Лучший гомосексуал

— Эй, солнышко! — чей-то голос донесся до Джастина сквозь шум офиса, в котором он работал над своим новым проектом. Он вздрогнул. Как же давно его так не называли, Господи, как же давно. Весь ебаный год, что он работает в Нью-Йорке, он будто только и ждал, чтобы его позвали. Радушно-заботливый голос Дебби, саркастично-издевательский голос Майка, тихий немного уставший голос Линдси… Или Брайан. Да кто-нибудь. Джастин боялся обернуться. Он не узнал этот голос, но ждал, надеялся, что это приехали к нему, искали, скучали, а сейчас обнимут и заберут домой. Надо все-таки посмотреть, кто… Мимо него со свистом пролетела полная женщина с высокой прической в оранжевой рубашке поверх белой футболки. Со спины она вполне могла бы сойти за Деб. Но, конечно, это была не она. Женщина добежала до молоденькой девушки, сидящей за компьютером, и начала тискать ее, обнимать и трепать по макушке. Джастин улыбнулся уголком губ. Он не был знаком с этой девушкой, хотя ее взяли на работу в агентство примерно в одно время с Джастином. Он почти ни с кем не был знаком, да и не горел желанием общаться. Он подружился только с Хэнком из бухгалтерии, высоким парнем лет двадцати шести и своим случайным соседом по квартире Фредди. Хэнк в первый же день работы Джастина на новом месте вылил полстакана кофе на его рубашку и потом еще полмесяца ходил за парнем по пятам и просил прощения. Тейлор было решил, что тот просто хочет трахнуться, но оказалось, что парень очень мнительный и скромный, да и к тому же не гей. Они неожиданно близко заобщались после того, как Джастин нажрался до соплей в клубе и, к собственному удивлению, как-то раздобыл номер бухгалтера и названивал ему с полчаса, а потом потребовал приехать и забрать его из отстойного бара, где, как он выразился, его обпоили мочой. В рабочее время они совсем не общались. Зато после трудового дня частенько шли выпивать в клуб, почти всегда не в гей-клуб, но Джастин и оттуда непременно уходил в компании какого-нибудь парня. Или, что реже, просто шли бродить по немноголюдным местечкам Нью-Йорка. Таких мест Хэнк, как дичайший нёрд, знал предостаточно. Это был весьма нетипичный приятель для Джастина, потому что они не говорили о сексе, членах, живописи или о чем-то близком парню. Они обсуждали вселенную, бесконечность, смерть, ядерную физику и даже, Господи, прости, девушек. В общем, расскажи блондин кому, что его новый друг натурал да еще и интеллектуал, ему бы поверил примерно никто. Но Джастину определенно шло на пользу такое знакомство, он сам стал спокойнее, узнал много нового, начал читать книги (русскую литературу, в частности) и слегка заглянул в ту часть Нью-Йорка, до которой раньше ему и дела не было. В «натуральную» часть. С Фредди они встретились в небольшом гей-клубе в самом центре города. Конечно, он ни в какое сравнение не шел с «Вавилоном», но горячих парней там было не меньше. Фред сам предложил трахнуться у него дома, и Джастин, хотя и не одобрял такие встречи в неизвестных местах с незнакомцами, согласился. Тут-то он и узнал, что парень не тянет в одиночку платить аренду за небольшую квартирку в приятном районе и ищет соседа. Они на удивление быстро притерлись в быту. Никто не составлял список правил, типа не водить парней после двенадцати, или не хранить наркотики, или не трахаться. Фредди ни разу не орал на Джастина за вымазанную в краске мебель, а Тейлора не напрягала неряшливость соседа. Они иногда готовили вместе, иногда заказывали пиццу, пили пиво и курили косяк под какое-нибудь артхаусное кино, иногда могли вздрочнуть друг другу или устроить тройничок. Словом, совместное проживание очень даже устраивало обоих. «Новое Солнышко» продолжало обниматься с, по-видимому, мамой и тихо отвечать на добродушный крик женщины, которая то заглядывала в ноутбук девушки и задавала вопросы о работе, то громко обсуждала ее личную жизнь и спрашивала про коллег, то, утирая слезы, говорила, как скучает. Ей бы чуть больше материться, и была бы вылитая Дебби. — Чёрт, — у Джастина снова соскочила травмированная рука, и вдоль свежего наброска появилась короткая полоса, но работа на планшете тем и прекрасна, что одним прикосновением можно стереть все лишнее. И почему только в жизни так нельзя… Парень привычным жестом встряхнул конечность и потер шею. Шел только четвертый час рабочего дня, а он уже устал и хотел скорее очутиться где-нибудь в переулке ночной столицы и трахнуть какого-нибудь красавца. Ну, или быть трахнутым, он еще не решил. С момента отъезда из Питтсбурга он еще ни разу не был снизу. Бывало, что классные «самцы» целились в его задницу, но каждый раз блондина что-то останавливало. Как будто тумблер переключался, и он отталкивал член от себя и уходил. Либо разрешал себе отсосать и потом уходил. Тут к психоаналитику не ходи — и так все ясно. Хотя быть снизу ему откровенно нравилось. Но только вот не с этими нью-йоркскими парнями. Джастин сел на стул и начал крутиться из стороны в сторону на нем, думая, что еще исправить в наброске. Это был один из его самых крупных персональных заказов на иллюстрации к книге. Заказчик захотел именно его стиль работы, поэтому тут Джастин не мог облажаться. Он третий день пыхтел над разработкой набросков, и его это уже дико заебало. Обычно придумать рисунок занимало от силы минут пятнадцать. Но тут он застрял. Конечно, кто бы не застрял на рисунках к детской сказке после успешного порно-комикса. Да в ней даже ни одного члена нет, там все звери бесполые какие-то. И почему ему дали именно этот заказ? Он ведь прекрасно справлялся с рисунками в журнале для молодых геев. Там можно было от сердца рисовать красивых мужиков, занимающихся всякими веселыми непристойностями, а тут какие-то сказочные деревянные человечки. Надо выпить кофе. Джастин отложил стилус и прошел на кухню. Весь офис агентства, где он работал, представлял собой большую коробку, где одна секция никак не была отделена от другой. Ни у кого не было никаких кабинетов, комнат переговоров и прочего. Здесь сидели художники с графическими приблудами, там — всякие менеджеры, рекламщики, маркетологи, а там — бухгалтеры и юридический отдел. Кухня тоже никак не была отделена, поэтому когда какая-нибудь мразь разогревала в микроволновке рыбу или еще какую вонючку, весь офис наполнялся этими ядовитыми парами и ненавистью. Когда кто-то заваривал кофе, то приятный запах доносился до всех сотрудников, и почти все сразу бежали на аромат. Поэтому если идешь заваривать первым, то с тебя целое ведро на весь большой творческий коллектив. Джастин знал, что здесь почти все натуралы. Его гей-радар сбивался крайне редко, поэтому он практически со стопроцентной вероятностью мог сказать, что в офисе только 2 квира — он и девушка из юр отдела. Что ж, невелика потеря, ему все равно никогда не нравилось заниматься сексом на работе. Ну, почти никогда. Парень поставил кипятиться воду и облокотился на грязную тумбу. Раньше ему нравилось рассматривать всех ходящих взад-вперед коллег, но теперь они осточертели ему. Вообще как-то все осточертело. Он не мог поверить, что это та жизнь, за которой он и уехал. Скучная, полная натуралов, пародия на жизнь. Его телефон зазвонил. Да, черт возьми. На его столе стоял его собственный телефон, потому что ему частенько капали персональные срочные работы. Такой роскошью мог похвастаться далеко не каждый сотрудник агентства. Джастин вернулся к своему рабочему месту и поднял трубку. Заговорил приятный женский голос. — Здравствуйте, мистер Тейлор. Это Молли Харпер, организатор выставки, я связывалась с вами пару дней назад, мы договаривались о звонке. — Да, конечно, — Джастин потер глаза. Эта выставка была для него слишком масштабной, и ее организаторы требовали представить работы совсем не в его стиле. — Добрый день. — Вы приняли решения насчет участия, мистер Тейлор? — Я говорил вам, что у меня нет подходящих работ. Я не успею их написать, так что боюсь, я вынужден отказаться. — Мистер Тейлор… — Джастин, — парня бесило, что его зовут «мистер». Ему же не тридцать лет в конце концов. — Да… Джастин, вы же понимаете, что это очень крупное мероприятие? Мы наслышаны, как хорошо вы продавались на выставке в галерее, то есть ваши картины продавались, так вот мы готовы предложить поднять цены выше, потому что статус мероприятия совсем другой. И существенный процент от каждой продажи. Джастин задумался. Учитывая стоимость некоторых уже проданных работ, это предложение могло обеспечить его нехилым состоянием. — А с чего такая щедрость? — Тейлору казалось, что его просто хотят поиметь. Но вот уже целый год имел только он, поэтому его такой расклад не устраивал. — Наша аудитория оценит ваше творчество, мы уверены, — девушка говорила таким приятным тоном, так умело расставляла акценты в интонации, будто была не организатором выставки, а потрясным психологом. — Хорошо, — Джастин закрыл глаза и выдохнул. — Я согласен. — Отлично. Через две недели мы ждем ваши работы. Стандартная процедура: их проверят и назначат стоимость. Предварительно мы согласуем её с вами. Сама выставка пройдет пятнадцатого числа. Всего доброго, — девушка, казалось, действительно обрадовалась, что парень согласился, но скорее всего просто умело сделала вид. — До свидания. Джастин повесил трубку. Теперь, кроме тупой детской сказки, на нем висит еще как минимум три работы, которые хер знает как успеть написать. Парень двинулся на кухню. — Блядь, — вместо полной банки кофе на грязной тумбе валялся только пустой пакет, а в раковине было навалено с дюжину грязных кружек. Творческие, блять, личности.

***

Дверь со скрипом закрылась, разбудив Брайана. Он открыл один глаз и посмотрел на будильник. Семь часов утра. — Блядь, ебаные опаздывающие в школу дети, — он привычно выругался и прошел в ванную. Сам Брайан начинал работу в девять, но его сраные любовнички вот уже четвертый день подряд будят его ни свет ни заря. Он глянул на себя в зеркало. А вдруг он реально трахнул вчера какого-нибудь ребенка? Да и похуй, честно говоря. Сейчас и не разберешь сразу, тридцать лет парню или тринадцать. — Больше никаких ночевок, Брайан. Трахнул его и под жопу коленом, — в последнее время он не выгонял тех, с кем трахался. Кто-то сам уходил, кто-то оставался, но в большинстве своем Кинни было плевать. Он отрубался почти сразу, зато под утро его сон становился удивительно чутким, и он просыпался от любого шороха. — Блядь! — Брайан буквально заорал. На его шее красовался большущий красный засос. — Вот засранец. Надо ли говорить, что Брайан никогда не позволял оставлять на себе засосов. Он что, ебаный натурал, которого помечает «партнер»? В жопу это дерьмо. Он растер пальцами место на шее и еще раз выругался. На работе всем точно будет плевать, а вот вечером придется надеть какую-нибудь водолазку с высоким горлом, чтобы не светить этой ебаной меткой кругом. Хотя он никогда не носил водолазок. Да и вообще не имел привычки лишний раз надевать закрытую одежду. Чем больше голого тела, тем лучше. Вот блядь! Зато теперь его могли принять за чьего-нибудь муженька, отпросившегося у любимого на пару часов покутить со старыми приятелями. В этой среде не уважали засосы. Воду он часто включал настолько горячую, что удивительно, как он еще не сварился до самого основания. Брайан медленно мылся, стирая с себя всякую гадость, которая налипла на него ночью в «Вавилоне» от всех парней, которых он трахнул. Забавно, что «с возрастом» (он ненавидел это слово) он стал как будто только больше хотеть. Теперь уже было недостаточно одного отсоса в клубе и траха дома или наоборот. Теперь каждый вечер он не успокаивался, пока не трахнул хотя бы троих, плюс еще от одного и до бесконечности дома. При чем необязательно было даже кончать: кто бы вообще смог кончить столько раз за ночь. Он наслаждался наслаждался процессом. И как только еще член не натер. Брайан поморщился от своих же мыслей, потому что вспомнил, как пошутил у онколога про «натер». Ему до сих пор, крайне редко, но снились кошмары про его вырезанное яичко, про операционный стол, про то, как кто-то смеется над имплантом, пока сосет его член. Он вылез из душа, как всегда вытерся красным полотенцем, обмотал его вокруг бедер, прошел обратно в комнату и сел на кровать. Сегодня уборщица не придет, а в квартире такая помойка, что аж самому противно стало. Брайан поднял футболку с пола. О, кажется, он ей вчера вытирал себя, когда на него кончил тот парень. Как он выглядел? Кинни поднял глаза в потолок, силясь вспомнить, кого вообще он вчера привел в дом. Странно. Ни одного четкого образа, хотя он даже не нюхал. Так, маленький косячок скурил, но по его меркам это даже не считалось за полноценное расслабление. Ладно, назовем его неспособность уже даже запоминать внешность тех, с кем трахается, «профессиональной деформацией». С волос капала вода на плечи и стекала вниз по телу. Брайан почувствовал утреннюю жажду. Он открыл холодильник. Там стояли какие-то пакеты с чем-то, которые привозила Линдси еще два месяца назад. Вроде какие-то канадские сладости, но ему похуй. Какого хера уборщица не выкинула этот тухляк? Брайан схватил в охапку пакеты и швырнул в мусорное ведро. Затем взял бутылку холодной воды и отпил. Надо бы сходить позавтракать. Очень уж не хотелось, но пришлось одеться. Привычный черный костюм, белая рубашка, галстук, охуенно дорогие давящие ботинки (надо было брать на размер больше, чёрт) — в этом весь Брайан Кинни. Мистер я-тебя-выебу-и-не-сомневайся-Кинни. Он еще раз осмотрел себя с ног до головы, пригладил торчащие волосы на затылке правой рукой и выдал: — Круто, как всегда. В закусочной было полно народу, как и частенько за завтраком. Сегодня была смена Кики, и Брайан даже на миллисекунду расстроился, что не услышит подъебов Дебби и ее ора на все кафе. Он сел за столик и заказал кофе. Это был его стандартный завтрак, если в заведении не дежурила мать Майкла. Деб часто швыряла ему на стол тарелку чего-нибудь горячего и вкусно пахнущего со словами, что он засранец, и скоро ему нечем будет кончать на сотни молодых парней, если сейчас же не поест. И Брайан всегда ел. Мог сморщиться, язвительно ответить, но ел всегда, потому что было чертовски вкусно. Сам же он понятия не имел, что заказывать, что вообще тут едят, поэтому просто отхлебнул крепкий кофе. Его сперма еще ого-го, так что нахуй эту еду. Он минут 15 смотрел дебильное шоу по маленькому телевизору в углу кафе. Там решались какие-то «натуральные» проблемы, и Кинни не мог сдержать насмешку, когда очередной спикер разорался до такой степени, что у него отнимали микрофон три ассистента. — Жалкое зрелище, — резюмировал Брайан. Он вылакал уже три чашки кофе, что было однозначно больше нужной дозы, поэтому он решил перестать деградировать, смотря этот телевизионный идиотизм, расплатился и вышел на Либерти-авеню. На улице было все как обычно. На углу стояли четверо геев и по очереди обсасывали друг другу языки. Брайан даже подумал: «а не трахнуть ли мне их», — но сразу же отбросил эту мысль. Впереди ждало много работы, и он не привык с самого утра тратить силы сразу на четверых. Вечером все наверстает. Он сел в машину, поправил пальто, чтобы не смять его задницей, посмотрел в боковое зеркало и замер. В шагах двадцати от его машины стоял парень и разглядывал витрину магазина ювелирных изделий. Брайан сглотнул. Парень выглядел не просто круто, он выглядел как хренов ангел. Его волосы почти до плеч были настолько светлые, что, казалось, отражающийся от них свет выжигал глазное яблоко. Его осанка была по-королевски прямой, плечи расправлены и задница чуть подавалась назад. О, что это была за задница… Такая подтянутая, будто этот парень просто ходит в приседе и выпадах. Другого объяснения этой накаченной прелести не было. На вид ему можно было дать лет двадцать, он держал в руках стопку каких-то листов, а на сумке через плечо был повязан белый шарф. Брайан вышел из машины. Работа откладывается на тридцать… нет, на сорок минут. Видимо, его флюиды так явно ощущались в воздухе, что парень обернулся. Он не смотрел на Брайана так, как обычно на него смотрят все парни. Он оглядел мужчину с любопытством и отвернулся обратно к витрине. — Эй, — Брайан подошел почти вплотную, заметил, что у парня в руках какие-то карандашные рисунки и тут же забыл, что хотел сказать. — Ты рисуешь? — Эй, мы знакомы? — парень развернулся в анфас и слегка наклонил голову вправо, как будто изучая Брайана. — Нет, но я исправляю это досадное недоразумение, — Кинни моментально взял себя в руки. Ну, блондин, ну, рисует, ну, красивый, как чёрт, и что с того? Тринадцать минут спустя чудный блондин отсасывал ему на безлюдной парковке возле автомойки. Брайан запустил руки в светлые волосы. Он не двигал, не давил, не тянул, а просто гладил, пропускал пряди сквозь пальцы. Его член встал сразу же, как он увидел парня, но сейчас он все никак не мог кончить, хотя джинсы блондина чуть сползли, оголяя татуировку на пояснице и верхней части ягодиц. Это должно было быть сексуально. Это и было сексуально. Но что-то было не так. Спустя некоторое время Брайану все-таки пришлось надавить на затылок парня, чтобы скользнуть членом в горло. Даже таких глубоких толчков оказалось недостаточно, и Брайан не придумал ничего лучше, чем оторвать парня от себя, хотя тот явно вошел во вкус и не хотел расставаться с членом до разрядки. Кинни положил руку блондина на стояк, показывая, что хочет, чтобы тот ему додрочил. Сам же он силой воображения изменил черты лица парня, укоротил волосы, вытянул шею, и вот уже как будто это Солнышко, а не хуй пойми кто дрочил ему на ебаной парковке. В таких условиях «дело» пошло продуктивнее. Он кончил стремительно и застонал. Парень взял с заднего сиденья зеленое полотенце, предусмотрительно оставленное для таких случаев, и вытер свою руку и бедро Брайана. Мужчина не отрываясь смотрел на блондина, а потом сказал: — В «Вавилоне» в десять. Придешь? Парень поправил волосы и съехавшие джинсы и вышел из машины. Отошел на шаг и сказал без тени флирта в открытое окно: — Посмотрим. Вот засранец. Посмотрит он. Совсем уже охуели эти пидоры, их еще и уговаривать что ли надо? День обещал быть пиздецом. Оба телефона надрывались, помощница нихуя не справлялась с потоком писем и звонков, в кабинете переговоров ждали люди. Брайан с присущим ему спокойствием разруливал дела, попутно охуевая от того, что он делает. Любой — только на один раз. Он никого не трахал дважды, кроме, ну, понятно кого. Это его волшебный хрен обычно мечтали заполучить еще разок, а тут он сам назначил встречу — это же ебануться. Он не мог дождаться вечера. Конечно, он этого горячего паренька трахнет, зачем бы тогда его вообще было звать, но это будет последний раз. Брайан даже на секунду забыл о работе. Это же как надо было втрескаться, чтобы на каждого похожего так реагировать. Ему срочно нужны стимуляторы. И виски. И хорошенькая задница. Работа закончилась внезапно. Он не отрываясь сидел за компьютером и мельком заметил, что уже вообще-то восемь часов вечера. Пора сворачиваться. Дома Брайан наспех вымылся, надел любимую открытую майку, насрав на пылающий засос, поправил волосы и двинулся в ночь. В клубе было ужасно душно сегодня. Там выступали горячие эквилибристы, и весь воздух был высосан перевозбужденными посетителями. Эммет танцевал в самом центре зала с симпатичным качком. Брайану почему-то показалось, что друг сегодня выглядит особенно хорошо. Хотя ему обычно не было особого дела до тех, кого он не будет трахать. Единственное, до чего ему было дело на сегодня — это придет ли тот блондинчик с парковки. Вообще-то он собирался познакомиться с ним, но имени так и не узнал. Собственно, на имя было насрать. По его глубокому убеждению знакомство только мешает хорошенько трахнуться. Потому что с незнакомцем всегда интереснее. Ну, или почти всегда. Брайан уже принял какой-то наркотик, который ему сунул знакомый бармен, и сейчас ловил приятное чувство охуения от мигающих лампочек, рвано трясущихся тел и оглушающей музыки. Он не заметил, как к нему кто-то приблизился. — Эй, — это был тот самый сосущий паренек. Но, чёрт, если утром он выглядел, как белокурый ангел, сексуально привлекательный, конечно, но все же ангел, то сейчас он был ходячим трахом, так и просящим скорее засунуть в него что-нибудь. Джинсы, казалось, были ему малы размеров на пять, они обтянули каждую мышцу его ног, мячикообразную задницу и даже фактуру члена. Футболка задралась на животе, чуть оголяя волосы у пупка. На шее у него болталась металлическая цепочка. А волосы этот пизденыш зачесал назад, демонстрируя проколотое левое ухо. Особенно остро Брайан ощутил его поразительную сексуальность через призму качественного наркотика. Парень, будто нарочно, встал спиной к красному прожектору, и вокруг него создался охуительно демонический ореол, который настолько подходил его вечернему образу, что даже Кинни не нашелся, что сказать. Он схватил блондина за ремень и потащил в комнату отдыха под звуки аплодирующей толпы и стонов возбужденных мальчиков. Трахальный зал был забит под завязку. В такой толпе можно было и не заметить, как кто-то под шумок пристроится к тебе, и вот уже и ты, и тебя, и всех подряд, но от этого было только горячее и желаннее. Брайан не отпускал ремень парня, периодически касаясь кончиками пальцев члена или низа живота. Когда они пристроились у дальней стены в буквально нескольких сантиметрах от двух других парней, которых, к слову, Кинни трахал, его вдруг пронзило странное желание. Ему захотелось быть снизу. Чтобы этот хуй пойми кто его трахнул. Брайан остановился и сам себе не поверил. Окей, он ничего не имел против чужого члена в своей заднице, но обычно ему не встречались те, кому бы он это позволил. Сейчас он стоял и пытался припомнить, сколько раз вообще за всю свою жизнь он был снизу. Похоже, хватило бы пальцев одной руки. Не надо быть великим знатоком душ человеческих, чтобы понять, что Брайану хотелось быть трахнутым не этим человеком. А тем образом, который парень нарисовал в его голове. Джастином, черт бы его побрал. Брайан провел рукой по лицу и посмотрел на блондина перед ним. Тот смиренно ждал, пока мужчина выйдет из омута воспоминаний и займется, наконец, делом. Он смотрел немного исподлобья, почти не моргал, полагая, что так он выглядит максимально сексуально. Что ж, так оно и было. Брайан развернул парня лицом к стене и прижал его щекой к прохладному бетону. Одной рукой он по-прежнему держался за пояс джинс блондина, а другой трогал его задницу через ткань. Затем размашистым резким движением стянул с себя штаны, а потом и штаны парня. Теперь его правой руке не за что было держаться, поэтому она перехватила парня под живот. Кинни надавил на поясницу, заставляя прогнуться, и опустился на колени. Конечно, он далеко не первый раз делал римминг, но сегодня у него было особенное желание. Он водил языком от самого копчика до мошонки единым движением туда-сюда добрых десять минут. После этого стандартно зубами открыл упаковку презерватива, одни резким движением раскатал по члену и пристроился сзади, не убирая руку с поясницы парня, чтобы тот не разгибался. Брайан глянул на него. Его уложенные волосы едва растрепались, он тяжело дышал, держась обеими руками за холодную стену комнаты отдыха. Кинни представил, как могло бы сейчас выглядеть его лицо: сомкнутые пухлые губы, закрытые глаза, чуть сморщенный от нетерпения нос. Должно быть, он выглядел горячо. Но явно не так, как выглядел бы на его месте Солнышко. Брайан с силой вставил свой член, подождал с пару секунд, давая себе и блондину привыкнуть, и начал трахать. Старые как мир, привычные движения вперед-назад, которые, казалось, никогда не смогут надоесть. Он всегда широко открывал рот, чтобы ничего не мешало издавать громкие стоны удовольствия. Мужчина смотрел на светлые, колышущиеся от толчков волосы и не думал кончать. Он потянул эти манящие пряди на себя и услышал, как парень под ним замычал и задышал чаще, хотя куда уж чаще. Он сейчас кончит. Брайан скорее предпочитал достигать оргазма чуть раньше и, добиваясь остаточным стояком, уже смотреть, как кончают под ним. Сейчас он понимал, что еще не скоро достигнет разрядки, практически остановился и начал трахать блондина под другим углом, не задевая простату. Так он оттянул оргазм на какое-то время. Кончили они с разницей в минуту. Брайан привычно запрокинул голову и еще долго не выходил из задницы парня, пока тот не заерзал, сам отстраняясь и разворачиваясь лицом. Блондин потянулся за поцелуем, и Кинни поцеловал его в шею, немного прикусив кожу у кадыка. Никогда в губы. В мир снова вернулись внешние запахи и звуки. Кинни огляделся: народу существенно поубавилось (сколько же они трахались), но стонов, казалось, стало даже больше. Как будто все живое и неживое в радиусе ста метров от Брайана Кинни заводилось и удовлетворялось. После этого траха мужчину отпустило. Его больше не кололи воспоминания, будто со спермой он вылил ту часть тоски по Джастину, которую белобрысый парень с парковки в нем пробудил. Поэтому он стянул презерватив, швырнул его на пол, как делали все свиньи-посетители клуба, и надел обратно штаны. Что ж, он всегда знал, что трах — лучшее лекарство из всех возможных. Он вышел на танцпол. Эквилибристы закончили свое выступление и теперь на окруженных решеткой пьедесталах, как всегда, извивались почти голые парни. Брайан улыбнулся. Как довольный, обожравшийся сметаны кот, он прошел к бару, заказал водку и залпом выпил. Эммета нигде не было видно. Скорее всего он уже убежал трахаться в своей уютной постельке с тем качком. Кинни не понимал этого. Трахаться всё время дома, как благонадежный натурал, ему казалось самым тупым занятием в мире. Есть же такая охуенная, вся в сперме и презервативах, пропахшая сексом насквозь комната отдыха, в которую только войди — сразу кто-то отсосет. Брайан глянул на часы. Половина третьего. Чёрт. Никакого соглашения уже и в помине не было, но Брайан, может, и зря, всё еще его соблюдал, и каждый день возвращался домой не позже трёх ночи. Вдруг он однажды вернется не в установленное время, а там его будет ждать недовольное Солнышко? Ему бы не хотелось его расстроить. Конечно, дома никого не оказалось. Разобранная постель так и поманила изрядно упахавшегося Кинни, но для начала нужно было в горячий душ. Брайан оглядел себя: краснота засоса не сходила, и он эмоционально выругался. Надо же было так, тупой вчерашний мальчишка… Только сейчас Брайан понял, что он пришел домой один. Не привел с собой очередного малолетку или знойного обкуренного красавчика. Даже ни одного просто красавчика не привел и не назначил встречу. Ебануться. Брайан встал под душ и начал думать. Может, это из-за утреннего минета? Может, засчитаем, что норма выполнена? Но технически у него сегодня был только один парнишка. Такого не случалось уже несколько сотен дней. Он еще сильнее вывернул кран с горячей водой. Из лейки лился настоящий кипяток, буквально обваривающий кожу, а от исходящего пара мгновенно запотели зеркала. Такой температуры мужчина долго не выдержал и выключил воду. Так недалеко и ожогов нахватать. Брайан не стал вытирать влагу с тела и просто завалился мокрый и голый на кровать. Он не был пьяным, хотя дурь и была неплохой, но уже вся «выветрилась», а алкоголя в нем было меньше, чем в самом послушном маменькином сынке на выпускном. Короче, вечерок выдался слабоватый. Он перевернулся на живот и улегся поперек кровати. Постельное белье уже явно было далеко не первой свежести и, впервые за целую вечность, Брайан сам решил его сменить. Слишком много всего первый раз за долгое время произошло за сегодня. Он полежал еще с минуту, затем встал к комоду и выдвинул предпоследний ящик. Последний же — всегда пустой. Он достал комплект синего белья, быстро застелил его и улегся на прежнее место. Теперь валяться было намного удобнее, но сон все еще не шёл. Кинни вдруг захотел набрать Майкла и поговорить с ним, потому что они чертовски давно не виделись. Он даже потянулся к телефону, но вовремя осёкся. Этот примерный семьянин страшно ругался, когда Брайан поздно звонил и вваливался в их уютное гнездышко в хлам обдолбанный. Видите ли, его сынок, бывший проститут, спит, ему рано вставать в школу. Его муженек тоже устал за сегодня написал целый один абзац своей новой книжки. И вообще нечего шататься в ночи пьяному. Брайан поморщился. Какая скука. Неужели такое житье кого-то делает счастливым? Хотя похуй на «кого-то». Неужели это то, что нужно Майклу, тому самому, с которым они утанцовывались и ужирались в «Вавилоне» до соплей? От мыслей об этой нудной замужней жизни Брайан очень скоро начал зевать. Пришлось перевернуться и лечь по-человечьи головой, а не задницей на подушку и накрыться, чтобы не застудить ночными сквозняками голый член. Это была бы потеря всего человечества. Глаза слиплись, и Кинни заснул. Ему даже начало сниться что-то. Наверняка опять трах с кем-нибудь классным. Или, может, ему снился Майкл, по которому он, чёрт бы его побрал, все-таки соскучился. Или даже он видел во сне огромную порцию чего-нибудь вкусного в кафе у Деб. Или… В дверь постучали. Брайан не сразу просек, что это в реальности какой-то дятел вторгается в его сновидения. Он открыл глаза и посмотрел на часы. Было шесть часов утра. — Блядь! — в подушку ругнулся Кинни. Он надеялся доспать до своих законных восьми тридцати хотя бы сегодня, когда никакому мальчику не нужно бежать из его койки в школу. Он вставал с кровати в твердой уверенности, что ёбнет гостя чем-нибудь тяжелым. Брайан хотел было сначала надеть трусы, но он чертовски не хотел этого делать, поэтому, насрав на голый внушительный стояк, двинулся к двери. Он повернул замок и отодвинул раздвижную дверь. На пороге стояла Линдси со спящим Гасом на руках и большой сумкой с вещами на полу. — Доброе утро, — она прошла в квартиру, чмокнув в губы еще сонного Кинни. — Пожалуйста, прикройся. — Привет, Венди, — вздохнул Брайан, схватил тяжелую сумку и прошел за Линдси, приготовясь к явно не очень-то доброму утру.