***
— Тук-тук, бля. Ты там переоделась? Мы можем за диваном ехать и забирать? — заорал Саша за дверью и в то же время сломал все, что мы так долго строили тут, в гримерке, с Олегом Евгеньевичем. — Я его порву, — шептал худрук, одеваясь и застегивая брюки. Почему именно сейчас? Он не мог где-то задержаться и позже прийти? Все сломано. Все безнадёжно сломано. Олег в ярости. — Тише… Тише… Я слезла со стола и встав на носочки, поцеловала его губы. Он немного смягчился и, улыбнувшись, сказал: — Хорошо отыграли сегодня. Когда он покинул кабинет, с огромными глазами от удивления, сюда зашёл Петров. — Чё с ним? Взъерошенный какой-то. Чё, трахались и я помешал? — он смеялся, хоть и шепотом и даже представить себе не мог, насколько он был близок к правде. — Ага, трахались.8.
23 апреля 2020 г. в 18:54
За время выходных я сделала только одно важное дело — наконец выучила этот сценарий и уже выезжала в театр для главной и последней репетиции с костюмами и декорациями. За это переживалось меньше всего, мучила одна мысль, из-за которой сквозь землю хотелось провалиться, прямо в ад и больше не возвращаться. Как теперь смотреть Олегу Евгеньевичу Меньшикову в глаза? А сделать это придётся, ведь у нас один спектакль на двоих и, вот чудо, я исполняю там роль его дочери! Неловкость высшей степени появится как раз там, на сцене, когда «дочь» вспомнит что она делала в кабинете с «отцом» и каков десерт, в виде спермы на губах, был на вкус.
Мою машину и театр разделяла огромная пробка и это, как никогда, успокаивало. И пока я, сидя за рулём, пела в свое удовольствие, раздался телефонный звонок.
— Алло, — от неожиданно прерванного пения я даже забыла посмотреть, кто звонил.
— Красотка, ну ты где там? — это был весёлый и бодрый голос Саши. Саши Петрова. Его мечта, наконец, сбылась и он играл в спектакле с Меньшиковым, ну и мной, что уж там.
— В пробке, зайка, в пробке…
Нет, отношения у нас обычные, дружеские. Просто во мне иногда просыпается разведенная тётя Люся лет 50ти из Сургута, которая при любом удобном или неудобно случае называет всех «зайками, котятами и птичками».
— Просто кое кто тут по тебе соскучился…
Было слышно через фразу как он ехидно улыбается.
— И кто же?
— Ну не Меньшиков же, — Саша засмеялся, — хотя сегодня у него, на удивление, хорошее настроение. Как будто ему отсосал кто-то.
Мне кажется, его смех был слышен на Кавказе. Так сильно Петрова забавляла эта мысль.
— Хаха, прикольно. Скоро буду.
Да, было совсем не до смеха, хотя какая-то часть души радовалась, что принесла кому-то улыбку.
Вот и театр. Крадучись как ниндзя, стараясь даже не стучать каблуками о плитку, я добралась до своей гримерки и стала перевоплощаться в свою героиню. Повторение текста прошло успешно, но теперь осталось тоже самое сказать, так называемому, «отцу» на сцене и даже не вспоминать ни о чем.
Когда все было завершено, актёры стали стекаться за кулисы. Топот, крики, звонкий смех, шуршание платьев, передвижение декораций. Каждый раз эти приготовления вызывали новую волну волнения, но сейчас все чувства удваивались и сердце будто вырвалось из груди. Воздуха не хватало. Но кто-то сзади за корсет потянул меня назад и развернул на 180 градусов.
— Ну что, сестрёнка, зажжем? — снова Саша. Его голубые глаза горели каждый раз перед выходом на сцену, а улыбка вселяла надежду и успокоение. Но сегодня на меня дикое обаяние Петрова не действует.
— Блин… Я же испугалась, — выдох, закрыла глаза руками.
— Чего ты? Хаха. Как первый раз, — Сашка укутал меня в свои трогательные объятия и стало на душе приятно и тепло. Дыхание восстановилось, сердце вспомнило свой обычный ритм.
— Ну, пошли. — он отпустил меня и сразу же потянул за руку на сцену.
Я и одуматься не успела. Растерянность, путались мысли, в глазах мелькали огоньки вперемешку с декорациями на сцене и все из-за него — Меньшиков стоял передо мной и Сашей в образе короля. Должна признать, что ему чертовски идёт этот образ. Идеально облегающий его фигуру черный костюм, красная бархатная мантия и корона. Взгляд отца падал то на меня, то на моего названного брата сверху вниз. Эти карие глаза знали больше нас и упрекали нас в неком действии. Дочь бросилась к нему в ноги, дабы просить прощения. Снизу вверх Олег Евгеньевич выглядит ещё величественнее и грациозней.
Я, точнее королевская дочь, молила его о прощение за некое действо и вдруг Меньшиков слегка улыбнулся и на секунду мне показалось, что он вспомнил эту позу и все предшествуещее ей. Вспомнил запертый кабинет, связанные руки галстуком, сексуальный акт и его сладкое завершение. Не хватало только, чтобы он и сейчас взял меня за волосы и прижал к брюкам. Или только я, стоя на коленях перед ним, думаю об этом?
Мы доиграли хорошо, без происшествий. Внесли некоторые поправки и потом все разбрелись по гримеркам, чтобы вернуть себе свой облик.
В своём зеркале я обнаружила странную девушку в корсете и порванной пышной юбке, рыжие волосы были растрепаны и образовывали пушистое гнездо со смешными завитушками. Я улыбнулась отражению.
Но дверь распахнулась и в неё, как разъяренный бык на Испанской площади, влетел Меньшиков.
— Зачем ты это делаешь со мной? — он прижал моё тело своим к столу и стал усыпать поцелуями щеки, губы, шею, плечи и руки. Сердце облилось кровью с холодным покалыванием по всему телу, а потом я почувствовала жар от неожиданности происходящего.
Его руки ласкали талию, то поднимаясь к шее, то спускаясь к попе и ногам. Мы хотели этого оба, но так же оба понимали, что это неправильно. Между нами огромная пропасть возраста и опыта. Но его запах сводил с ума и то, что сейчас правильно и неправильно волновало в последнюю очередь. Теперь, как во сне, я могла зарыться пальцем в его волосы и целовать в ответ. Горячие губы коснулись губ Олега и мир остановился. Он посадил меня на стол и мои ноги скрестились за его спиной. Теперь он мой, в моей власти, в моем плену. Эта мысль окрыляла и дарила ощущение роящихся бабочек в животе. Вот-вот они вырвутся наружу и заполнят все пространство вокруг нас. Мы спрячемся в них и никто не найдёт. Мы сбежим ото всех. Исчезнем.
В порыве искренней страсти и нежности я срывала с него костюм короля. Его тело… Его обнажённый торс идеален. Руки… И я могу их безнаказанно целовать и наслаждаться прикосновениями. Губы Олега дотрагивались до груди и оставляли дорожку из горячих поцелуев. А наше сексуальное напряжение росло и достигало своего апогея. По его телу изредка пробегала приятная дрожь и я чувствовала бёдрами как твердеет член моего Дьявола. Нет больше сил терпеть. Мы хотим этого оба, зная, что ничего хорошего не выйдет. Но мы здесь и сейчас. Больше никто не сможет нас остановить и тянусь к его брюкам. При первом же прикосновении Меньшиков издаёт лёгкий стон возбуждения и надо продолжать. Пуговица и молния мне легко поддаются, я беру член в свои руки. Безумно горячий, безумно твёрдый, безумно мокрый, безумно желанный и готовый на все, что я предложу. Снова вывожу буквы пальчиком и изредка перехожу на дерзость и вожу ногтем. Все его тело извивается в муках. Но его взгляд возведён на меня… Это взгляд наслаждения и пошлости, страсти и безвозвратности, очарования и ненависти…