Si vis pacem, para bellum или новые приключения Гаррика

Per aspera ad astra (пер. с латыни) - Через тернии к звёздам.       Виктор, полулёжа на диване, читал с планшета книгу, когда в левой стороне груди начала нарастать боль. Сердце, опять сердце. Отложив планшет, он попытался успокоить накатившую панику. Не первый же раз. Чёрт, не вдохнуть и не выдохнуть. И за лекарствами не встать. К сорока четырём годам он уже состоял в поликлинике на учёте как гипертоник, и его домашняя аптечка была под завязку наполнена разными таблетками, капсулами и каплями. Корвалмент с корвалолом были основными для него в таких ситуациях, других он не признавал, и они уже давно и прочно вошли в его обиход наравне с утренним успокаивающим чаем.       Отвлечься, нужно просто отвлечься, и отпустит.       «Жена у тёщи, дочь на занятиях в университете, а телефон на кухне, позвать некого. Ничего, сейчас мы немножечко спокойно посидим, и всё пройдёт. Двадцать один, двадцать два, двадцать три. Сука, что же так долго не проходит, не вдохнуть ни выдохнуть, блин.»       Но боль, невзирая на попытки практически не дышать и не двигаться, всё нарастала, пока не дошла до одного ей ведомого предела и не пропала. Вместе с болью пропало и ощущение тела, а окружающее пространство одним скачком преобразовалось из привычной гостиной квартиры в какое-то сплошное хаотическое нагромождение переплетённых между собой радуг. Нереально нагромождённые и хитро сплетенные, они занимали всё доступное зрению место.       «Оксюморон какой-то, — подумал Виктор, разглядывая тысячи переплетений этих многоцветных парабол, бубликов и кривых, — а я в такой компании, случайно в фею радуги или фиолетовый пони не превратился?» В пони, как и в фею, он не превратился, как не превратился и в любое другое известное ему животное. То, что открылось зрению, больше всего было похоже на каплю жидкости в падении. Глаза, или то, что их замещало, были расположены в толстой части его теперешней конституции. И как полагается, смотрели сверху вниз. «Я, блин, сперматозоид, — ехидно подумалось Виктору, — и сейчас поплыву в какое-то тёплое местечко».       Движение для Виктора началось совершенно незаметно. Просто в один миг его уже уставшее от окружающей световой какофонии зрение обозначило, что один из семицветных торов начал, с постоянно наращиваемой скоростью, приближаться. А дальше, его просто внесло в этот приближающийся круг, и всё вокруг запестрело от бликов часто сменяющейся светомузыки, как на сельской дискотеке. В глазах рябило, мозги болели, и потеря сознания была воспринята, как дар богов.       Сознание вернулось рывком. Просто, в какой-то момент, Виктор ощутил всё своё тело, сидевшее почему-то на деревянной скамейке. К его безмерному удивлению ничего не болело, и сидеть было очень комфортно и уютно. Открывать глаза не хотелось, вставать было лениво. — Не спи — замёрзнешь. И я на твоём месте поторопилась бы времени не так много, а вопросов у тебя будет тьма, — прервал мою негу звонкий девичий голос, хозяйка которого сидела на другой стороне моей скамейки. Надо отметить, что у звонкого голоса была чудо, как хороша хозяйка. На вид лет двадцати пяти, эдакая грудастая, белокурая бестия, типичная валькирия, с серебристым чеканным обручем на голове, одетая лишь во что-то похожее на римскую тогу. — Кхто вы? — моё пересохшее горло не было готово к диалогу, а глаза, обозрев своё местонахождение, малость увеличились в размерах. — Гхде я?       Находились мы на перроне какого-то вокзала, крытого стеклянной аркой, сквозь которую было отчётливо видно звёздное, ночное небо. Справа от нашей скамейки стоял чугунный столб с круглыми, стрелочными часами, показывающими половину одиннадцатого, а дальше шли штук семь или восемь, аналогичные нашей, скамейки. Слева же — несколько скамеек и деревянный киоск с прессой, за ним выход с перрона, а впереди две железнодорожные колеи. И да, вокзал был абсолютно пуст и тих. — Боудикка* я, проводник отсюда. А место это — вокзал нового пути. Не твой это вокзал, и не тебя жду, хотя и знаю я, для чего и как ты тут очутился. И да, свой предыдущий путь ты уже завершил, — сказала девушка, повернув свой точёный профиль и уставившись своими невозможно голубыми глазищами на меня.       Не поверить таким глазам нельзя. Не врут такие. Глупцом я не был никогда и потому, весь этот вокзальный антураж, слова о пути, проводнике, наводили мои мысли лишь к одному выводу - я умер.       Н-да, земную жизнь прошёл до половины я очутился в сумрачном лесу. Или на вокзале, не суть. Оставалась еще маленькая надежда на клиническую смерть, однако задать вопрос не успел. — Нет, ты правильно всё понял — возврата с подобных мест не бывает, только новый путь, новая судьба. — Но ты же сама сказала, что это не мой вокзал? — Верно. Однако правильней будет сказать, что он, возможно, скоро станет твоим, и нет, изменить ничего нельзя. — Почему? — Почему он скоро станет твоим или почему изменить ничего нельзя? — Почему, на оба вопроса, - услышав мой ответ, она засмеялась красивым мелодичным смехом. — Рада, что ты уже оклемался и остришь. А ответ прост и взаимосвязан - там, откуда ты пришел, уже нет тебе места и все задачи решены, однако, твой путь, путь осознанного существования ещё не окончен. — Реинкарнация? — Вот-вот, для реинкарнации надо ещё потрудиться. А пока чужая судьба в этом пути станет твоею. И с моего ли вокзала, или другого ты уйдёшь - это абсолютно не важно. Важно, чтобы ты запомнил — в любом случае, в любом вселении, ты абсолютно волен в своих поступках и решениях. А теперь помолчим, скоро время прибытия. Объявления о прибытии не было, просто в какой-то миг слева на ближнюю колею, весь в клубах белого дыма, начал подъезжать алый паровоз с тендером и двумя пульмановскими вагонами. Дав короткий гудок, он остановился так, что выходы из вагонов оказались практически напротив нашей скамейки. Потягиваясь, как кошка, Боудикка встала и, повернувшись ко мне, сказала, — готовься. Тебе делать выбор. Не согласен — перенесет на другой вокзал, к другому проводнику, согласен - будет некоторое время и пару ответов, — с этими словами она открыла дверь ближайшего вагона, и из него вышел, мать его, Гарри Поттер, на вид лет, эдак, четырнадцати. Не-а, я конечно читал Поттериану, да и фанфики почитывал, но мир то выдуманный. Или нет? И пока я таращил глаза и собирал мысли в кучу, Боудикка, положив свою ладошку на плечо подростка, спрашивала, — Ты точно решил, может вернёшься? — Нет, мадам… — Мисс Боудикка. — Нет, мисс Боудикка, я хочу к родителям. — Хорошо, Гарри, тогда мы совсем скоро пойдём. Но может, немного изменившийся Гарри Поттер всё же продолжит жить в твоём мире? - говоря последние слова, глазами указала на меня Боудикка. — А мистер останется вместо меня? Да? Так это здорово! Мне просто жаль Сириуса, Гермиону, Рона. Как они без меня? — А мы вот сейчас его и спросим. Виктор, пришло время делать выбор. Думай. Решай.       На меня смотрело две пары глаз: пронзительно голубые — со спокойно ожидающим выражением, и зелёные — с затаённой надеждой и просьбой. Да к чёрту. Есть выбор, нет выбора, здесь и сейчас надо выбирать, чего мурыжить. — Я выбрал. Поттер так Поттер, — ответил я, и меня начало пробивать на смех, который был поддержан облегчённым смехом мальчика, и хрусталём Боудикки, — только я одного не понимаю, как я понимаю Гарри, извините за каламбур, однако. Я ведь английский практически не знаю. И магии я не обучен вот, и… — Спокойствие, вот и настало время для обещанных ответов. Гарри, протяни руку Виктору, а ты Виктор, пожми его руку.       Долгую минуту, пожимая друг дружке руки, стояли напротив — высокий ростом мужчина и лохматый худощавый подросток.       Это можно было назвать сенситивным шоком. Пожав мальчугану руку, я ощутил миг полной дезориентации, а потом…       А потом я осознал/был, как Я-Гарри жил на Тисовой, встретил Хагрида, плыл в лодке через озеро к Хогвартсу, учил заклинания, летал на метле и многое другое, что Я-Гарри успел в своей короткой жизни. И в то же время Я-Виктор помнил всю свою сорока четырёхлетнюю жизнь, любил свою жену — Настеньку, провожал в ясли, садик, школу доченьку — Лизу. Был менеджером купи-продайкой, юристом, директором предприятия…       С двух разных людей с разными знаниями и навыками, получилась одна личность, обладающая памятью и умениями обеих.       Узнал/вспомнил я и то, как Я-Гарри оказался на этом вокзале. Тремудрый турнир. Третье испытание турнира трёх волшебников. Центр лабиринта, я и Седрик на раз-два хватаем вместе кубок и нас переносит на какое-то заброшенное, старое кладбище. Краем глаза замечаю слева движение, зелёная вспышка и тьма. — Вижу, ты всё узнал. Или лучше сказать вспомнил? — на меня смотрела сочувствующим взглядом Боудикка. — Вы в порядке, мистер? — заботливо спросил Гарри. — Да, в норме, спасибо, Гарри. Я бы сказал, осознал, Боудикка, — перевёл я всё еще немного расфокусированный взгляд с Гарри на девушку. — Ну, тогда нам пора, Виктор. Выход с этого перрона справа, вон там. Впрочем, он вообще тут один, не ошибёшься. Ты после нас. Впрочем, не спеши. Времени у тебя хватает. Будешь готов — выйдешь, — искренне сочувствующим взглядом заглянула мне в глаза Боудикка. — Пойдём, Гарри, удачи, Виктор. — Счастливо, мистер Виктор, и спасибо. — И вам, и вам счастливо, Боудикка, Гарри. Пока садился на скамейку, успел ещё заметить, как из другого вагона, Боудикка встретила ещё одного мальчугана и, взяв их обоих за руки, пошла к выходу с перрона. — Боудикка, а как вокзал называется? — крикнул я им уже в спину. — Кингс-Кросc, Виктор, Кингс-Кросc.       Они ушли. А я сидел на скамейке и вспоминал. Жена, дочь, родители ведь они все остались там, куда мне уже не попасть. Вспоминалось многое. Болело сердце. Но уже правильно болело — от потерь. Почему-то щипали глаза, наверное, ветер.       Скоро я встану. Встану и пройду к выходу в чужую, но теперь и свою судьбу, и только мне уже решать, какой она будет. Sic.