Чары и месть, отвага и честь

Прошла неделя, и вот наступил день рождения Селии — двадцать седьмого октября ей исполнялось пятнадцать лет. Семьи у большинства злодеев были довольно большими, поэтому очень часто праздновались различные дни рождения, свадьбы и годовщины семейной жизни. Этот праздник проходил традиционно для злодеев, ничем не разнясь с прочими торжествами. Разумеется, можно было бы организовать его на улице, как, например, отмечались именины Удильщика и его подружки Умы, но родители юбилярки, доктор Фасилье и его супруга, королева Гримхильда, жили во Франции, где в это время года на улице было хоть и не холодно, но сыро из-за моросящего дождя, что не слишком приятно. Именно поэтому праздник отмечался во дворце, в котором они оба жили, а в помещении ведь не сильно разгуляешься. — Знаешь, Тефар, я постараюсь в ближайшее время совершить поступок, достойный истинной злодейки. — заявила виновница торжества своему бойфренду, по обыкновению сидевшему справа от своего обожаемого родителя и слева от нее. — Тогда мы с тобой оба станем взрослыми и у нас появится возможность заключить брак гораздо раньше, чем через год. — В таком случае хочу пожелать тебе удачи, Селия. Я буду очень рад, если все так и произойдет. ★★★★ Шли дни, сменяя друг друга и приближая праздник, согревающий душу каждому злодейскому ребенку независимо от возраста последнего — Хэллоуин. Но что в нем было такого необычного для этих ребят и девчонок? А вот что — на этот праздник надлежало переодеваться в костюмы вампиров, ведьм, призраков и прочей нечисти, а злодейские детишки наряжались в детские костюмы своих родителей и ходили по той стране, которую старшие в свое время держали в страхе; заходили в каждый дом и вопрошали: «Сладость или гадость?». Немудрено, что конфет они собирали таким образом очень много. Но больше всех наступления этого дня ожидал Тефар, так как тридцать первое октября было днем его появления на свет, а потому неудивительно, что из тех, кто проживал в поместье, он пробудился раньше всех. Позавтракав, он хотел было отправиться в свою комнату для экспериментов, однако заметил вдалеке своего родителя и подбежал к нему. — О, Терриджафар, ты уже проснулся! — произнес мужчина, заключая наследника в объятия. — А как же! — последовал ответ. — Я же так долго ждал этого дня, когда я уже стану юношей! А кстати, ты говорил мне, что сегодня подаришь мне то, о чем я грежу во сне и наяву вот уже столько времени. — Хорошо, как я и обещал, держи ключи. От моего книгохранилища ключи я тебе даю без всякой задней мысли, а вот от химической лаборатории… Хочу только сказать тебе одно — если захочешь воспользоваться какими-нибудь потенциально опасными химикатами, то, прошу тебя, помни о том, что до того, как ты проявишь неосторожность, наш дворец был… — Чистым и неповрежденным? — оборвал его юный злодей. — Ну… Хотя бы просто был… Юноша обнял отца и заверил его: — Пап, я прекрасно понимаю, что ты переживаешь за меня, но пойми — ты зря волнуешься. Я не настолько придурок, чтобы так сделать. Я не собираюсь ничего разрушать, мной просто движет стремление двигать науку дальше, которое ты до этого момента почему-то сдерживал. — Сынок, я не сдерживал твоих порывов, мне просто не хотелось, чтобы ты пострадал из-за них и потому старался не допустить такого. Ты понимаешь, о чем я? — Да, вполне себе. — Я просто всегда считал, что всему свое время. — Но ты ведь сам всегда говорил, что я развит не по годам! — Да, в случае с тобой, всему время придет раньше, но не сразу. Я же не дарил тебе кинжалы и прочее смертоносное оружие тогда, когда ты еще не умел ходить, правильно? — Да. — Разумеется, оружие я подарил тебе раньше, нежели твоим братьям, но не тогда, когда ты был грудным, верно? — Верно. — И так абсолютно со всем, что представляет для тебя какую-то опасность. Именинник задумался. Эти ключи были главным объектом его вожделения, но и расстраивать своего отца, который так его любит, тоже не хотелось, а потому царевич Зачарованного Леса смирился с тем, что ключей он еще долго не увидит, и протянул их взрослому со словами: — Пап, если ты считаешь, что еще рано, то забери назад свой подарок. Отдашь, когда посчитаешь нужным. Я не хочу, чтобы два каких-то куска металла были яблоком раздора между двумя самыми близкими людьми, для меня теплые отношения с тобой гораздо важнее этих несчастных ключей. — Нет, нет, оставь себе. Не рано. Раньше я хотел предоставить тебе эти ключи в день твоей свадьбы, но теперь считаю, что сейчас для этого самое время, так как ты развиваешься очень быстро. — Ну, и до нашей с Селией свадьбы недалеко — она пообещала, что приложит все силы для того, чтобы стать самостоятельной злодейкой в ближайшее время. В таком случае я смогу жениться на ней раньше, чем когда моей душеньке исполнится шестнадцать. — Правда, это все равно не отменяет того факта, что я волнуюсь за тебя. Конечно, теперь самое время для того, чтобы наделить тебя новыми правами, однако даже птицы нервничают, когда их птенцы впервые вылетают из гнезда, пусть не без контроля взрослых и в самый подходящий для этого момент. — Хм, странный ты какой-то, пап. — Я понимаю. Ты это поймешь позже, когда сам станешь отцом. А сейчас иди готовься к празднику. Кстати, специально к Хэллоуину твоя мама силой магии заставила солнце во всем мире сегодня не всходить, как она всегда делает в этот день. — Да, мама как всегда постаралась, но вот ты на этот раз испортил мне мой самый любимый праздник! — Да? И почему же? — Если бы ты не решил помириться со своими врагами, то этот день прошел бы намного интереснее! Раньше я мог нарядиться в твой прикид, пойти по всей Аграбе и всех напугать… — А что тебе мешает сделать это сейчас, сынок? — Это, конечно, ничего не мешает, но в этом году ты лишил меня самого главного удовольствия — пойти в твоем прикиде к Аладдину и Жасмин и спросить: «Сладость или гадость?». — нахмурился любитель пыток. — Раньше они страшились тебя больше самого дьявола, и мне было интересно, что они пугаются до чертиков и вываливают мне в корзину все, что только дома у них есть сладкого. Какой интерес в этом сейчас, если они даже тебя не боятся? Пап, без обид, но в последнее время ты стал черезчур мягок и совершенно не похож на злодея. — Тефар, ты же должен знать о том, что злодей не должен быть таким беспринципным, как Розалия, и должен любить хотя бы кого-то. Ты ведь еще не забыл, что случилось в этом мае? Если да, так я напомню — я создал своего злого двойника, который, в отличие от меня настоящего, хотел убить всех вас! — Да, с обоими пунктами, которые ты назвал в самом начале, у тебя нет абсолютно никаких проблем, однако раньше ты был совсем другим — неумолимым и всей своей душой жаждущим мести своим врагам! Мне всегда хотелось быть таким злобным, как ты, а сейчас ты вызываешь у меня не восхищение и благоговение, а жалость и снисхождение. Ты всегда учил меня быть острым и твердым, словно булатный кинжал, а сейчас ты сам больше напоминаешь мне тюфяк! — Вообще-то, мой дорогой друг, я по-прежнему являюсь злодеем и буду им, пока я жив! Разве я правлю вместе с султаном и его семьей? Нет, они просто живут вместе с нами, а в Аграбе властвую исключительно я. Безусловно, девчонка пытается мне возражать, говоря, что моя политика в чем-то неправильна, но разве буду я ее слушать? — Да кто тебя теперь знает, может, и будешь. — Ну, до такого я не опущусь. Вчера мы с ней беседовали: я показывал ей свои научные штучки-дрючки, я не собирался ей ничего объяснять относительно того, как все эти вещи работают, я лишь говорил, для чего они — мне тупо хотелось похвастаться. Жасмин смотрит на все это и говорит: «Почему ты не используешь свой ум и гениальность в благих целях?». — О, и что же ты ей ответил? — Я нахмурился и произнес: «Если бы я действительно так сделал, то в таком случае я бы стал тем, кем своей матери и самому себе поклялся никогда не стать — смесью твоего отца и мужа!». — Папа, мне, конечно, очень приятно сознавать, что перемирие с твоими врагами ничуть не изменило твой нрав, однако согласись, что это действие было проявлением твоей слабости. Истинный злодей не опустился бы до такого. Услышав такие речи от своего главного наследника, колдун опешил и с огромным трудом выдавил: — Мой мальчик, это... Это... Часть моего злодейского замысла... Я просто решил, что временное затишье — это именно то, что мне нужно... Сложно же убить тигра или льва ножом — у них слишком хорошая реакция; куда проще будет сначала погладить его, чтобы он расслабился и его внимание притупилось, а затем воткнуть нож этому зверю в горло... Ты... Ты понимаешь, о чем я? — О, это все меняет, папа. Извини, что я так оскорбил тебя своими репликами. — Извинения приняты... ★★★★ «Злой гений» помчался в покои к своей старшей сестре, беседовавшей в это время с Зульфией и Гюльфией, и предупредил сестер о том, что они сейчас вместе с ним отправятся в Аграбу и будут всех пугать. — Зачем? — пожала плечиками Малиджар. — Наш родитель помирился с Аладдином и Жасмин — смысл маскарада пропадает! — Я придумал такое, что точно сделает этот праздник незабываемым! Идите переодевайтесь, а я сейчас. Подросток облачился в наряды, которые его отец носил в его годы, затем нарисовал себе такие же, как у взрослого, брови, стрелки и усы. Как только он закончил с этим, в дверь его комнаты постучались. — Войдите! — крикнул он. В помещение зашли тройняшки Аида, уже переодетые в костюмы своего отца: на них были хитоны с тем же узором, что и у бога мертвых, такие же дымящиеся темные накидки, заколотые серебряной черепушкой, а их волосы, обыкновенно черные и имевшие вид дредов (разве что челки были покрашены в синий), были сине-голубыми, искрились и даже стояли торчком — для большего сходства с синем пламенем. Видимо, средства для укладки волос и особого оттеночного шампуня они на это потратили приличное количество. — С днем рождения, приятель! — поздравили они своего друга. — Извини, что пришли слишком рано, мы просто хотим кое-что спросить у тебя. Твой отец помирился со своими врагами, и наш — тоже. Что предлагаешь делать нам всем? — Я, надо сказать, тоже, как и вы, расстроился при той мысли, что в этом году мой любимый праздник будет не таким интересным, как раньше. — заверил друзей Теффи. — Ну, по крайней мере, тебе еще повезло. — заключил Ванадий. — Ты на протяжении восьми лет каждый Хэллоуин пугал Аладдина и Жасмин, а нам посчастливилось постращать Геркулеса всего лишь один раз — в прошлом году. До этого он не был героем в обучении. — Да, а теперь наш папа помирился с рыжим. — продолжил мысль брата Висмут. — Хоть мы и очень рады тому, что мы теперь можем дружить с нашим двоюродным братцем, но на сегодняшний праздник это перемирие испортило нам всю малину. К парням зашла Малефисента-Джафария, уже переодетая в старые папашины одежки и спрятавшая под них свою длинную черную косу, вместе с близняшками в точно таких же образах. — Ну что, братик, ты двадцатью минутами ранее говорил мне, что придумал такое, что точно сделает этот праздник незабываемым! — протянула она. — Исполняй свое обещание! — Да, ты права! Ребята, вы же все знаете о том, что мне посчастливилось стать тем, кто сумел изобрести машину времени! Так вот, сейчас мы отправимся в прошлогодний Хэллоуин и как следует встрясем недругов наших родителей! — О, ты просто гений! — обрадовался Вольфрам. Юноши и девушки отправились вслед за самым младшим из всех в ту комнату, где стоял тот самый агрегат для путешествий во времени. Тефар запустил устройство, и через несколько минут все оказались в прошлом и телепортировались в разные стороны. Близнецы, оказавшись в Греции, сразу же отправились к Геркулесу. Начинающий герой, не так давно пошедший в академию Прометея, сидел и беседовал со своим наставником Филом, втайне радуясь тому, что из-за неожиданного продолжительного солнечного затмения уроки в школе отменили. В каком же шоке он был, когда в комнате возникли клубы едкого дыма, а после — трое ребят примерно одних лет с ним, которые изображали Аида, его самого злейшего врага, да так натурально, что волосы дыбом встают. — Сладость или гадость? — синхронно спросили они. Хоть Герк и понимал, что это всего лишь маскарад, но все равно было неприятно лишний раз встретить Лорда Подземелья, пусть и ненастоящего. Да и эти подростки наверняка непростые, раз умеют перемещаться в клубах дыма и ведут себя в точности как повелитель усопших. А вдруг на самом деле тот сейчас решил растрои́ться? — Сладость, конечно же, сладость! — завопил он, высыпая конфеты в их корзинки в форме черепушек. — Только валите поскорее, я вас прошу! Отправившись восвояси, братья довольно захихикали, а тем временем их лучший друг со своими кузинами и старшей сестрой проводил время не менее интересно. Терриджафар тоже решил телепортироваться в султанский дворец, чтобы максимально напугать всех его жителей своим внезапным появлением, но сделал это максимально эффектно: в комнате, где находился султан вместе со всеми своими родственниками, резко потух свет, а затем вновь возник, правда, стал более приглушенным. В самой освещенной части помещения практически из ниоткуда возникли двое ребят, облаченные в джафаровские наряды. Правитель, только завидев их, сразу же грохнулся в обморок, потому что он видел и помнил своего визиря с тех самых пор, когда последний был еще подростком, а когда дед заметил невероятное сходство этих незваных гостей с его бывшим советником, то был в ужасе. — Кто вы и что вам всем здесь нужно? — перепугалась Жасмин, а ее супруг на всякий случай достал саблю из ножен. — Сладость или гадость? — поинтересовалась девицы и их младший брат. Аладдин прекрасно понимал, что ребята — чародеи, а также то, что в таком случае холодное оружие бессильно против их магии, и потому покорно высыпал все, что только было сладкого, в их корзинки в форме головы кобры. Затем семеро представителей молодого поколения походили по тем самым странам, которые в свое время держали в страхе их отцы и дядя; заходили в каждый дом и задавали всем один и тот же вопрос: «Сладость или гадость?». После авантюристы возвратились в настоящее и повторили процедуру, собрав горы самых разнообразных сластей. Затем в сад, в который они все возвратились, пришли их родственники и друзья, переодетые в своих родителей: Малисима, Малфи и Лили — в Малефисенту; Секундо, Терцо, Кварто и Квинто — в Червонную Королеву; Ума — в Урсулу; Хлоя — в Готель; Фредди — в королеву Гримхильду; Селия — в доктора Фасилье; Гилберт и Карлос — в Гастона; Катрин — в Круэллу; Шань-Ю-младший — в Шань-Ю-старшего; Галина — в Григория Распутина. Айла, Ийла и Эйла облачились в одежды в стиле своей бабушки, мадам Мим, и распустили свои хвостики, чтобы вышло правдоподобнее. Те дети, чьи родители, на которых они были похожи, не были знамениты как злодеи, переодевались в прочих злодеев, — в которых их собственные дети не переодевались из-за отсутствия заметного и поразительного внешнего сходства — чтобы напугать их врагов: Удильщик, Колючка, Прилипала и Малек — в капитана Крюка; Джей — в Клода Фролло; Крапива, Лиана, Пушица и Расторопша — в Изму. Теффи, заметив, что его старшие племянники, Луидорро, Феликсор и Дизраэль, решили сегодня изображать его обожаемого папочку, не сумел промолчать: — Ну-ка, малышня, покажите, сколько насобирали? М-да, не густо у вас конфет! Сказать вам, почему? Потому что вы вообще не похожи на моего папу, вот вы и практически никого не напугали! — Как это мы не похожи? — нахмурился младший из тройняшек. — Да, вы высокие, черноволосые и черноглазые, но на этом ваши общие черты с моим родителем, увы, заканчиваются! Мой папа — тонкий и звонкий, а вы больше похожи на буйволят! Да что уж там говорить: я — единственный в нашей семье, кто больше всего похож на Джафара, и, как мне кажется, с этим глупо спорить! После все начали дарить подарки имениннику, и надарили много всего, но больше всего он обрадовался красивому и дорогому ножу-керамбиту, преподнесенному его дамой сердца. В этот раз все поздравляли «злого гения» уже совершенно иначе — для всех он был уже не злодейским ребенком, а самостоятельным злодеем. Праздник, по обыкновению, длился очень долго и закончился лишь в три часа утра.