Бегство с небес

Щелчок и ослепительный свет наполняет пространство вокруг. Он давит своей плотной массой, и становится, будто сложнее дышать. Заволакивает каждый миллиметр и пропитывает все, включая и растительность. Трава непокорно шипит как гадюка, по которой ударили палкой, и колышется, пригибаясь почти к самой земле и вновь подымаясь, повинуясь вихрю мощи неведомой доселе силы. Чак довольно улыбается. Это выглядело эпично, с размахом, зрелищно — все как он любит. Амару же это световое шоу не вдохновляло и она укутавшись материей первородной пустоты молчаливо наблюдая за тем что творит ее младший братец-шоумен. Как же ее раздражало то что он тут устраивал, ведь все это решалось на самом деле за одну секунду. Тьма чуть отошла в сторону и холодно и вызывающе смотрела на бога: -фокусник…- прошипела первородная сущность, отводя от брата взгляд. Ее больше интересовали объекты труда. То, что видела Амара, наверное, сложно передать теми словами, что мы используем для восприятия. Огромная волна энергии, собравшаяся будто бы со всего пространства, поднялась в огромный столб, пронзивший космос и обрушилась в первый сосуд сути напитывая его одушевлением, волей Божьей. Искристый бело-голубой свет окутал первое тварное создание вселенной, серебристыми потоками разошелся по всему вместилищу сути, становясь ее частью. Молочно-бриллиантовый эфир окутал новое существо, в облаках этих была чья-то неподвижная фигура. и… она медленно подняла голову и открыла глаза, светлые белые холодные. Через несколько секунд за спиной показались: — Ничего себе… — прошептал бог, наблюдая как огромные крылья раскрылись за спиной первого сосуда сути. Их было шесть массивные, чуть ли не электрические, светящиеся всеми оттенками синего, перламутрового и белоснежного казалось занимают все пространство. Длинное световое оперение вспышками комет на небосклоне не оставляла ни миллиметра пустоты, царапая ткань первородного ничто. Острые концы каждого пера, прочнее любого металла, притягательно заточенные и опасные, завораживали своей пугающей красотой. Через несколько секунд они исчезли за спиной и приятный космический голос зазвучал как солнечный гул, низкий и пронизывающий от макушки до пяток: — Отец…тетушка… — холодные и внимательные глаза изучали своих создателей, ловя каждую деталь — Ну, здравствуй, Михаил, — восторженно проговорил Бог, переводя взгляд с архангела на сестру. Амара лишь с достоинством качнула головой, отвечая на приветствие создания, а на Чака и вовсе внимания не обращала. — не Господь, а дитя малое, — процедила она еле слышно, рассматривая красивые белоснежные руки собственного сосуда. Архангел же чуть озадаченно глянул на себя: на тело, крылья. Оказывается все это, чем он является, все это органичное целое есть Михаил, первый архангел, первенец Божий: — Михаил… — повторил он, проводя нижними крыльями по траве, такой мягкой, сочной, влажной. Вероятно чувствительно воспринимали всё эти шесть огромных крыльев за мускулистой спиной: и влажность воздуха, и его свежесть, и прохладу, и мельчайшие порывы ветра — каждое изменение пространства казалось становилось частью архангела и продолжало жить в нем. Неотделимость, полная принадлежность этому миру, неизмеримо огромному и непостижимо прекрасному выливалось в верность, верность своему создателю. Но сильнее нее было только это небо, это неотразимое ничто в которое так хотелось сорваться, сделать первый шаги утонуть в непостижимой бесконечности божественной вселенной. Архангел вдохнул свободнее, глубже сильнее, голова гордо поднялась к небу, а лицо выражало лишь ту самую решимость, до селе невиданной, а от того прекрасной. Будто сердце разгорелость новым невиданным огнем, жгущим все вокруг. Глаза снова вспыхнули и резко закрылись, а на лицо наползла гордая улыбка. Несколько секунд полной тишины, которую нарушали лишь мерное дыхание Михаила да мягкие покачивания крыльев за его спиной. И тут, крылья резко взметнулись вверх все шесть разом, поднимая ураганный ветер вокруг.Улыбка на лице стала лишь ярче и в следующий момент резкий мах всех шести взметнул его вверх. Трава легла, словно испуганно обнимая землю и преклоняясь перед могуществом смелых. Первое сердце, что вспыхнуло тягой к свободе, первое сердце, что осветило путь, сейчас неслось в непостижимую даль многогранного бытия и летело все набирая скорость все дальше и дальше. Свист лезвических маховых перьев да потрескиваний зарядов молний на них — вот все что было у Михаила в этот момент, но казалось ничего ему больше и не хотелось. Лишь это вечное ощущение гордого, посильного свободного ото всех одиночества, созидания, всего созданного…охранения…может… но тут архангел резко закружился поймав для себя неведомую траекторию движения и открыл пылающие глаза. Глаза в которых отражались все созвездия, галактики, миллиарды триллионов космических лет, пятно первородной пустоты и все это.все это навеки становилось частью него. Оставалось в нем теперь навсегда…теперь он — и есть вся вселенная, он есть весь мир. Постепенно это бегство к звездам стало медленнее и архангел вновь уже спокойнее махнув крылом развернулся осматривая этот мир и восхищаясь.просто молчаливо восхищаясь. Скорость трепала его волосы, ветер ласкал крылья, закапываясь в под каждое перышко и вспушивая их, казалось невозможно плотных…но у каждого свои секреты, каждый ангел прячет свои крылья, каждому свой путь и лишь наедине с собой мы те кто мы есть по-настоящему. Вот одна из истин которую предстояло ему открыть для себя и двух изначальных существ: амбициозного Бога и равнодушной Амары. На его плечах были теперь не только серебристые крылья, совершающие четко выверенные поочередные махи, но и ответственность. За все что увидел его зоркий внимательный взгляд, за все что поручит ему отец. В этом мире, где не было место эмоции и чувству долга подобное не мог объяснить себе не сам Михаил не две сущности оставшихся на земле и наблюдавших за этим первым рывком живого в бесконечность. Амара глядела на архангела ставшим вдалеке похожим на светящегося мотылька и стала чуть ближе к Чаку: — возможно я и недооценила их…потому что…этот полет.самое прекрасное что мы с тобой создали… тьма даже не нашла что можно было добавить к этому лишь продолжая утопать взглядом в чернеющей дали и выискивая пытливо и дотошно свет…единственный свет во вселенной помимо ее братца…манивший ее…вопреки здравому смыслу…заставляя чувствовать…то есть.нет…конечно нет… лишь щемить где-то внутри при очередном опасном и безрассудном кульбите Михаила, растекаясь по сути легкой дрожью… больше ничего…конечно же ничего… амара тихо проговорила, не отрывая требовательного взгляда от Михаила, что уже возвращался: — неужели мой брат проглотил язык, где твоя болтливость? Бог повернул к амаре свое лицо и та заметила что он…плачет?..с несколько секунд тот глядел на сестру и вновь обратил взгляд на приближающегося архангела шепча: Остальное бог решил навсегда сохранить внутри себя, заглушая за вечным светом собственной сути. Вся гордость, любовь, восхищение, обожание того, кто сейчас уже был виден во всей своей красе потонули в глубине бесконечного света навсегда, не дав сорваться тому самому «Я люблю тебя…уже люблю». Архангел же легко опустился на траву прямо перед амарой и чаком, вставая на одно колено. Крылья на спиной массивной волной электрических разрядов и бело-серебристого цвета легли за спиной, будто сливаясь с землей, росой на травинках что заставляли сверкать их еще ярче. Михаил медленно склонил голову перед сущностями и проговорил: — все что создано — есть величие воплощение света, — Амара чуть поморщилась отводя взгляд. — тьмы, и их баланса, — тьма повернула голову изумленно приподняв одну бровь и продолжая внимательно внимать речи архангела, что смог в первые минуты свей короткой жизни ее поразить.дважды…а этим не мог похвастаться даже его создатель. К тому же архпнгел был куда…мудрее.будто опытнее.как будто родился с этим знанием, что легко в основу самого его существования.- эта вселенная — великое творение баланса. Я поклоняюсь вам и благодарю за эту жизнь. После чего михаил поднялся с колена, а крылья белой мантией светошлейфом легли позади. Умные проницательные глаза наблюдали за тетушкой. Та немного колеблясь впервые за вечность ступила вперед мягко, будто плыла и пройдя еще пару шагов застыла рядом с ним… племянником…рука сама невольно потянулась к его лицу и нежно коснулась, проведя по скуле. А сама Амара тихо проговорила с какой-то неожиданной для самой себя заботой и добротой: — что ж, здравствуй, племянник… и губы расплелись в улыбке, что никогда прежде не появлялась на ее лице…наконец и она любила…любила что-то кроме брата, любила этот мир в полную меру…а все благодаря ему, этому архангелу что аккуратно касаясь ее руки поднес ее к гудам оставляя легкий поцелуй: -благодарю, — вновь зазвучал космически переливчатый голос, но уже иным…совсем иным для слуха Амары…теперь у нее были причины задуматься обо всем…обо всех…о себе…о.чувствах…а потому тьма все с той же улыбкой отстранилась от архангела и бросив брату: — мне нужно прогуляться, — направилась в бесконечную даль.где-то там в тени дубов и орешника крылась казалась разгадка на все вопросы. вопросы что полым своим мистически мудрым молчанием задал ей ее племянник Михаил…первый из четырех…первый из четырех причин по которым тьма начинала любить свет больше своей силы. Она все шла вдаль, а покров первозданных обрывков ничего над ней редел, таял и рассеивался… а в мыслях были лишь прекрасные белые крылья, светлые мудрые глаза и какая-то родственная связь, что позволяла самим отсутствием движений и жестов понимать друг друга так глубоко, так искренне…улыбка не сходила с лица тьмы, а последние лоскутки пустоты над ней стаяв обратились порывом ветра, разметавшим витые длинные темные волосы по ее плечам.