Чары и месть, отвага и честь

Хоть сладкие речи Ваштуджи Босване и утешили Брунгильду, но того, что она все равно будет скучать по своему старшему брату, никто не отменял. Богатырша решила открыть большой одеждный шкаф, в котором висели вещи ее родственника, взять оттуда что-нибудь и понюхать, чтобы ощутить запах Джафара. Неожиданно из кармана черного халата, который она сейчас схватила, вылетела сложенная вчетверо бумажка. Любопытство было слишком сильным, и силачка принялась читать напечатанное на листе, а когда она закончила, то еще продолжительное время находилась в трансе. Об этом листке бумаги колдун давно уже позабыл, так как с того момента, когда текст напечатался, минуло уже почти полтора месяца. Эта бумажка, оказывается, была результатом теста ДНК, в результате которого бывший визирь султана узнал о том, что та, кого он всегда считал своей младшей сестрой, на самом деле его дочь. Немудрено, что узнав об этом, охотница навзрыд заплакала от избытка чувств. Разумеется, ее слезы не были слезами горя, которыми плакал ее, как она раньше думала, брат, когда впервые узнал о том, что его настоящая родительница — некрасивая и неграмотная Улима. Горя среди эмоций не было, но они переполняли Хильду, их было великое множество. Тут была и радость оттого, что не считавшая ее за человека до тех пор, пока дуболомка не начала охотиться и приносить богатую добычу, Розалия на самом деле не является ее матерью; и шок от этой новости — супруга бога войны всегда, сколько себя помнила, хотела узнать о том, кто был ее родителем, но того, что он окажется тем, кого она всю свою жизнь считала старшим братцем, она вообще не ожидала; тут было и непонимание того, почему судьба открыла такую истину только сейчас; и мысленная благодарность старшему родственнику за все то, что он для нее сделал... Хоть Брунгильда и была невообразимо сильной физически, она всегда была невероятно чувствительной и уязвимой в моральном плане. ★★★★ Рано утром Розалия, ужасаясь при той мысли, что сейчас, когда ее воспитанник неизвестно куда и на какой срок исчез, ей самой придется делать многие свои дела, которые она обыкновенно вешала на него, спустилась в комнату с еще не очищенными монетами. Каково же было удивление аристократки, когда она увидела там целую гору сверкающих от чистоты золотых, а рядом с ними — своего названного сына. — Целая гора очищенных монет! — восхищенно прошелестела она. — Ничего себе! Заметив ее пораженное выражение лица, бывший султанский советник ухмыльнулся: — Стоило скомпенсировать потерянное время, не так ли? Хоть богатейка и по-своему любила всех своих приемных детей, она опасалась их перехвалить, боясь, что они не будут стремиться к лучшему, и потому нахмурилась: — Ты исчез на целый день! Думаешь, этого достаточно? — Конечно, нет! Потому я и начистил еще несколько горок! Подойдя поближе и увидев за горой еще три таких же, бывшая султанская казначейка, видя, что абсолютно вся казна вычищена, была изумлена до глубины души: — Ого! С каких это пор ты стал таким старательным? — Просто узнал о том, что никто не натирает их так хорошо, как я! Ну, я пойду — хочу супругу сейчас обрадовать! — Погоди-ка, сынок... — остановила подопечного Розалия, а затем обняла его. — С возвращением тебя! Затем в дверь личных покоев Малефисенты кто-то постучал. «Это огромная честь для меня — общаться с самим Ваштуджой Босване, но тот, кто моя идеальная вторая половинка и всегда ею будет — это...» — пронеслось в мыслях у рогатой колдуньи, когда она пошла открывать дверь. Однако когда она ее распахнула, то перед ней стоял... — Джафар?! — Сюрприз! — произнес араб, протягивая своей супруге пышный букет роз. Демонша, вспомнив, что на первом свидании ее избранник тоже принес ей охапку этих цветов, едва не прослезилась от умиления и радости, однако это никак не помешало ей высказать своему благоверному все, что в этот момент было у нее в мыслях: — Ах ты мерзавец! Да как ты мог так поступить? Да как так можно? О чем ты вообще думал? Исчез, ничего не сказав! Малефисента замахнулась на мужа своим колдовским жезлом и после задумалась, что бы еще сказать, а тот лишь виновато улыбнулся. — Я скучала по тебе! — промолвила счастливая царица Зачарованного Леса, заключая своего спутника жизни в объятия. — С возвращением тебя! — Доча, я тут хотела спросить... — начала неожиданно вошедшая в помещение Грифона, а затем нахмурилась, увидев там своего зятя: — Доченька, я же говорила тебе — если тебе так уж надо, то выходи за Аида или Чернобога, по крайней мере, никто из них бы не пропадал, ничего тебе не сказав! Наверняка этот котяра был у любовницы — он же араб! Но вот обладательница оранжевых глаз выговорилась, а затем обняла мужчину и, слегка смутившись, сказала ему: — Я скучала по тебе! — А как же? — усмехнулся чародей. — Кем бы Вы были тогда недовольны, не будь меня? Его собеседница хихикнула. Это, конечно же, было шуткой, и самая старшая из демонесс это прекрасно понимала. Хоть она частенько донимала своего брачного родственника всевозможными колкими и едкими замечаниями, но все же могла растерзать того, кто будет угрожать ее родным. Джафара блондинка считала таковым — по крайней мере, когда Жасмин вместе с армией напала на него, то предшественница и мать нынешней властительницы Зачарованного Леса была одной из первых, кто начал контратаку, — демонша все же любила своего зятя. По-своему, конечно. — Дамы, пойдемте завтракать, я большой пирог со скорпионами приготовил. — промолвил мужчина. Когда они отправились в столовую, то туда практически сразу же заявились тройняшки, учуяв аромат своего любимого пирога. Как же обрадовались мальчишки, увидев в помещении своего пропавшего родственника собственной персоной! — ДЯДЯ ДЖАФ, ТЫ ВЕРНУЛСЯ!!! — радостно заорали они, кидаясь к нему. — Да, чтобы остаться здесь, с вами. — отозвался колдун. — А ты все-таки расскажешь нам о том, почему тебя вчера не было, если ты не уезжал от нас на ледяной континент? — строго поинтересовалась его супруга. — Ну, дело было в том, что весь вчерашний день мне проводили медкомиссию, в результате которой выяснилось, что я непригоден для работы полярником, а еще то, что результаты обследования моего приятеля перепутали с результатами его коллеги. Ну, я и не сомневался в том, что мой мускулистый товарищ здоров, как бык. Я знал, что не подойду на роль полярника из-за моей чрезмерной худобы и пришел на медкомиссию только лишь затем, чтобы меня осмотрели и оставили в покое. — О, понятно... — Я бы никогда в жизни не отправился в Антарктиду, оставив вас здесь, да и еще не предупредив об этом и не попрощавшись с вами. Мне просто не хотелось заставлять вас переживать о том, что меня могут отправить на Южный полюс — я чувствовал, что это какая-то ошибка, и так все и оказалось. — Хорошо все, что хорошо кончается. — сделала вывод его теща. В это время к ним примчались Малисима, Малфи и Лили и принялись тараторить, рассказывая старшим о своих расследованиях в отношении Ваштуджи Босване и результате, к которому они привели. Узнав о том, что, оказывается, герой-злодей и ее муженек — один и тот же человек, старшая из дочерей Грифоны не сдержалась и замахнулась на него своей дланью, а после, оказавшись в замешательстве, задалась вопросом: — Для чего ты устроил все это? — Ну, я решил слегка разнообразить свою жизнь и потому создал себе героическое альтер-эго, но после пришел к выводу, что это было плохой идеей. — ответил ей ее спутник жизни. — Да я не об этом! Для чего ты устроил весь этот цирк, изображая Ваштуджу Босване? — Ну, как тебе сказать... Я очень люблю всех вас и считаю, что вы достойны самого лучшего, а когда осознал, что одна из двух моих личностей намного безупречнее моей привычной, то решил стать для вас идеальным Ваштуджой Босване, считая, что вы достойны именно такого родственника. Однако в ходе этого эксперимента я понял, что хоть мне и удалось создать для вас образ непревзойденного мужчины, все же ваш герой — я. — Вот, и не забывай об этом. Конечно, ты много раз говорил мне, что, мол, ты дрищ со страшным лицом, но для меня ты — идеал мужчины: мне по вкусу высокие, тонкие и звонкие, с длинными волосами. — Ну, я просто был первым безрогим, которого ты полюбила, вот и все. — Нет, ты просто на демоншу был очень похож — прямо как мы. — Ага, я помню, как ты со мной первый раз заговорила: «Подруга, а что случилось с твоими рогами?», приняв меня за свою соплеменницу! — О́й, надо бы маму позвать сюда — она наверняка очень обрадуется, увидев, что ее брат цел и невредим! — спохватился Феликсор. — Да, дуй за ней. — махнул рукой Дизраэль. Мальчонка в синем костюмчике побежал в любимую комнату своей мужеподобной матери, рассчитывая обнаружить ее там. Его расчеты оказались верными — богатырша была здесь, лежала на куче медвежьих шкур и навзрыд плакала. — Мам, пожалуйста, не расстраивайся — дядя Джаф вернулся, и с ним все хорошо! — попытался ребенок успокоить родительницу. Силачка, шмыгая носом, вытерла слезы широкой ладонью, обняла отпрыска и пробасила: — Фелик, сынок, я вовсе не из-за этого переживала. У меня были свои причины. Сегодня я узнала о том, что, оказывается, мой брат на самом деле — мой отец. Так что тебе и твоим братьям он не дядя, а дедушка. — Ну дела! И как же так вышло? — Сынок, да я и сама не знаю. — Мам, а чего ты тогда плачешь? Вроде бы как не случилось же ничего плохого, да и ты всегда говорила нам, что хочешь увидеться со своим отцом. — Я не горюю, просто у взрослых часто бывает так, что они плачут не потому, что им плохо, а от избытка чувств, переполняющих их. Да, ты верно заметил — я действительно хотела узнать о том, кто же все-таки наделил мою маму мной, но это все произошло так стремительно и неожиданно, что я не знаю, как мне на это реагировать. — Фелик, ты чего застрял? — прикрикнул на брата внезапно возникший в дверном проеме Луидорро. ★★★★ Братья вместе с мамой вернулись ко всем, радостная охотница крепко обняла своего старшего родственника, а близнецы устроили перебранку: Дизраэль, доевший свою порцию пирога за время отсутствия старших, стянул с одной из тарелок дополнительный кусок, который еще даже не был надкусан. — Эй, это мой пирог! — рассердился средний. — Был твой — стал мой! — задиристо ответил младший. — Мальчики, прекратите! — повысил голос Джафар. — Дизраэль, отдай брату его порцию! Ты уже слопал свою долю! Затем он добавил, обращаясь к его родительнице: — Хильда, ты что, плакала? У тебя глаза красные-красные! — Да, есть немного. Я переживала за тебя. Я не хотела, чтобы ты от нас уезжал, да еще и в Антарктиду. — Я бы так ни за что не сделал. — А еще мама растрогалась, когда узнала о том, что ты ее папа! — звонко отчеканил Феликсор. — Да! — согласилась с наследником дуболомка. — Джаф, почему ты мне не сказал об этом? Бывший султанский советник положил ее голову себе на колени, как часто делал, и мягко ответил: — Я сам узнал об этом не так уж давно, а потом... Ты так привыкла к тому, что я твой брат, да и я к этому привык, что я просто не знал, как тебе об этом сообщить. — А я думал, что быть твоим ребенком — честь, а узнать об этом — честь во сто крат бо́льшая! — не удержался сидящий за столом Удильщик, чтобы не съязвить. — Умар, ты сам прекрасно знаешь причину, по которой я тебе не сообщал об этом, и думал, что ты все понимаешь. Да и потом, я знал, что ты — мой сын, это ведь именно я наделил твою маму тобой. А Бруню Розалия создала на специальном оборудовании, а для того, чтобы сделать ее такой, какая она есть сейчас, аристократка взяла мой волос и извлекла из него мою ДНК. То есть, я уж никак не мог знать об этом до того момента, когда решил тайно провести генетическую экспертизу. Я сам этого не ожидал. Когда все поели и разошлись по своим делам, колдун задал вопрос своей старшей биологической дочери: — Чего ты так плакала? Ты была не в восторге оттого, что твой папа, которого ты так хотела увидеть, оказался не каким-то супергероем, а твоим знакомым тебе вплоть до мельчайших подробностей родственником? Его голос не был злым или гневным, тон не выражал абсолютно ничего. Джафар просто хотел узнать причину слез той, кого очень любил. — Я очень рада этому, я расплакалась просто от избытка чувств. Я не могу горевать из-за того, что моим биологическим родителем был тот, кто меня действительно любит, а не аристократка, которая все мое детство хотела меня убить. Ты много раз спасал меня от смерти от рук богатейки, ты и Фаджа были единственными, кто всегда поддерживал меня и верил в мои возможности, несмотря ни на что, вы любили меня такой, какая я есть. По какому же поводу тут можно расстроиться? Услышав это, он прослезился и обнял Брунгильду.