Безмятежность

Холодно, очень холодно, тонкая одежда совсем не спасала от мороза. Родители ушли весной, пообещав вернуться к вечеру, но прошло уже столько времени, а маленький Вэй Ин все еще один. Хочется кушать, живот скручивается в голодных судорогах. Вэй Ин помнил — перед тем, как уйти, мама сунула ему в кулачок расшитый узорами мешочек с деньгами и шутливо наказала обойти все лавки с лакомствами в городке, попробовав все, что хочется. Сейчас, сжимая пустой кошелек, он ужасно жалел, что тогда поступил, как сказала матушка. Вкус конфет давно забылся, сменившись горечью горелых лепешек и прелой сладостью подгнивающих очисток. Тяжело вздохнув, Вэй Ин посмотрел на куколок перед собой — три человечка из соломы, два побольше и сделанные аккуратно — подарок папы, а маленькую Вэй Ин смастерил сам, уже когда родители ушли, и стало ясно, что они не вернутся. Он тогда промаялся целый день, но все же сделал маме и папе соломенного Вэй Ина. Играя с ними, он представлял на месте куколки себя, и вот уже снова у него есть семья, боль от побоев, голода и мороза отступает: снова весна. Вэй Ин ловит в ладони лягушку, мама улыбается, папа просит отпустить, иначе «У тебя будут бородавки на руках, А-Ин», но тоже с любопытством рассматривает бурую малышку в ладонях сына. Из счастливых воспоминаний Вэй Ина выдернула нависшая над ним тень, он машинально подгреб куколок к себе поближе и запихнул за ворот рваной рубахи, подбираясь, если придется бежать, и только потом поднял глаза. К его удивлению, это оказался не лавочник, у которого он накануне стащил пирожок, не хозяйка дома, перед которым он приютился, и даже не такие же беспризорные дети, как и он, желающие отобрать еду, а если её нет, то просто поколотить. Над ним, закрывая кусочек хмурого неба Илина, возвышался мальчик явно не из бедной семьи. Очень красивый, но вовсе не это привлекло внимание Вэй Ина — ребенок укутан в белую меховую накидку, и все внутри ошпарила жгучая зависть — наверняка, в такой очень тепло, мороз бессилен против подобной защиты. От мыслей стало еще зябче, и Вэй Ин непроизвольно повел плечами и обхватил себя руками. Ребенок напротив не двигался, только сверлил Вэй Ина огромными светлыми глазами, Вэй Ин с вызовом вскинул подбородок, ожидая чего угодно. Богатые детишки обычно не обращали на него внимания, но несколько раз ему не посчастливилось стать объектом их насмешек, и ужасно, что им нельзя было ответить и дать сдачи — служанки и охранники всегда цепко бдели за избалованными господами. За этим мальчонкой не наблюдалось армии свиты, но это же не значило, что её нет, правда? Внезапно мальчик вытянул из-под накидки руку, и на снег перед Вэй Ином упала погремушка. Вэй Ин в недоумении приоткрыл рот. Его изредка подкармливали добрые тетушки, бывало, штопали одежду или давали обноски своих детей, но еще ни разу молодые господа не дарили ему игрушки. Он осторожно подобрал барабанчик и поднялся, подходя к ребенку, — в одной руке погремушка, другой поддерживает своих куколок, чтоб не вывалились. Мальчик даже не изменился в лице. Только сейчас Вэй Ин заметил, какой он безэмоциональный — губы сжаты в ниточку, красивые светло-карие глаза — холодные и отстраненные, на мгновение даже показалось, что ребенок и не человек вовсе, а прекрасная кукла. Вэй Ин улыбнулся своим глупым мыслям, а затем и мальчику. — Этот человек благодарит тебя, молодой господин, но больше чем играть, мне бы хотелось еды и тепла, так может, лучше поделишься своей накидкой? — он уважительно поклонился, искоса посматривая на незнакомца. «А-Ин, ты слишком наглый» прозвучал в голове голос мамы, но Вэй Ин хотел только немного подразнить мальчика, попытаться разбить это ужасное ледяное равнодушие, абсолютно неподходящее детскому личику. Пусть он хоть бы чуть улыбнулся, или, может, нахмурил густые бровки, приоткрыл в удивлении рот забавной буковкой «О». Однако, ничего из этого так и не произошло. Мальчик, со все таким же отстранённым выражением потянулся к завязкам и начал их распутывать. Вэй Ина тут же бросило в дрожь, он мигом подлетел к этому странному ребенку (барабанчик отлетел в снег, а куколки удержались на месте лишь благодаря поясной веревке) и завопил, покрепче запахивая ворот накидки: — Ты что, дурак, раздеваться на улице?! Я пошутил… — А-Чжань, вот ты где! Все хорошо? С тобой ничего не случилось? Зачем ты убежал, А-Чжань? — раздался еще один голос — взволнованный и напуганный. Ребенка, одежду которого Вэй Ин все еще продолжал сжимать в кулаках, дернуло куда-то назад, замерзшие пальцы легко соскользнули с пушистого меха. Теперь в подворотне их стало трое, Вэй Ин опасливо покосился на еще одного мальчика. Он был чуть старше, чем его новый знакомый, но очень похожий, а еще выглядящий живым, а не нефритовой статуей, ожившей по ошибке Богов. Старший мальчик прижал к себе брата и оглядел со всех сторон. Щеки его раскраснелись, видимо от бега и волнения, глаза блестели от радости и слез. Надо быстрее уходить, решил Вэй Ин, пока внимание не переключилось на него. Он оставил грязные отпечатки на белом меху и вовсе не хотел, чтоб ему за это попало. — Подожди, — остановил его оклик, когда Вэй Ин уже развернулся и приготовился дать стрекача. Холодная ладошка крепко обхватила его руку, не давая сделать и шагу. — Брат, разве в правилах нашего клана не сказано помогать нуждающимся? Старший мальчик задушено вздохнул: «А-Чжань!», сам Вэй Ин не понял ничего. Странное удивленное оцепенение не отпускало, пока его кутали в ту самую белую накидку, что ему так сразу понравилась; пока он знакомился с молодыми господами Лань: старшим — Лань Хуанем и младшим — Лань Чжанем; пока ел горячий пельмень, купленный ему взрослым, сопровождающим детей; пока летел на мече, крепко-крепко вцепившись в чужие одежды. Вэй Ину все казалось, что это какой-то сон, что еще чуть-чуть и он, снова голодный, проснется от лая собак и крика лоточников, потом смотрел на едва различимые силуэты на летящем рядом мече, где был Лань Чжань, и нереальность происходящего отступала. И накатывала вновь, стоило только вспомнить, что его новые знакомые — сыновья главы одного из пяти крупных кланов заклинателей Гусу Лань, что Вэй Ин летит туда, что, возможно, только возможно, он станет как мама с папой! Он изо всех сил ухватился за одну из соломенных куколок, обещая себе, что не упустит такой шанс и сделает все, чтобы его родители не разочаровались в сыне, а спасители не пожалели о своей доброте. Облачные Глубины сразу поразили Вэй Ина своими масштабами и почти абсолютной тишиной. Изредка по аккуратным, тщательно вычищенным дорожкам проходили люди, облаченные в белые с голубым одежды, не издавая при этом ни звука. Лань Чжань и Лань Хуань не отходили от Вэй Ина ни на шаг, с тех пор как они спустились на землю, следуя по бокам от него такими же безмолвными тенями, как и взрослые. Вэй Ин усмехнулся про себя: неудивительно, что они выросли такими тихонями. Он подергал Лань Чжаня за рукав, пытаясь обратить внимание: — Лань Чжань, куда мы идем? Лань Чжань чуть раздраженно выдернул одежду из чужой хватки, и вместо него ответил Лань Хуань: — Нам… Надо сообщить дяде, стоит сказать, что в нашем клане подобное случается нечасто, решение оставить ли вас, молодой господин Вэй, зависит от него. Надо сказать, Вэй Ин восхищался старшим братом Лань, они знали друг друга всего ничего, да и Лань Хуань был старше на два года (уже даже получил имя в быту — Сичэнь), но обращался к нему очень вежливо, почти официально. Это приятно смущало. Хотя сейчас, несмотря на тон, сказанное неприятно царапнуло внутри. То есть его могут еще и выгнать? Вот так просто, сначала подарить надежду, а потом снова вышвырнуть? Видимо, что-то такое отразилось на лице Вэй Ина, от чего Лань Хуань тут же замотал головой: — Но я думаю, все будет в порядке, даже если у вас не будет способностей к самосовершенствованию, вам позволят остаться… — он чуть замялся и смущенно выдохнул: — в качестве слуги. — Ахах, меня устраивает. Но будь уверен, старший братик Лань, у меня должны быть способности, мои родители были заклинателями! Они даже начали учить меня разным практикам, вот только… Вэй Ин широко улыбнулся, отгоняя мысль о том, что первая совместная медитация с мамой и папой была также и последней. Не желая омрачать хорошее настроение, он сменил тему: — Вы единственные дети в Облачных Глубинах? — Почему вы так решили, нет. У нас много младших адептов… Вэй Ин с сомнением оглядел лужайки, покрытые абсолютно нетронутым снегом, на котором так и хотелось оставить следы: пробежаться, взбивая в воздух легкие снежинки, а вон в той куче у стены домика вырыть пещеру. Разве не это желание каждого ребенка… — Я просто, извини. И называй меня Вэй Ин, пожалуйста, это очень неловко, когда «молодой господин то, молодой господин се». Лань Хуань позволил себе мимолетно улыбнуться и покорно повторил: — Вэй Ин. И мы пришли! Дети в окружении адептов вошли в Главный зал. И это было разочаровывающе. Пожалуй, сейчас Вэй Ин ощутил, что жизнь его, несмотря на тепло и обещанную еду, сладкой не будет. Скука — вот как он мог описать помещение, белые стены с тонким едва заметным узором облаков, столы из светлого дерева, не привлекающие внимания, подушечки, больше напоминающие циновки. На возвышении сидел мужчина, просматривая какие-то бумаги и изредка делая пометки. Строгий и собранный, но с очень смешной бородкой, похожей на козлиную, Вэй Ин украдкой ухмыльнулся, пряча эмоцию в мех на вороте. — Дядя, — одновременно поклонились братья. Сзади зашуршали одежды адептов. Вэй Ин тоже неловко склонился, при этом во все глаза глядя на человека, от которого сейчас зависит его судьба. — А-Хуань, А-Чжань, — мягко кивнул мужчина, взмахом руки отпуская сопровождение. — я было хотел спросить о поездке, но теперь… Кто это? Все тепло, с каким Лань Цижэнь обращался к племянникам, исчезло из голоса, однако темные глаза смотрели не зло, а изучающе. — Мы встретили молодого господина Вэя во время путешествия, — заговорил Лань Сичэнь. — У него были… некоторые проблемы. — И вы решили притащить его в клан! От резкого окрика Вэй Ин вздрогнул и втянул голову в плечи, внезапно захотелось плакать. Что же, он сразу знал, что ничем хорошим это не закончится, лучше бы мальчики оставили его там, в Илине, а не давали глупую надежду, ясно же, что этот старик не позволит остаться безродной бродяжке. — У Вэй Ина никого нет, дядя, — тихо выдохнул Лань Чжань. Вэй Ин все еще боролся с накатывающими слезами, поэтому не видел лица Лань Цижэня. Тот вдруг поперхнулся воздухом, а потом устало проговорил рядом стоящему адепту: — Приведи врача. И мне придется наказать вас, мальчики. Братья синхронно склонили головы, принимая подобное, а Вэй Ин наоборот вскинулся и впервые позволил себе открыть рот: — За что?! Они спасли меня! Разве можно наказывать за хорошие дела? Лань Хуань еле слышно вздохнул и украдкой дернул за край накидки, но Вэй Ин даже не обратил на это внимания, продолжая недовольно сверлить взглядом Лань Цижэня. Лань Цижэнь на секунду опешил, никак не ожидая такого резкого превращения от заморенного, похожего на немощного птенчика, ребенка. Впрочем, отвечать ему все равно не спешил, лишь взмахнул рукавом. — Молчать! Иначе получишь вместе с ними. Вэй Ин хотел было еще что-то сказать, уже не сдерживаясь, благо, жизнь на улице научила его многому, в том числе и ругаться, пусть и без понятия большинства слов, но двери открылись, пропуская лекаря. Возможно, это спасло Вэй Ина и позволило остаться в Гусу Лань. — Старейшина Лань, — склонился целитель. Тот поднялся и отвесил такой же поклон. — Осмотри мальчишку, может ли тот быть полезен клану. Потом отмойте, накормите, и будем решать, что делать с этим подкидышем. — Спасибо, дядя. Вэй Ин, глядя исподлобья, тоже выдавил из себя тихую благодарность и заспешил за лекарем, все так же сопровождаемый братьями. Сначала его отвели на источник, где две тетушки, весело перешучиваясь, отмыли его от месяцев на улице, распутали и расчесали волосы, с немалым удивлением достав оттуда оборванную красную ленту, которую Вэй Ин тут же ревностно вырвал из их рук и аккуратно повязал на маленькую куколку. С ними он не расстался даже купаясь, хотя Лань Чжань с немым ожиданием вытянул руки, предлагая помощь. Затем Вэй Ина обрядили в белые одежды с облачной вышивкой и вручили еду — травяной отвар, чашку риса и лепешку, а потом, под хохот все тех же тетушек, он пошел переодеваться — на выданном ханьфу расцвело отвратительное коричневое пятно. Еда, кстати, как и белый цвет одежд, Вэй Ину не понравилась. Вернуть расположение духа ему помог осмотр у лекаря. Пожилой мужчина сначала небрежно взял Вэй Ина за левое запястье, прошелся вверх до локтя, задумчиво пожевал губами, уже более внимательно прощупал правую руку, осторожно переместил ладонь Вэй Ину на живот, недоверчиво прислушиваясь к чему-то известному ему одному. Вэй Ин уже весь извелся, что у него там в животе может быть интересного? Война риса и лепешки? Он прыснул от живо нарисовавшейся в воображении картины, от чего лекарь недовольно взглянул на него и отошел, отнимая руку и покачивая головой. Лично явившемуся Лань Цижэню, он заявил: — У ребенка очень большой потенциал, я бы сказал — сравнимый со способностями второго молодого господина Ланя. Кто такой этот молодой господин Вэй Ин не знал, но очень обрадовался, услышав слова доктора о том, что он обладает достаточной силой. Братья Лань, что не отставали от Вэй Ина все это время, облегченно переглянулись. Лань Хуань ободряюще тронул его за рукав, обещая, что теперь все будет хорошо, а на лице Лань Чжаня расцвела робкая улыбка. Вэй Ин внутренне завизжал и бросился к нему. — Лань Чжань, Лань Чжань! Ты слышал, я сильный! — он схватил друга за руки, недоверчиво вглядываясь в улыбку, что превращала маленького А-Чжаня из нефритовой статуэтки в живого и очень милого ребенка. Вэй Ин тут же пообещал себе заставлять Лань Чжаня улыбаться как можно чаще. — Я теперь могу остаться! Я буду тебе лучшим другом на свете, ведь ты меня спас! Лицо Лань Чжаня внезапно опять заледенело, в светлых глазах полыхнула неожиданная обида, и он вырвал ладони, пряча их в складках одежды, Вэй Ин аж опешил от столь неожиданной перемены, как, впрочем, и все свидетели этой сцены. Лань Чжань еще немного постоял, а затем вышел из домика, пробормотав под нос слова извинения и прощания, за ним за дверь выскочил обескураженный Лань Хуань, получив позволение дяди. Лань Цижэнь опустился на кушетку и пронзительно посмотрел на возмущенного и ничего не понимающего Вэй Ина. — Ну что же мне с тобой делать, молодой господин Вэй… Только прибыл, а уже мой А-Чжань успел как подняться на Небеса, так и тут же спуститься обратно. Вэй Ин неловко присел рядом. — Не знаю, что случилось… Но я правда хочу дружить с Лань Чжанем! И Лань Хуанем! И остаться в клане… Вы же мне позволите? Лань Цижэнь внезапно опустил руку на макушку Вэй Ина и тяжело вздохнул. — Пойдем, я отведу тебя в комнаты для адептов. Вэй Ин тут же засиял, как солнышко, и резво вскочил со своего места.