Мой любимый Дьявол

      Москва. Поздний вечер. Бутылка вина на меня одну.       Мысли, словно огромные и пушистые пчелы, роятся в голове, но не могу словить ни одной, чтобы конкретно её обдумать. Одна о работе, о не выученном сценарии, другая о том, что пора сменить диван в гостиной на что-то потемнее, а третья вообще о том, что пить на голодный желудок не лучшая идея. Но это все, конечно, потому, что я пытаюсь не словить мысли о том, что все же произошло в кабинете Меньшикова сегодня. А может и думать об этом не стоит? Просто он был зол, да и до этого я вела себя в лучших традициях городской и изголодавшейся куртизанки. Скорее всего, именно это и отбросило тень на сегодняшний наш проступок.       Кого я обманываю? Ведь рассуждаю так, будто совсем не хотела этого и все было случайно. Ни фига подобного! Я получила что хотела. На этом точка.       Мысли немного улеглись и пришло осознание глубокой ночи и что пора бы уже перекочевать в кровать и забыться глубоким сном. Завтра выходной. Точнее уже сегодня. Но перед самой кроватью меня встретило зеркало в полный рост и я остановилась, разглядывая фигуру в чёрных трусиках и белой мужской рубашке. Я люблю эту вещь, которая создаёт ощущение присутствия сильного мужчины рядом и на секунду показалось, что тонкой, еле уловимой нитью по комнате пролетел очень знакомый запах.       3:33. С головой я укуталась в белое одеяло и села в самый центр моей королевской кровати. Отсюда была прекрасна видна ночная Москва и изредка на её дорогах появлялись машины, которые спешили неизвестно куда в такое позднее время суток.       Нет, спать я точно не хочу. Точнее сказать, не могу. Хотя даже не пытаюсь. В голове появилась странная идея — рисовать, несмотря на то, что делаю я это ужасно и очень редко. Но теперь этого просило обстоятельство. Рука потянулась за блокнотом и карандашом, который был выполнен в стиле вороньего пера. Штрих за штрихом, изгиб за изгибом, линия за линией. Со стороны это, должно быть, выглядело так, будто я знаю, что делаю. Тени, пропорции — это мне не ведомо, но сейчас я старалась.       За окном погас фонарь и через секунду вновь озарил мою комнату светом.       Сколько времени прошло?       4:28. Черт… Я же собиралась спать. Но не успела я убрать блокнот, как заметила на нем линии, странно напоминающие человеческие.       Это был мужчина. Он сидел раскинувшись в кресле. Его поза говорила о раскрепощенности и гордости. Он смотрел в сторону моего окна, возможно тоже наблюдал изредка за машинами или же прятал от меня взгляд. Может мужчина стыдится чего-то? Его руки лежали на подлокотниках кресла и в одной он перекатывал собственное кольцо с огромным рубином. Одет мужчина был просто, со вкусом, не лишён был элегантности. Чёрные туфли, такие же чёрные брюки и белая рубашка идеального покроя. Изюминку образу придавал такой же чёрный, как уголь, галстук.       Дверь заскрипела, чего никогда раньше до этого не делала, и медленно открылась.       — Думаю, нам есть о чем поговорить, — прошептал бархатный голос и в спальню вошёл Меньшиков.       — Как Вы сюда попали? — голосом звучал сильно взволновано, оно и понятно, ведь ключей от моей квартиры у Олега Евгеньевича не было.       Мой вопрос, видимо, растворился в воздухе, раз ответа на него не последовало. На худруке была та же одежда, что и на моем рисунке. Только теперь он стянул галстук и плавными быстрыми движениями завязал мои глаза.       Его руки управляли моим телом, а я и даже не пыталась ничего сделать против. Но почему? Несколько нижних пуговиц на моей рубашке больше не были в застегнутом состоянии и по оголенному животу пробежал холодок. А затем и кусочек льда опустился на меня и заставил выгнуть спинку как кошечка. Мягкая, покалывающая дрожь пробежала по всему телу. На уровне талии появилось тёплое дыхание. И губы нежно коснулись кожи, проводя линию поцелуев вокруг кусочка льда, который неумолимо таял на мне, оставляя ледяную жидкость вокруг себя. Но снова горячий поцелуй и тело начало извиваться от желания и возбуждения. Кусочек льда исчез и снова дотронулся до кожи, но теперь Олег решал его путь по моему телу. Вверх к ребрам, к груди, к шее, попутно расстегивая остальные пуговицы на рубашке. И вниз к талии, к бедрам, к трусикам и ниже. Дрожь пробегала по телу от каждого его движения.       Наконец мои онемевшие от удовольствия руки обрели силу и пальцы зарылись в его жёсткие волосы и сжимали все сильнее, прижимая Меньшикова все ближе и ближе. Он снова очень близко, настолько, что даже его цитрусо-древесный запах сливался с запахом моего цветочного парфюма и создавал нечто сказочное и сладостное.       Я потянулась к глазам, чтобы наконец сорвать с глаз завесу в виде галстука Олега и посмотреть в его страстные и глубокие медовые глаза и обнаружила, что Москва уже проснулась, а рядом никого нет…       Утро. Позднее утро. А на часах 12:45.