Si vis pacem, para bellum или новые приключения Гаррика

Vita brеvis, ars lоnga (пер. с латыни) - Жизнь коротка, искусство вечно.       На парковке, возле вокзала меня ждал Вернон Дурсль, горделиво стоя возле своего новенького Форда Мондео. Заметив меня тащащего тележку с сундуком и двумя накрытыми клетками, дядя побагровел и замер, открывая и закрывая рот. Выброшенная на берег рыба, в беззвучном крике выражающая своё отношение к рыболову, вот кого мне он напомнил. Также молча (но уже с закрытым ртом) он открыл мне багажник и сел в машину.       Всю дорогу Вернон молчал, лишь судорожно сжимая руль автомобиля. Доехав домой, он ужом вывинтился из машины и вбежал в дом.       Гроза началась уже на кухне.       Нервно ходя вокруг кухонного стола дядя, то и дело, переходя на нечто, похожее на парселтанг, отчаянно жестикулируя, повизгивал, — Туни там уже две клетки! Две! Клетки! С чёртовыми совами! Нас и так соседи постоянно спрашивают, как мы приманили дикую птицу. Туни, а их теперь две! Что о нас подумают люди. Моя годами заработанная репутация летит к чертям собачьим и из-за кого? — Дорогой, успокойся, тебе нельзя нервничать. Ещё одной птицы в нашем доме не будет. Вернон, птица наверняка не Гаррина и она сегодня же улетит, а если не улетит, мы заставим её отнести безвозвратно, — пыталась успокоить мужа Петунья. Заметив меня, подымающего в свою комнату две клетки, тётушка решила узнать всё наверняка. — Негодный мальчишка, ты сию же минуту спустишься на кухню и объяснишься. — Да тётя, только поставлю клетки. — Что, Поттер, нашёл себе новую подружку? Одна тебя уже не удовлетворяла? — облокотившись о дверь своей комнаты, ехидно спросил меня Дадли. — Завянь придурок и иди подрочи на свой дежурный Плейбой, — окрысился я. Вот не люблю я людей, которые самоутверждаются за чужой счёт, а память мне говорила, что Дадли именно такой. А что потом мне может прилететь, так это ведь не смертельно?       Не верь, не бойся, не проси. Так учил меня дед ещё в той, уже далёкой жизни. Мировой старик, прошедший всю войну и попавший в сорок восьмом в Заполярье, на лесоповал, за антисоветчину. Смешно, но агитацией против Советской власти гебисты посчитали простой анекдот про коммуниста в пустыне и джинна*. Время было такое, власть затягивала гайки ослабленные войной. Реабилитировали в пятьдесят четвёртом. А умер он в девяностом, расшатанное сталинскими лагерями здоровье подвело этого железного человека, но его напутствие я помнил, и следовал ему всегда.       «Они оба определённо произошли от рыб и скорее всего от рыбы капли», — подумалось мне, при виде багрового, молча открывающего и закрывающего рот, Дадли.       Уже в своей комнате я услышал рёв раненого бабуина, — мама этот ненормальный мне угрожает! Ещё раз он мне ещё, что-то вякнет я точно его урою, несмотря на свои обещания. — Гарри на кухню, быстро! — поторопил, меня набравший новые децибелы, голос Петуньи.       Трибунальная тройка рассматривая вопиющий случай нечеловеческого преступления гонца из Пизы… Нет это немного не отсюда.       Дядя Вернон, тётя Петунья и Дадли сверля меня отнюдь не родственными взглядами, внимали мои слова, что де не птица это, — зверёк малый неприхотливый, на две недели всего принятый от одного знакомого кровожадного маньяка. Извини Сириус, но ты мне нужен, для уменьшения фронта домашних работ. Выпей воды и не икай долго. — Тётя всего, где-то две недели в гараже он побудет, потом и он и я уедем гостить к крёстному. Я у Вас только на следующий год появлюсь. Проблем от него не будет, какие могут быть проблемы от зверька размером чуть больше крота? — Две недели? И через четырнадцать дней и ты и твой зоопарк уедете? — спросил вернувший себе нормальный цвет дядя Вернон. — Да, дядя. — С этим разобрались. Другое. Не сметь угрожать Дадли! — Тётя я не угрожал. Это я Карлу говорил, а Дадли не понял просто, — смиренно ответил я, любуясь в высшей степени озадаченным выражением на лице Дадли. Чего большой Дэ, не ожидал? Думал, я скажу, что ты соврал, а поверят естественно тебе? Фигушки. В эту игру можно играть и вдвоём. — Что за Карл? — переспросила уже успокоенная тётя Петунья. — Так кличка нюхлера это. — Хорошо, разобрались, а теперь иди в свою комнату и наведи там порядок. — Иду, тетя.       Следующие пять дней прожитые дома с «любящими родственниками» ничего экстраординарного не принесли. Нюхлер был поселен в гараже, в картонной коробке от телевизора и сделал себе там своеобразный дом-нору из накиданной туда мною старой одежды. Я делал некоторую работу по дому. Нет-нет никаких уборок Дадлиной комнаты и приготовления завтраков, обедов и ужинов для Дурслей. Чистоплотная до абсурда, Петунья в жизни не допустит в святая святых людей, не облечённых её доверием. Я наводил порядок в гараже, кладовке, в своей комнате, косил газон и рыхлил клумбы. Мелочи короче. Дадли ещё пару раз пытался подставить меня перед своими родителями, но я как заправский стрелочник восьмидесятого уровня, умело сводил на нет его потуги. На третий день, видно в его оплывшую жиром голову дошло, что всё без толку, и между нами установился вооруженный нейтралитет. Он делал вид, что меня нет, а я игнорировал его. Что удивительно, даже встречая меня на улице, он просто хмурился и отворачивался. А может быть ему просто, какие-то уж очень часто попадающие на глаза полицейские патрули на нашей улице, мешали?       Ходил я несколько раз и в публичную библиотеку. И вот сегодня, перерыв уже кучу, хроник нашего пригорода и старых, прошлого века, газет, я нашел место, где определенно, что-нибудь, да и терялось из антикварного. Парк Литтл Уингинг Роуд. Один из трёх ныне действующих парков в нашем городке. Один из самых старых. Парк Хитон и парк Мунлайт были устроены много позже. Разбит Литтл Уингинг Роуд был ещё в одна тысяча семьсот восемьдесят третьем лохматом году, на месте, где проходил ещё старый римский имперский тракт, и где местная и заезжая хроноаборигенная аристократия устраивали выгул дам, дуэли и прочие аристократические непотребства.       Вылазку, камрады, было решено устроить сегодняшней ночью, благо обозначенный парк находился всего где-то на расстоянии семи-восьми километров от улицы Тисовой. Для транспортировки был одолжен, ну или временно спёрт, трёхскоростной велосипед Дадли. В качестве металлодетектора — Карл-нюхлер-110, ну или просто нюхлер Карл. Пинпоинтер я брать не стал — лишнее это. Да и не было его у меня. Для хабара, он же переноска металлодетекторного Карла, подошёл тоже «честно» одолженный у Дадли, рюкзак.       Волшебной палочки я брать не стал, поди знай, навернусь ночью с велика, вдруг сломаю. Да и нюхлера проверить хотелось. А если не выйдет, придётся в следующий раз заклинаниями искать. Нашёл я парочку таких чар в запретной секции и даже тренировал. Вроде получалось. По крайней мере заклинание на самолично спрятанный галлеон постоянно указывало. Мантию-невидимку с собой я на всякий случай взял. А так чистый металлопоиск, ну не считая волшебного нюхлера. Кстати, зверек явно читает мои намерения, и только я успел отогнуть одну картонку с его коробки, глядь, а он уже из норы своей вылез и подпрыгивает ко мне. Не хватало, только ещё его протянутых ко мне рук, и голосом Василия Алибабаевича, слов: — Хозяин, ты без меня туда не ходи сам, монета башка попадёт — совсем худой станешь.       Два часа ночи. Кручу, кручу, педали верчу. Ну, практически как мультяшный Леопольд, с такой же довольной рожей. Приехал. Ночь, темно и тихо. Вокруг ни души. Страшновато, конечно, но какой же поисковик боится трудностей.       Вытащил Карла и, глядя в его маленькие, умные глаза, говорю, — нам нужны драгоценности, Карл, золото и серебро. Это могут быть монеты, кольца, брошки, — С этими словами я пустил нюхлера на землю, а он споро, смешно семеня на двух лапах, побежал куда-то вглубь парка. Тридцать метров бега и Карл начинает рыть ямку, где и спустя мгновение скрывается. Ну, чисто крот, ё-моё.       Двадцать минут гада не было. Я уже подумывал, что нюхлеры — эдакое МММ волшебного мира, но нет появился. Блядь! Заработало! Нюхлер вылез, протянул мне, даже на вид старинный золотой перстень с зелёным кабошоном. Отдал и посеменил уже в другую сторону.       К пяти часам утра мы с Карлом были уже обладателями: золотого с камнем перстня, трёх золотых и трёх серебряных монет, каких ночью было особо не разобрать, золотого же перстня с какой-то печаткой и серебряной брошки в виде цветка лилии. Пора было возвращаться домой, но посмотрев в, исполненные немой мольбой, глаза нюхлера я сказал, — хорошо, но это крайний раз. Ты понял, Карл? — зверёк радостно пискнул и устремился куда-то в кусты.       Сижу на скамейке и мысленно матерюсь. Уже семь часов, а нюхлера ещё нет. Ямка есть, его нет. Я уже туда и свистел, и кричал. Без толку. Переживаю, может, что случилось с ним, может его там какой-то крот поранил или змея укусила. В голову лезет всякая дичь. Была бы волшебная палочка, что-нибудь бы, придумал. Была бы лопата — копал бы.       Где-то полчаса назад начали утренние спортсмены бегать, и мне пришлось, прислонив к скамейке велосипед, делать вид, что разминаюсь. Развернуться и уехать не позволяет совесть. Не сейчас, когда столько всего он мне уже понанёс. Камрады своих не бросают.       Семь тридцать подъезжаем к дому на Тисовой. Я злой как тысяча чертей. А он сволочь, просто даже как-то незаметно появился, сука, и протягивает мне зелёную чем-то запечатанную бутылочку. Когда я эту бутылочку, со злости хотел запулить подальше, он так заверещал диким писком, что пришлось смиренно положить её к предыдущим находкам. О-ё-ё, что сейчас будет дома. Как я, блядь, отгребу.       Шок это по нашему. Хорошо, что я вовремя заметил эти две полицейские машины возле дома Дурслей, и слез с велосипеда и натянул мантию-невидимку. Впрочем, когда я подошёл ближе констебль, сажал в машину уже только Вернона, а Петунья и Дадли уже сидели в другой.       Полицейские уехали, дом закрыт, там никого не осталось. Но это не проблема, при нужде, взобравшись на крышу гаража, я в дом попасть смогу. Проблема в другом, я не знаю, что произошло. Далеко за информацией идти не пришлось — напротив дома Дурслей стояли две наших соседки — миссис Джонс и миссис Аддерли, и как раз обсуждали произошедшие события, — ты представляешь Дженни, не только у Олфордов, но ещё и у Андерсонов и Кеннетов всё подчистую вынесено. Все серьги, кольца, брошки. Всё, абсолютно всё, украдено. — Да не похожи Дурсли на воров, Келли. — Похожи, не похожи, а офицер Керк при мне доставал из их гаража все украденные у соседей драгоценности. — Не может быть. — Правда, истинная, правда. А ещё Вернон всё пытался на какого-то Гарри Поттера всё это спихнуть, да и Петунья с сыном тоже что-то кричали о ненормальном Поттере, что живёт с ними. — Что за чушь, ведь мы прекрасно знаем, что там кроме них больше никто не живёт…       Дальше я слушать не стал. В голове не было ни одной мысли. Злости на нюхлера не было. Против природы не попрёшь. Не, я конечно хотел спокойно и без Дурслей провести лето…       А мне теперь то, что делать?