Свободная любовь

      Его отец выглядел хрупким, подключённый к различным мониторам и капельницам. Он то приходил в сознание, то терял его с тех пор, как Чимин провёл с ним сорок восемь часов. Днём Пак и его мать часами сидели в приёмной за дверью, едва обменявшись парой фраз. Он не был до конца уверен, что хочет много общаться. Если он вообще хотел знать, что произошло и как. У него была мысль, но он бы не хотел, чтобы так и оказалось. Потому что до тех пор, пока они не заговорят об этом, это всего лишь предположение, даже некая неправда. Ему хотелось громко заплакать, но слёзы не шли. Несмотря на то, что всё, что он делал, это дулся и плакал в течение последних пятнадцати дней или около того, он чувствовал себя лишённым эмоций. Теперь, когда казалось, что было совершенно разумно прямо сейчас заплакать. Его внимание было отвлечено на телефон с небольшой вибрацией, которую он почувствовал в левой руке. Чонгук. 19:32. - Тебе что-нибудь нужно? Я всё ещё в вестибюле. Чимин продолжал смотреть на экран с сообщением. Чон не должен оставаться с ним. Он уже говорил ему, чтобы он вернулся к себе домой, встретился с друзьями и остался дома. Он сказал ему, что позовёт его, если ему понадобится помощь. Но тёмноволосый мальчик был упрям. В то утро он по настоянию Чимина отправился навестить тетю и дядю, но через час вернулся. Он просидел в больнице столько же, сколько и сам Пак. Только он был в вестибюле больницы, чтобы не мешать семье. Чимин фыркнул от такого упрямства, но он ценил его за то, что тот был рядом. Он не говорил этого, но он знал, что ему нужен якорь, чтобы не рухнуть в час нужды перед своей семьей. Чонгук и был его якорем. Одного лишь осознания того, что он находится где-то в том же самом месте, было достаточно для старшего, чтобы ещё немного держать себя в руках. Его мать, сидевшая рядом с ним, слегка наклонила голову, чтобы прочитать сообщение, мелькнувшее на экране. - Этот мальчик - нечто особенное. Он не уходил с тех пор, как вы приехали, - сказала она. Пак был застигнут врасплох. - Да... он... сегодня утром он пошёл к себе домой, но сразу же вернулся. Я просил его остаться там, но он не захотел... – после этих слов Чимин замолчал, но потом продолжил бормотать что-то невнятное. - У тебя хороший друг, Мин-а. Таких трудно найти, - сказала его мать с лёгкой улыбкой. -Ты даже не представляешь насколько, - снова пробормотал он. - Почему ты всё время бормочешь? Ты не разговаривал со мной как следует с тех пор, как приехал. Если подумать об этом, ты даже не взглянул на меня. - А? Это не... - он не успел договорить, как вмешалась мать. - Спроси меня Мин-а.... то, чего ты избегаешь. Просто спроси. - Я не понимаю, о чём ты говоришь, - сказал Чимин, не встречаясь с ней взглядом. - Да ты и впрямь упрямый ребёнок. Давай посмотрим правде в глаза, Мин. Это была я. Это случилось из-за меня, - слёзы вот-вот хлынут из глаз его матери. - Что ты такое говоришь, мам. Это может быть из-за обыденных вещей, вероятно из-за холестерина, - оправдывался он. - Нет, это не так. Это была я. Я попросила его о разводе. Я доставила ему столько стресса, что он не выдержал, - она начала рыдать, когда закончила. Чимину показалось, что его дыхательные пути сжались. Он встал, едва не споткнувшись, привлекая внимание матери. - Мне нужно подышать свежим воздухом... - сказал он, когда начал выходить из зоны ожидания MICU и в конце концов выбежал оттуда. - Мин-а... Мин-а! - его мать последовала за ним через вестибюль больницы. Чонгук увидел Чимина первого, а после его мать. Он поспешил к матери старшего и сказал: - Я пойду поищу его. Вы должны остаться с Мистером Паком. Она печально кивнула и медленно пошла назад. Пак тяжело дышал на парковке больницы, когда увидел, что к нему приближается Чон. Он жестом велел ему держаться подальше, но это его не остановило. - Что случилось? – осторожно спросил Гук. - Уходи. - Что случилось, Хён? - снова спросил он. - Это не твоё дело, - огрызнулся Чимин. Чонгук, казалось, не понимал этой внезапной враждебности. Это его расстроило. Он глубоко вздохнул, чтобы собраться с мыслями, и немного помолчал, прежде чем заговорить. - Ты знаешь, что справедливо. Ты не обязан мне ничего говорить, но… Ты позволишь мне позаботиться о тебе? Это в значительной степени как раз-таки и моё дело. - Это тоже не твоё дело... - Может ты просто заткнешься нахуй, Хён? И позволишь мне помочь? Выпей, пожалуйста, - наконец Гук не выдержал и дал Чимину бутылку с водой, которую держал в руке. Он, должно быть, использовал некоторую сдержанность, иначе бутылка могла причинить боль. Лёгкая улыбка вспыхнула на лице Чимина, несмотря на всю его боль. Чонгук заставлял его проблемы исчезнуть, даже если на мгновение. Он был благодарен этим мгновениям свободы от своих демонов. - Ты становишься всё смелее, Чон Чонгук. Ругаться на меня стал? - сказал он, принимая бутылку с водой из его рук. Он всё ещё тяжело дышал. - Что я могу сказать… Ты пробуждаешь во мне лучшее и худшее, - ясно сказал Чонгук, а сердце Чимина ёкнуло. Не сдержавшись, следующие слова, которые он произнес, просто слетели с его губ. - Если бы то, что было однажды вечером произошло в другой раз, то я бы подумал, что ты сейчас флиртуешь со мной, - Чонгук удивился такому раскладу событий. Пак абсолютно не подумал, что они не были на той стадии, когда они могли шутить о том, что происходит между ними. Поэтому он не понимал, зачем затеял этот разговор, но ему казалось, что это хороший способ отвлечься, и он решил просто продолжать. Интересно, втайне ли Гук ненавидел его за это? Но сейчас он был готов на всё, лишь бы заглушить боль. - Кто сказал, что я не флиртую? - сказал Чон с отсутствием эмоций. Трудно было понять, о чём он думает. - Так ты флиртуешь? - Чимину стало любопытно. - А мне можно? - Ответ последовал почти мгновенно. - Нет, - Чимин не мог ответить иначе. Но он солгал бы, если бы сказал, что не рассматривал возможности ответить по-другому. Может быть, в другой жизни. - Ну, тогда не буду. - Не будешь что? – спросил старший. - Флиртовать с тобой. Не то чтобы я этого не хотел, - предложение Чонгука заканчивалось почти мямля. Чимин не мог смотреть на него, потому что чувствовал… "...застенчивость?" Чимину было нелегко поверить самому себе. Он смутился. Он позволил себе на мгновение предаться мыслям о том, каково было бы, если бы они действительно флиртовали. Все ужасные вещи, происходившие в его жизни, всё ещё были рядом. Но Чимин, казалось, на какое - то время. Чонгук, казалось, был временным лекарством от его боли, но как только Пак стал слишком самодовольным, боль вернулась. Она всегда возвращалась. Это был толчок и тяга в жизни Чимина, но младший был рядом с ним на каждом шагу. - Спасибо Чонгук-а. - За что? - За воду, - сказал он, хотя на самом деле хотел сказать: «За заботу, за то, что ты рядом». В конце концов, он был благодарен не за воду. - Всё нормально, Хён. Мм... – Чонгук остановился на полуслове и подумал, что походило на долгое время о том, как закончить. Пак пристально посмотрел на него ожидая окончания фразы прежде чем потерять терпение и сказать: - Боже, выкладывай уже... у меня от тебя голова болит. - Ты не хочешь сделать перерыв на пару часов? ... Может, примешь душ, прежде чем начнешь вонять? - слишком быстро ответил Гук. - Что? Я помылся в больнице, - Чимин был оскорблён, да и уже устал от этого разговора. Пак почувствовал лёгкое раздражение от упрямства младшего. Он не мог оставить отца в таком состоянии. Да и как он может? Что, если его состояние изменится? Что, если его матери что-то понадобится? Что, если случится что-то плохое, когда его здесь не будет? - Я не могу, Чонгук-а. Я не могу его бросить. Я не могу просто оставить их. - Можешь, Мини. Иди домой. Прими душ или вздремни. Сделай перерыв. Ты не делал перерывов с тех пор, как ты приехал. Ты заболеешь с такой скоростью, и тогда мне придется заботиться о вас двоих, - вмешалась его мать. Она нашла их на парковке. Прежде чем он понял, что происходит, она вытолкала его за главные ворота больничного комплекса, и Чон тихо последовал за ними. - Чонгук, пожалуйста, отвези его домой и пусть отдохнёт. Я не хочу видеть его сегодня в больнице, - она передала ему сумку старшего, с которой он приехал прямо в больницу. - Да, Миссис Пак, - сказал он и слегка поклонился, взял Чимина за руку и потащив его к обочине, где поймал такси. - Нет... - У Пака кружилась голова и замирало сердце. Он не мог просто так уйти. Почему она прогоняет его прочь? Тревожное сердце Чимина постоянно говорило ему, что может случиться что-то плохое, если он не будет присматривать за отцом. Он уже дважды потерпел неудачу в том, чтобы сохранить свою семью вместе и не допустить, чтобы это случилось с его отцом. Он не мог допустить третьей неудачи. Это было бы уже слишком. Он может не пройти через это. У его матери было нежное выражение в глазах, и она сказала: " - Отдохни сегодня вечером, Мини. Я позвоню тебе, если ты мне понадобишься или если что-нибудь случится. Обещаю, что позвоню тебе, как только услышу что-нибудь от доктора. Если всё будет по-прежнему, завтра ты можешь остаться, а я поеду домой. Счастлив? Чимин был расстроен и хотел громко запротестовать, но решил промолчать. Он не хотел быть ещё одной причиной волноваться для его матери. Поэтому он позволил Чонгуку втолкнуть себя в такси, а сам прыгнул следом. Прежде чем тот успел сообщить таксисту адрес, он решил прервать его: - Я не хочу возвращаться домой, Чонгук. - А куда тогда поедем? – спросил Чон. - Куда угодно, только не туда, - Чимин не был уверен, чего хочет. Младший на мгновение задумался и спросил: - Ты хочешь поехать ко мне? Пак на секунду задумался, не будет ли неловко идти в дом семьи Чонов. Но в этот момент он не мог быть и у себя дома. Пронзительные голоса от драки и криков, которые там происходили, вероятно, всё ещё звучали и отражались от стен. Каждая вещь в доме расскажет ему историю о том, как его отец упал в обморок в тот день, когда у него случился сердечный приступ. Пак должен держать себя в руках в этот трудный час, но, если ему придётся столкнуться с этим лицом к лицу, он может потерять самообладание. Он не мог позволить себе снова погрузиться в депрессию. Сейчас у него не было на это времени. И поэтому поездка в дом Чонгука казалась немного неловкой, но вполне разумной и альтернативой. -Хорошо, - тихо кивнул он. Двадцать минут спустя они остановились перед зданием в действительно шикарном районе Пусана. - Семья, должно быть, очень богата, - подумал Чимин, следуя за младшим в лифт, а затем в квартиру на двенадцатом этаже. Это была очень красивая трёхкомнатная квартира с прекрасным видом. Она была хорошо обставлена. Пак почему-то ожидал увидеть родителей Хосока в отдельном доме чуть побольше. Может быть, он даже смутно помнил, как Чон или Хосок рассказывали ему о доме, в котором они выросли. - Может быть, они переехали в квартиру после того, как Хоби-Хён и Куки уехали. Однако дома никого не было. Наконец Чимин спросил, устраиваясь на действительно дорогом диване в гостиной: - Я думал твоя дядя и тётя дома. Гук посмотрел на него немного озадаченно. - А почему они должны быть здесь? - Хорошо… Они наверное вышли? Подожди… Или они вообще здесь не живут? – он был ошарашен. По лицу Чона промелькнуло понимание. Он казался немного неуверенным, прежде чем заговорить. - А.. ты думал, что это их дом. - А разве не так? - Нет, это моя квартира. - Что ты имеешь в виду? - Это значит, что я купил её, когда мне было девятнадцать лет. Глядя на вопросительный знак на лице Чимина, Гук продолжал объяснять: - Отец моей матери был владельцем бизнеса здесь, в Пусане. Она была его единственной дочерью. Мой дед оставил всё на моё имя, когда умер через несколько лет после смерти моей матери. Когда мне исполнилось восемнадцать, я унаследовал небольшое состояние. И я… Что? Спросил Чонгук, глядя на широко раскрытые глаза Чимина. Тот жестом велел ему продолжать. - Да… Поэтому… Я купил эту квартиру, а остальное оставил себе на университетские расходы. - Ого... Что сказали родители Хёна?" - Они были не против, чтобы я купил квартиру, но расстроились, что я использую своё наследство для оплаты университета. Они думали, что я должен сохранить его для своего будущего, но я и так достаточно забрал у них денег. Они пристроили меня в школу и помогли пройти терапию. Я должен был перестать быть для них обузой. Старший мог только кивать. Он осознавал, что каждый раз, когда он узнавал что-то новое о Чонгуке, то его уважение к нему росло. К большому разочарованию, чувства, которые он испытывал к младшему, тоже росли в геометрической прогрессии. Парень через многое прошёл в своей жизни. Но то, каким собранным он был и каким человеком оказался, несмотря на все эти невзгоды - это то, что Чимин стал уважать. Конечно, у него было несколько собственных демонов, с которыми он боролся. Но он всегда был таким храбрым и так грациозно отскакивал назад каждый раз, когда сталкивался с несчастьем. Пак, вероятно, в один прекрасный день быть в состоянии выразить, насколько гордый Чон заставлял его чувствовать. Как сильно Чимин уважал его и любил таким, каким он был. Может быть, когда-нибудь скажет. - Если бы во мне было только десять процентов твоей жизнестойкости, Чонгук, я был бы гораздо выносливее, - старший выпалил это, и Гук удивлённо посмотрел на него, а затем прищурился. - Ну… Спасибо? Наверное… Как ты до этого додумался? Ты такой неожиданный, Хён, - сказал он. Пак понял, что только что сказал то, о чём подумал вслух, без всякого контекста. Он помассировал лицо и сказал: - Не обращай на меня внимания, Чонгук-а! - Тебе надо принять ванну, Хён, и немного поспать. Возможно, тогда ты начнёшь что-то понимать, - сказал он, ухмыляясь, вставая с дивана, поднимая сумку старшего и жестом приглашая его следовать за собой. Затем он провёл его в комнату напротив гостиной. Чимин вошёл в комнату после Чона. Комната выглядела уютной, но роскошной. Большую стену от стены до стены занимал шкаф, закрывавший левую часть комнаты. Рядом со шкафом была дверь, которая вела в ванную комнату. Чонгук открыл шкаф и положил туда сумку. - Это спальня для гостей. Устраивайтесь поудобнее. Выходи после душа и поужинай перед сном, - сказал Чонгук, нервно потирая шею, а затем медленно двинулся к двери, чтобы уйти. Пак кивнул и подождал, пока тот уйдёт, прежде чем дико скинуть ботинки и выскользнуть из одежды. Ему действительно нужно было принять душ. Поэтому он долго принимал душ. Тёплая вода была приятна на ощупь. Безраздельная забота и внимание младшего были приятны. В этот момент его тело и разум чувствовали тепло и покой. Однако это продолжалось недолго. У ума есть таинственные способы позволить страданию медленно поселиться в затылке, что ударяет в самое неподходящее время и в самом неподходящем месте. И вот точно так же всё то, что мучило старшего, всплыло в его голове, когда он стоял под душем с закрытыми глазами. Он пытался держаться за стену перед собой, чтобы не упасть. Он не мог плакать с тех пор, как приехал в Пусан, но его слёзы взяли вверх над ним. Они текли, как вода. Но сколько бы он ни плакал, слёзы просто исчезали под струящейся по лицу водой. Поэтому он заплакал ещё сильнее. Он плакал до тех пор, пока у него не разболелась голова и не загорелись глаза.