Чары и месть, отвага и честь

На следующее утро в Зачарованном Лесу вовсю кипела подготовка к дню рождения Малефисенты-Джафарии, к тому же, ей наконец исполнилось шестнадцать, и теперь старшая дочь царицы этих мест стала уже совсем взрослой. Сейчас Малефисента вместе с матерью и младшими сестрами готовила блюда для праздничного стола. — Малиджар совсем уже взрослая стала! А я помнила ее еще совсем малышкой! — время от времени восклицала Грифона. А тем временем Тефар разучивал «танец с саблями», па которого он целиком и полностью придумал сам, чтобы впечатлить всех, кто соберется на празднике, в частности — Селию Фасилье, даму своего сердца. Хоть это и день рождения его старшей сестры, всегда кто-то из его братьев и сестер устраивал выступления перед взрослыми, дабы родители их вторых половинок, сидящие за столом вместе с их родными и близкими, не заскучали. А сейчас, решив, что он потренировался достаточно, Тефар позвал братьев с сестрами с целью показать им свое зрелищное искусство, чтобы те сказали, как им. Хотя, по правде говоря, ему было плевать на их мнение, даже если они не оценят по достоинству его пляску, он все равно выступит перед взрослыми злодеями. Когда Терриджафар закончил, все зааплодировали, кроме Удильщика, который надменно фыркнул: — Тоже мне, удивил! Хоть Тефар и был жестоким и вредным, но некое благородство иногда проскальзывало в его поступках. Сейчас он не стал оскорблять младшего брата, а вместо этого просто сел на его место со словами: — Возможно, мой «танец с саблями» — не лучший вариант, но, может быть, ты сумеешь лучше? В таком случае ты выступишь перед взрослыми! Удильщик встал перед всеми, взял в руки несколько апельсинов из стоящей на столе золотой вазы и принялся ими жонглировать, однако у него это не вышло, а один фрукт шлепнулся ему на макушку, кожура лопнула, и по лицу Умара потек сок. Все дружно захохотали, а Терриджафар, когда все вышли из комнаты, сказал ему с явной издевкой: — Вот именно поэтому мой отец и говорил всем, что ты — его племянник. — Не понял... — брови Удильщика поползли вверх. — Ты — неумеха и неудачник, и мой папа стыдится того, что ты — его сын, а ничего из себя не представляешь. — А откуда тебе известно... — Когда ты расспрашивал моего папу после того, как узнал, что ты, как и я, являешься его сыном, Ядвига, пташка Малиджар, сидела на ветках и клевала плоды, вот и подслушала все. Затем она рассказала об этом моему питомцу Хищнику, а тот — мне. Вот и известно. — А как ты выяснил, что наш папа стыдится меня? — Может быть, он не говорил этого тебе или еще кому-нибудь открытым текстом, однако если бы папа считал тебя достойным, стал бы он скрывать от тебя то, что ты — его сын? — Получается, что нет... Больше всего на свете в данный момент Удильщику захотелось навзрыд заплакать, но он яростно сжимал кулаки и кусал губы, чтобы этого не сделать, так как знал, что его брат только того и ждет, чтобы он расклеился, расхныкался, и тогда Тефар совсем растерзал бы его морально. — Ты только и умеешь, что потешаться надо мною! — решил пойти в наступление Умар. — Ты жалок! Ты больше ничего не умеешь! И потом, ты не знаешь, через какие трудности я каждый день прохожу! Думаешь, просто стараться и на совесть что-то делать, а потом услышать от Джафара извечное «олух»? У тебя слишком легкая жизнь, поэтому ты и унижаешь меня, ведь сытый голодного не разумеет! Удильщик ожидал, что папин любимчик сейчас начнет бурно спорить, но тот лишь тихо вздохнул: — Может быть, ты в чем-то и прав. Но моя жизнь не такая простая, какой ты ее считаешь. Если ты — главный объект обожания хотя бы одного из своих родителей, то на тебя все будут рассчитывать и ты будешь бояться не оправдать надежды взрослых. На тебя нет такого давления. Ты свободен, как ветер. Да, может быть, я тот еще мерзавец, я этого не намереваюсь отрицать, но я ничего не могу с собой поделать... — Я никак этого не ожидал. — поразился Умар. — А сейчас я пойду и выясню у нашего папы причину того, почему он так с пренебрежением ко мне относится. — Во-первых, ты уже разговаривал с ним, и он сказал тебе, что одинаково любит всех нас, а тебя просто еще не считает готовым к тому, чем занимаюсь я. А во-вторых, я сам могу тебе много чего интересного поведать, мне об этом рассказала Диабло, мамина подручная ворона. Когда мама была мною беременна, папа заявил ей, что если она на этот раз снова родит девочку, уже пятую по счету, то он возьмет в жены ту из ее младших сестер, которая произведет на свет сынишку, и наделил ребенком тетю Коларфию, а затем, когда я уже со дня на день должен был явить себя миру и родителям, то он решил подстраховаться и сделал беременной и твою маму. Однако я родился мальчиком, и потому мои родители не развелись. — Послушай, у нашего папы же был Джей! Или он, что, не считался за наследника? — В том-то и дело, что нет. История нашего старшего брата еще более запутанная. Когда мама встречалась с папой, ее младшая сестра-близнец Шельма очень ей завидовала, а когда они поженились, то еще больше, и потому решила предложить сестре пари: кто дольше сможет прикидываться другой близняшкой и не оказаться разоблаченной. Это было сделано неспроста: когда мать и тетка поменялись платьями и силой магии — цветом глаз и волос, то Шельма спровадила подальше старшую сестру, позвала нашего отца и предложила пошалить. Как ты уже догадался, после этого тетя забеременела. Когда родители узнали про ее «проделку», то они чуть ее не убили, однако папаше пришлось свыкнуться с мыслью, что его старший ребенок будет незаконным, так как он любит только мою маму и женился тогда именно на ней, а не на ком-то из ее сестричек. — Вот это да! — воскликнул Удильщик. — Как много я, оказывается, не знал о собственной семье! И кстати, я тебя тогда перебил, когда ты мне повествовал о себе и обо мне. Продолжай! — Так вот, когда родился я, спустя месяц у тети Коларфии появились четверняшки Крапива, Лиана, Пушица и Расторопша, девочки, но нашему отцу уже было без разницы, какого пола дети у тети Коларфии. Потом явился на свет ты, и хоть ты и был мальчиком, для твоей матери это уже не сыграло никакой роли. Да, ты, как и твои два брата и шесть сестер, бастарды, но в этом нет моей вины. Да и потом, папа любит всех нас, но каждого по-своему, так как мы все очень разные. Да, может быть, он не всегда говорит тебе о том, что он тобой гордится, но, между нами, я полагаю, что он зауважал тебя после того, как ты отправился в дальнее странствие и принес ему легендарный Перстень Щуки. Я думаю, после этого папа больше не заставит тебя воровать. — Как это не воровать? — ахнул воришка. — Это же мое самое любимое занятие! — Оно им и останется. — заверил брата Тефар. — Просто оно будет именно твоим увлечением, а не профессией. Просто ты получаешь от хищения чужого имущества невероятное удовольствие, а чтобы украсть много, придется маскироваться, а тебе интересен именно выброс адреналина, а количество стибренного тебе не важно. — Я никогда раньше не думал, что ты такой мудрый! Мне бы очень хотелось, чтобы мы не строили козни друг другу, а жили в мире, как и подобает братьям, хотя бы сегодня, когда нашей старшей сестре исполняется шестнадцать лет. — Мне немного непривычно это говорить, но ты оказался прав, дружок. И потом, мы вместе с Джеем могли бы быть отличной командой: он — сильный и исполнительный, ты — ловкий и быстрый, а я, в свою очередь, умный и хитрый. — Мы ей и являемся! И являлись всегда, просто неформально. Братья в конце концов решили заключить перемирие, а старший решил предложить младшему научить его жонглировать: — Я это сделал пятью острыми саблями, а значит, апельсинами не так уж и сложно. Удильщик подумал, что убьет на это весь день, но Терриджафар на удивление быстро его научил. ★★★★ Тем временем именинница наряжалась, пританцовывая под задорную песенку, которую напевала. Растворив двери большого, во всю стену, гардероба, девушка принялась выбирать, что же ей надеть. По количеству платьев она не уступала своей бабушке, а потому сделать выбор оказалось достаточно сложно. Наконец она выбрала наряд, состоящий из персиковых шелковых миди-юбки и облегающего топа, открывающего осиную талию, с воздушными рукавами-фонариками. Накрасившись и надев шикарное колье, серьги и диадему — все было золотое и с рубинами, Малефисента-Джафария вышла в сад и принялась ждать, когда же уже наступит вечер и начнется торжество в честь ее совершеннолетия, и к скамейке, на которой она сидела, подошли близняшки Зульфия и Гюльфия, которые предложили сделать красивую прическу своей кузине. Хоть Малиджар считала себя той, кто лучше всех в своей семье разбирается в одежде, драгоценностях, макияже и прическах, однако она позволила двоюродным сестрам заплести ее. — Малиджар, ты так потрясающе выглядишь в персиковом! — сделала ей комплимент Гюльфия. — Ну что ж, мне очень приятно. — последовал ответ. — Если честно, то я никогда не думала, что мне пойдут пастельные тона, а как оказалось, в сочетании с моей аристократически бледной кожей смотрится очень даже ничего! — Волнуешься перед праздником? — решила задать вопрос Зульфия, заплетая сестре в волосы атласную ленту, украшенную крупными стразами. — Ты же сегодня стала взрослой и все такое... — Да как-то не особенно. У меня больше волнения вызывает моя свадьба, которая будет через несколько дней. Столько всего интересного будет! Медленный танец вместе с Фредди, обвязывание рук и их надрезание, выпивание вина из чаши с нашей кровью, первая брачная ночь... Потом дети у меня родятся, пока неясно, кто именно, но хотелось бы девочку. ★★★★ На соседнюю скамейку присела Колючка и принялась с аппетитом уминать глазированные пончики, которых она взяла с собой в сад аж целую коробку. Девочка была довольно некрасивой по сравнению с прочими сестрами, но почему-то она сама так не считала. Малиджар была в шоке: она сама худенькая, как тростиночка, и все время сидит на диете, чтобы стать еще более стройной и красивой, а эта толстушка, которой нужно питаться одним лишь пиявочным соком и заниматься спортом по несколько часов в день, чтобы стать хотя бы стройной, не то что худой, вместо этого ест сладкое и мучное. — Как ты умудряешься не обращать внимания на свои недостатки? — поразилась девушкк. — У меня их нет. — прошамкала в ответ Колючка с полным ртом. — Может быть, это и так, вот только никто из парней так не считает. Вот Гилберт, сын Гастона и Круэллы, в которого ты влюблена, не обращает на тебя никакого внимания, потому что ты некрасивая. А вот его брат Карлос влюблен в твою сестру-близнеца, потому что она красивее. На Гюльчатай подействовали убеждения, и Малиджар решила немного преобразить сестренку силой магии, и в конечном итоге та стала один в один похожа на Прилипалу. — Ну вот теперь все стало, как надо. — заключила юная чародейка. ★★★★ Спустя несколько часов пришли все злодеи, приходившиеся друзьями Джафару или кому-то из его бесчисленной семейки. Собравшиеся вручили девушке подарки и сели за стол, после чего принялись поднимать тосты за именинницу. Когда все поздравили Малефисенту-Джафарию, вышли ее младшие братья и принялись показывать свое зрелищное искусство. Выступали они дуэтом: когда Удильщик подкинул фрукты и начал ими жонглировать, его брат подбросил сабли и порубил ими апельсины на кружочки, после чего, ударяя по каждой дольке оружием, отправил цитрусовые на тарелки гостям. Судя по реакции взрослых, номер имел успех. После начались зажигательные танцы. Терриджафар отплясывал рядом с дочуркой вуду-мастера Фасилье и был очень рад этому, но потом девица отошла, чтобы что-то сказать стоявшему неподалеку старшему брату, а к Тефару подлетел его пернатый любимчик и уселся на плече своего хозяина. — Хищник, что-то стряслось? — напрягся парень. — Да. — затараторил птах. — Конечно, подслушивать нехорошо, но я услышал это совершенно случайно. Вскоре, где-то через девять с лишним месяцев у твоей сестрицы родится ребенок! — Она что, занялась с кем-то любовью еще до первой брачной ночи? — изумился Терриджафар до глубины души — согласно Злодейскому Кодексу Чести, который его положение в семье обязывало знать назубок, до брака все могли только целоваться, как это ни странно. — Нет, я же сказал «через девять С ЛИШНИМ месяцев»! Она еще не беременная, но скоро ею станет. — Ну и что мне дает эта информация? — Может быть, я и не в свое дело лезу, — обратился к нему Висмут, старший сын сын Аида и Измы, — но позволь мне сообщить тебе, приятель, кое-что важное. Как только у тебя появится племянник или племянница, твоя жизнь превратится в сущий кошмар! — Откуда-то ты об этом знаешь? — поинтересовался Тефар. — Нам папа рассказывал. — присоединился к разговору Ванадий. — У него есть целая куча племянников и племянниц. — Может быть, вы и правы, только я в ладах со своими старшими братьями и сестрами, так что мне эти проблемы не грозят. Да и потом, у меня уже есть шесть племянников и ими всегда занимаются их родители, так что не надо мне тут ерунду нести. Праздник прошел на высоте, но торжество не особенно отличалось от грандиозных злодейских оргий, поэтому ничего сверхъестественного там не происходило. Колючка была очень рада тому, что Гил наконец-то обратил на нее внимание и даже предложил стать парнем и девушкой. Он никогда не игноривал Колючку, просто давал ей понять, что она пока лишь во френдзоне. ★★★★ Тем временем в Аграбе Жасмин сидела перед зеркалом и расчесывала свои длинные черные пряди, но сегодня она была разозлена и с силой дергала гребень, вырвав себе несколько волос. Аладдин зашел к супруге, чтобы позвать ее завтракать, и увидел, что она сегодня явно не в духе. — Дорогая, что произошло? Ты сегодня мрачнее грозовой тучи... — Дорогой, может быть, это звучит глупо, но я тут подумала, что мы должны стереть с лица земли Зачарованный Лес. Мы пойдем на это место войной и не оставим камня на камне, а нашего старого знакомого Джафара убьем! Этот гад обманывал меня на протяжении всего моего детства, а когда я попала в его поместье, то он привязал меня к кровати и после унизил. А уж сколько раз он пытался прикончить тебя — и не сосчитать! — Ну, возможно, ты и права, но как ты себе это представляешь? Как мы проникнем в сие загадочное место, если оно окружено магическим барьером, отделяющим его от всего мира? — Когда Мозенрат меня вез, то проникли... — Он — маг и потому может пройти сквозь силовое поле. Да и потом, как мы нападем на семью вашего бывшего визиря? Мало того, что его родственников там — тьма тьмущая, так они еще все до одного — чародеи, их будет невозможно одолеть. — Нет ничего невозможного! — отрезала Жасмин, полная решимости.