Глава 6. Кому я согрешил или Aquila non captat muscas
3 мая 2020 г. в 17:58
Aquĭla non captat muscas (пер. с латыни) - Орел не ловит мух.
Ем бутерброд с сыром, запиваю его чаем и попутно размышляю.
В дом я попал через окно. Разбил естественно. Чего уж теперь то. Посадил нюхлера в переноску, рядом с клеткой Букли. Сидит сволочь, молчит и смотрит умоляющим взглядом. Не вымолил. Залил свои ночные находки водой, пусть пока отмокают. Вот теперь сижу думу, думаю. Если и до этого у меня отношения с Дурслями были не фонтан, то, что будет дальше, если я их дождусь сегодня, после такой феерической подставы? Не-а, валить надо с Тисовой, валить. Вопрос куда? Фунтов нет, но есть галлеоны. Можно просто к Рону Буклю отправить, уверен уже через час меня заберут в Нору. А можно вызвать Ночной рыцарь и поехать в Дырявый котёл, где и поселиться. Вот только, что в одном случае, что во втором, о моём местонахождении, будут знать все кому не лень. В том числе и Дамблдор, и не факт, что мотивируя моей безопасностью, добрый дедушка не засунет меня назад на Тисовую. Где мне будут очень «рады». А если найдут Пожиратели? Нафиг, нафиг. По канону, Гарика летом, и только, вроде бы, после его дня рождения, забрали на Гриммо, где уже были все Уизли, и даже Гермиона. А Рон с Гермионой не отвечали на его письма. День рождения у меня через неделю. К слову, за всё лето я пока не получил ни одного письма, но и сам хе-хе, не писал. Дементоры опять же в каноне были. Не, нафиг. В любом случае получается, что я либо с «любящими» родственниками, либо под плотной опекой Великого светлого. Значит что? От Дурслей сваливаем, и валим на пару тройку недель в обычный мир, например, в Лондон, а там уже перед школой можно зайти и на Гриммо. Опять же, чары надзора вешают только на место проживания, о чём я специально в запретной секции библиотеки высмотрел. А это означает, что и колдовать смогу безбоязненно. И наконец, в конце концов, я самостоятельная личность, мне сорок… пятнадцать лет, через неделю будет. А фунты достану. Вон, какие красотища отмокают, да и оборотка не зазряшно куплена.
Уходил я налегке под мантией невидимкой, прихватив с собой только самые ценные и необходимые вещи. Ну и плюс нюхлер, хотя после своего косяка он ни под одну из озвученных категорий, не подходил. Букля умница, когда я её отправлял в Хогвартскую совятню, только укоризненно на меня посмотрела, но улетела.
Некоторое время спустя, некто, как брат близнец, похожий на Вернона Дурсля, вышел из антикварного магазина — «Лавка старины» сердито морща брови и недовольно бормоча, — хрен бы я тебе продал монеты за полторы тысячи фунтов, если бы время оборота не заканчивалось. Этот же некто, продолжая, что-то неразборчиво бормотать, скрылся в подворотне, где и исчез из вида.
Ближайший он же и единственный антикварный магазин находился в центре нашего городка. В подворотне я выпил оборотное зелье с волосом Вернона, найденного на подушке в спальне Дурслей, и зашёл в магазин, хозяином которого оказался Брайан Эно, — седой, высокий, худой старик. А дальше эта англосаксонская морда, одесского разлива, сорок пять минут полоскала мне мозги, для начала предложив мне всего четыреста фунтов за две моих золотых гинеи 1873 и 1824 годов и за два серебряных шиллинга 1876 года. Два раза я пытался уйти, и два раза этот козёл подымал цену, не давая мне выйти. И лишь крайняя необходимость заставила продать мои монеты этому козлищу. Да они блин втрое дороже стоят!
До Лондонского Фенчарч Стрит я добирался по старой советской традиции — зайцем. В самом обычном рейсовом автобусе. Правда, я сомневаюсь, что у простых советских трудяг могли быть мантии-невидимки, но это уже детали. Почему именно к этому вокзалу, и почему вообще к вокзалу? Интернет в Англии сейчас только в зачаточном состоянии, а информацию по аренде сейчас размещают в первую очередь на тумбах объявлений на вокзалах, а Фенчарч Стрит был одной из остановок моего автобуса.
Полчаса времени на поиск, пять телефонных разговоров через носовой платок и вот я еду смотреть двухкомнатную квартиру в Мейнор-парке. Ну и что, что боро Ньюэм и до центра Лондона добираться железной дорогой, зато есть библиотека, общественные центры и парк. Еду опять зайцем железкой и прямо нутром чувствую, что с хозяином квартиры мы договоримся, Конфудус тому порукой.
535 фунтов как с куста, но квартира хороша. Правда оборотки осталось только один флакон, а волос так вообще ноль, да и денег маловато, но комфортно, уютно, да и вид на Литл Илфорд парк прекрасный. Решено. Завтра продам оставшиеся находки и пойду в библиотеку искать намётки на следующий коп. Надо же мне попробовать чарами поискать, зря, что ли заклинания учил? Волшебный металлокоп. Звучит, а?
С оставшихся находок я выручил шесть тысяч фунтов. Е-ху. Да за такие деньги в Англии работнику месяца три вкалывать на работе надо. Приятно. Лондонские антиквары оказались не в пример профессиональнее и щедрее. Правда, зелёную бутылочку не взяли. Я уже и за десятку хотел её впихнуть, но не судьба. Ладно, пусть остаётся со мной, как память первого металлокопа Гарри Поттера.
Походил по магазинам, прибарахлился, а то смешно сказать, состоятельный мужч… подросток, а одет как ветеринар с Хацапетовки. Потом поел в бистро и засел до вечера в библиотеке.
Тиха украинская ночь, но сало надо перепрятать. Это опять не отсюда.
Три дня спустя вооруженный палочкой, сапёрной лопаткой, мантией-невидимкой и уже, наверное, моим рюкзаком, в час ночи я тихо пробирался через территорию Дворца Хэмптон Корт в Буши парк. Нюхлер, сидя в новой просторной клетке, провожая меня со съёмной квартиры в поиск, тянул ко мне лапы и кричал практически человеческим голосом, но я был неумолим. Этот поход должен обеспечиваться исключительно волшебной палочкой. Я так решил. Баста.
Как к Хэмптону я добирался, умолчу. Скажу лишь, что четыре пересадки и десятки раз оттоптанные ноги мне настроения не добавили, и я был чертовски раздражен.
Дворец Хэптон Корт - ранее земли госпитальеров, с начала шестнадцатого века на них уже построен, кардиналом Уолси, роскошнейший дворец, который потом переходит к Генриху VIII, затем Кромвелю, а в начале девятнадцатого века королевой Викторией вообще был открыт для публики. Миллионы людей там прошли и наверняка, что-либо, да и теряли. В струю мне было и то, что здесь и сейчас Дворцовый комплекс был закрыт на реставрацию. Остановило меня от поисков в непосредственной близости от дворца лишь то, что Нижний, Дворцовый и Фонтанный дворы в начале уже нашего двадцатого века подвергались реставрационным работам, а мой «коп» в близ расположенных садах и парках наверняка будет замечен охраной. Ревелио Оптус позволяло обнаружить сокрытое в радиусе двадцати метров и обозначало находки метровым светящимся крестом.
Именно поэтому, наступив на горло своей жабе, я пробирался к чуть менее привлекательному парку Буши. Обустройство с начала семнадцатого столетия, незначительная удалённость от Хэмптон Корта и почти тысячу сто акров территории должны были обеспечить мне как приватность поисков, так и интересные находки.
Пройдя небольшой арочный мост, перекинутый через речку Лагнфорд, я немного углубился в парк Буши, и, дойдя до одного из прудов, первый раз кастанул Ревелио Оптус. Незамедлительно, где-то на расстоянии метров семи от меня, из земли начал выползать светящийся бледно-голубым цветом крест, который вырос на метр, своим основанием указывая на некий скрытый под землёй предмет. С радостным нетерпением я вгрызся сапёрной лопаткой в землю и почти сразу заметил, на что указывало основание креста, — немного гнутый, по виду серебряный, портсигар, с растительным орнаментом на крышке. Ничего, Репаро мне в помощь и будет целёхонёк. С почином меня, однако. Закапывал ямку я неимоверно воодушевленным, пылая радостным предчувствием.
Следующие два часа моё сердце тихо млело от радости, на бурные восторги просто уже не хватало эмоций. Было найдено и уложено в рюкзак: семь золотых монет, четырнадцать серебряных, три колечка золотых, без ничего, пять колец с камушками, две золотые, с каменьями, головы блохоловок и штук двадцать накладок на веера. Находил много и ходовых монет Британии и разные металлические предметы двадцатого века. Их я просто зарывал обратно. Единственное из двадцатого, что я взял, был не очень сильно съеденный ржавчиной пистолет Люгера, он же Парабеллум. Вот рука просто не смогла его отпустить, глядя на хищные обводы этого творенияния сумрачного тевтонского гения.
Где-то в четыре утра я себе пообещал, что этот каст крайний. Как назло в радиусе каста выросло семь призрачных крестов. Первая находка не заставила себя ждать, и ею оказалась искусной работы по виду золотая, брошь. Следующая — заставила меня помучаться, и когда, чтобы её достать, пришлось бить в земле шурф где-то полтора метра глубиной, я психанул. Я волшебник или кто? Какого хрена я тогда в землекопы подался? Быстро достаём палочку и колдуем. А что колдовать? Простое Акцио тут не подойдёт, я ведь не знаю, что там лежит. Нужно, что-то другое. Выдалбливающее заклинание — Дефодио могло бы подойти, но может повредить предмет. Не годится. Вот, вспомнил, встречалось мне в запретной секции заклинание — Карпе Рестрактум, и оно вроде подходит. Чары захвата и притяжения притягивают человека к цели или цель к человеку. В моём случае, учитывая малые размеры находок, я небезосновательно надеялся, что Карпе Рестрактум вытянет предмет мне в руки. Правда схему движения палочки я отработал всего три раза, да и само заклинание не произносил, но думаю, что должно получиться, я же Гарри Поттер, в конце концов.
Жест волшебной палочкой и слово-активатор были произнесены вроде исключительно, как в читаной мною книге, вот только вместо того, что бы притянуть предмет ко мне, или в худшем случае меня к предмету, во все стороны, куда только можно было посмотреть, стали вырастать из земли светящиеся бледно-голубым цветом кресты.
Что-то пошло не так. Блядство, что-то явно пошло не так! Статут секретности? Неа, не слышали.
Но это как, оказалось, было только начало. Через какие-то мгновения все проявившиеся световые кресты начали по спиралевидной орбите воспарять, и взлетя на высоту не менее километра, остановились, медленно кружа вокруг своей оси. Мгновения тишины и вдруг со всех сторон стали доноситься заполошные крики птиц, жалобный вой собак и писк автомобильных сигнализаций. «Инфразвук, какой-то», — механически отметил я, — "сейчас землетрясение будет".
Но землетрясения не произошло. Вместо него, с бокового кармашка, лежащего возле меня рюкзака, вылетела, найденная ещё нюхлером, зелёная бутылочка. Взлетев на высоту, где-то в десять метров, она остановилась и с её запечатанного горлышка стали взлетать ввысь, через нижнюю горловину кружащих световых крестов, какие-то ярко-зелёного цвета, символы. Символы, взлетая выше верхней кромки крестов, увеличивались до громадных размеров, и взрывались зелёными молниями, со звуками лопнувшей, огромного органа, струны. На тридцать третьем символе пробка злополучной бутылочки, с хрустальным звоном, лопнула, и оттуда повалил светящийся ярко-зелёный дым, постепенно превращаясь в какого-то бородато-лысого, с голым торсом, но в шароварах, мужика.
— Свершилось! — громом произнесла эта зелёная километровая хрень и моё сознание устало констатировав:"Это пиздец, господа, это полный пиздец!", — отключилось.