Чары и месть, отвага и честь

— С каждым часом мне становится все более и более жутко. — начал Джафар. — Сначала я узнал о том, что я не являюсь кровным ребенком Розалии, потом — что она меня украла у моих настоящих родителей, что на самом деле Фаджа — моя двоюродная сестра, а Брунгильда — вообще дочь. Несмотря на это, я не отвернулся от своей приемной матери, а как на самом деле все оказалось… Мужчина тяжело вздохнул и продолжил: — Я сейчас нахожусь в таком шоке, когда после ее пьяных откровений узнал о том, что, оказывается, я всю свою жизнь был игрушкой в ее руках, аристократка всего лишь использовала меня в своих корыстных целях. Так жутко понимать, с каким человеком ты жил все это время… Да и тогда, когда она наконец заполучила вещь, о которой долго мечтала — второй Большой Зуб Дракона — она такими словами поносила моих родителей, что даже мне, закоренелому злодею, стало неприятно. — Ты — не закоренелый злодей. — положила Жасмин своему собеседнику руку на плечо. — Ты очень добрый. Я видела и вижу, как тепло ты относишься ко всем своим родственникам. — Спасибо большое за поддержку, но мне по-прежнему плохо на душе. Я только сейчас осознал то, насколько мое детство было далеким от нормального, и я так считаю вовсе не по той причине, что богатейка обучала меня различным наукам буквально с пеленок — мне было очень приятно понимать, насколько же я умный ребенок, я ведь был в курсе того, что многие мои сверстники в столь раннем возрасте даже еще не умели читать. — А в чем же именно тогда было дело? — задалась вопросом темноволосая. — Мы с моей сестрицей Фаджей все детство и отрочество ходили на различные светские мероприятия с нашей, как мы все это время наивно думали, матерью. Как считаешь, для чего она каждый раз таскала нас с собой? — Ну, я даже и не знаю. — Чтобы мы от души поели на халяву, запихнули себе в карманы и за пазуху под многослойные одежды с великим множеством складок серебряные и золотые ложки и вилки, не откупоренные бутылки вина, шампанского, коньяка и прочей дорогой выпивки, непочатые баночки с черной икрой и прочее, что представляло какую-либо ценность для нашей красавицы. — Вот я же на сто процентов была уверена в том, что таким злым тебя сделала эта коварная бестия, а сам по себе ты совсем не такой. — Затем нам было нужно несколько раз выйти: официально — подышать свежим воздухом, а фактически — переложить свои трофеи в нашу карету, чтобы потом посидеть еще полчаса, набить свои карманы очередной партией и совершить очередной рейд. — Ну дела… — А потом, когда все приглашенные уже завалятся на пол в нетрезвом состоянии, и в завершение всего — наша названная родительница, способная много пить и длительное время не пьянеть, мы с моей сестренкой обязаны были дотащить эту «шальную императрицу» до нашего транспортного средства, и не просто дотащить — я должен был править колесницей, а Фаджа — поддерживать эту алкоголичку в правильном положении, чтобы ее не начало тошнить. —Ты мне говорил, что твоя душа бережно хранит множество воспоминаний из твоего детства. Или ты их на днях сам придумал, чтобы передо мной выгородить бывшую казначейку моего отца, о которой ты раньше был лучшего мнения? — Нет. Они до сих пор греют мое сердце и душу, просто сейчас они приобрели совершенно иной смысловой оттенок. Я осознал, какой смысл имело все это, и мне стало жутко. Теперь я понимаю, что чувствовал твой отец, когда узнал о том, что на протяжении двадцати лет своей службы я постоянно подчинял себе его волю и манипулировал им, как какой-то марионеткой. Меня пугает факт того, что львиную долю своих поступков я совершил под влиянием своей матушки. Принцесса хоть и знала, что она не является психологом, но она считала, что она, как более добрый человек по сравнению с бывшим визирем своего отца, сможет ему помочь. Да и по крайней мере, ее надежда на спасение и возвращение к нормальной жизни, практически уже угасшая, сейчас разгорелась с новой силой, ведь в данный момент было отчетливо видно, что она не бесплодна. — Расскажи мне о чем-нибудь, что тебя беспокоит, и тебе сразу станет легче. — заверила она чародея. — Ну, это не совсем то, что меня беспокоит, однако сейчас я об этом вспомнил и мне стало не очень приятно. Моей сестре наша названная родительница подыскала жениха еще тогда, когда Фадже было двенадцать лет, для меня же невесты как-то не подкидывались, по крайней мере потому, что у женщин маминого окружения были в основном сыновья, дочери — огромная редкость. Розалия, как только мне исполнилось пятнадцать лет, принялась тщательнейшим образом подбирать мне идеальную во всех отношениях супругу. Ты же знаешь богачку — она до сих пор не замужем по причине того, что все ищет себе идеальную вторую половинку, и пока никто из тех, с кем она встречалась, не сумел достигнуть ее высоких стандартов. — Ну что ж, это многое объясняет. — К ее будущей невестке у нее были не менее строгие требования, потому многие девушки выбегали от нас в слезах и мне было их искренне жалко, так как многие из них, если не все, были весьма недурны собой. И подошла под все лишь моя нынешняя супруга. Малефисента выдержала экзамен на пять с плюсом — она была царских кровей, высокой, статной, стройной, миловидной, умной, здоровой, аристократически бледнокожей, имела множество сестер — признак плодовитости родителей, которая непременно передается детям. — Да уж, тебе не повезло. В отношении с Аладдином у меня все сложилось потрясающе. — И почему же ты так уверена в том, что в отношении супруги мне не повезло? Моя Мали и вправду идеальна. — Я имела в виду насчет твоего детства и отрочества под гнетом неоспоримого диктата богатейки. — Да, ну хоть переживай, хоть не переживай — прошлое все равно не изменишь, поэтому я предпочитаю радоваться настоящему и по возможности жить без оглядки на былое. Я даже не просто радуюсь настоящему — по большей части я ему удивляюсь. Обладательница фиолетовых очей, с которой я решил связать свою жизнь… Ну как я… Я сделал ей предложение руки и сердца и не надеялся, что она его примет, и я до сих пор поражаюсь тому, что она все-таки его приняла. — И почему же? — Начать с того, что она наследная царица, а я хоть и носитель знатной фамилии, но наследником монарха не являюсь; это уже мезальянс. — И что же ты видишь в этом удивительного? У меня с моим муженьком получилась такая же ситуация, и нам обоим это ни капельки не мешает. Да и у тебя сословно-классовые различия с твоей благоверной намного меньше, чем у меня с моим супругом. — Возможно, однако не все так просто, как ты считаешь, моя глупышка. Тут дело не только в наших с Малефисентой сословно-классовых различиях, разрыв между демоном и обычным человеком колоссален: разная продолжительность жизни — две тысячи и шестьдесят лет, разные возможности здоровья — у демонов выше уровень регенерации... Да мало ли что еще... — Да, ты прав, вот только я все же уверена в том, что несмотря на все это, твоя супруга тебя очень любит. — Да, ты права. Когда она просила у своей матери благословления на наш брак, то всеми силами старалась убедить свою родительницу в том, что хоть я и человек, но это не делает меня хуже для нее. Кстати, Грифона — это моя нынешняя теща — была категорически против моего с ее старшей дочерью союза. Только лишь благодаря хитроумности моей милой и тому, что она решила применить метод шантажа, нам удалось организовать наше с ней бракосочетание. — Ну так вот, у тебя с ней все хорошо. — заключила его собеседница. — Что же тебе не так-то? — Мне все так, просто ты начала расспрашивать меня о моей так называемой матушке, в моей памяти неожиданно всплыло воспоминание о том, как она затеяла смотрины невест для меня. И кстати, я хотел спросить у тебя, как у девушки, которая предпочла неравный брак обыкновенному: чем именно тебя привлек твой бойфренд? Таким, чего не было ни у одного из заморских принцев, которые приходили к тебе свататься? — А чем тебе так уж насолил мой Аладдин, что ты до сих пор не можешь успокоиться? — Я, дорогуша, совсем не об этом. Ты, как и моя супруга, выскочила замуж за того, кто уступает тебе во многих планах, и мне стало любопытно — что такого заманчивого вы, женщины, видите в подобных браках? — Ну, мы выделяемся из всех какими-то чертами своего характера и потому нам необходимы спутники жизни, которые по каким-либо признакам отличаются от тех молодых людей, которых обыкновенно выбирают самые обыкновенные девицы нашего круга. — Вот ты чистую правду говоришь! Моя рогатая красавица настолько выделялась среди своих сверстниц-демонесс, что она стала самой первой из жительниц Зачарованного Леса, которая вышла замуж и родила детей не характерным для многочисленных их поколений путем партеногенеза, а так, как обыкновенные люди. Многие тогда посчитали ее ненормальной... — Ну, именно ненормальные зачастую и меняют наш мир к лучшему. Твоя жена отправила в небытие межвидовый барьер между людьми и демонами, и от твоего с ней и ее младшими сестрами брака на свет появились полудемоны, не имеющие рогов и обладающие менее чувствительной к ультрафиолету кожей, как люди, но при этом видящие в темноте и обладающие высоким уровнем регенерации, как рогатые женщины. Я считаю, что это замечательно. — Не могу не согласиться с твоими доводами. — Конечно же, у тебя, как и у всех нас, есть свои минусы, но, как говорил один мудрец — «В любимом человеке умиляют даже недостатки, а в нелюбимом раздражают даже достоинства». Чему ты удивляешься? Тому, что твоя супруга любит тебя? Неужели ты считаешь, что недостоин ее? — Ну, как бы так считали все ее родственницы, но оказалось, что Малефисенте плевать на всех и она решила сделать свой выбор — прямо как ты. Она еще, понимая то, насколько мы с ней различны, сделала для меня линзы, которые позволяют мне видеть в кромешной темноте так же хорошо, как и она. — Если бы все мужчины были идеальными, нам, женщинам, было бы очень скучно жить. Мы ведь тоже не идеальны, у каждой из нас есть своя милая чудинка. — Жаль только, что Розалия этого так и не поняла — все ждала, когда объявится идеальный кавалер, и при этом не задумывалась о том, что в ней тоже наверняка есть какие-нибудь несовершенства, с которыми уже примирился ее потенциальный ухажер. Я, скажу тебе прямо, даже и не знаю, что же мне делать с ней. — Джафар, с ней ты уже ничего не сделаешь — вспомни тот случай с Рукой Мидаса. Горбатого только могила исправит. — Мне, если честно, очень непривычно, что мое подсознание сейчас не находится не под властью, что я могу делать то, что Я считаю нужным, а не ОНА. И у меня есть такое вот предложение к тебе: что ты думаешь насчет того, чтобы все мы жили вместе в мире и согласии? Принцесса, в очередной раз убедившись в верности своих суждений относительно того, что бывший визирь ее отца СТАЛ злым, а не БЫЛ таким, согласно улыбнулась. Даже тот, кого она до своего заточения в усадьбе Малефисенты считала своим злейшим врагом, на самом деле всю свою жизнь хотел жить в мире и спокойствии безо всяких там потрясений, просто ему не позволяли этого. — Я рада такому предложению с твоей стороны, я и мечтать не могла о таком. Только вот у меня остался один вопрос: что ты теперь будешь делать со своими объявившимися родителями? — Предложу им жить со мной во дворце. Прямо сейчас пойду и спрошу, если они уже пробудились. ★★★★ Бывший султанский советник спустился по лестнице к двери той комнатки, куда его пленники решили поселить на временное место жительства пожилую крестьянскую чету, дернул за ручку и вошел в комнату. — Мам, пап, я это... прощения хотел попросить... Я... Мне очень неловко, что я всю свою сознательную жизнь терроризировал простых тружеников... К числу которых, как оказалось, я и сам принадлежу... — замялся он. — Сынок, не казни себя. — мягко произнесла Улима. — Ты ведь не знал, что процентщица, которая гипнотизировала тебя и навязывала тебе свои взгляды на жизнь — не твоя настоящая мать. — Кстати, в моем распоряжении есть множество свободных комнат в обоих дворцах. Не желаете ли перебраться ко мне насовсем? И моих сестер с братьями можете позвать... Места всем хватит... — Джафар, это, конечно, замечательно, но на кого ж мы с твоим папой дом свой оставим? — Да. — согласился с ней Салим. — Не всем же нежиться в роскоши — надо же кому-то и работать, чтобы вам было что кушать. — Ну раз так, тогда в гости можете ко мне приходить, когда захотите. — позволил колдун. — И ты к нам приезжай, а то мы всех наших детей и внуков с тобой познакомить хотим, а всем нам прийти проблематично. — Хорошо, папа. — А не прогонишь нас посохом, как это обычно делал, когда я приходила? — задалась вопросом старушка. Хоть мужчина и понимал, что его родительница сейчас пошутила, однако ему было ясно, что в этой шутке была лишь доля шутки. Он положил бабке руку на плечо и не без смущения заверил: — Нет, не буду. Я тогда же не знал о том, что ты — моя мама. Спустя несколько секунд молчания чародей добавил: — Да и даже если бы и узнал, все равно вряд ли бы поверил... Когда почтенная супружеская пара засобиралась домой, понимая, что они за эти дни ничего не сделали по хозяйству, их сын вручил им мешок, полный всяких харчей. Как только Салим и Улима отошли настолько далеко от дворца, что исчезли из поля зрения своего сына, тот продолжил беседовать с Жасмин. — Я всегда считала тебя злым, а оказалось, что в глубине души ты совсем иной. — начала принцесса. — Я рада твоему предложению. Хоть семья бывшего визиря примирилась с семьей той, кого он всегда считал своим врагом, впоследствии окажется, что хоть сделать это было просто, но жить так — нет...