых плит, и наверху — бескрайние туманные облака над открытой крышей. Покосившиеся колонны, уродливые и пафосные, тяжелая дымка пепла и тлена… Огромная амфора, отвратительная и не менее гротескная, чем Жуткие Врата. — Сосуд Кводнона, в который стражи приносят эйдосы. Видела прежде? Валькирия ледяного копья кивнула. Не раз. — Бьем вместе. Проломишь сосуд Кводнона его же силами, я закончу остальное. «Глобальный способ решения проблем», — мысленно произнесла Праша. — Сказала та, кто несколько минут назад спалила все тартарианские архивы. Неужели тебе никогда не было интересно, что станет с Мраком, если подпитывающий его самим фактом своего существования дух бывшего повелителя потеряет доступ к силам? Прасковья задумалась, а потом со всей силой ударила ледяным копьем по амфоре, вкладывая в удар всю душу… А следующий удар меча принадлежал уже Бейбарсову. Земля содрогнулась, и резко стало тихо. Слишком, слишком, слишком тихо! К ним медленно приближались Меф и разочарованный Шилов — те стражи, что уцелели, предпочли скрыться и телепортировать. Сосуд Кводнона превратился в одни осколки, и мириады эйдосов серебрили все вокруг. Конец. Вот он, конец… Затянувшийся и потому долгожданный. Некромаг взмахнул своими черными крыльями, и туманная дымка, тяжелой пеленой закрывавшая своды Тартара, начала развеиваться. Рассыпанные эйдосы, дрогнув, стали подниматься вверх и развеиваться, направляясь напрямую в Эдем… Где-то среди серых облаков мелькнул знакомый стальной перелив крыльев, и через пару минут с облаков спикировала Таня. Они так и стояли рядом: похожий на демона палач с черными крыльями и златокрылый страж света. Несостоявшийся повелитель Мрака и тот, кто должен был стать его карающей дланью. Когда они познакомились, Буслаев был еще зеленым мальчишкой с мощью Кводнона, а Глеб уже одним из сильнейших магов своего времени. Сколько прошло с тех пор? Шесть лет? И кто они теперь? Много утекло воды, очень много… И вот, как все вышло. А что им было предназначено? Великий путь, великие свершения… Пути неисповедимы, и все решает выбор. Дар господний — право на выбор, право на искупление… Мы не можем знать, что произойдет потом: через год, завтра, в следующую минуту, но в наших силах сделать все иначе. Не об этом ли говорил Троил? Не об этом ли говорил Эссиорх?.. Они знали, что говорили, но, все же, боялись — и с тех пор, как Бейбарсов получил искупление и очистил эйдос от печати Каина верным служением и самопожертвованием, с тех пор, как сделал себя недоступным для кары Света, стали бояться еще сильнее. Как можно вмешиваться в жизнь человека, когда его эйдос ярок и силен? — И что теперь? — спросил Меф, наблюдая за уходящим потоком душ. — Что теперь… Хочешь, дам тебе первообраз ключа от всего сущего? — спросил Бейбарсов. — Будешь, как и планировалось, рулить Мраком — силы Хаоса альтернатива получше дара Кводнона. Златокрылый во главе Канцелярии, да еще и с Хаосом за спиной — что может быть забавнее? — А? — не понял парень, портя момент. — Первообраз ключа, — терпеливо повторил некромаг, снимая с шеи свой старый амулет, который Таня помнила еще со школы и протягивая его Мефу, — хочешь с его помощью править Мраком? Ты теперь лучший кандидат на должность властителя. Мозгов не открывать Жуткие Ворота у тебя точно хватит. А если хватит, я приду за тобой. — Ты все время носил первообраз с собой? — усмехнулась Таня. — И с каких пор — с тех самых, как я уничтожила Камень? — Зачем же? Создал, когда вошел во Врата, и поместил в эту висюльку. Носить его на шее, понимаешь ли, намного удобнее, чем в руках. — Но для чего? — У меня было мало времени, чтобы успеть прежде, чем твоя сущность начнет растворяться. Пришлось воспользоваться «навигатором». Теперь мне он ни к чему. Так что, Меф? — взгляд некромага был испытывающим и внимательным. — Хочешь? Буслаев покачал головой. Не нужно ему трона Мрака, спасибо. Наигрался уже. — Ну… На «нет» нет и суда, — усмехнулся Бейбарсов, подбрасывая в воздух висюльку и испепеляя ее. — Как палач говоришь? Некромаг кивнул. А что же мне не предложил править, палач? Чем я хуже? — насмешливо поинтересовалась Праша. — Если бы ты хотела править, не спалила б дотла Канцелярию. А не жалко тебе ключа? Теперь первообраз ключа от всего сущего больше никогда не будет воссоздан. — Не нужно миру такого оружия — с помощью которого можно подчинить себе весь мир… Отличная мера предохранения на случай, если, как вы опасаетесь, меня «переклинит»: теперь же я продемонстрировал мирные намерения и могу надеяться, что вы дружно оставите нас в покое. Покружив над храмом, Таня спрыгнула на плиты. — Ты долго, — заметил Бейбарсов, когда та остановилась рядом. — Вообще-то, ты говорил, что вернешься за мной, — ответила Таня. — Не поверила? — Поверила. Но Свет начал собирать легионы… Все боятся, что у тебя снесло крышу. — А ты разве не боялась? — Ты мне обещал, — помедлив, сказала девушка, — тебе с некоторых пор сложно верить, Глеб; все твои поступки «во благо» вечно оборачиваются не пойми как… Но я поверила. Вера, любовь, надежда… Истинные Всадники Апокалипсиса — а разве нет? …Как эти трое умудрились телепортировать в Тартар, Меф только подивился. Наверное, они и вправду были одними из самых талантливых магов — а какую пользу могло дать их сотрудничество со Светом… Вот только стражи не вмешивались в дела магов, и в этом залог спокойствия последних. Шурасик с научным интересом изучал останки сосуда Кводнона, Свеколт рассматривала архитектуру, Зигя подскочил к Шилову… Взгляд Глеба сфокусировался на коробке вечного ребенка, а потом мужчина повел рукой, и из предмета, что тартарианец вечно таскал с собой, вытянуло мерзкое пластилиновое тельце. Оно почти обрело прежнюю форму, и Бейбарсов бы с удовольствием отправил это в Тартар, в самые низины, но следовало передать послание… А еще они и были в Тартаре. Тут скоро наступит анархия, а раз так, что толку? Все равно выберется. — Скажи своим будущим хозяевам, что я был и остаюсь палачом Мрака, — произнес Глеб, с презрением глядя на Тухломона. С этим представителем «шлака» теплые отношения у них сложились еще лет шесть назад, когда тот активно пытался стучать Лигулу на Татьяну. — П…простите? — пискнуло жалкое существо. — Законы Мрака должны соблюдаться и впредь. Что будет в противном случае, вы знаете. Я приду… По праву палача, по праву сильнейшего, и заявлю свое право на кару, и руководствоваться буду сугубо кодексом — а раз так, вы обречены. И если, — выделил демон, — вы попытаетесь испортить мне жизнь, покуситесь на жизнь Татьяны или тех, кто так или иначе связан с ней, — его взгляд потемнел, — будьте уверены, я вспомню о понятии «личные счеты». Меня поняли? То, что было Тухломоном, отчаянно закивало. Бейбарсов махнул рукой, и некогда лучший комиссионер смылся. А ведь взгляд Зиги был необычно осознанным. Что-то изменилось… Что? Все неуклонно менялось, все вокруг. И, пользуясь тем, что внимание Шилова и «мамы» Праши оказалось отвлечено на великовозрастного младенца, Меф внимательно посмотрел на Бейбарсова. Выражение лица некромага было безмятежным и каким-то удовлетворенным. Поток эйдосов, полыхающая вдали канцелярия его не трогали — он стоял, ждал и думал о чем-то своем. — Куда вы сейчас? — поинтересовался Буслаев. Много воды… Как много утекло! Глеб пожал плечами. — Пока что просто подальше от всех, потом — посмотрим. Гроттер, куда ты хочешь? На Урал, в ту полуразваленную избушку? — Там мы уже были счастливы. Освоим другие места. — Значит, вернемся туда, где все началось, — сказал Глеб, и ведьма просто кивнула. Не важно, куда идти, главное — с тобой. — Наши уже рядом, — сообщил Мефодий, — если не хотите лишней разбираловки… — Передай привет Чимоданову и компании, если увидишь, — попросила Таня, — и извинись за меня перед Даф, что разочаровала ее. Несмотря на постоянное осуждение в глазах Светлой, она всегда верила в лучшее — тех, кто этого заслуживал, а я слишком хотела попасть в Тартар. А если сможешь, то еще и Соловью. Ты его видел, там, в школе… Златокрылый кивнул. Время поджимало. Гроттер обхватила некромага за плечи, и их сомкнутые в страстном объятии крылья замерцали от энергии, а потом была яркая вспышка, синеватое свечение, и оба исчезли. Даже не попрощались, отметила Прасковья, ни капли не обидевшись. А вот Свеколт в кои-то веки улыбалась… — Ты уверена? — спросил Сарданапал ее несколько часов спустя. — Странно… Наверное, у Черных Крыльев Тьмы, и правда, больше возможностей спрятаться так, чтобы их не нашли даже там, где они есть. — Мы не будем их искать, — произнес Генеральный Страж, — коль такова их воля. — И гохе тому, кто посмеет ее нахушить… — не в тему торжественно завершила Шмыгалка. Что-то… изменилось. Все изменилось, и академик Черноморов тоже. — Пророки тоже ошибаются, — услышал он слова Троила, — пророки не спасители. Они слишком святы и слишком требовательны к деяниям паствы; и спасители, как бы странно это не звучало, извечно были намного грешнее и человечнее тех, кто исповедовал и трактовал их слово. Пророк Древнира… Глупый старик! А все почему?.. Нельзя пренебрегать любовью. Нельзя ставить что-то выше… А ты и посмеялся, и поставил. Живи с этим грехом так, как знаешь, сказал Свет. Его поступок был вынужденной разумной необходимостью, но слишком уж легко ты на эту необходимость и пошел. А ведь многие «падшие» начинали похожим образом… Вот только Свет не судит. Как там говорится?.. Все решает выбор… Коллеги, сидящие с Черноморовым за одним столом, молчали. Сегодня произошло слишком много — и как прежде уже не будет, понимали все. И дело не в открытии Врат Хаоса, не в том, что мир чуть не оказался на грани гибели, в руках нового повелителя Мрака… Сегодня все себя показали с совершенно других, новых сторон. Сарданапал, оказывается, умел идти на «умеренные жертвы», и эта жертвенность чуть не оказалась чревата. Некромаг Глеб Бейбарсов оказался талантливым стратегом и не таким уж и эгоистом. Грозная малютка Гроттер, ренегат и «второй сапог» в их «чернокрылой» паре — всего лишь женщиной. Которая, если очень понадобится, проломит даже нерушимый купол Гардарики. Не хватило ей в свое время подвалов… Все — во имя любви. «Прекрасная пленница», говорили легенды. Сколько было бед из-за таких «прекрасных пленниц»? И сколько еще будет? Пока есть человечество, пока есть любовь — много. Прекрасная дева, любовь которой хотели использовать как орудие зла и гордыни. Прекрасная дева, ставшая причиной, ради которой некромаг поддался этому злу. Прекрасная дева, ради которой он отказался от всего… Любовь чудеса за земле совершает — любовь открывает любые врата… Они открыли Жуткие Врата, но не выпустили Хаос. Но некромаг спустился ради нее в бездну… Прошел через Хаос… И уничтожил ради нее Канцелярию Мрака при помощи всех трех несостоявшихся наследников — отличная насмешка! Мрак склонен истреблять себя сам — как барон Мрака ты понимал это лучше, чем кто-либо другой, и делал все, чтобы это произошло. Лигул сам создал оружие, которое его и погубило, а все почему? Потому что нельзя смеяться над любовью! Никому нельзя смеяться над любовью! …Любые врата… Мог ли ты предположить, Арей, что все будет именно так? — думала Улита, стоя у пустого котлована на месте бывшей резиденции Мрака, — разумеется. Ради этого ты и согласился сыграть на поводу у Лигула… Ты потому все это и устроил — знал, что Меф найдет способ избежать судьбы наследника. Что, когда тебя не станет, единственной силой, которая сможет удерживать Лигула, станет другой. Тот, кто будет умнее и хитрее тебя, беспринципнее любого из стражей, кто во имя великого чувства не побоится нарушить равновесие — и победит! Тот, кто сможет положить конец всему этому и отказаться от всемогущества ради любви. У некромага нет сил Кводнона, но, пожелай, он ведь вполне мог бы возглавить Мрак, не так ли? И в период всеобщей неразберихи другие бы даже на какое-то время приняли его право как сильного… Мне понадобилось много времени, но в итоге я поняла. …Тот, кто просто уйдет. У него нет всемогущества Кводнона, у него нет дарха, он не желает власти, и он… свободен. Ему всегда было достаточно только Таньки. Интересно, где они теперь? Интересно, как будет дальше? Улита улыбнулась. Ты счастлив в своем «вечном мгновении»… Ты с теми, кого любишь, Арей. И, была уверена девушка, эти двое тоже были вместе и очень, очень счастливы. Легенда забыта старинная та, Но истина эта, как прежде, свята: Любовь на земле чудеса совершает… Любовь открывает любые врата. Любые врата. Однажды волшебник, служивший Луне, Прекрасную деву увидел во сне. Она простирала дрожащие длани, Она умоляла: «Приди же ко мне!» Такхизис томит ее в царстве теней, И юный волшебник томится о ней. И он открывает врата Преисподней, И сходит он в ад за любовью своей! Воспели поэты в старинных стихах, Как нес он из Бездны ее на руках. Все адские козни остались бессильны: Святая любовь победила в нем страх! («Легенда Тики», мюзикл «Последнее испытание») P.S. Замените «Такхизис» на «Страж Мрака», и будет норм, по сюжету))) И это — «правильная» легенда.