Говори правду и только

Сердце бьется гулко — Наруто это слышит, чувствует, как дрожат мышцы шеи, так он напряжен. Он стискивает зубы, но болью отдаются и они. Наруто сглатывает горечь в горле и, помедлив, говорит: — Мне казалось, все и так понятно еще из нашей первой встречи. Мы переживаем «это» вместе, а затем расходимся. — И никогда не говорили, что навсегда. Что это все не временная причуда. Дети вырастают, браки не вечны, — разъяснил Саске спокойным, ровным тоном. Взгляд у него такой же спокойный. Холодный, без примесей. Ему не болит? — Скажи, что это навсегда, чтобы я мог, вернувшись домой, начать жизнь без ожидания кого-то. — А ты ждал? — Как и все, ждал, — говорит он, словно оправдывается. Ему болит. — А теперь дождался тебя, и вот мы здесь. Ты называешь меня некрасивым и говоришь, что даже не симпатизируешь мне. Саске откидывается на спинку дивана и смотрит в потолок. Наруто видит его кадык, четкую линию подбородка, сомкнутые в замок руки. Парень осознает, как сильно желает ощутить вновь поглаживания холодных ладоней. Он хочет прийти в чувство, быть близко-близко к равновесию, покою, а не чувствовать дрожь во всех мышцах. Настырная тяга уверяла, что для этого стоит только руку протянуть. Рука почти поднимается, чтобы тронуть плечо Саске, но Наруто останавливает себя. — Я обещаю, Саске, — звучит в ответ. Узумаки еще хотел подсыпать заверений: «сомнений нет», «это точно навсегда», но не может. Вибрация телефона начинает щекотать бок. Саске незаметно кивает. Длинноватые волосы скользят по его щеке. Наруто, не в силах сдерживать свои порывы, поднимается с дивана, идет к незашторенному окну. На улице темень, фонари, зажженные окна соседних домов издали похожие на звезды. — Так… — Учиха медлит, — сейчас тебе лучше? — Все в порядке. Узумаки достает мобильный. Кто бы сомневался: «Наруто, ленточки для украшений. Какие лучше смотрятся?» цветастое фото, закрепленное под сообщением. «Ты точно думаешь, что сыр к винам — это хорошая идея?» — Мы что-то делаем не так. «Да, — думает Наруто, — все не так». Но молчит, стучит пальцами по экрану. «Желтые красивые», «Сыры к винам — это классика». — Нет, я просто устал, — он видит в темном зеркале окна Саске, который упрямо разглядывает его со спины. — Тогда встретимся вечером? Завтра? — Да. Саске немедля поднимается с дивана, собираясь уходить. Наруто отходит к креслу и облокачивается на его спинку. Замечает, как Саске, на миг замерев, ловко зашнуровывает поношенные кеды. На сгорбленной спине сквозь хлопковую футболку проступают позвонки. Под ребрами у Наруто копошится нечто, чересчур трепетное и нежное для него. А еще чертовски пугающее. — До встречи, — бросает тот, не оборачиваясь. Дверь хлопает, а Наруто не перестает смотреть на нее. Он становится, где стоял несколько мгновений назад Саске, и смотрит будто бы не своими глазами. Все едкое, яркое — ядовитое. Он поворачивается к месту, где стоял ранее сам. И неясная тоска покалывает тело. В тишине, один, всегда один. На зеркальных дверях шкафа-купе краем глаза улавливает чью-то пробежавшую тень в зеркале. «Не тень» — поражается Наруто, он сам. Вглядывается в зеркало, не страшится. Он помнит себя и не узнает. Наверняка, дело в серости костюма. Просто не ожидал. Он поворачивает голову налево, направо, пытается улыбнуться и щеки сразу как-то напрягаются, очень необычно. Смотрит и не догадывается, что за стеной находится ванная, и на той же стене висит другое зеркало. А в него тоже кто-то смотрит. Убери преграду-стену — смотрели бы друг другу в глаза, а так они пока видят только себя. Саске смотрит на себя, на фото, лежащее перед ним, и слышит чей-то приглушенный смех. Он нашел ее, фотографию, случайно, когда обувался. Смотря издали он подумал, что на фото какого-то черта он, а потом… совсем не по-джентельменски ее прикарманил. У этой девушки глаза не карие и не синие, интересная вариация серого в мире генетики, встречавшаяся не так уж и часто. Впрочем, самого Саске это интересует мало: он никогда не любил лаванду. Брови четко очерченные, темные, едва прикрытые ровной челкой. Губы тонкие, бледные розовые — наверняка помада. Четкие скулы, ровный нос. Заметил ли Наруто сходство? Сравнивал ли? К черту. Руки начинают неметь от подобных мыслей. Он понимает, почему Наруто мог начать встречаться с этой девушкой. Не мог не понять, вопреки всем своим убеждениям. Она красивая, нежная и милая. Джекпот в мире соулмейтов. Саске же всем набором качеств не владеет. Может даже потому, что девушкой не является. Он всего лишь был и есть красив как черт, но предпочел оставаться один, не будучи заинтересованным в отношениях. Они не приносили должного удовольствия и не заслуживали убиваемого на них времени, ведь обязательно должны были кончиться неприятностью: строить отношения с несоулмейтом — равно краже чьей-то родной души. Эту теорему он запомнил хорошо, доказательства жизнь подкинула еще в детстве. Саске вновь осматривает себя, лежащее перед ним фото. Судьба позабавилась, подкинув его соулмейту в партнеры его женскую копию умноженную на нежность. И пускай. Поздно метаться. Накручивать себя, доводя до темноты в голове глупо. Пытаться что-то изменить, упорствуя и доказывая Наруто всю неправильность ситуации, тоже. Нужно отпустить. И переступить. Тот уже сделал свой выбор. Он выходит из ванной, чувствуя холодное покалывание на пальцах, считает до десяти и думает о хорошем. Холодок из кистей потек по всему телу. Саске падает в постель, пружиня на мягком матрасе. Он готовится к тому, что его начнет крутить и ломать, точно как до этого Наруто, но отчего-то в этом холоде начинает чувствовать себя лучше. Становится легко и свежо. Будто на дверях старого затхлого чулана наконец прогнили петли, и двери легко вывалились, давая вход воздуху. Над кроватью в бра перегорает лампочка. Парень смотрит на время. Завтра сообщит об этом при уборке номера. А может и нет. В глазах все резко становится четче, будто кто-то наклал фильтр на зрение. Саске поднимает руку к потолку. Удивительно четко, еще и свет красиво ложится, цвета теплые, мягкие, тени играют на стенах. Все дело в сменившемся освещении. Совсем не хочется думать, что делать с тягой после расставания. От одной мысли в животе все скручивается в спираль. Вот и думай, бабочки ли это в животе или не поужинал и теперь голодный. Саске ставит на второе и вскакивает с кровати. Пойдет-ка он прогуляется по улицам в поисках открытого заведения. Разряженный телефон, выгруженный в день прилета сюда, грустно зачернел на столе. *** Когда Наруто на следующий день возвращается с работы, опустошенный и оттого блаженно умиротворенный, он наконец задумывается о том, что же все-таки произошло утром. Он проснулся задолго до будильника. Солнце тогда еще золотило все до чего дотрагивалось: складки белого пододеяльника, торшер с синим абажуром, выкрашенную в голубой стену; ветер преспокойно шевелил невесомый тюль, и тихое шипение еще спящей улицы едва достигало ушей. Наруто проснулся сам. Не было кошмаров, не было черноты. Он выплыл из тумана и очутился на мягкой постели, все еще окутанный дымкой, но уже мыслящий. А когда и вовсе открыл глаза, то чувствовал переполняющее его спокойствие, которое вот-вот выльется в негу. Парень боялся чересчур громко дышать, боясь нарушить этот хрустальный покой. И тогда лежащий на стеклянном столике телефон премерзко завибрировал — будильник — Наруто пришлось окончательно вернуться к реальности. В сути своей, ничего не произошло. Было то же солнце, естественный шум большого города, Наруто и сейчас его слышит, когда ищет место, чтобы пообедать. Цоканье звуковых светофоров, клацанье женских туфелек о брусчатку, шум машин и ветра в ушах — все было как всегда, но никак не так, как этим утром. Тогда было… Как в детстве, когда просыпаешься слишком рано и все еще спят, или же как после обеднего сна в летнюю пору, когда знаешь, что спешить некуда и все самое интересное еще впереди. «Куда-то все-таки я не туда свернул,» — думает парень. Наруто останавливается, оглядывается. Смотрит на навигатор. Нет, точно не туда. Пора бы уже запомнить хотя бы главные улицы, чтобы ориентироваться на них, да все никак. Он доходит до конца квартала, ищет указатели улиц, а когда находит, не сдержавшись, хлопает себя по лбу. На прямых, как стрелы, улицах не так уж сложно потеряться, и все же он это делает. Что уж говорить о запутанных маршрутах, с множеством объездов? Наруто идет по переходу и замечает знакомое витое ограждение. Душа становится на место — это тот самый парк. Стоит чуть напрячься, и в голове начинают проступать уже известные маршруты. Относительно понятно, куда идти, чтобы попасть к отелю, но куда свернуть, чтобы поесть? Бесполезный телефон с навигатором выдает редкие заведения едва ли не на окраинах, поэтому-то и запрятывается прямехонько в уже забитый кипой бумаг портфель. Хорошо, что на главной улице полно мелких кафе, на их террасах хорошо сидеть, потягивая кофе, наслаждаясь видами, но Наруто хотел поесть. В кои-то веки. А еще не заработать гастрит от фастфуда. Должно же быть где-то здесь что-то посущественнее кофеен и булочных. А ведь откуда-то же ему привезли пиццу! Что-то подсказывает вернуться в номер и повторить этот маневр снова, раз уж приотельный ресторан, а точнее его кухня, не пришелся по вкусу. Два неудачных, но очень красиво поданных, завтрака поставили на нем крест. И он идет, как шел. Вокруг люди, машины. Грохот чьего-то чемодана, что вели по брусчатке. Группа байкеров, не боясь сжечь шины, за мгновенье пролетают мимо, бесстрашно лавируя между машин. Это сумасшествие шумов, кажется, могло заглушить звук далекого парада, но на самом деле, не сумело скрыть даже вибрацию телефона. Раз. Два. Два сообщения. Но пускай, Наруто — занят. Не возьмет, не сейчас. А вдруг по работе? — и он останавливается, роется среди «а-четыре», что-то даже мнет. Телефон подвисает, обижаясь за недоразумение с картой, долго заходит в мессенджер. «Я знаю, ты любишь сыр, но давай его все-таки уберем из свадебного меню? Меня от него начало тошнить» «Желтых лент для украшения нет, мы с организатором уже заменили серебрянными» Наруто вырубает телефон. Шумно дышит: долгий вдох, пауза, долгий выдох. Он ждет, когда снесенное клокочущим нечто спокойствие вновь позволит ему мыслить разумно. Несколько шагов, и его должно отпустить. И опять этот стыд. Она же не виновата. Она ничего такого не сделала. Откуда эти яростные вспышки? Черт и с сыром и ленточками. Об этом он и пишет. Все хорошо. Все нормально. Несколько потухший он идет дальше, вверх по улице, и, о Боже, замечает на противоположной стороне что-то вроде ресторанчика. Не то, чтобы Наруто жаловался на зрение, но после долгой работы за компьютером и над бумагами отдаленные предметы начинают раздваиваться и плыть. Он заходит в карты. И да, и вправду ресторан. Итальянская кухня, черт возьми. Очень даже неплохо — пицца ему всегда нравилась. Так стремительно Наруто еще не ходил. Есть хочется неимоверно. Парень даже с сожалением вспоминает студенчество, когда по три дня ничего не ел, перебиваясь с воды на воду, и все было почти нормально, а тут… Прохлада помещения выбивает все мысли. Столики свободные есть, время не обеднее уже, и то благо. Наруто с большим желанием занять столик у окна почти проходит мимо какого-то странного парня и тут же останавливается, замирает. Одного брошенного взгляда на этого небритого чудака в черных круглых очках, какие бывают у слепых, с волосами, собранными в низкий хвост, хватает, чтобы удивленно спросить: — Саске? *** И пусть утро, наступившее для Саске на этот раз в обед, не задалось, он рад хотя бы тому, что наконец может спокойно поесть человеческой еды. Официанточка, подошедшая принимать заказ, не была смущена его внешним видом и даже пыталась флиртовать. То, что она флиртует, Саске понимал скорее из ее интонации — большинство кокетливых слов не входит в разговорник. И все же, ее внимание что-то да значило. По всему выходит, что он полностью справился с главной задачей, разрабатывая свой «фасад». Хорош даже в нелепости. Саске смотрит в окно, но улавливает собственное отражение и чувствует себя неуютно, поправляет очки, одергивает ворот накинутой рубашки. Это был и он и нет. К сожалению, двухдневная небритость, ставшая так заметной этим утром, не могла исчезнуть по щелчку пальцев. Его электробритва умерла, не оставив завещания, и выбора было два. Первым был пойти в магазин за другой. Второй же — забить на неопределенно недолгое время. И он продолжает сидеть, сам на себя не похожий, но претендуя на стиль. А на улице плывут редкие люди по бульварам, курсируют автобусы, и Саске считает сколько их проедет, прежде чем он получит свой заказ. Ему приносят воду. Парень смотрит, как бьется мелкий лед о стенки стакана, прокручивает его на скатерти. На матовости заиндевевшего стекла остаются отпечатки пальцев. Без мобильного отчего-то время становится эластичнее и растягивается охотнее, оставляя больше места для размышлений. Невольно Саске вспоминает причины своей необходимости в очках, морщась и сразу поправляя сползающее с носа недоразумение. Вспоминает фото, которое теперь нужно незаметно подкинуть обратно, что так и жжет карман брюк. А автобусы все не едут. Светят лампочки под окнами, редкий прохожий не торопится: нервно ждет на светофоре, идет, широко шагая, и исчезает мелкой точкой вдалеке. Одна точка замерла перед самым пешеходным переходом, наверняка оглядываясь, упускаяя ценный «зеленый», и тут же двинулась дальше. И тут еду наконец приносят. Парень отвлекается на официантку, на ломанном языке благодарит, просит счет, тут же взглядом возвращаясь к окну. Очередной незнакомец уже прошел. Но осталась горячая лазанья с расплавленным сыром. Саске берется за вилку с ножом, отрезает мелкий кусочек. Фото жжется, не давая забыть о Наруто. Парень выдыхает, начисто вычищая голову от любых мыслей, а затем незаметно подносит еду к носу — всегда так делает, считая аромат неотделимым от вкуса, — и убеждает себя поесть. Кусок за кусочком он проглатывает начинку, поддевает тесто, а сердце неразумно подскакивает к горлу, иной раз вынуждая прокашляться. — Саске? Он поднимает глаза и видит удивленного Наруто. Ах, да. — Наруто, — отвечает он. Тот присаживается напротив и смотрит на него во все глаза. — Ты выглядишь необычно. — Не успел купить новую бритву, — пожимает плечами Саске. Где-то царапает мысль, что надо бы спросить «Как ты здесь?», но вопрос как-то сам по себе отпадает. Отель в двух кварталах отсюда, Наруто шел-шел и зашел. «Как день?» — он выглядит лучше, чем при их встрече, значит, все не так уж плохо. — Я про очки, — говорит он и неосознанно пальцем описывает круг и тут же другой рукой подзывает официанта. Саске снимает очки, зная насколько запухшими пока выглядят глаза. — Что случилось? — После нашего разговора плакал всю ночь, — безразлично пожимает плечами Саске. Лицо Наруто вмиг вытягивается, и он бледнеет. И поверил ведь, не уловив иронию. Учиха вздыхает, сдерживая порыв закатить глаза: — Шутка. Наелся соленого и проспал до обеда. — Очки стали на место. Очень вовремя подоспевает официантка и кладет счет. Саске не обращает на нее внимания, отрезая новый кусок лазаньи, мимоходом поглядывая на Наруто, и не улавливает тот момент, когда он весь загорелся любезной улыбкой. — Здравствуйте… Дальнейшие слова мозг отказывается рашифровывать — скромный словарный запас способствует. Но это его не волнует. Тихий, спокойный Наруто, несколько уставший с виду зажигается улыбкой, едва завидев у столика официантку. Голос его становится веселее и ниже. Саске от удивления даже замирает. В таком состоянии он Наруто не видел. Едва ли полунервный смешок можно было расценивать как веселость. Саске чувствует зуд на запястьях, но стоит официантке отойти с заказом на кухню — добродушие на лице Узумаки тут же исчезает. Учиха делает вид, что поправляет манжеты накинутой поверх белой футболки рубахи, как зуд уже прекратился. Он поднимает взгляд, всматривается в весь образ Наруто, и какая-то полудогадка одолевает его. Она болтается на уровне ощущений, но никак не дает схватить себя за хвост, оставаясь неуловимой материей. Наруто наклоняет голову набок в немом вопросе «Что такое?». Наверняка, не понравился взгляд сквозь него, которым облучал его Саске. Учиха качает головой: «Ничего, задумался» — и возвращается к еде, по-прежнему размышляя, что же его смущает. Что его так интересует в этом Наруто. — А здесь красиво сейчас, — неожиданно произносит тот. — Когда только приехал, было не так. — Саске колупается в своей порции, отрезает мелкие кусочки и очень долго жует. — Может, дело в свете? Когда приехал, дождь лил. Саске кивает. Да, дождь был. Да, в остальные дни здесь было пасмурно. А сам удивляется волне мурашек, пробегающей от звучания голоса напротив. — Возможно. В исторической части города наверняка еще красивее сейчас. — Ты там был? — Да. Ходил, — и он видит, как Наруто хочет услышать этот рассказ. — А ты? Парень ведет рукой. Этот жест наверняка должен был обозначать неопределенность. Саске запоминает движение. — Как-то еще не успел. Все-таки по работе приехал. — Так ты и после обеда будешь занят? Шестьдесят минут — и они на главной площади старого города. Мелкая, усеянная туристами, она за пару дней нисколько не поменялась. Дорога все еще скользкая и неудобная, выложенная будто не камнем, а потертыми железными половинками шаров. Все здешнее великолепие почему-то никак не трогает. Разукрашенные домики, лепнина, изящные крыши — все остается запечатленным на пленку мельтешащих туристов на память. Саске сидит на каменном фундаменте когда-то целой церкви, сейчас больше напоминающем мини-лабиринт, и мысли приходят самые дурные: на фото скольких людей он уже успел попасть, в какие страны они разъедутся, когда их, такое драгоценное «на память», удалят. В домике напротив, где по легенде жил удивительный портной, ушлые предприниматели открыли стилизованный бар «У портного», с крытой летней терассой. Саске думает и зайти, промыть голову от бессмыслицы, но Наруто где-то бродит от толпы к толпе, и в случае чего не найдет его. Но сидеть на месте имеет смысл, если, конечно, они уже не разошлись и потерялись. Саске лениво поворачивает голову, понимая, что так никого ни в жизнь не найдет: пестрая толпа двигается нечетко, один постоянно заступает другого, но отчего-то фигура Наруто различается сразу. Загорелый блондин, голубоглазый, а такое деловое бледное пятно. Серость костюма вступала в реакцию с яркой внешностью и нейтрализовала ее. И этот человек его называл несимпатичным. Как можно слушать и уважать мнение человека без вкуса? Наруто будто почувствовав чужое внимание, оборачивается. Сердце делает кульбит. И еще один. Стройное биение пульса отдается в шее. Саске надевает обратно недавно снятые очки, уже ненужные — отек спал, в попытке скрыть взгляд. — Насмотрелся? — спрашивает он у подошедшего, поднимаясь с камня. — Наслушался, — кивает Наруто. — Ты знал, что пять веков назад возле вот того здания суда, — Наруто невзначай показывает направление через головы туристов, — на время судебного заседания явился дьявол? — Да? И что же? — почти заинтересованно, только напряжение в теле от близости с родной душой не позволяло закончить диалог. В мыслях как бы подсунуть обратно фото. — Он был свидетелем и оправдал обвиняемого. Саске качает головой, не имея слов ответить. Если это была попытка завести диалог, то она неудачна. Впрочем, неудачными попытками диалога могут считаться все: они рождают полноценный разговор, а в разговоре познается человек. Им же лучше не узнавать друг друга, дабы не было за кем скучать и о ком вспоминать. Хотя, может Наруто все причинно-следственные и не обдумывал, просто делал, чего желалось. По привычке. — Так куда дальше? — Можно к замку, можно по улицах. — Давай по улицах. Я, — говорит он и останавливается, будто не веря в то, что хотел сказать, — давно не фланировал. — Ты не что? — недоуменно переспрашивает Саске, уже двигаясь к узенькой улочке. Совсем рядом пробегает девочка с гелиевыми шариками, и парень хватается за очки — шарики попадают прямо по носу. — Не фланировал, — повторяет тот, улыбаясь обернувшейся девочке. — Ты случаем не перешел на другой язык? — Нет, все верно, — Наруто перекладывает из руки в руку портфель, — глагол несовершенного вида со значением «гулять без цели». — Мне показалось или ты любишь усложнять? Я обычный человек, мне хватило бы изначального «давно не гулял», как мне хватило «мы никогда не будем вместе», или как ты там сказал при нашей первой встрече. — И все же равно как и тогда ты переспрашиваешь. Саске не видит его лица — в узенькой улочке вдвоем плечо к плечу не пройти, — но слышит, как что-то шаркает. Кажется, это был брошен камень в его огород. Справедливо. — Так что ты еще понаподслушивал у непропалаченных тобой гидов? — переводит тему Учиха, выйдя наконец на открытое пространство, где могут разминуться хоть и два автомобиля. Краем глаза он видит, как Наруто закатывает глаза. — Ну, если это была улица Масляная, то здесь где-то должен быть дом женщины, в честь которой было названо улицу. — И почему же? Тоже виноват Дьявол? — Не исключено, — пожимает плечами Наруто и, чувствуя тяжесть в руке, перекидывает портфель на плечо. Саске замечает, как смешно топорщится пиджак, но молчит. — Та женщина пекла блины и случайно разлила масло на огонь. Сгорело полгорода. — И поэтому теперь здесь закусочная с блинами? Люди умеют в иронию, — говорит он, а сам ближе подходит к окошку, отделанному вне стиля всего города. Покупателей нет, все желающие перекусить — две школьницы — уже спрятались под одним из больших зонтов за столиком. И парень их понимает: бабье лето жаркое, почти как настоящее, а запахи стоят — с ума сойти. От аромата свежей выпечки рот наполнялся слюной. — Саске? — Секунду, я перевел слово «меню» и «блины», не могу понять, что же здесь так пахнет. — Это вафли. Саске еще раз принюхивается. И вправду, вафли. Странно, что их приписали в самом низу. — Ты будешь? Я могу взять пару, раз уж ты проводишь мне экскурсию. — Не стоит, — он качает головой, собираясь идти дальше, но слышит, как Наруто уже заводит разговор с продавцом. Он опять улыбается. Как в улыбке меняется весь облик Узумаки трудно не заметить. В груди все медленно плавится, точно шоколад на горячих вафлях, и Саске не страшно, что станет продуктом переплавки. Он чувствует себя хорошо, а значит — все идет, как надо. Он почти ловит ту самую мысль, за которой гонится, но в руках оказывается только политая шоколадом румянистая вафля на цветастой салфетке. — О Боже. В руках Наруто все течет, и парень спешит сесть за стол: ставит портфель на брусчатку, ловко надкусывает места, где уже успел поплыть шоколад. Саске хочет ухмыльнуться, но и у него шоколад оказывается в ладони. Сразу припомнилось, почему никогда не ел подобную еду. Ни тарелки, ни ножа, ни вилки, а все, что должно бы оказаться в желудке, размазывается по рукам и лицу. Иногда кажется, что есть красиво — дар. Но улица полупустынна, школьницы где-то за спиной и единственный, кто его видит — Наруто. Переживет уж как-нибудь минутный позор. Саске едва надкусывает вафлю, ароматную и теплую, как видит, что Наруто уже управился. Не обращая внимания ни на кого, замял в два счета, обмазавшись шоколадом едва не до ушей, а сейчас деловито орудует влажной салфеткой, предложенной посетителям в подставке на столе. — Вкусно, — говорит Наруто. — Не удивлюсь, если скажешь, что приехал только ради этих вафель, — он окидывается на стуле и, пошатнувшись, наклоняется обратно, придерживаясь за стол. Саске думает отвечать ли, долго пережевывает тесто, но Наруто смотрит на него, а значит ждет ответ. И, вероятно, нужно ответить правду. — Нет, не ради вафель, я здесь бывал в детстве. Мне нравилось, захотелось приехать еще раз. — А почему один приехал? Не с друзьями? — Отпуска не совпали. Да брат и так бы не поехал, соулмейт бы не пустила, - говорит он, пытаясь вновь откусить кусочек, но очки сползают с носа, и приходится сначала снять их и повесить за ворот футболки. — А родители? Или считаешь, что не презентабельно путешествовать с семьей? — Тебе не понравится ответ, — говорит Саске, кривовато улыбнувшись, аккуратно слизывая шоколад с пальца. — Почему же? — С матерью мы не общаемся. Давно уже. — И отец не реагирует? — Он вполне возможно сыграл не одну партию в шашки с твоим. Наруто примолкает. И молчит все то время, пока Саске борется с вафлей и мыслями, как очертить свою позицию. Вафля закончилась, а липкость сладости остается на ладони. Думать не получается. Наруто отстраненно смотрит в небо. — Знаешь, это уже не важно, — заговаривает Саске первым и сам понимает какой бред несет. — Думаешь? — Да. Я скучаю, но стараюсь не сожалеть. Он ушел сам, так пусть спит спокойно. Он достоин того, чтобы его не тревожили. — Дядя говорил то же о моих родителях. Пусть они ушли не сами, но они не должны беспокоиться обо мне. Но, знаешь, я не... — Наруто замолчал. Саске перестал дышать от интимности момента. Казалось, сейчас тот хочет рассказать что-то действительно важное. Узумаки выдохнул и отрубил: — Впрочем, не важно. Смотри, — он кивнул на небо, — небо потрескалось. Наруто поднимает с брусчатки портфель и поднимается. Над ним сквозь серую корку набежавших облаков видно кровь приближающегося заката. — Куда дальше? — спрашивает Саске, сгребая в кучу использованные салфетки и бросая в урну. — Я устал. Давай в отель. Замок в следующий раз. И они идут обратно. Отчего-то в тишине. Наруто уже не рвется завести разговор, а смотрит куда-то далеко вперед, на горизонт, может даже на небо. Сегодня оно красивое, но красота его скоротечна. Потрескавшаяся корка быстро смазывается, облака становятся похожи на разноцветные мазки: красные, серые. В следующий момент солнце усаживается ниже и цвета расслаиваются, смешиваются в розовый и фиолетовый. Поддеваются золотинкой. Медленно выгорают. Окончательно они превращаются в грязь на чистой синеве, когда Саске с Наруто проходят мимо парка. Узумаки без слов садится на первую же скамью, Саске его не беспокоит, садится рядом. Улицы поддеваются туманом, частые машины жгут шины лишь бы скорее добраться домой. — О чем думаешь? — почти шепотом спрашивает Наруто. — Ни о чем. Красиво. А ты? Ты же что-то ищешь? — почему-то также тихо отвечает Саске. — Нет, просто смотрю. За всех живых и мертвых. Я смотрю за них всех. Кто-то должен это делать, иначе вся красота не имеет никакого смысла. Саске улыбается, выходит как-то случайно, необдуманно и тепло. Он даже удивляется этому и смотрит по сторонам, не заметил ли кто другой. — Я тоже буду смотреть, зная, что где-то есть ты, который тоже смотрит. Наруто касается его плеча, и взгляд у него не такой, каким был. В голубых озерах идет ледоход, а Саске не может оторваться от его наблюдения. И они будто застывают, не смея двинуться. Много ли людей прошло мимо, пока они так сидели, Саске сказать не может. Он чувствует горячее касание, слышит чужое ровное дыхание и понимает, что тот не в себе. Наруто вот-вот наклонится ближе и Саске ничего не сможет поделать с этим. Трель портфеля разбивает вакуум. Проступают голоса людей, гудки автомобилей, шуршания подошв об дорогу. Совсем рядом бросают стаканчик в урну. Из сумочки мимо цокающей женщины лает собачка. Отодвигаясь, Саске грубо вытирает вспотевшие ладони о джинсы. Он искоса посматривает на перерывающего бумаги Наруто. Как же не хочется возвращаться к началу, когда тот был не душевнее машины. Интересно, игра ли это воображения, что Наруто нехотя достает телефон. Руки его начинают мелко дрожать, когда он принимает звонок, и все становится ясно — игра. Но затем один взгляд на бледнеющего на глазах Узумаки, и все становится второстепенно, а догадки — бредом. — Твоя невеста? С ней что-то случилось? — спрашивает он у подошедшего. Наруто невидяще качает головой: — Это была не она. Это была организатор конференции. — И что? — Люди, для которых я переводил, попали в аварию. Я еду обратно. В моих переводах здесь больше нет нужды.