Свободная любовь

      Хосок и Тэхён ушли, а Чонгук стоял, прислонившись к двери, ожидая, что Чимин что-то скажет. Старший, огрызавшийся на него раньше, причинил ему боль, но не так сильно, как взгляд на человека, который был его другом, доверенным лицом, системой поддержки и многим другим, рушащийся в один момент. Гук не хотел ничего, кроме как крепко обнять его и поцеловать. Он жаждал его, но не мог этого сделать. Ему было ясно, что Чимин этого не хочет. Поэтому он остался на месте, ожидая знака от него. - Чонгук-а! Извини, - сказал Пак тихим голосом, держа живот обеими руками, пытаясь всё больше и больше скручиваться в себя. Чон почувствовал острую боль. Он хотел сказать своему Хёну, что это не его вина. Ему нужно было сказать это, несмотря на всё горе и боль, которую он получил. Были слова, которые поднимались в его горле, но они застряли перед тем, как покинуть рот, а его ноги казались тяжёлыми, как валуны. Он был не уверен, как подойти к Чимину. Ему нужно было понять, как реагировать на старшего. Чонгук хотел быть его убежищем. Он хотел утешить, противостоять, успокоить и выслушать Пака. Но какое право он имел, чтобы иметь делать это? Они не были любовниками. В этот момент Чон не был уверен, были ли они вообще друзьями. Беспокойство было его страданием, и сейчас оно достигло своего пика. Он не был уверен, почему Хосок подумал, что для него будет хорошей идеей поговорить с Чимином в одиночку. Пак был в уязвимом состоянии, а у Чонгука же было разбитое сердце. Вероятно, он обижался на Чимина за то, что он причинил ему боль, и явно старший не хотел с ним разговаривать. Или бы он попытался хотя бы один раз после той ночи. Той ночи, когда его надежды были разбиты, и он остался один с разбитым кровоточащим сердцем в руке. Он не мог винить никого, кроме себя за эту ночь. Но Чонгук всё ещё помнил вкус губ Чимина той ночью. Какой потрясающе красивый он выглядел в своём пылу, вызванном ревностью. Как их губы двигались друг против друга. Страсть, которую вызвали их тающие тела и скачущие сердца, была сюрреалистичной. Чон знал, что это всего лишь иллюзия, и момент между ними не будет длиться долго. Он знал, что их реальность далека от фантазии, которую они вращали в тот момент. Но старший был в наиболее уязвимом состоянии, и он должен был принять решение. Он негодовал на Пака за эту ночь? Да. Но достаточно ли он обижен на него, чтобы оставить его одного, когда он больше всего в нём нуждается? Точно нет. Поэтому ему пришлось справиться со своей тревогой, чтобы достучаться до Чимина. Просто потому, что тот нуждался в нём. Он глубоко вздохнул и сказал: - Хён… Ты не виноват… - Ты действительно так считаешь? – тихо сказал Чимин, не поднимая глаз. Чонгук увидел, как на его колени падают слёзы. - Но мне очень жаль… За то, как я… относился к тебе так. Не только… сегодня… но и прошлой ночью и всегда, - он продолжал говорить, не поднимая глаз, до сих пор пытаясь свернуться в себя. Буквально через секунду у него перехватило дыхание, и он начал рыдать. Сердце Чона разбилось в сотый раз за этот день. Он быстро двинулся, чтобы сесть рядом с ним, и нерешительно поднял указательным пальцем его лицо, чтобы он посмотреть на него. Так нежно, как только мог. - Посмотри на меня, Хён... Я... Я здесь ...Я в порядке... ты ничего не сделал. - Это ложь, и ты знаешь это, Чонгук-а, - сказал Чимин болезненным голосом. Это правда… Чонгук солгал. - Я… хорошо… может быть, я не совсем в порядке, но я с этим справлюсь, - он изо всех сил пытался объяснить, что из всех вещей, которые тяжело тронули сердце Чимина, он не хотел быть таковым. Он хотел быть его светом, а не тьмой, которая высосала из него жизнь. - Почему ты так добр ко мне? Ты не должен понимать меня? Ты и так не понимаешь меня. Я причинил тебе боль и относился к тебе как к мусору. Ненавижу себя… ты знаешь, что я заслуживаю подобного отношения, - Пак как будто выл от физической боли. Гук не мог больше контролировать себя. Он наклонился вперёд, чтобы крепко обнять его. Пак продолжал плакать в его груди. - Хён, ты ничего не сможешь сделать, что заставит меня ненавидеть тебя. Чёрт, ты можешь толкнуть меня перед поездом, и я не буду ненавидеть тебя до последних минут, - слова Гука были решительными и правдивыми. - Почему? – спросил Чимин с широко раскрытыми глазами. Младший был удивлён. Он не ожидал такого вопроса. Игра в кошки-мышки, в которую они играли последние несколько дней, говорила ему, что Пак хотел избежать разговора настолько, насколько мог. И всё же они сейчас разговаривали. - Почему? Ты знаешь почему, Хён. - Мне нужно услышать это от тебя, - старший отодвинулся ещё дальше от него. На его лице всё ещё были слёзы, а глаза были красными. Но он больше не плакал, и на его лице вырисовывалась жуткая решимость. Чонгуку не нравилось направление, в котором шёл этот разговор. Он не хотел говорить о своём жалком разбитом сердце. Почему он спросил его именно сейчас? У него началось лёгкое раздражение. Он устал от игр, но об этом он ещё не был готов говорить. Было ещё слишком рано. Его рана была слишком свежа. Это было не подходящее время или обстоятельства. Но Чимин продолжал смотреть на него в ответ. Тишина сводила с ума. Гук должен был ответить, несмотря на все его оговорки. Он решил быть правдивым сегодня. - Если ты готов это слушать, то хорошо… Ты мне нравишься, Хён… Больше, чем просто друг... Да блять… Я влюблён в тебя… Уже достаточно много времени. Это не совсем то, что я хотел тебе сказать, но сейчас мне очень трудно делать всё, что я хочу. Гук был взволнован. Пак несколько раз вздохнул, как будто обдумывая его ответ. Наконец он заговорил через пару минут: - Чонгук-а! Прости, но я не могу принять твои чувства. - Почему? - он не удивился этому. Он ожидал, что старший скажет что-то подобное. Однако он не был тем, кто отступал без боя. - Потому что… потому что… Я не воспринимаю тебя, как своего парня. Ты просто хороший друг для меня, - сухо сказал Пак. - Ты врешь, - Гук усмехнулся. Этот разговор был смешным. - Я? - Да, ты. - Что ... как ты можешь сказать, что я лгу? - Чимин продолжал сражаться в битве, которую он собирался проиграть. - Ну, я не знаю, может быть, потому что я видел, как ты ревнуешь, когда видишь, как Ёрём целует меня или, когда ты дико целовался со мной после того, как ты это увидел? Ты лжец, Хён. Если ты не хочешь быть со мной по какой-то причине, поднимись и скажи мне эту причину вместо того, чтобы говорить мне эту чушь. Чон использовал сарказм, чтобы скрыть ярость, но это только ухудшило ситуацию. - Это была ошибка, - сказал он тихим голосом и покачал головой. Чонгук пожалел, что он услышал голос старшего. Хотел бы он притвориться, что не слышал. Но он не мог. Он услышал эти слова очень хорошо. Слова заметно его ранили, и Чимин увидел это на его лице. - Что ты только что сказал? Ошибка? Это всё, что я для тебя значу? - он сломался. Он не был посторонним, чтобы причинять боль, но он не знал душевной боли, прежде чем встретил Чимина. Пак был ответственен за всю боль, ослабевающую и текущую через его вены прямо сейчас. Он хотел бы ненавидеть старшего, и тогда, вероятно, вся боль бы исчезла. Но он не мог. Потому что он также не знал о любви, пока не встретил его. Пак был также ответственен за свою первую встречу с этим невероятным чувством, которое называлось Любовь. Более того, он не мог ненавидеть его, зная, что тот переживает трудный момент. Но дело в том, что Гук сам переживал испытание. Слова и отвержения Чимина разрывали его сердце, а разум был в возбуждении из-за беспокойства. Он не собирался кричать на старшего таким образом, но позволил своему гневу и беспокойству на минутку одолеть его, и именно так Пак снова зарыдал. Гнев младшего превратился в панику, прежде чем первые слёзы упали на землю. Чон не должен был быть таким резким. Ведь Чимин не нуждался в резких словах от него. Ему нужна любовь и понимание. Сама мысль о том, что он ухудшил положение человека, которого любил, разочаровывала его в себе. Он сразу же впал в панические извинения. Возможно извинения сделают обстановку спокойнее. - Мне жаль, Хён! Мне очень жаль. Я не хотел… - Я не это имел ввиду... Я не это имел в виду... Ты прав Куки... Я лжец, но ... Я не могу дать тебе то, что ты хочешь... того, чего ты заслуживаешь... ты хороший человек, а я ... я ... ты не знаешь меня, Чонгук-а, никто не знает. Я ношу эту... эту... маску хорошего парня... изо дня в день... Я причиняю боль многим людям, но я ничего не могу сделать, чтобы изменить это. Я бесполезен... Я бессилен... Я утопаю, - Пак всхлипнул, разговаривая с трудом, чтобы тот его понял. - Тсс… позволь мне помочь тебе, Хён! Только на этот раз, - Чонгук снова крепко обнял его и осторожно покачивал взад-вперёд, пока его слёзы продолжали течь. Гук провёл эту ночь в поисках врача, который мог бы помочь Чимину. Оказывается, они должны сначала посетить врача. Так они и сделали. Два дня спустя Чонгук и Тэхён нервно сидели в зоне ожидания клиники врача, в то время как Пак прошёл первичное обследование. Примерно через сорок пять минут их вызвали внутрь. Старший сидел на сиденье рядом с доктором, прислонив колени к себе, глядя на землю, которая была более или менее постоянной позой в эти дни. Врач указал им, что им нужно присесть, и они оба уселись на пустые стулья, ожидая следующих слов врачей. Он говорил первым: - Предварительная оценка предполагает, что у мистера Пака острая депрессия и лёгкая стадия анорексии. Я подозреваю, что у него некоторое время была лёгкая депрессия, и что-то снова вызвало тяжелый эпизод депрессии. В основном это вызвано из-за стресса. Чимин переместился на своём месте, его голова всё ещё низко висит. Тэхён протянул руку, чтобы держать его за руку и сжал в заверение. Чон продолжал внимательно слушать доктора, который продолжил говорить. - Есть причина, по которой я позвонил вам обоим. Мистер Пак сказал мне, что его друзья помогли ему сделать первый шаг к выздоровлению, то есть прийти за помощью. Я предполагаю, что вы те друзья, о которых он говорил. Как я полагаю, вы несёте ответственность. По какой-то причине его семья не входит в эту ответственность. Вы - его поддержка. Поощряйте его, чтобы он не сдавался на пути к выздоровлению. Следите за ним и не позволяйте ему упасть с графика употребления еды. Однако, помните, что он в депрессии. Будут дни, когда он не захочет есть или вставать с постели, или он может расстроиться без причины. Тогда вам нужно будет просто позаботиться о нём. Делайте то, что поможет ему. Ему нужна вся любовь, забота и понимание, которые ты можешь предложить в данный момент. Тэхён и Чонгук кивнул в ответ. Врач продолжил: - Мистеру Паку нужно какое-то время принимать лекарства, и ему нужно будет посетить психолога для терапии. Мы постараемся сделать дозировку лекарств минимальным. Но Чимин, вы должны регулярно проходить лечение. Помните, что всё это сработает, только если вы действительно хотите поправиться. Он слабо кивнул, его глаза всё ещё смотрели на пол. Врач дал им направление к психологу и некоторые лекарства для от депрессии тем, кто ухаживает за больными, чтобы понять методы, которые могут помочь Чимину в плохой день, когда никакая поддержка или уговоры не сработали бы. Вот так Пак оказался на пути к выздоровлению. Гук не был уверен, хотел ли старший проходить терапию или нет. Но он надеялся, что он сам этого хочет. Потому что ему нужен был его Хён, который был в самом начале их общения. Его убивало то, что он каждый день видел безжизненно выглядящего друга, который едва вставал с постели, но выглядел так, словно не спал несколько дней, едва успев произнести несколько слов в течение всего дня, если у него не случился обвал. Сердце Гука болело, глядя на него в таком состоянии. Когда они вышли из клиники, все трое не произнесли ни слова. - Извините, что вам приходится возиться со мной, - сказал Чимин. - Не за что извиняться, Минни! Мы всегда рядом и готовы помочь тебе. Это не проблема, - тихо сказал Тэ. Чонгук не знал, что ещё он мог сказать, чтобы тот почувствовал себя лучше по этому поводу. Он точно знал, что чувствовал Чимин. Он был когда-то на его месте. Он вспомнил, как ему было жаль Хосока и его родителей. Он протянул руку и держал нерешительно руку Пака, почти боясь отказа. Они ждали на автобусной остановке, когда зазвонил телефон Чимина. Кто-то с другой стороны телефона доставил новость, из-за которой в его глазах закрался страх. Он немного отшатнулся, а его телефон упал на землю. Он выскользнул из его рук и ударился о бетон тротуара, издавая шум, который поразил двух других парней, которые в этот разговаривали. - Хён? - Минни? Пак просто стоял ошеломлённый, возможно, погружённый в свои мысли. - Кто это был, Минни? В чём дело? Гук поднял телефон. Позвонивший всё ещё был на линии. - Здравствуйте? Да, это его друг... Он, кажется, расстроен… У Чимина было заметное беспокойство с хмурым взглядом на лице, когда он слушал звонящего, - Чон отключил звонок и Тэ спросил: - Что такое? Он глубоко вздохнул и сказал: - У отца Чимина-Хёна произошла остановка сердца. Он находится в MICU в больнице. Ему нужно добраться до Пусана. Тэхён посмотрел на своего обезумевшего соседа с болью. - Почему он? Почему это всегда он? Боже! У нас нет времени на это... Ты должен поехать с ним, Чонгук-а. - Я? Я не думаю, что он хотел бы, чтобы я поехал, - сказал Гук с неуверенностью. - Перестань, Куки! Посмотри на него. Он не в состоянии путешествовать один. И сейчас не время. Поверь мне, он хотел бы, чтобы ты поехал с ним, - сказал Ким, пытаясь убедить его. - Я просто здесь. Я и могу говорить сам за себя, большое спасибо, - слабый, но раздражённый голос Чимина снова напугал двух парней. Он немного восстановил самообладание, и, хотя он выглядел расстроенным, теперь он всё больше контролировал себя. - Я должен добраться до кампуса, чтобы взять свои вещи и уехать. Я собираюсь взять такси отсюда, - объявил Пак. Он пытался держаться вместе. Сердце Гука было в волнении. Он хотел, чтобы он мог поехать с ним, чтобы он не был один, когда он нуждался в ком-то. Но он не мог сделать того, чего не хочет Чимин. Они увидели, как Пак поймал такси и сел в него, прежде чем перестал смотреть на двух других мальчиков. - Что вы делаете? Садитесь. У меня нет времени. Они доехали до кампуса, и старший бросился к своей комнате, но не раньше, чем сказал: - Гук-а, собирай свои вещи на несколько дней и поехали со мной, если тебе больше нечего делать. Вот так Чон оказался в поезде в Пусан с Чимином.