Ближе к восьми ночи я вернулся домой. Освободился я гораздо раньше, чем думал. Оказывается, что после встречи с Нортоном мне принесли горы документов, которые я разгребал. Когда это занятие мне наскучило, я самовольно покинул кабинет, оставив работу на завтра и предупредив Николь. Разувшись я прошёл в спальню, надеясь увидеть сестру.
Но то, что я увидел, повергло меня в огромный шок.
Вроде бы ничего необычного. Всё тот же большой шкаф в левом углу, те же окна и шторы. Тот же пол и стены. Вот только… На диване в правом углу комнаты сидел без футболки Ник Лазарев, мой лучший и преданный друг. На его коленях расположилась моя сестричка, мягко обвивая его шею руками и зарываясь в его блондинистые волосы.
Парень, в свою очередь, придерживал Захарру за талию и страстно, с нотками желания, целовал её в шею и ключицы. С губ сестры слетел протяжный, мягкий стон, после чего я не выдержал. Эта сладкая парочка так была увлечена друг другом, что даже не замечали что я тут стою.
Слегка прокашлявшись, я смотрел на их реакцию. Ник, заметив меня, будто остолбенел и не мог пошевелиться. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но так и завис, ничего не ответив. Захарра быстро соскочил с него и виновато уставилась в пол, стараясь не смотреть в мои глаза.
— Ты почему так рано? — задала наверное самый наитупейщий вопрос сестрица. — Я думала ты придёшь к девяти… — чуть тише сказала Драгоций. Я лишь издал нервный смешок, наверное сейчас будет срыв.
— Да вот, с работы ушёл пораньше. — усмехнулся я, не понимая чему улыбаюсь. У меня часто такое случается. Это я сейчас, только шок пройдёт и нервный смех, начну рвать и метать всё в привычном гневе. Но пока я сохраняй хладнокровно спокойствие. — А кто из вас мне объяснит, что происходит? — спросил я и косо посмотрел на обоих.
Сердце Захарры ушло в пятки. Она нервно и часто дышала, стараясь справиться с безудержным волнением, но ей этого не удавалось. Она закусывала свою маленькую алую губу до крови, а потом облизывала языком свои пересохшие губки. Резкими ударами самый жизненно важный орган отдавал об её рёбра, колотя их с неистовой силой. Зрачки и без того тёмных, кофейных глаз потемнели и расширились.
Руки как назло стали трястись и девочка спрятала их за спину. Коленки ударялись друг об друга, когда их была та же сильная дрожь. Она смотрела в пол и молчала. Сейчас было ощущение, что я её отец, который застал её за очередным
косяком. Захарра будто провинилась, не в силах ничего изменить. И, чтоб не делать хуже, лучше вообще ничего не делать.
Ник наоборот наконец-то оттаял и смотрел в мои голубые льдинистые глаза. Его карие немного расширились и поменяли оттенок на более тёмный. Он не боялся, наоборот, его вид был полон решимости и действий. На лице не было никаких сомнений, не было той добродушной улыбки и света. Было лишь хладнокровное спокойствие. Он тяжело вздохнул, от чего его грудная клетка слегка приподнялась и встретился ещё раз с моими глазами.
— Давай выйдем. — тихо, но в тоже время чётко сказал Лазарев и встал с дивана. Я, усмехнувшись, побрёл за ним на улицу. Так мы вышли из подъезда во двор.
На улице погода стояла не очень. Сильный и холодный ветер пробирал каждую клеточку кожи до мозга костей. Капли только-только собиравшегося дождя, неприятно садились на мою одежду, от чего она стала прилипать к телу. Вечно голубое небо и яркое солнце затянули хмурые, серые тучи. Она будто тёмный купол заполонили небесное покрывало и не давали пробираться свету.
— Я жду. — как бы невзначай напомнил я Нику о своём присутствии. Он будто вышел из своих раздумий, но не до конца. Куда же делась его решимость в глазах я не знал. Вместо неё пришло недоумение и боязнь совершить ошибку. Светловолосый парень тяжело дышал и смотрел мне в глаза. Нет, он не боялся меня. Просто мне кажется, что хотел заглянуть в самую душу. Будто вот-вот случится непоправимое. Лазарев рассуждал говорить ли мне правду или нет. Я ждал, хоть часики моего терпения тикали и неизбежно приближались к концу.
— Фэш, я переспал с твоей сестрой. — спокойно сказал парень, отводя взгляд в сторону. Рефлексы подействовали раньше, чем мозг осознал, что я сделал. Резкий удар кулаком в его скулу. Послышался хруст моих костяшек и удар по лицу бывшего лучшего друга. Задетая губа вмиг стала кровоточить, но Лазарев просто выплюнул собравшуюся кровь в сторону. Он не сопротивлялся, просто замер.
Весь мир рухнул. Мой лучший друг переспал с моей сестрой. Это было настолько мерзко и плохо, что меня чуть не вырвало. Тот человек, которому я столько времени доверял, тот, кто знал меня с детства, тот, кто всегда поддерживал и был моим лучшим другом, тот человек, которому я доверял каждый секрет, тот, кем всю жизнь гордился, встал против меня, предал, просто уничтожил…
Сейчас я почувствовал новую резкую боль в груди. Наверное так ощущается предательство дорогого тебе человека. Сердце неприятно защемило, а дыхание остановилось. Резкий прилив адреналина в крови требовал нового удара. Хотелось изуродовать тело Ника, чтоб на нём не осталось ни сантиметра кожи без синяках или ссадин.
Хотелось запереть его в холодном подвале и морить голодом. Хотелось довести до изнеможения, чтоб его кожа обтягивала хилые кости и он побледнел словно мертвец. Хотелось прибить его на месте и закопать труп под этим же забором, возле детской площадки. Ник же молчал. Он был спокоен как рыба в воде. Молчал, посчитал, что лучше ничего не говорить и был прав.
— Она несовершеннолетняя! Ты хоть понимаешь?! Ты понимаешь, что ты натворил?! Ей шестнадцать! Она ещё ничего не понимает! Она малолетняя дура! Она понимаю, но ты… Ты! Тебе же не три года! Разве ты не знаешь о последствиях?! — всё вопил и вопил я, когда глаза Лазарева стали похожи на два огромных блюдца. Он будто чему-то удивился, но я не понимал чему. Если бы сестрица слышала мои слова, точно бы обиделась, но сейчас… Сейчас она дома и наверное думает как передо мной извиняться.
— Но… — только и смог произнести мой бывший лучший друг. Это взбесило меня окончательно. Я сорвался, и кажется, что никто меня не остановит. Голубые, словно небесная лазурь глаза наполнились кровавой ненавистью и отчаянием. Стало ужасно трудно дышать. Будто в горле застрял неистовый ком, от которого невозможно избавиться. Руки потянулись к парню и я взял его за футболку, которую он успел одеть перед выходом. Притянув его к себе ближе, я заставил посмотреть в мои глаза, полные злости и метающие молнии.
— Но? Но?! Ты хоть понимаешь что натворил?! — последовал кивок Ника. — Ничего ты, блядь не понимаешь! Она до тебя совсем ни с кем! Она девственница! — последние слова я выплюнул ему в лицо. Это повергло парня в огромный шок. Глаза распахнулись и теперь с недоумением смотрели на меня. Сейчас Лазарева похож на маленького котёнка, которого собирались утопить. Хотя, по виду он уже стал не живым, будто задыхался кислородом.
— Она сказала, что у неё уже была близость… — тихо прошептал он, смотря на меня с виноватым лицом. — Чёрт… Чёрт! Твою ж мать… — жёстко матерился парень, когда наконец понял, что случилось. Он упал на колени и зарылся в волосы, выдёргивая их. Мазохист хренов, но хотя, так ему и надо.
После послышался отчаянный вопль, который прошёлся по всей улице. Душераздирающий вопль, который будоражил изнутри. Просто крик души, наполненный тяжёлым отчаянием. Ник не знал что делать, опять поток адреналина… Хотелось ещё раз врезать этому идиоту, но я не сделал этого. Просто решил, что с него хватит, хотя нет! С него никогда не хватит, даже если он будет страдать всю свою жизнь! Просто я больше не хотел марать руки.
Костяшки пальцев предательски хрустнули, а на тыльной стороне ладони осталась кровь бывшего друга. Полил холодный дождь. Огромные капли стали падать с неба, наполняя воздух сыростью и небывалой свежестью. Сначала моросил небольшой дождик, но после начался настоящий ливень.
Сверкнула молния, вторая, третья… Вдали отдался раскат грома, всё задрожало. Я стоял полностью промокший и преданный всеми. Мне было мерзко, мерзко от одной мысли, что самый близкий мне человек так поступил со мной. Это можно сравнить только с поступком Огневой. Вдруг сердце предательски сжалось от боли и потаённой обиды.
По волосам мирно скатывались капли дождя и с четким звуком, ударяясь об каменные плиты, разбивались как обычные, хрупкие вазы. Это звон наполнил окружающую обстановку. Стало не по себе. Промокшие насквозь вещи неприятно липли к телу. А холодный ветер будто рассекал меня окончательно, забирая последнюю частичку тепла.
— Ненавижу… — прошептал тихо я, и побрёл к подъезду. Зайдя на нужный этаж ноги подкашивались. Глаза наполнились горечью и огромной обидой. Меня снова предали близкие люди… Я ещё не отошёл, а боль вернулась снова и ударила в поддых с новой силой. Удар сломал меня, но не до конца. Я был ещё стойким, а главное, это не падать.
Делать что угодно, только не сметь ломается. Ни одна физическая, ни моральная боль не должны быть последней каплей. Я выдержу, я должен, обязан… Я сильнее, чем думаю, я выше этого. Как всегда преувеличиваю свои способности, но только это сейчас заставляет меня держаться на ногах.
Я должен жить. Если не ради себя, то хотя бы сестры. Сейчас я ей нужен, но как бы её не любил, я должен быть строг и холоден. С тем фактом, что я очень её люблю, я не могу быть больше таким мягким. Захарра должна осознать свою ошибку. Я же не всегда буду рядом. Сейчас это урок, за который она наверняка меня возненавидит, но я должен так поступить.
Едва зайдя на порог своего дома, я заметил рыдающую сестру у стены. Завидев меня, она подняла заплаканные, красные от слёз глаза и посмотрела на меня. Сейчас я был зол, мне было далеко не сладко. Ненависть всё ещё бурлила внутри меня, всё ещё та злость и гнев никуда не пропали.
— Ты под домашним арестом. — сказал громко и довольно грубо я, девочку это повергло в шок. Она, словно остепенившись, скатилась по стенке, неприятно пошкорябав спину. — С Ником чтоб больше не видел, если ещё раз замечу, прибью его на месте. — равнодушно сказал я и побрёл в свою комнату.
— Ты что-то ему сделал?.. — прошептала одними губами сестра, смотря мне в спину. Я остановился, но не повернулся лицом. Тяжело вздохнув, я всё же произнёс:
— Он получил то, что заслуживает. — громко сказал я и пошёл к шкафу за полотенцем. Сестра начала истерику. Её вечные куцие хвостики, сейчас были в лучшем виде. Один выше, другой вообще распущенный. Лямка от майки спадала с плеча, а вторая держала футболку на её груди. Юбка была мятой и испачканной в пыли. Глаза девочки покраснели от слёз и волнений. Голова предательски закружилась и стало тяжело дышать.
— Он же теперь даже разговаривать со мной не захочет! Он возненавидит меня из-за тебя! Боже… За что мне всё это?! — произнесла Захарра мою любимую фразу. Я никак на это не реагировал, только старался насухо вытереть полотенцем волосы. Драгоций выбесило моё молчание и она топнула ногой по полу, что не сработало, ведь я не подал ни единой реакции.
Это выбесило мою
подлючую родную кровь, и девочка босиком выбежала в открытую дверь на улицу. Я же не спеша последовал к шкафу и взял сменную футболку. Воздух из-за окна послышался громкий стук и звон гудка автомобиля. Затем резкий крик соседки и ругательство водителя. Тихое «помогите» совершенно убило меня.
Я выбросил ненужный предмет гардероба в угол и босиком ринулся во двор, мечтая, чтоб мои худшие догадки, оказались лишь глупой игрой подсознания. Но я ошибся…
Пулей выскочив из подъезда, мой взгляд упал на маленькое пятно на дороге, перед большой, чёрной машиной. Радиаторная решетка BMW 6 серии имела низкое расположение и, обладая значительной шириной, привносила во внешний вид передней части кузова выраженные спортивные черты. Таким образом, радиаторная решетка являлась связующим звеном, отсылающим к так называемому «акульему носу» предыдущих моделей BMW. Теперь, как и в те времена, она указывает на сверхвысокую динамичность автомобиля.
Подходя ближе, я замечаю, что, а точнее кто лежит на сыром асфальте. Девочка с тёмными, мокрыми от дождя волосами, с тонкой, хрупкой фигурой и бледной кожей. Аккуратные брови сейчас не шевелятся и умиротворенно лежат. Пышные, чёрные ресницы прикрывают уже закрытые кофейные глазки. Алые тонкие губы, которые обычно сверкают улыбкой или усмешкой будто замёрзли, похолодели и даже приобрели слегка синеватый оттенок. Она не двигалась. Не дышала.
Весь мир окончательно рухнул из-под моих ног. Единственным желанием было, чтоб она смогла дышать. Лишь бы жила. Я бы сделал всё, что только она скажет, выполнил бы любой каприз, только пусть не умирает. Я подсел на колени перед её телом. Руки сами собой задрожали, я побледнел, словно мертвец или вампир. Из-под головы потекли ручьи кроваво-алой крови. Стало страшно. На лице девочки не было ни одной эмоции. Она не двигалась.
Трясущимися от страха руками я положил два средний и безымянный палец на запястье Захарры. Пульс я не нащупал. Стало ещё хуже. Руки сильнее задрожали, но я утешал себя последней надеждой. Взяв всю свою волю в кулак, я потянулся к пульсу на шее.
До этого момента всё рухнуло под моими ногами. Весь мир ушёл и осталось лишь темнота. Я сейчас потерял последнего важного и родного человека в моей жизни. Я не представлял будущего, не представлял настоящего. Меня просто трясло. Я будто упал в какую-то бездну, где нет ни света, ни тепла, только отчаяние. Мне стало ужасно одиноко, грустно, тоскливо.
Дикий ужас охватил меня всего и полностью… Я боялся. Несколько холодных слёз скатились по моим щекам. Во рту я почувствовал лёгкий привкус соли и влаги. Сердце больше не билось. Лёгкие перестали наполняется воздухом, я не дышал. Склонив голову над телом сестры я замолк.
Тут же я почувствовал еле ощутимый бой на подушечках пальцев. Утерев свои слёзы и капли дождя я ещё раз, дрожащими и бледными как у смерти руками искал пульс. Новый удар. Её сердце всё ещё билось…
Это стало как глоток свежего воздуха в пустыне, как стакан прохладной воды. Я снова почувствовал, что всё ещё может наладится. Ещё один удар и я окончательно смог убедиться, что она жива… А это самое главное.
Дальше всё как в тумане… Через пару минут подъезжает белая машина скорой помощи. Горит и звенит мигалка, на её крыши. Оттуда выбегают несколько человек. Женщина с короткими, тёмными волосами, подстриженными под каре и зелёными глазами. На голове у неё была высокая шапочка, в центре которой красный крестик. Одетая в белоснежный халат и тапочки. Она что-то несла в чемоданчике и бежала ко мне на встречу.
Она присела на колени и стала нащупывать пульс Захарры. Видимо почувствовав несколько ударов, она вздохнула и улыбнулась мне. Тут же прибежали двое мужчин. На вид довольно молодых, лет так под двадцать. Один был с кучерявыми, светлыми волосами и ярко выраженными скулами. Он был смугл и высок. Отличное телосложение и тот же белый костюм.
Второй с рыжей макушкой и прямыми локонами, аккуратно зализанными в тугой хвост на затылке. Та же одежда, что у первого и та же гора мышц. Только вот его лицо было усыпано веснушками.
Первый мужчина мягко положил мне руку на плечо и отодвинул от тела сестры. Я послушно отошёл в сторону. Медсестра посмотрела на Захарру своими нежными глазами и убрала прядь волос с её лица. Мужчины, взяв переноску, осторожно положили Драгоций на неё и отнесли в машину.
Девушка оглянулась и посмотрела на мои пустые глаза. Кажется она пожалела меня и махнула рукой в сторону машины. Я послушно подошёл и залез на одно из сидений. Брюнетка накрыла мои плечи одеялом, чтоб я хоть как-то согрелся от ледяного мороза, как никак просидел столько времени под холодным дождём.
А я давно перестал задумываться над этим. Главное было, чтоб хоть кто-то сказал мне, что с сестрой всё будет в порядке и она скоро очнётся. Девушка, почувствовав мою тревогу, положила руку на моё плечо. Пусть эта хрупкая конечность и не придавала мне уверенности в счастливом будущем, она успокаивал меня. Улыбнувшись, девушка негромко произнесла: «Всё будет хорошо». Это всё, что я хотел услышать, всё, что было мне нужно. Я был безумно ей благодарен.
***
Спустя полчаса мы прибыли в районную больницу. Меня послали в зал ожидания, а сестру отвезли на носилках в операционную. Взяв один из предложенных халатов, я уселся в кресло и стал ждать. Сразу ко мне подошла молодая медсестра, которую я видел во дворе дома. Она улыбнулась белозубой улыбкой и подсела ко мне рядом, на соседнее кресло.
— Как её зовут? — неожиданно начала она разговор. Я слегка приподнял голову, смотря ей в глаза. Они были ярко зелёные, с небольшим оттенком желтизны. Завораживающие и добрые огоньки горели в них и сверкали какой-то нежностью. Меня успокаивал это взгляд. Хоть я и не хотел ни с кем разговаривать, а сидеть в одиночестве, я раскрылся этой девушки.
— Захарра… — тихо прошептал я. — Захарра Драгоций. — громче и тчётче произнёс я, видя заинтересованность зеленоглазой шатенки.
— Твоей девушке ничего не угрожает. С ней всё будет в порядке. — она ещё раз улыбнулась и накрыла мою тёплую ладонь своей маленькой рукой. Я слегка улыбнулся и издал тихий смешок.
— Это моя сестра, а не девушка. — сказал я, чем подверг девушку в шок. Потом она как будто успокоилась и посмотрела в глаза с каким-то облегчением. Затем ещё раз сжала руку и тепло улыбнулась. Последний взгляд и девушка покинула мою компанию.
Эту ночь я не спал. Семь чашек горького кофе и четыре банки энергетика помогали поддерживать бессонницу и не провалиться в царство Морфея. Руки предательски задрожали. Из-за недосыпа, под глазами стали виднеться тёмные круги. Голова жутко трещала, но я не обращал внимание на боль.
Сейчас меня волновало состояние Захарры. Последняя картина, которая возникла у меня в голове, это кровавое тело девочки, лежание на мокром асфальте и голос соседки, которая испуганно кричала. Я помнил машину, которая сбила сестру, но не помнил водителя. Как бы мне хотелось задушить его своими руками. Но делать нечего, я не могу ничего, только ждать и надеяться.
Время близилось к восьми. Из операционной вышел врач и подошёл ко мне. Глаза тёмно-серые. Аккуратная стрижка, ухоженное лицо с небольшой бородкой, смуглое лицо. Одет был как и все врачи в длинный белоснежный халат.
— Здравствуйте, меня зовут Миракл. Я лечащий врач вашей дочери. — представился мужчина, посмотрев на меня. После моего короткого смешка он немного нахмурился, но его глаза всё так же горели добротой. — Я что-то смешное сказал? — спросил он и наклонился голову, смотря на меня.
— Это моя сестра. — сказал я и легонько улыбнулся, оголяя игривые ямочки. Мужчина тихо рассмеялся и похлопал меня по плечу.
— То-то я думаю, что такой молодой ещё и со взрослой дочерью. — задорным голосом произнёс врач. — Ну что ж… Жизни твоей сестры ничего не угрожает, так что можешь не спать ночами в больнице. Если девочка очнётся раньше, чем я думаю, то мы сообщим тебе. А пока иди-ка домой и отоспись хорошенько. Кофе на сердце плохо влияет.
А ведь и правда. Я же знаю, что он вреден, но ничего с собой поделать не могу. Вдруг на дисплее телефона высветилось напоминание о том, что я должен прибыть в особняк Огнева, что бы помочь с приготовления и ко свадьбе.
Тут меня будто перемкнуло. Я рванул с места, сказав короткое «до свидания» и побежал к выходу из больницы.
***
— А как насчёт этого платья? — спросила Василиса, глядя на меня. Когда я приехал к дому Нортона-старшего, девочка уже готовая стояла перед входом. Мне дали одну из машин Огнева и мы поехали в свадебный салон. Рыжей девочке нужно было подобрать платье на торжество. Я не хотел её видеть. Не хотел с ней разговаривать, не то, что заводить светские беседы и расхваливать её образ.
Я тупо игнорировал её присутствие и старался смириться. Устремив взгляд в дисплей телефона, я хотел раствориться или стать таким маленьким, чтоб даже видно не было. К сожалению моё желание было неисполнимо, я же не колдун какой-нибудь.
— Нормально. — довольно грубо отозвался я, ведь меня стала раздражать персона этой девчонки. Я всё также смотрел в телефон и не открывался от переписки в сот сетях.
— Да это уже четвёртое платье, а ты даже не посмотрел! — истерически завопила Огнева, видя мою неприязнь к этому месту. Она топнула своей хрупкой ножкой и вызывающе уставилась на меня, прожигая во мне дырку своим холодным взглядом. Хотя мне было реально плевать на её желания. Я не хотел иметь никакое дело с этой девушкой. Не разговаривать с ней, даже смотреть на неё было противно.
После всего, что она сделала со мной, после всей той боли, что причинила, моя обида давала о себе знать. Я ненавидел Василису, противно от самого себя, что когда-то мило и приветливо с ней разговаривал. Противно, что спас её тогда, хоть она ничем и не оплатила за мою доброту. Мерзко от одной только мысли, что я был рядом и успокаивал её, а она лежала на моём плече и плакала, пропитывая мою одежду тёплыми, солёными слезами. Мерзко от того, что она носила мою футболку и разгуливала в ней по квартире. Мерзко за тот сон, когда я чуть не изнасиловал Огневу на озере.
— Да тебе всё идёт. — коротко отрезал я, и всё так же строчил смс в телефоне. Девочка нахмурилась от равнодушных слов и покраснела от гнева. Я даже взгляда на неё не перевёл, так она была мне неприятна.
— Что же вы, жених, даже невесте платье не выберите? — послышался милый голос консультантки. Тут же ко мне подошла девушка средних лет. Её пепельно-жёлтые волосы были затянуты в тугой хвост, а карие глаза смотрели с нотками доброты и радости. Большую грудь обтягивала белая блузка с коротким рукавом и тёмная юбка на полторы ладони выше колена.
Только я собирался возразить девушке и сказать, что мы не пара, как Василиса меня опередила. Как вообще подумать можно, что я и эта капризная девушка может стать моей невестой?! Это ведь даже уму непостижимо… Ни за что на свете!
— Да он вредный и упёртый как пень! — прошипела Огнева, переводя взгляд с консультантки на меня. — Ах да, прости! Ты же козёл у нас… — усмехнулась она и давольно ухмыльнулась.
— Да невесточка стервой оказалась. — сказал я, пропитывая каждое слово неимоверным ядом. Василиса кипела как чайник, именно этого я и добивался. Пусть бесится, пусть кричит, пусть рвёт и мечет, пусть крушит. Мне плевать на неё, плевать на её желания и мечты. Она мне
никто.
— Идиот!
— Ненормальная!
— Псих!
— Истеричка!
— Придурок!
— Ведьма!
— Козёл ты…
— Повторяешься… — зло усмехнулся я, когда на моём лице засиял острый оскал. Ну вот и всё, Огнева. Я победил.
— Да иди ты! — ненавистно выплюнула мне эти слова девочка, и удалилась за ширму.
— Кажется я знаю, что для вас подойдёт… — тихо прошептала консультантка и пошла к кассе. Я притупил взгляд и направил его в дисплей телефона, без интереса листаю ленту в Вк. Через несколько минут подошла девушка и протянула Василисе последний наряд, сказав, что он очень ей пойдёт.
Спустя минут десять, девочка вышла из раздевалки. Она ничего не сказала, ничего не спросила, просто смотрела на меня. Я чувствовал её взгляд, но не собирался смотреть. Моё дело привести её, куда скажут и игнорить. Жёстко молчать. Тишина… Казалось напряжение такое, что прямо сейчас можно взять нож и резать его.
— Ну посмотрите же на свою невесту… — прошептала консультантка и я сдался. Подняв глаза и посмотрел на Василису. Передо мной стояла не Огнева, здесь стояла принцесса. Платье было белоснежным, в самый пол. Открытые плечи открывали вид на ключницы и пышную грудь, размера третьего. Причудливая форма декольте лишь украшала образ. Кружевной вверх с небольшими лямками чуть выше локтей были полностью отделаны кружевом.
От пояса та же ткань с причудливыми узорами буквально чуть выше колен на пол ладони. Затем плавно переходящая в кристально чистый шёлк. Далее нежный шлейф тянулся до пола, немного касаясь его. В отдельных местах были небольшие кружевные цветы, придававшие картине более нежный вид.
Она была как только что сорванный весенний цветок. Как будто именно сейчас она набрала цвет бутона и распустилась самым прекрасным, что есть в этом мире. Огнева была другая. Совсем не та заносчивая девчонка, которая дразнила меня и раздражала. Наоборот, Василиса скромно перескакивала с ноги на ногу, трепетно поджав край платья, показывая лишь лучшие свои черты.
«Господи, как ты прекрасна» — подумал я, но тут же отбросил эту мысль. Сказать это вслух я не собирался, мне казалось, что девочка не заслуживает моего внимания и комплимента. Не то, чтобы я был заносчивым индюком или самовлюблённым идиотом, тут всё было намного сложнее.
Когда я заметил на лице Огневой яркий румянец, меня как перемкнуло… Я быстро отвёл взгляд и направил его в светящий экран телефона. Сердце неимоверно, с жестокой болью сжалось в груди. Казалось, что оно гниёт, как будто высыхает и сейчас просто остановиться.
Голова закружилась. Резкая боль ударила в виски и пронеслась вихрем по всей оболочки мозга. Эта непривычная свежесть стала неприятно щипать. Новый вихрь. Как будто ледяной ветер рассекал полное теплу тело.
Глаза перестали моргать. Мои очи наполнились мольбой о том, чтобы прекратить всё то, что сейчас творилось со мной. Радужки глаз заметно потемнели, очи поменяли свой оттенок. Сейчас он стал намного темнее, чем был ранее. Что-то резко пошло не так, как будто в глаза попала мошка. По самой оболочке глаза стало пощипывать, хотелось проронить несколько солёных, словно море, и кристальных, будто первый детский смех, слёз.
Дышать стало тяжело. Лёгкие наполнились пылью и песком. Я вдыхал сухой аромат грязи, который резал высохшую глотку, как будто ножом. Тут же лёгкие сжимались и разжимались в надежде найти хоть чуточку свежего воздуха, но всё в пустую. Срочно нужно воды, а не то я умру.
В районе чуть выше живота раздалась боль. Словно тонкое копьё вонзили в моё исхудалое тело и теперь оно не двигаться. Кровь, много крови. Но её нет. Невидимая, алая жижа разлилась внутри меня и стала обжигать внутреннюю оболочку и жизненоважные органы. Кровь свернулась и застыла. Стало ещё хуже, тяжелее и суше.
Резкая стая неприятных мурашек пробежала по моему телу. Представьте иголку, конец которой держали на пламени до такой степени, чтоб она практически таяла, как весенний снег, но при всём этом, была прочной, как сталь. Эту иголку резко вонзили в твою спину так сильно, что остался кровавый след от неё. Теперь представьте, что в вас вонзили миллион таких же иголочек, и теперь ваша спина пылает адским синим огнём и кажется, что в ближайшее время мурашки не собирались уходить. Именно это творилось со мной.
Резкая волна ударила в самые ноги. Что-то невиданное стало причиной небольшой дрожи. Вот только первое время она оказалась небольшой. Тут же меня как будто окатили ледяной водой, ещё с плавающими в ней кусочками льда. Жёстко затряслись нижние конечности, ударяя об колени друг друга. Каждую долю секунды они сталкивались костяшками и снова отдалялись в стороны, чтоб совершить новый круговорот.
Плечом я почувствовал некое тепло. Вроде бы должен успокоиться и прийти в себя. Обязана пройти боль и мне должно полегчать. Ага, как же. Словно молния ударила в мою часть тела и я жёстко убрал чужую руку. Мне стало больно. Возродилась старая обида и возросла в два раза. Только я стал приходить в себя, только немного отвык, как снова. Снова я чувствую эту ненависть. Ну за что мне всё это?
Неужели я мог так согрешить, что мне послали эти предательства расплатой? Неужели я причинял такую же боль остальным людям? Неужели я сам виноват в том, что сейчас происходит? Если же это не так, то за что? Я никогда не чувствовал ничего подобного в отношении других людей, ну почему?
Василиса выглядела обеспокоенной. Она стояла рядом со мной и держала зудящую от моего удара руку. Её конечность заметно покраснела, а сама девочка была немного напуганной. Я не придал этому значения. Боже, как мне сейчас плохо, как тяжело. Ну почему я не могу провалиться сквозь землю?
— Нормальное платье, бери и пошли уже отсюда. — приказным тоном сказал я и вышел из свадебного салона.
Несколько капель дождя скатились по моим волосам и упали на сырую землю. Я поднял голову к небесам и стал неотрывно всматриваться в них. Серое полотно не искажало ни одной эмоции, всё как на блюдечке. Это я надеваю холодную маску безразличия и держу всё в себе.
Это
«всё» собралось огромным комом в горле, от которого было не избавиться. Оно заставляло меня задыхаться. Не давало мне жить нормальной, полной радостных эмоций жизнью. А может Happy end бывает лишь в сказках и фильмах? Может это просто выдумка и не правда?
Наконец я осознал окончательно. Жизнь вовсе не розовые сопли, смех и прочие. Это не счастливые воспоминания и приятные чувства. Это не смех и радость. Это намного, намного другие эмоции.
Жизнь — это боль, неимоверная и нескончаемая боль. Это ненависть, жестокая ненависть ко всему, что окружает тебя. Это потери, потери любимых и дорогих тебе людей. Это предательство, предательство лучших друзей, которые когда-то были в твоей жизни.
Сейчас я понимаю, что ничего уже не исправить. Я сам виноват во всех своих проблемах. Только я один. В мою голову пришла только одна мысль, которая как показал мой организм была верной.
Единственное, что я хочу сейчас — это умереть.
