Чары и месть, отвага и честь

На следующее утро Джафар отправился в химическую лабораторию своей названной сестрицы Фаджи. — Не могла бы ты приготовить мне эликсир молодости? — поинтересовался он у женщины. — Зачем он тебе? — ответила она вопросом на вопрос. — Кризис среднего возраста, да? — Мне, но не для меня! — Не поняла... — Ты же знаешь, что объявилась моя настоящая мама. Только меня очень беспокоит и отталкивает ее старость и некрасивость. Ты можешь это исправить, ты же у нас химик. — А ты же у нас колдун, мог бы и сам этим заняться. — проворчала Фаджа, досадуя, что брат отвлек ее от попыток воскресить ее мать Маргариту. — Замечательная идея, и как же я сам до этого не додумался! — с сарказмом заметил Джафар и отправился к себе. У Джафара тоже была комната для проведения в ней химических и иных опытов, только она была намного больше, чем у Фаджи. Чародей уселся поудобнее на мягкий бархатный пуфик, стоящий около стола с химической установкой и центрифугой, и принялся смешивать в колбе различные химикаты. Если он не сможет изменить сложившуюся ситуацию, можно попытаться изменить крестьянку хотя бы до такого состояния, чтобы ее внешность не вызывала у него отвращения и брезгливости. Закончил он довольно быстро, так как эту смесь приготовить было довольно несложно, да и к тому же, его познания в любой науке были намного более глубокими, нежели у его названной сестрицы, которая могла лишь успешно выйти замуж, в силу того, что она девушка, иных перспектив у нее практически не было. Однако это у Фаджи вышло — ее супруг Джархад был аграбским ростовщиком и дельцом, хорошо обеспечивал жену и двух дочерей, занимал почетное место в обществе и помимо этого был хорошим мужем и отцом. По крайней мере, он не вызывал у Джафара сильной антипатии, чего нельзя было сказать о Марсе, приемном сыне одного из его лучших друзей, Аида, и муже Брунгильды. Джафар схватил емкость с зеленоватой жидкостью и отправился разыскивать Улиму, но когда он вышел в сад, нежданно-негаданно в его сторону полетел булатный кинжал, однако обладавший хорошей реакцией мужчина успел увернуться, и холодное оружие вонзилось в ствол растущего рядом дерева. Джафар бросил взгляд в ту сторону, откуда в него понесся клинок, и очень удивился, увидев там Розалию, сжимающую пустые изукрашенные ножны и гневно смотрящую на него. Он хотел было выяснить у Розалии, зачем она пыталась его убить, однако аристократка быстрым шагом подошла к приемному сыну и изо всех сил принялась дергать рукоятку застрявшего меча, надеясь его вытащить, но когда поняла, что это тщетно, отвесила Джафару смачную оплеуху и гневно завизжала, просто пылая от переполнявшего ее гнева: — Ты недостоин называться величайшим колдуном из всех, которых знал Восток, и также не вправе занимать второе место в рейтинге злодеев! Ты не заслуживаешь даже последней строчки в их списке! Ты — всего лишь ни на что не способный мягкосердечный сосунок! Твой сын Тефар и то намного злее тебя! Пылающая от гнева Розалия осмотрелась в поиске того, чем бы можно посильнее огреть воспитанника, как вдруг между ней и им вклинилась Жасмин со словами: — Не трогай его! Джафар — не твой родной сын, и он не обязан соответствовать требованиям и стандартам, которые ты ему успела навязать за столько лет! Однако на Розалию эта реплика никак не подействовала. Вновь вмазав выросшему приемышу по лицу, на этот раз намного сильнее, чем в первый раз, она выкрикнула, обращаясь к нему: — Ты просто жалкое ничтожество! Тебя защищает какая-то девчонка! И кстати, ты должен был ее убить в первый день, как только она очутилась у тебя в темнице, а не тянуть кота за хвост и жалеть дочь того, кто отрубил мне обе руки, ни на секунду не задумываясь о том, что он делает юную девушку инвалидом на всю оставшуюся жизнь! Ты не смог отомстить тому, кто оскорбил и унизил ту, которая тебя, гада такого, вырастила, воспитала, научила всем наукам и заменила тебе мать! — Кстати, никто тебя не заставлял это делать, это было твоим личным решением. — справедливо заметила Жасмин. — И к тому же, мой папа не стал бы этого делать с тобой, если бы ты вела себя подобающе. Закон равен для всех. — Тогда почему твой родитель отсек их мне потому, что я провернула лишь парочку небольших махинаций, а твоего Аладдина, который каждый день на протяжении многих лет воровал по буханке хлеба, он вдруг решил пожалеть? — Во-первых, ты этими двумя аферами разорила всю Аграбу. Во-вторых, мой супруг показал, что он, несмотря на это — человек с высокими моральными качествами. К тому же, благодаря ему у нас вышло одолеть твоего Джафара. Лишь поэтому. В это время в сад вышла Улима, желая поговорить с первенцем — она уже почувствовала, что его окаменевшее сердце начало постепенно смягчаться, и тут крестьянка увидела оторопевшего сына, принцессу, стоявшую перед ним, Розалию, гневно вопящую и размахивающую руками, в одной из которых были крепко сжаты пустые ножны, и застрявший в дереве кинжал. Она в тот же миг все поняла... — Я сейчас тебя зарежу, гаденыш! Как говорится, не мне — так никому! — вновь заверещала аристократка, упрямо силясь выдернуть булатное лезвие, крепко застрявшее в дереве. — Я не для того обошла весь мир, чтобы потерять сына во второй раз, и уже навсегда! — грозно заявила Улима, подойдя поближе к ней. В это время к собравшимся подошла Брунгильда, только возвратившаяся с охоты, а также Малефисента, которой стало любопытно, кто и почему так вопит в саду и не дает ей спокойно заниматься своими делами. — Доченька, ты же у нас сильная, вынь оттуда мой меч! — обратилась Розалия к Брунгильде. — Ну вы даете! — возмущенно произнесла Малефисента. — Из-за какого-то несчастного клинка подняли тут такой шум! И кстати, для чего он вам вдруг так позарез понадобился? — Тут им Джафара собрались заколоть! — практически хором крикнули Жасмин и Улима. Подошедшие удивленно переглянулись. — Кто посмел так поступить? — Хильда сжала свою мощную длань в увесистый кулак. — Он, кто бы это ни был, ответит за такое отношение к моему старшему братцу! Джаф, кто это сделал? — Ты не поверишь... — ответил ей Джафар, все еще дрожа. — Наша приемная мать, Розалия. Брунгильда от изумления раскрыла рот и вытаращила глаза. — Как же такое могло произойти? — ахнула она. — Дорогуша, ты, конечно, можешь не верить в это, однако так оно все и есть. — ответила ей Малефисента и руками образовала экран из фиолетовых лучей, на котором отразилось все произошедшее ранее. — Я знаю теперь, что делать! — хриплым басом завопила Брунгильда. — Я прибью эту гнусную обманщицу! Раз она убила мать Фаджи, а Джафара украла у его матери, значит, я тоже не ее дочь! Да и потом, Розалия обо мне вообще не заботилась, я до определенного момента своей жизни думала, что мои брат и сестра — это и есть мои мама и папа. Несмотря на то, что когда я была маленькой, у каждого из них появилась вторая половинка, они по-прежнему опекали меня. — Да, никто из моих детей не является моим кровным, так как я бесплодна, а тебя я создала самостоятельно на специальном оборудовании. — пожала плечами Розалия. — Хорошо же ты это сделала. — с сарказмом бросила мужеподобная женщина. — Но это не делает тебя лучше. Ты очень злая и бессердечная... Понимая, что для нее запахло жареным, ведь с Брунгильдой шутки плохи, и не дожидаясь окончания монолога, Розалия поспешила ретироваться в свои покои — там уж в любом случае безопаснее. — Мы не договорили! — прокричала Брунгильда ей вслед. — Я сейчас пойду и вышибу дверь в твою комнату! — Остынь, подруга. — обратилась Малефисента к ней. — Успеем еще. В Аграбу она все равно не сбежит, ее магия — ничто против мистического духа Зачарованного Леса. Вскоре они ушли, заранее сказав Джафару, чтобы он звал их на помощь, если что вдруг случится. Джафар, оставшись в обществе Жасмин и своей истинной родительницы, вытащил из объемного рукава чудом уцелевший после всех этих передряг пузырек, полный зеленоватой жидкости. — Пей это. — протянул он емкость Улиме. — Пей до дна. Крестьянка мигом осушила флакон, и в этот момент ее волосы из жидких и седых стали густыми и огненно-рыжими, а морщины мигом разгладились. Омолодившаяся Улима с удивлением принялась рассматривать свое отражение в зеркале, которое ей дал ее первенец. Брунгильда тем временем подошла к двери, по другую сторону которой сейчас находилась ее создательница, и принялась яростно стучать, вопя при этом: — Открывай быстро! А не то я вышибу дверь! — Только попробуй! — пригрозила силачке Малефисента. — А то, если ты так сейчас сделаешь, я возьму свой посох и вышибу из тебя дух! Демонша силой магии заставила затвор раскрыться, и в покои вбежала пылающая от праведного гнева Брунгильда. Розалия, увидев зашедшую, в панике сиганула в раскрытое окно, благо ее комната находилась на втором этаже, а упала она на ветки дерева, сочные и спелые плоды которого она могла рвать прямо из окна, не выходя в сад. Малефисента вместе с Хильдой телепортировалась и встала прямо лицом к лиходейке, и к ним присоединились Джафар и Фаджа. — Да что вам всем от меня надо? — завизжала аристократка, силясь удержаться на ветвях и не упасть прямо рядом с обступившими ее воспитанниками и супругой старшего из них — неясно же, что конкретно они собирались делать с ней. — Простите вы уже меня за все… — Простить за то, что ты убила мою мать ради наследства, а меня выдавала за свою дочь и учила разным гадостям? — оборвала ее Фаджа. — Или за то, что ты отняла меня у моей мамы? — поддержал названную сестру Джафар. — За что именно? — Скорее всего, за то, что ты меня завела лишь для того, чтобы я добывала тебе халявное мясо, бесплатные шубы из ценных мехов, а также была твоей личной телохранительницей. — произнесла Хильда. — Однако при этом все это было в одну сторону, ты обо мне вообще не заботилась. — Вы все в чем-то правы. — согласилась Розалия с доводами своих приемных детей. — Возможно, вы все могли бы жить в совершенно иных условиях, но неужели вы бедствовали, живя со мной? Да, у вас было не все, что должно было быть, но разве я морила вас голодом? Нет, вы питались деликатесами. Вы ходили в рванье? Неверно, у вас были богатые одежды, хоть и сшитые из моих старых нарядов. Или вы жили в подвале? И снова ошибаетесь — у всех были светлые и просторные комнаты, даже несколько на каждого. Да, я — не лучший пример для подражания, но вы все тоже не без греха. Брунгильда — инфантильная, часто сначала делает, а потом думает, и по этой причине успела натворить много бед. Мне перечислить их все? — Нет, лучше не нужно... — смутилась та. — На меня можешь не составлять компромат. — пролепетала Фаджа. — Не надо... Я все о себе знаю сама... — Нет, я все же скажу! — упрямо настаивала Розалия. — Послушай, теперь мы осознали, что все, живущие в моей семье, злодеи и каждый имеет в себе чертовщинку, за которую его не полюбили его противники, и недостатки, которые могут не устраивать или раздражать остальных родственников. — заметил Джафар. — Ты не хуже и не лучше нас, и мы не имеем морального права осуждать тебя. И к тому же, ты все-таки нас как-никак, но все же вырастила, и мы должны быть благодарны тебе за это. Мы привязались к тебе за столько лет, очень сильно любим тебя и нам не хотелось бы навсегда вычеркнуть тебя из своей жизни. Мы по-прежнему будем жить одной большой и дружной семьей, как раньше. Я хочу попросить у тебя лишь одного — чтобы ты разрешала мне хоть изредка видеться с моей настоящей мамой. А сейчас слезь, пожалуйста. Розалия начала осторожно перемещаться вниз по свесившимся ветвям — просто спрыгнуть она побоялась. Тут к ней подошла Хильда, подняла вверх обе руки и осторожно опустила свою создательницу на землю. Джафар решил отпустить назад, в Аграбу всех пленных, чтобы они не мозолили ему глаза, а заодно и Улиму, подарив ей мешок, в котором бы никогда не заканчивалась еда, и пообещав иногда приходить в гости. А Улиме большего и не нужно было, она нашла сына и будет видеться с ним, и это замечательно. ★★★★ Как только Джафар и Брунгильда остались в полном одиночестве, она расстроилась. Она всю свою жизнь была безмерно благодарна своему, как она раньше полагала, старшему брату, за все, что он для нее делал, а сейчас выяснилось, что они не приходятся родственниками друг другу. Брунгильде было неловко осознать, что все это время о ней и ее детях заботился абсолютно чужой ей человек. — Я, наверное, вместе с мужем и сыновьями куда-нибудь подальше уеду. — начала она. — Я очень люблю тебя как брата, но прекрасно знаю, что я тебе не родная. Если что, я буду приносить тебе мясо — в знак благодарности за все то, что ты сделал для меня и моих мальчишек. Мне неудобно, что я тобой только пользовалась, а взамен ничего не давала. — Ну так я и ты же — семья, хоть и не связаны кровными узами. Наша связь — по сердцу, а не по крови. А в семье как раз и не бывает того, что ты сказала, родственники всегда помогают друг другу, кто как может. Не принижай себя. Ты всегда защищала меня, была моим телохранителем, а еще помимо этого добывала различных животных, кормя и одевая этим всех нас, и была нашим егерем. А я что, уже не мог пару-тройку часов повозиться с твоими тройняшками, пока ты была в лесу? Я их люблю, и тебя тоже, ты же это всегда знала. Джафар попытался переубедить сестренку, но чувствовал, что выходит не очень, и под конец принял решение стереть память всей своей семье и друзьям, по крайней мере тем, кто успел про все узнать, когда он увидел, насколько же сильно из-за этого известия убивается его питомица. У нее же вообще нет кровной родительницы. Да и потом, Малефисенте все равно, кто мать ее супруга, а его приятели пусть по-прежнему завидуют ему из-за того, какая красивая и умная женщина его мама Розалия. Джафар будет изредка навещать Улиму, а все остальное будет как раньше.