Ещё один скучный день семейства вампиров проходил крайне скучно. Без присутствия их младшего брата и его вечной драмы. Гарольда Блэка, за которым было интересно наблюдать, в виду его новизны, тоже не было. Но вампиры не жаловались, поскольку в их доме находиться было невозможно для многих. И как всегда всему виной стал Эдвард.
Джаспер и Элис рука об руку направлялись в столовую.
— Тебе кажется, что с Эдвардом все в порядке, дорогая?
Элис провела руками по челке, пока они садились, не обращая внимания на шум окружающих.
— Кроме того факта, что он не был в школе с понедельника, он не может объяснить нам причину. Он настолько приклеен к игре на пианино, что Рози хочет рвать на себе волосы и полностью отстраняется от меня.
Элис пожала тонкими плечами.
— Да, кажется, он в полном порядке.
— Ой. — и тогда Элис поняла, что именно это и было странным для Эдварда.
Так что он был не единственным, кто явно знал, что что-то не так. Любой, у кого есть глаза, мог это увидеть. Восприятие Элис ее не обмануло.
— Знаешь, что происходит?
— Нет.
Джаспер заметил чувства, которое Эдвард не смог скрыть. Да. Но он просто не мог понять, почему он испытывает чувства неизбежности. Он был в тот день с Эдвардам и видел, что так на него повлияло. Но, почему его задели начинающие отношение нового ученика с оборотнем? Откуда у него взялось чувство зависти?
Джаспер был не тем, кто спросил бы. Но если бы, у Эдварда возникали проблемы, он обычно признавался Элис или Джасперу. Однако, Эдвард ни с кем не разговаривал, даже с Карлайлом. Он пришел с той охоты как и не свой. Спустя столько времени его не отпускали эти эмоции, Джаспер не мог больше скрывать этого от других членов семейства. Ему следует намекнуть сначала Эсме.
Джаспер решил, что ему лучше не сообщать Элис о своих планах уйти сегодня пораньше, чтобы оставить случившиеся в тайне. Позже, когда он столкнется с ней по этому поводу, он просто обвинит в этом жажду.
— Я действительно не знаю.
— Да, конечно, — сказала Элис совершенно неубедительно. Годы совместной жизни никогда не подводили её чутьё.
Розали присоединилась к ним за столом вместе с Эмметтом.
— Так почему же мы говорим о королеве драмы?
— Джаспер знает, что с ним происходит.
— Нет, я не знаю.
Элис закатила глаза.
— Он знает, но не хочет мне говорить, — сказала она Розали заговорщицким шепотом.
— На данный момент мне все равно. В конце концов он справится с этим. — Розали перекинула свои золотистые волосы на плечи. — Но клянусь, я выброшу это чертово пианино в окно, если он не остановится.
Эмметт обнял ее за плечи и притянул к себе.
— Надо переждать, детка. Эдди взволнован.
— Прошло несколько дней. — Розали застонала. — Когда он собирается остановиться?
Эмметт изогнул губы и сказал:
— Думаю, у него есть вдохновение. — вмешалась Элис. — Это самое большее, что я видела, чтобы он сочинял. Песни такие красивые, но почему он так грустит? — Эти песни не могут быть о Белле.
Блестящий вывод Эмметта. Джаспер мог бы отдать все свои скопленные деньги на эту ставку.
* * *
Пока остальные были на охоте, Эдвард был дома с Эсме.
— Ты молчишь, — сказала ему Эсме, подходя к его двери.
Эдвард снова вел дневник, записывая ноты для фортепиано.
— Я много думал.
— О чем? — тихо спросила она.
— Вещи.
— Ах, — промурлыкала Эсме. — Еще сочинить пьесы?
В последнее время он большую часть времени играл в своей фортепианной комнате, но ей больше нравилось, когда он играл на рояле возле входа в гостиную. Он был больше, и она подумала, что звук лучше резонирует дома, а не тогда, когда он заперт в своей комнате.
— Возможно, — пробормотал Эдвард. Он на мгновение просканировал ее мысли, но она мысленно декламировала «Гамлета» на французском языке, мог бы он добавить.
— Мама, ты хотела мне что-то сказать? — Эсме тут же вскочила. — Белла не заслуживает того, как ты с ней обращаешься. Все, что она делает, это любит тебя, а ты продолжаешь ее отталкивать.
— Она уже простила меня. По крайней мере, так думал Эдвард. Он не знал, что она на самом деле чувствовала по поводу его временного исчезновения. Она попросила дать ответы относительно его действий. Тем не менее, ложь, которую он ей сказал, до некоторой степени удовлетворила ее, но он никогда не узнает, о чем она думает.
— Это не имеет значения, Эдвард, и ты это знаешь. — Я хочу знать, почему ты так с ней поступил. Думаю, мне нужно хотя бы несколько ответов. — сказала Эсме. — Я считаю ее частью нашей семьи, и такое поведение недопустимо.
— Я знаю. — Эдвард, честно говоря, знает: Джаспер уже мысленно твердила ему о том, что он сделал. В одной из ее мимолетных мыслей он услышал, что она подумывает о вмешательстве. Той, которая ему не нужна. Мораль этого небольшого рассказа заключалась в том, что Джаспер уже огорчала его по этому поводу, и ему не нужно, чтобы мать делала то же самое. Эдварду сейчас было тяжело оставаться одному в этой ситуации.
— Знаешь, ты можешь поговорить со мной, — посоветовала Эсме. — Я никогда раньше не давала плохих советов.
Это правда. У нее нет. Не во все ее дни. Эдвард отложил дневник и ручку, затем сложил руки на коленях. Если мальчик не может поговорить со своей матерью, то кто же ему еще остается?
— Я облажался, Эсме.
Эсме, похоже, не озадачилась его признанием и спросила: «Как так?»
Он посмотрел на красивое лицо матери в форме сердечка и вздохнул. Он всегда был честен с Эсме, но она, вероятно, рассказала бы Карлайлу, если бы он сказал ей правду. Ту правду, которую он сам не хотел признавать, хоть и знал, что это стоит сделать. У него вечность на признание собственных ошибок, но быть настолько упертым Эдвард не собирался.
— Я волнуюсь за тебя, — легко сказала Эсме, ее губы едва шевелились. Она подошла к кожаному дивану, на котором он бездельничал, и села на край, с выпрямленной спиной и нежным взглядом. — У меня были сомнения относительно того, найдешь ли ты когда-нибудь пару, которая соответствовала бы твоим стандартам. Ты провел больше столетия в одиночестве, но, похоже, ты был доволен.
Эдвард опустил голову, уклоняясь от ее слов. Он знает, как сильно она волнуется. Он уже слышал это в ее голове раньше. Каждый раз, когда он уходит. Она волнуется.
* * *
Средняя школа. Эдвард бы, скорее, назвал ее чистилищем… Если и есть какие-нибудь способы искупить его грехи, то она наверняка должна входить в их число. Скука не для него, а здесь каждый день кажется еще более однообразным, чем предыдущий.
Ему кажется, это можно было бы назвать своей манерой спать — если считать сном инертное состояние между периодами активности.
Эдвард пялился на трещины на штукатурке в углу кафетерия, высматривая в них разные фигуры. Это помогало отвлечься от сотен голосов, шумевших у него в голове как бурная река.
Обычно вампир игнорирую их.
Все, что только может прийти в человеческую голову, Эдвард слышал уже прежде, и не раз. Сегодня, например, все мысли крутились вокруг незначительного происшествия — нового дополнения к нашему школьному сообществу. Надо так мало, чтобы заставить их волноваться. Эдвард видел новое лицо в мыслях каждого из тех, кто сидел в столовой. Всего лишь обычная человеческая девочка. Волнение из-за ее приезда было настолько предсказуемо — как дети из-за новой игрушки. Половина мальчишек уже представляли, как влюбятся в нее — и это все только потому, что она была незнакомкой. Эдвард еще больше сосредоточился на том, чтобы не слышать чужие мысли.
Только четыре голоса Эдвард блокирует скорее из вежливости, а не отвращения: голоса семьи, двух братьев и двух сестер, которые настолько привыкли к тому, что в его присутствии сложно держать что-то в секрете, что почти не задумываются об этом. Вампир пытается обеспечить сохранность их тайн, насколько это было возможно. Эдвард пробует не слушать, если это возможно.
Конечно, это только попытки…
Розали, как обычно, думала о себе. Она увидела свое отражение в какой-то стеклянной поверхности, и теперь размышляла, насколько же она все-таки совершенна. Мысли Розали напоминают небольшой пруд, таивший в себе не один сюрприз.
Эмметт все еще бесился из-за того, что прошлой ночью проиграл в состязании по борьбе Джасперу. Теперь требовалось все его весьма ограниченное терпение, чтобы дождаться конца занятий и потребовать реванш. Эдвард никогда не стремился слушать мысли Эмметта, возможно потому, что он никогда не думает о том, чего затем не высказывает вслух или не делает. Может быть, вампир стремился читать чужие мысли потому, что знал, что есть вещи, которые хотели бы скрыть от него. Если мысли Розали были прудом, что у Эмметта они были похожи на озеро с прозрачной чистейшей водой.
А Джаспер… мучился.
Эдвард, — мысленно позвала Элис и сразу привлекла внимание. Это было все равно, что позвать вслух.
Как он держится? — спросила она.
Тон Элис был тревожным, и Эдвард видел в ее мыслях, что она краем глаза наблюдает за Джаспером.
Эдвард медленно повернул голову налево, как будто взглянул на стену, вздохнул и снова повернулся направо, к трещинам на потолке. Только Элис поняла, что ничего не произойдет.
Она расслабилась.
Дай мне знать, если станет слишком плохо. Спасибо, что делаешь это.
В этот момент маленькая девочка остановилась у раздаточного стола недалеко от семейства вампиров, продолжая болтать с приятелем. Она руками взъерошила свои короткие светлые волосы. Вентиляторы понесли ее аромат в направлении семейства вампиров. Эдвард почувствовал знакомые симптомы, вызванные ее запахом — сухая боль в горле, в желудке заурчало, мышцы рефлекторно сжались, рот наполнился ядовитой слюной.
Все было нормально, хотя обычно младший Каллен реагировал легче. Но сейчас было труднее, потому что приходилось контролировать реакцию Джаспера. Эдвард испытывал жажду двоих, а не только свою собственную.
А Джаспер тем временем позволил своему воображению разыграться. Он представил, как поднимается со своего места рядом с Элис и встает возле девочки. Как склоняется вниз и, как будто собираясь шепнуть ей что-то на ухо, позволяет своим губам коснуться ее шеи. Вообразил, как горячий пульс тонкой лентой бьется под его ртом…
Эдвард пнул его стул.
Он выдержал пристальный взгляд в течении одной долгой минуты и затем опустил глаза.
— Извини, — пробормотал Джаспер.
Эдвард пожал плечами.
— Ты не собирался ничего делать, — прошептала Элис, успокаивая его.
— Я бы увидела это.
Эдвард скрыл усмешку, которая выдала бы ее ложь. Мы с Элис должны были держаться вместе. Нелегко было читать чужие мысли или видеть будущее. Два уродца среди других уродов, мы хранили чужие тайны.
— Будет немного легче, если будешь думать о них как о людях, — предложила Элис. Она произнесла это своим высоким музыкальным голосом слишком быстро, чтобы человеческое ухо могло разобрать что-либо, если бы даже кто-нибудь и оказался поблизости, — Ее зовут Уитни. У нее есть младшая сестренка, которую она обожает. Ее мама приглашала Эсми на ту вечеринку в саду, помнишь?
— Я знаю, кто она, — кратко сказал Джаспер. Он отвернулся и уставился в окно. По его тону было понятно, что он не желает продолжать разговор.
Ему надо отправиться на охоту сегодня ночью. Было глупо так рисковать, чтобы проверить силы и испытывать свою выносливость. Джасперу надо принять свои ограниченные способности и не выходить за их пределы. Его старые привычки не соответствовали нашему образу жизни, он не должен стремиться выделяться таким образом.
Элис, тихо вздохнув, встала, взяла свой поднос с едой и ушла, оставив его одного. Она знала, когда он не нуждается в ее поддержке. Хотя Розали и Эмметт больше демонстрировали свои отношения, именно Джаспер и Элис знали настроение друг друга так же, как их собственное. Как будто они тоже могли читать чужие мысли — но только друг у друга.
Эдвард Каллен.
Младший из вампиров рефлекторно повернулся на звук своего имени, хотя его произнесли не вслух, а только мысленно.
Его глаза на мгновение встретились с парой темно-карих человеческих глаз на бледном лице. Эдвард узнал ее, хотя до этой минуты никогда не видел. Она сегодня была героиней дня. Новая ученица, Изабелла Свон. Дочка шефа полиции, переехавшая недавно к отцу. Белла, — она поправляла каждого, кто называл ее полным именем.
Он скучающе отвернулся. Ему понадобилась секунда, чтобы понять, что это не она мысленно произнесла его имя.
Конечно, Каллены произвели на нее впечатление, — услышал он продолжение мысли.
На этот раз Эдвард узнал «голос». Джессика Стэнли. Было время, когда она беспокоила своей мысленной болтовней. Каким облегчением было, когда ее безумное увлечение прошло. Было совсем невозможно избегать ее постоянных глупых фантазий. Эдвард даже хотел бы объяснить ей, что может случиться, если его губы, а заодно и зубы за ними, окажутся где-нибудь возле ее шеи. Она сразу бы забыла про свои нелепые мечты. Мысль о ее реакции заставила младшего вампира улыбнуться.
Ей надо бы получше питаться, — продолжала Джессика. Не такая уж она и хорошенькая. Она даже не знает, почему Эрик так пялится на нее… И Майк тоже. Она мысленно содрогнулась при последнем имени. Ее новое увлечение, Майк Ньютон, совсем ее не замечал. А вот на новенькую, очевидно, он обратил внимание. Как ребенок на новую игрушку. Поэтому Джессика мысленно перемывала ей косточки, хотя внешне выглядела вполне доброжелательной, когда рассказывала ей о моем семействе. Должно быть, новенькая спросила о нас.
Все сегодня смотрели и на меня тоже, — самодовольно думала Джессика, —
удачно, что у нас Беллой совпадают занятия по двум предметам. Держу пари, Майк захочет у меня разузнать все о ней.
Эдвард попробовал отгородиться от этой глупой болтовни прежде, чем ее пустота и мелочность сведет его с ума.
— Джессика Стэнли пересказывает новой ученице, Свон, все сплетни о клане Калленов, — прошептал он Эмметту, чтобы отвлечься.
Эдвард, как сейчас помнит, этот день, когда познакомился с Беллой. Своей девушкой. Или даже больше.
Он как всегда скучал, находясь в школе, и ждал, когда же закончатся эти унылые повторяющиеся годы обучения в этой школе. Но в тот день всё изменилось. Появилась она. Кто бы мог подумать, что сейчас Эдвард думал иначе. Так произошло запечатление. Или же нет… Знакомство Джейкоба со своей парой изменило его мнение. Он знал, что они не были истинными, но почему его это не смущало раньше.
Куда делась из памяти их романтичная атмосфера при встречи с Беллой? Почему всё это пропало? Ошибся ли он…
Почему их встреча была как свежий глоток воздуха, а их…
Что есть встреча со своей половинкой? Разве Эдвард не видел встречи Розали и Эмметта собственными глазами, разве не смотрел за чужими счастливыми воспоминаниями об этой встрече.
Так почему же он ошибся. Почему всё иначе.
Неужели Белла не моя вторая половинка? Как это может быть правдой…
* * *
Устав от себя, Эдвард встал из-за пианино, внезапно решив, что пребывание в доме весь день в раздумьях о романтических отношениях его раздражает. Итак, он побежал глубоко в лес, пытаясь отследить запах Эмметта, а также прислушаться к его мыслям. Разум Эмметта был подобен пресноводному озеру, кристально чистому. Он нашел это странно освежающим. В конце концов Эдвард нашел Эммета в нескольких милях отсюда, борющегося с медведем гризли. Он находился на возвышенности, и Эмметт был слишком занят тем, чтобы заметить его присутствие.
— Да ладно, это все, что у тебя есть? — сказал Эмметт, насмехаясь над животным.
— Я вижу, ты все еще играешь с едой, — крикнул Эдвард через несколько секунд. Эмметт обернулся, удивившись, увидев его, но, тем не менее, счастливый.
— О, привет, Эдди! — весело крикнул он в ответ, ухмыляясь и махая ему рукой. Медведь воспользовался своим отвлечением и провел своей тяжелой лапой по груди Эммета. Острые когти пронзили его рубашку и визжали по коже, как ножи по стали. Медведь заревел от пронзительного шума.
— Ой, черт возьми, Роуз дала мне эту рубашку!
Эмметт позволил медведю попытаться оторвать ему голову еще одним ударом лапы и рассмеялся, когда удар отскочил и заставил зверя отшатнуться назад. Медведь взревел, и Эмметт взревел сквозь смех. Затем он бросился на животное, и их тела упали на землю, сплетясь вместе, повалив вместе с собой одно или два дерева. Рычание медведя оборвалось бульканьем. Несколько минут спустя Эмметт подбежал туда, где его ждал Эдвард. Его рубашка была разрушена, разорвана и окровавлена, липкая от сока и покрыта мехом. Его темные вьющиеся волосы были не в лучшей форме.
— Это было весело, — сказал он, ухмыляясь.
Он с любовью пошутил:
— Ты такой ребенок, Эммет.
Эмметт посмотрел на гладкую, чистую белую рубашку своего брата.
— Ты пришел сюда, чтобы судить меня, или ты пришел сюда, чтобы поохотиться? — Ни то, ни другое. Может быть, я просто пришел провести с тобой время.
— О, ты хотел провести время со своим старшим братом? Эдди, я тоже по тебе скучал.
Эдвард улыбнулся, чувствуя себя уже лучше.
— Я бы не сказал, что скучал по тебе.
Эмметт рассмеялся, и эхо заставило птиц поблизости разбежаться.
— Не обижай мои чувства, иначе мне придется рассказать Эсме.
— Жаль, что тебе нужна твоя мать, чтобы сражаться в твоих битвах, и вот я подумал, что смогу сразиться с тобой один на один.
Эмметт просиял, немного переместив свой вес, чтобы внезапно быть готовым взять на себя ответственность.
Он был из тех, кто всегда хочет сражаться. Поскольку Эдвард мог читать мысли и Элис могут видеть будущее, Эмметт считал это жульничеством. Розали не любила играть в драки, потому что ей никогда не хотелось испортить свой наряд или прическу. Обычно, если Эмметт хотел подраться, они с Джаспером пошли бы. Они воздерживались от этого часто, поскольку Эсме не любила, когда они были слишком грубы друг с другом. Это были все развлечения и игры.
— Вот он. Весь лает, но не кусается.
— О, я покажу тебе укус, — сказал Эдвард, прежде чем сбить его с ног. Столкновение их тел прозвучало как гром, и Эмметт вскрикнул от волнения, следуя за движением и позволив им упасть обратно в грязь. Они лежали недолго, и Эдвард поднялся с него за считанные секунды. Затем, оставив между ними приличное расстояние, Эмметт присел, выглядя как гепард, готовый наброситься, с дикой ухмылкой.
— Постарайся не обманывать, чувак. Это отнимает все удовольствие.
Белая рубашка Эдварда была испачкана грязью и кровью теперь, когда он схватил Эммета. Он одарил брата дикой ухмылкой и сказал: «Никаких обещаний». Эдвард не мог вспомнить, когда в последний раз он чувствовал себя так легко. Он вообще ни о чем не думал. Он просто позволил себе быть бессмертным, каким он был. Эмметт был сильнее, чем он был от природы, и тем более, поскольку в его организме текла свежая животная кровь, но Эдвард все равно всегда одерживал верх. Было приятно выпустить часть своего гнева наружу. После их игровой драки Эдвард выследил пуму, чтобы утолить голод, который может возникнуть в течение недели, и просто для развлечения, поскольку сейчас у него было такое настроение. Довольный едой, он сел на один из ближайших валунов.
Через несколько минут Эмметт присоединился к нему и сел на стул рядом с ним.
— Итак, ты собираешься рассказать мне, в чем дело? Так же быстро хорошее настроение Эдварда исчезло.
— Я не знаю, что ты имеешь в виду.
Он не хотел этого разговора. Конечно, он любил своего брата, но они оба знали, что глубокие разговоры — не его сильная сторона. Эммету сегодня ничего этого не хотелось, и он мысленно закричал.
«брехня!»
— Эдди, горе мне, дерьмо стареет. Когда ты почувствовал свои чувства к Белле, мы все поняли, что ты переживаешь некоторые вещи. Но теперь она у тебя есть, и ты игнорируешь ее! Она действительно может просто сброситься с очередного утеса, чувак, если ты будешь продолжать в том же духе, я не думаю, что она выдержит больше.
Белла оказалась немного непредсказуемой, когда дело касалось ее хобби; он не знал, какой экстремальный вид спорта привлечет ее внимание в следующий раз. Мысленный образ ее прыжка с очередного утеса заставил Эдварда поморщиться, и он вздохнул:
— Эм, я правда не хочу об этом говорить.
— Ну, крутая херня.
Эмметт заворчал, подталкивая его локтем.
— Все, что я говорю, это то, что история повторяется. Ты делаешь это снова. Ты становишься все капризным, ты отдаляешься от нас и остаешься запертым в своей фортепианной комнате. твоя сделка?
Эдвард только покачал головой, решив, что лучше ничего не говорить об этой ситуации. Он точно знал, как он выглядит, но на этот раз у него не было оправдания. Все, что сказал Эмметт, было правдой. Точно так же, как все, что сказал ему Джаспер, было правдой. Оба его брата обзывали его этим дерьмом, и ему это не нравилось. По крайней мере, Эмметт был более приветлив в этом отношении.
— Ой, да ладно, — заныл Эмметт. — Никто никогда мне ничего не говорит, и это несправедливо.
Эдвард, в свою очередь, заявил:
— Жизнь несправедлива.
Чувство, которое ему могло быть близко в данный момент. Эмметт поморщился.
— Джаспер тоже ведет себя странно, но он всегда был немного странным. Так что я не могу пойти и спросить его. Я знаю, что что-то происходит.
— Десять баксов за то, что это как-то связано с оборотням из Ла-Пуш и его парнем.
Эдвард очень старался не реагировать на эту конкретную мысль; он действительно это сделал, но в последнее время он был не в себе, так что можно ли его винить? И Эмметт мог быть таким раздражающе проницательным, когда хотел. Сжатая челюсть Эдварда была явным признаком.
— Значит, ты все еще такой капризный, потому что тоже не можешь читать его мысли? — поддразнил Эмметт, посмеиваясь, и это его разозлило, потому что в ситуации не было ничего смешного; Эдвард стиснул зубы, пытаясь справиться с нарастающим внутри него гневом. Он не понимал, где ошибся сам. И почему запечатление этого оборотня так разгневало его. Почему увидев мимолетные взгляды этих двоих он понял, что ему чего-то не хватает. Захотел встать рядом, как какая-то бездомная псина.
— Эдди, ты должен отпустить это. — Эмметт бесполезно настаивал.
— Это старые новости.
Для Эдварда это не было так просто. Если бы он мог отпустить это. Он бы сдел это. Но он не мог и не хотел.
Много лет назад Эдвард спросил его, почему он такой беззаботный. Эмметт сказал ему, что нет смысла из-за чего-либо расстраиваться, тем более что они будут жить вечно. В чем был смысл? И действительно, в этом был вопрос. В чем был смысл? По мнению Эммета, у него было все, о чем он мог мечтать. Семья, вторая половинка и вечная жизнь. Он ни разу не прошел стадии горя, когда узнал, что эта жизнь вечна. Вместо этого он принял это довольно быстро. Эдвард восхищался преданностью Эмметта Розали. Она была эгоистичной: откажется от всего и вся, даже от Эмметта, чтобы снова стать человеком. Когда Эдвард боролся со своим контролем над Беллой, он видел в ее сознании, что ей все равно, убьет он ее или нет, потому что ее больше беспокоил тот факт, что он нашел человека более привлекательным, чем она. Помимо этого, Эдвард был рад, что Эмметт думал не о том, о чем думал он. Иногда Эдвард забывал, что он единственный, кто умеет читать мысли. Обычно у него было больше частей головоломки, чем у обычного вампира.
— Я имею в виду, я до сих пор не понимаю, почему вы, ребята, защищали его, — размышлял Эмметт, и Эдвард видел, что он думал о причинах, но ни одна из них не имела никакого смысла. Он пожал плечами, отгоняя свои мысли. — Но я думаю, это не мое дело.
— Все в порядке, — проворчал Эдвард, повторяя слова Эсме, сказанные ему на днях.
— Все будет хорошо.
— Я слышал, что озвучивание вещей помогает. Я читал это в одном из журналов Роуз «Космополитен, — сказал Эмметт, хлопая его по спине. — Послушай, Эдди, выслушай меня.
— Может быть, ты можешь охладить это музыкой?»
— Нет, — просто ответил Эдвард.
— Ты сводишь Роуз с ума.
Эмметт надулся, а Эдвард закатил глаза.
— Я знаю.
На его губах появилась легкая улыбка. Всегда было весело заводить Роуз. В основном потому, что она позволяла малейшим вещам влиять на нее. Тем более, что больше никто не возражал. Не то чтобы он стучал пальцами по клавишам; он играет на фортепиано почти всю свою жизнь. Ему хотелось бы думать, что он говорил хорошо.
— По крайней мере, идите в ногу со временем и купите клавиатуру с разъемом для наушников.
Видя очень ясно, что его брат не собирается этого оставлять, он пошел на компромисс и ответил: «Я подумаю об этом».
Удовлетворенные этим, пара сидела молча, просто слушая звуки природы вокруг себя. Пока Эмметт не прервал это сладкое, сладкое молчание.
— Для кого это?
— Что ты имеешь в виду?
— Новая песня, которую ты сочинил. Она тоже для Беллы?
Эдвард нахмурился и пробормотал: «Нет».
— Тогда для кого это?
Эдвард не планировал рассказывать хоть кому-то про его новую пьессу, которую он решился написать смотря на чужие отношения. Это было слишком не понятно для него самого, а уж для окружающих.
— Почему это должно быть для кого-то?
— Потому что ты записал это на компакт-диск.
Эдвард замер, не понимая, откуда Эмметту удалось узнать эту крохотную информацию. Он действовал быстро, стратегически, можно сказать. Он оставлял компьютер внизу без присмотра максимум на десять секунд, что вполне достаточно, чтобы подглядывать, да, но он думал, что его братья и сестры не обращают на него внимания. Видимо, он неправильно подумал.
— Когда ты оставил окно открытым, я украдкой заглянул, — признался Эмметт с застенчивой улыбкой, уже подняв руки в умиротворяющем жесте.
— Я не хотел шпионить, мне просто было любопытно.
Эдвард был хорошо осведомлен о намерениях своего брата, зная, что они исходят только из хороших источников.
— Это только для моей частной коллекции.
Эдвард знал, что это было ложью.
— О, так ты проделал то же самое с другими своими предметами?
— Да.
Это тоже была ложь, но кто его проверит? Да, это верно. Никто.
— Ну, я думаю, что песня красивая.
Несмотря на мысли жены о его музыке, Эмметт не скрывал своей признательности за нее.
— Спасибо, Эмметт.
— Ты ведь знаешь, что Эсме больше не будет тебя прикрывать, когда Белла позвонит домой, верно?
Эдвард напрасно вздохнул, раздосадованный одним лишь упоминанием ее имени.
— Да, я знаю. Она говорила со мной.
— Ты должен перестать бросать свою девушку.
— Я знаю, Эмметт.
— А если серьезно. Ты не можешь просто стряхнуть Беллу. Она тот человек, которого ты хотел, помни. Ты хотел этого. Ты хотел ее.
Эдвард просто повторил: «Я знаю», и его брат, расстроенный, толкнул его в плечо и сказал.
— Ну, если ты так много знаешь, то, возможно, тебе стоит применить свои знания.
Эдвард планировал пойти сегодня вечером к Белле; он точно знает, что ее окно будет открыто.
— Ты такой чудак.
— Ты любишь меня, — сладко сказал Эдвард, одарив его очаровательной улыбкой. Эмметт фыркнул и положил руку ему на плечо, чтобы обнять.
— Погнаться домой?
Как обманщик, Эдвард ушел, не ответив, оставив Эмметта в пыли.
