Колыбельная времени

На кладбище – ровные ряды могил, ухоженные скамьи, расположенные под раскидистыми кронами деревьев. И тишина. Такая, что слышен стук собственного сердца. Сердце Сакуры бьется очень часто. Очень громко. Она вонзает ногти в нежную кожу ладоней до боли, яростно прикусывает нижнюю губу – словом, делает все, чтобы не выдавать страха. Сакуре очень страшно. И вместе с тем спокойно – сейчас она все узнает. Сакура чувствует, что Саске, как и она, полон загадок, и сейчас пришло время их разгадывать. Когда, если не сейчас?... Саске крепко держит ее за руку, ведет куда-то вглубь белых могил по темным дорожкам. Не оборачивается и не говорит ни слова. И тем лучше. Заговори он – она бы убежала. Вырвала ладонь из цепких холодных пальцев, как у Смерти, и помчалась бы прочь. В безопасность. В привычный и надежный мир. В мир, где не случается ничего странного, где не оживают сны, где не исполняются мечты. Где люди живут обычной жизнью. - Куда мы идем? – тихо спрашивает Сакура, но в кладбищенской тишине ее голос звучит как раскат грома. - Увидишь. Больше Саске не произносит ничего – и в этом он весь: ни полунамека, ни объяснений, лишь загадочное «увидишь». Увидишь и все поймешь. Они приближаются к дальней части погоста, туда, где расположены самые старые могилы и возвышаются семейные склепы. Саске подводит ее к невзрачному белому камню, стоящему вдали от внушительной усыпальницы и тыкает пальцем в надпись: - Читай. И Сакура читает. Беззвучно шевелит губами, кое-как проглатывая слоги, и делает это вновь и вновь, стараясь понять: шутка? Розыгрыш?

Учиха Мадара

Высеченные буквы на твердой поверхности и больше ничего. Где-то над ними зычно ухает ночная птица, и по обнаженной спине Сакуры бежит дрожь. - Ты привел меня на могилу своего предка? – выдает Харуно, поворачиваясь к Саске лицом. Истерический смех рвется наружу: она стоит, в бальном платье и с диадемой в волосах, ночью на кладбище, в компании парня, которого любит. Ну чем не смешная ситуация? Для Сакуры – очень. Она все-таки смеется, разражается хриплым смехом, прикусывает губу, чтобы остановиться, и струйка крови медленно стекает из нижней губы на подбородок. - Я привел тебя на свою могилу, - спокойно отвечает Саске, и время теряется где-то, оставаясь за пределами этого странного кладбища. Кровь каплями падает на воротник, пачкая платье. - Ты не похож на мертвеца, - справедливо отмечает Сакура. Страх почти исчез, и она облизывает губу, ощущая солоноватый привкус во рту. - Ты тоже не похожа. Показать тебе твою могилу? - Мою… Что? - Твою могилу, - терпеливо объясняет Саске, тяжело вздыхая. Ему тяжело даются пояснения, как и длинные фразы. Он из тех людей, кто считает остальных идиотами: а идиотам, как правило, ничего объяснять не надо – все равно не поймут. А умные разберутся сразу. Сакура чувствует себя идиоткой. - Вернее, одну из твоих могил, - снисходительно добавляет Саске и продолжает: - Где расположена могила Канны, я не знаю. Точнее, знаю – ведь я сам закапывал ее тело, но с тех времен местность сильно изменилась, и найти ее будет трудно… Сакура пораженно молчит, беспрестанно облизывая губы. Могила Канны? Он знает про Канну? Что он несет? Что значит – закапывал ее тело? - Саске…, - осторожно произносит Сакура и умолкает, пристально глядя на синяки под глазами парня. – Ты… Тебе тоже снятся сны? - Это не сны. Это воспоминания о прошлых жизнях. - И… Ты был Индрой? - И Мадарой. А ты была Канной и Мито. - Но как ты… Как ты узнал, что это я? Я-то поняла из-за фамилии – ты и Мадара из одного клана… - Твое родимое пятно на предплечье, - коротко обрубает Саске. – Такое же, как у них. - И… И что теперь? – замирает Сакура, обхватывая себя за плечи. – Нам снятся воспоминания из прошлых жизней… И что делать? Как это прекратить? - Сделать выбор. Исправить ошибки, - устало говорит Саске и прикрывает глаза, не желая больше ничего объяснять. - Выбор? – Сакура снова истерически смеется. – Какой выбор… Я не хочу ничего делать, мне только семнадцать, я не хочу ничего… Она без сил опускается на холодную землю, позабыв про нарядное платье. Саске приваливается спиной к ограде, достает пачку сигарет, затягивается. Равнодушно оглядывает ее сверху вниз. - Ты веришь в истинную любовь? Когда в мире есть только один человек, который предназначен тебе? – спрашивает Учиха, не переставая выпускать тонкие струйки дыма. Сакура поднимает бледное лицо, пытаясь в темноте разглядеть Саске, понять, о чем он думает. Ничего не получается, и она отвечает: - Да. Я верю. - Ну так и скажи, Сакура, - Саске щелчком отбрасывает окурок в сторону, садится рядом на корточки и обхватывает ладонями ее лицо. – Кто твоя истинная пара? Индра или Ашура? Мадара или Хаширама? Я или Наруто? - Что…. - Говори, - угрожающе произносит Саске, не отрывая взгляда темных глаз от ее лица. На дне зрачков плещется ярость, и перед Сакурой невольно всплывает лицо Индры. - Такая любовь уничтожает… Индра был разрушителем. - Ты не доверяла ему! – кричит Саске. – Ты боялась. Ты боялась, что он превратится в чудовище, верно? Боялась, что однажды ты будешь висеть на столбу, и моя плеть будет вгрызаться в твое тело! - Боялась! И правильно делала! Ты убил меня! - Ты предала меня! - Едва ли это идет в сравнение со смертью! Саске так резко отпустил ее, что Сакура пошатнулась, чуть не упав в мокрую от росы траву. Выпрямился и холодно произнес: - Я умер ради тебя. Ветер растрепал его черные пряди, изменив облик, и в знакомых чертах промелькнуло другое лицо – постарше, с волевым подбородком и ехидным прищуром. Мадара. - Ты умер ради друга, - возражает Сакура. – Не ради меня. - Я умер, чтобы не убивать его! Чтобы не рушить твою жизнь! Чтобы не жить с кровью на руках… Я умер, потому что предал единственного лучшего друга, возжелав его жену! - Это твоя вина. - А твоя? Какова твоя вина, Сакура? – спрашивает Саске, быстро скользнув по ней взглядом. – Может, уже научишься сама делать выбор? Делать то, чего хочешь ты, а не твои родители? Или тоже, как и Мито, выйдешь замуж за нелюбимого, а потом будешь тайком изменять ему? - Хватит! – не выдерживает Сакура. – Хватит, хватит… Хватит! Это слишком. Это слишком… Что они делают? «Я не сумасшедшая», - облизывает губы Сакура. Все это напоминает сцену из дешевого триллера, а Саске похож на маньяка, который вот-вот бросится на нее с ножом. - Петля замкнулась. Время идет по кругу. Сделай выбор, - бросает ей Саске и уходит прочь, оставляя ее одну сидеть на холодной и сырой земле. Сакура смотрит ему вслед, подслеповато щурясь. Она-то думала, что в этой истории он – разрушитель, он – предатель, он – все зло, а она – жертва, глупая несчастная жертва, что влюбилась не в того… Оказалось, что они оба друг друга стоят. И только Наруто – веселый, беспечный Наруто, с открытой душой и солнечной улыбкой, всегда оставался таким же – чистым. Сакура же выпачкалась в грязи по самую макушку. Саске просто состоял из грязи. - Стой! – кричит она, вскакивая на ноги и бежит за Учихой. Не потому, что ей страшно. И не потому, что она чувствует себя виноватой. Сакура бежит за ним, потому что это ее удел – быть рядом. Быть сзади, прятаться в тени сильного плеча, разговаривать безмолвно, замирать, когда изумрудные глаза сталкиваются с обсидиановыми. Саске останавливается, медленно поворачивается. Между ними – десять шагов, и он делает первый. И Сакура шагает ему навстречу, подпрыгивает, утыкаясь лицом в темную ткань пиджака, вдыхает любимый запах. Шепчет: - Не знаю, правильный ли это выбор… Но я сделала его сама. Это мой выбор, Саске. Я люблю тебя. Его теплые губы касаются ее щеки, и ветер доносит простые слова: - Ani ohev otach…