С закрытыми глазами и запечатанными сердцами

“flashback” Максу 13 лет. “Игра поможет тебе выжить” — Алек, я не могу. Это жестоко! — Стоял над раковиной, все не мог успокоить свое тяжелое, постоянно прерывающийся дыхание. В зеркало смотреть не мог. Не мог видеть себя таким слабым, видеть себя собственной тенью. Спина болела от оставленных на ней ран, которые кровоточили. Банально не успевали заживать. — Максвелл... — Начал Джейс, стоящий по левую сторону от Алека, который вообще отвернулся, чтобы не видеть этой жалкой картины. Младший Лайтвуд уверен, что брат стыдится его, уверен, что тот никчемное существо, ведь Александр выдержал все, никогда не ныл, никогда не проявлял такой слабости. — Я. Не. Буду. Этого. Делать! Даже отец и его наказания не могут меня переубедить! — Жалкий. Совсем жалкий. Что ему стоит убить какую-то там собаку. — Пес страдает, а ты просто избавишь его от боли, — шепчет Джейс, поглядывая краем глаза на Алека. — Я не убийца. Я не... вы... — Макс это четко знает. Осознает настолько хорошо, что пора бы дать ему награду за такое остроумие. У него нет ничего, кроме фамилии и крови от этой гнилой семьи. — Ты прав, — наконец подает голос Александр, поворачиваясь к братьям всем корпусом, достав из специального чехла охотничий нож. Начинает прокручивать его в руках, между пальцев, подкидывает его вверх-вниз, но взгляд не отводит от глаз братишки. — И именно поэтому тебя заставляют сделать то, чего ты “не можешь” сделать не сломавшись, — с неким раздражением прокручивает кинжал, движения становятся еще более резкими, а синие глаза словно покрылись более темной пеленой: холодной, не дающей увидеть правдивые эмоции. “Весь в отца. Истинный наследник” — думает с завистью мимолетно парень, не понимая о какой глупости думает. — Поэтому мы сделаем так, чтобы они не сломали тебя, — продолжает Алек, и нож пролетает над головой Макса, с треском впечатывается в зеркало, которое трещит и рассыпается на мелкие кусочки. Вздрагивает всем телом, вжимая голову в плечи, на что Джейс с беспокойством делает шаг вперед дабы обнять, успокоить, сказать, что все хорошо, но старший брат кладет руку на плечо блондина, качает отрицательно головой, — Слушай внимательно, у нас не так много времени. Сейчас ты должен перестать быть Максом, которого мы знаем, а ты перестанешь быть собой. Отныне ты без имени — “Никто”. Каждое твое действие, пока ты “Никто” сделал не Макс, не сын Роберта Лайтвуда. Создай идеального персонажа в своей голове, создай совершенно иного человека, создай для него легенду, будь им, диви им! Но... — сделал паузу, — помни, что это просто персонаж и быть им ты можешь, когда угодно, где угодно, но всегда — слышишь! — всегда возвращайся собственно “к себе”, — старший брат подошел ближе, одним махом развернув Максвелла к разбитому зеркалу, где все еще торчал нож. — Твоя игра станет твоим спасением, — согласился Джейс в стороне, но в тот момент паренек совсем не слышал его, сосредоточив свое внимание на кинжале и своем отображении в осколках. — Выдерни кинжал сейчас, и он станет твоим. Носи его с собой везде и всегда. Когда же ты будешь думать, что чего-то не можешь сделать, что ты не можешь противостоять своим и чужим демонам — возьми в руки, просто держи его. Пусть он будет твоим напоминанием и якорем в реальном мире. Никогда не забывай свою фамилию, но не забывай про “Никто”, который может вытащить тебя из любой ямы. И слова Алека чудным образом подействовали. Не хотелось сбежать, не хотелось сгореть со стыда. Стоило Джейсу встряхнуть за плечи его, как тот совсем очнулся. Да, он застрелит ту собаку, и все же это будет “Никто”, персонаж без имени и фамилии. Его не будет грызть совесть, утягивая в глубины персонального ада. “Никто” сделает это. “Конец flashback”       Макс и не думал, что будет пользоваться своим псевдонимом так часто. Не думал, что постоянно будет перекладывать все свои деяния на “Никто”. Как бы это не было неприятно осознавать, он порой увлекается, порой отключается от реальности. Неспешно двигается вдоль “Сансет парк”, заткнув уши наушниками. Включает телефон, где первым делом высвечивается заставка с девушкой.       Айрис.       Прочищает, как ни странно, горло. Так многие его бросили. Так многие его оставили. Осталась он и его мать. Ее то он не оставит одну, ведь знает, как ей тяжело, как неприятно оставаться в организации. Не раз спрашивал, почему она все еще там. На что женщина нежно улыбалась, трепала отросшие волосы, проговаривая словно мантру: “а кто, если не я?” Медленно проходится по парку в поисках хоть чего-то, что может привернуть его внимание. Ему так хочется просто отдохнуть от вечно сковывающего напряжения. Хочется найти утеху в любимом занятии, которого у него нет. Вечные тренировки, зубрежка или слежка, изредка убийства — это все, что у него есть, что было и что будет. Останавливается рядом с детской площадкой. Это его любимое место, пока еще. Именно вот та лавочка, напротив заката и смеющихся детей, горок и песочниц. Садится, вытягивает ноги, а следом достает из кармана куртки хлебушек для голубей. Недалеко от себя слышит плач маленького ребенка, которого с таким усердием пытаются успокоить взволнованные родители.       Бросает кусочек хлеба одинокому голубю, и снова смотрит вдаль. В глаза бросается низенькая девушка. Она тоже была будто погружена в свои мысли, ничего не замечала в априори. Ее взгляд застыл между деревьев, прикусила губу, то прищуривалась, то наоборот.       Кореянка — понял сразу и без проблем. Где-то Макс ее определенно видел. Прошелся взглядом вверх-вниз, отмечая, что она все никак не может усесться, не может сосредоточиться. А после тяжело выдохнул, откинулся на спинку лавочки, когда узнал в незнакомке “Ангелочка” из подпольных боев мафии.       Просто ли она пешка, просто ли она участница? Или может… она его цель?       “Мы должны вытравить змею из ее укрытия. Этот человек, вероятно, знает, что делает. Приближенный? Не уверенна. Это может быть, кто угодно.” — Говорила мать недавно ему, показывая фотки одного из клубов местной мафии, показала ему криминальные лица и то, что не успели скрыть, что вышло из-под контроля. Мешал ли клуб куму-то из “верхних”? Скорее нет, нежели да. Это было даже выгодно после падения экономики и некоторых других обстоятельств.       Но эти непотребства, что устраивают паскуды — выше терпения. Убийства средь бела дня совсем не то, о чем мечтало государство с ФБР и Сумеречными охотниками. Отнюдь. К девушке, сидящей напротив подбежал мальчишка лет пяти, что-то сказал и протянул цветок. Та с осторожностью приняла подарок ребенка и осмотрела. Стоило мальчику пожать плечами и убежать, как не сдержалась и чихнула.       Макс спрятал улыбку. Она такая милая. И впрямь Ангелочек. Однако стоило лишь вспомнить ее четкие, быстрые удары и холод во взгляде черных глаз, как умиление тут же пропало. Вместо него появилось некое пренебрежение. Осуждает ли? Нет. Просто она выбрала самый грязный способ заработать деньги, самый грязный способ выживать, и самое грязное место для выполнения своих планов. Многие б спросили, а что делает он. Только это совершенно разные вещи. Лайтвуд видел и видит сейчас, что кореянка то с сюрпризом. Мало встретишь человека, который с таким обожанием выполняет свою роботу. Особенно такую.       Смотрит снова в телефон, куда ему прислали все записи и найденные фотографии незнакомки. Усмехается про себя.       “Вот как…”       Поднимает глаза, дабы снова посмотреть на Ангелочка, но встречает лишь пустующие место на лавочке. Убежала, чертовка.

***

      Аида слегка вздрагивает, когда Алек берет ее за руку.       — Эй, все хорошо, — нежно проводит большим пальцем по ладони, глядя ей в глаза.       — Точно, — отвечает, хотя ей намного легче было бы избегать своего прошлого, как и этой злосчастной организации. Пару секунд смотрит на главное здание, с тихим вздохом делает шаг первой. Столько лет прошло, а она все еще в плену у своих тайных страхов. Как бы ей снова не очутиться в том осином гнезде… но только в этот раз по своей воле.       Лайтвуд уверено ведет ее по все тем же пустынным коридорам, поднялись по все той же лестнице, ко всему тому же кабинету. Однако в этот раз все по-другому. В этот раз там даже человек другой.       Мужчина мельком смотрит на свою жену, готова ли она увидеть там не монстра, а его мать. Какой бы эта мысль глупой не была, а она, к сожалению, не бредовая.       Стучит в дверь и ждет, пока матушка крикнет гордое “входите”, и тогда уже заходит. Мериза поднимает глаза с документов, раздраженно смотря в проход. Ее лицо сглаживается, глаза начинают сиять и вообще она будто расправляет свои невидимые крылья. — Сына! Вы вернулись. Уж не думала, что увижу вас здесь хоть раз, — женщина элегантно встала со своего места. С искренним восхищением смотрит на своего старшего сына. — Быть не может. Ты так похорошел… — нахваливает, но не смеет прикоснутся. Давняя привычка за времена Роберта. Аида рядом тем временем осматривала кабинет, который раньше был одним из ее личного ада. В помещении не чувствуется прежний холод, не пестрит пафосной мебелью. На подоконнике стоят цветы в горшках, белая мебель заменила черную и напротив окна повесили картину заката. — Кира, мне очень приятно тебя видеть. Ты, в самом деле, очень изменилась. Красавица, — Мериза неожиданно, совсем не в манере аристократов схватила ее за руки и несильно сжала. Поддержку выказывала? Ком в горле не давал говорить складно, так что девушка просто кивнула с улыбкой. — Ну что, присаживайтесь, — Глава вновь села за свое рабочие место. Алек притянул к себе за талию Монтроуз, усаживаясь на удобный маленький диван рядом с “Т-образным” столом для заседаний. Брюнетка со строгим видом повернулась к сыну, убрав все важные вещи в дальний ящик стола. Она не Роберт. — Александр, у меня очень важный важный вопрос. Он касается вас обоих, — сделала многозначительную паузу. Кира непроизвольно занервничала. С увлеченным видом начала осматривать молодежное кольцо на безымянном пальце. Лайтвуд-страший приметил это, сжал сильнее талию. Что ж, раньше она и подумать не могла, что это нормально проявлять слабость, что это нормально, чтобы твои слабости замечали, чтобы давали спокойствие и помогали решать проблемы и бороться со страхами. — Тебе уже двадцать семь лет, и спрашивается: где мои внуки? — Аида со смешком выдохнула, а мужчина молча покачал головой, пряча широкую улыбку. — Делаются, мама. Мы в процессе… — говорит, а после получает заметно неприятный тычек в ребра. — Лайтвуд! — Окликает возмущенно Монтроуз под хохот матери своего мужа. — Прости, но я просто не смог удержаться, — говорит на это тот, прижимаясь лбом к плечу Киры. — Где Макс? — Спрашивает у матери, что за все время успела заварить себе кофе. Она тяжело вздохнула, ответив: — А теперь перейдем к главному, — размеренно произносит, бросая какой-то неоднозначный взгляд в сторону невестки. — Мне кажется твоему брату потребуется твоя помощь, и, конечно, если Кира согласится, то и ее. — Тогда Аида ее понял даже без лишних слов. Каким отличным бойцом не был бы Макс, каким бы остроумным не был — она все-равно считает его самым маленьким, вечно нуждающимся в опеке мальчишке. Мериза попросту не доверяла ему. — Я слушаю, — сосредоточено отозвался брюнет, на что мать качнула головой. — Мы с ним откопали один притон, которой перекрывает нам “дыхание”. Эти все незаконный их делишки просто ни в какие ворота не лезут. Но хуже другое: может начаться вторая революция. Мы все помним, что было в первый раз и чем закончилось. Я не знаю, какая цель у нашей мафии, но знаю точно, у них все выходит из-под контроля, а правительство снова спихивает все на нас. ФБР, по возможности, будет помогать, но… — Как это вы вдвоем откопали? — Спрашивает, выпрямляясь. Женщина взмахнула руками. — Мы долгое время не могли понять, долго искали зацепки. Мы сотрудничаем уже просто со всеми. Договора, сделки, спонсорство… Все опробовали. ФБР нам помогали, не отрицаю. И тогда мы кое-что заметили. Все, что нам подсовывали было сплошной ложью. Мафия уже вовсю сотрудничает с русскими и украинскими поставителями и тому далее. А пост вы видели. Снова! — Опять всплеск руками. Да, и Кира и Алек видели тот пост девушки, которая попала в рабство не по своей воле. Миллиарды просмотров, миллионы отзывов. Все бы ладно, да только пост удалили. Если это снова приведет к бунту… — Где Макс? — Напряженным голосом спрашивает наконец Лайтвуд, смотря на застывшую мать. Та посмотрела на сына тем же колючим взглядом. — На задании. Змей вылавливает. — Говорит, пристально следя за реакцией, которой не поступило. Перевела свой взгляд на невестку, думая, что та не сможет удержать власть над своими эмоциями. Как бы не так. Она в этом особенно хороша. — Ты отправила его туда, зная, что он может не справиться? — Переспросил мужчина, а рядом сидящая девушка незаметно прикусила губу. Как бы там ни было, а их семья в самом деле странная и очень непростая. — Он хороший и способный мальчик. Я в этом уверена, но я надеялась на то, что ты сумеешь его поддержать, — увильнула в каком-то смысле от ответа и ответственности от него Глава. Александр посмотрел с такой тоской на свою жену, что та даже растерялась. Он не хочет делать ей больно, не хочет приносить страдания. Монтроуз поджала губы, но понимала его. Она не станет останавливать его. Поэтому сжимает руку своего мужчины. Только вот осознание того, что, вероятно, она снова окажется в самом эпицентре ужаса, заставили сжаться внутренности. Она не хочет больше ничего забывать, не хочет получать новые шрамы. Не хочет, но, возможно, надо. Возможно, это и есть ее судьба. Конечно, она хочет детей. И от никого абы, а от своего любимого человека… Кажется, сейчас не время. Наступит ли оно вообще? Она не знает ответа на свой вопрос.

***

Ким Юн Би нацепила так привычно тонкие кожаные перчатки. Гиперчувствительность поспособствовала этому. Тихо стучит каблучками по асфальту, стараясь не оглядываться назад. Ей постоянно мерещится, что за ней следят. Но никому до нее дела даже быть не должно. Она просто девчонка из подпольных боев, закон не нарушает. Да, дружит с опасными и крайне специфичными людьми, но в любом случае она неприкосновенна. Звонят на телефон, и та берет, не глядя на экран. — Юн Би, проверь продукт у нашей пташки. Не хочу проблем, — тетя говорит без излишеств, почти что тараторит. Девушка хмыкает, перебирает в другой руке четки. — Предупреди ее, чтобы встретила меня трезвой, — на том конце слышится шуршание, а после долгие гудки. Вздыхает, кладет телефон обратно в карман. Хочет было поправить воротник пальто, но ее толкают, отчего она на своих каблуках еле удерживает себя на месте. Неужели все-таки кому-то она и в самом деле нужна? Сама собой тянется к пистолету. — Простите-простите! Я случайно, честное слово, — окликается молодой человек сбоку. Руками цепляется ей за плечо, от такой наглости она сама чуть не задохнулась, возмущенно шипя. Перепуганные карие глаза смущенно опустил. Ким Юн Би сглотнула ком. Как же все-таки не любит, когда к ней прикасаются, особенно так — клешнями своими. У нее только-только сошли синяки! Что за неуклюжий! — Все… хорошо, я в порядке. — Смотрит в глаза прямо, давая понять, что ее можно оставить в покое, но тот успешно игнорирует это. Растягивает губы в скромной улыбке, словно спохватившись, говорит: — Мисс, вы обронили, — поднимает упавший телефон кореянки, а она не может понять, как могла не заметить своей оплошности. Даже не смотрит, просто забирает в карман. — Ох, спасибо, — проговаривает обескураженно, не зная, что сказать в затянувшейся молчание, пока парень неуклюже проходится рукой по своему короткому ежику темных волос, — но, знаете, мне пора идти. — Может все-таки дадите свой номерок? Сходим в кино или кафе? — Ее брови взлетают мгновенно вверх. Никто и никогда так прямо не приглашал ее на свидание. И она может и пошла бы для “общего развития”, но не то что бы он ей не понравился. Вполне себе милый бесхитростный мальчишка, однако она не хочет разбивать ему сердце. Привязываться тоже не хочет, а это неизбежно. — Прости. Я не завожу знакомства, — парень застывает, приоткрывает рот и фиксирует взгляд на одной точке. Он явно надеялся на другой ответ. Юнби становится очень неудобно. Как никак она тоже человек. — А…эм, ладно. Я понял. Понятливый, — поднимает руки вверх, улыбается краешком рта. — Но четки отпадные! — Разворачивается, бурчит на подобие “ч-ч-черт” и уходит в совершенно противоположную от нее сторону. Она смотрит вниз, замечая, что неосознанно начала теребить маленькие шарики. Вот черт.

***

Максвелл стряхнул в который раз невидимые пылинки с пиджака, прикрыл глаза в ожидании обрести покой. Наконец идет прямиком в здание ФБР-цев. Ему и Меризе нужны показания, им нужны люди и в конце концов сведения для нового уже открытого дела. Выпрямляет плечи, издалека же вероятно, кажется, словно идет совсем не Макс, а его старший брат. Подходит к заднему проходу и на какую-то долю секунды запинается на месте. Оперившись о стену, стоит Алек. Даже с десяти метров видно победную улыбку мужчины. — Давно не виделись, братишка. Обнимешь?