Где должен быть ты?

— Прошу прощения за беспокойство, миледи, — он стоял возле закрытых дверей, будто бы надеясь, что услышат даже сквозь, — в последний раз наша беседа была вероломно прервана, однако… Не был смущен, не был поражен острым ядом, — разговаривал с ней и раньше, ничего сложно не должно быть, — однако ж сердце все равно птицей трепещется. Вдруг откажется? Иррационально, ведь видел и улыбку ее, и благосклонность, так отчего же страху появиться? Наверное, просто влияние порчи Наследника. Просто слишком много сил ушло, чтобы пробить чужую защиту, только и всего. Это не должно иметь значения в столь знаменательный час. — Однако не согласитесь ли вы продолжить его? Ныне темные силы должны успокоиться, а потому могу пообещать, что нити судьбы в моей власти и я не дам капле яда коснуться наших речей. Так что я был бы рад, если бы вы согласились быть моей проводницей в этом царстве, покуда мои знания недостаточно глубоки. Не услышит — значит так и должно быть, небольшая репетиция перед настоящим испытанием. Услышит — значит зов душ достаточно силен, чтобы преодолеть тонкий барьер из дерева. Любой из вариантов не может быть плохим по определению, Гандам прекрасно понимал, что сейчас единственное, что он может сделать — повиноваться тому течению, которое решит его унести. Пусть и было это против его сути, оксюморон ситуации, однако же сейчас разум подсказывал, что это наиболее правильный выбор. Не зверем же быть, чтобы напором и пламенем своим деву пугать. Однако шаман не учел одного. Даже великие не всегда могут уследить за всеми вариантами. — Вы ждали меня? — голос нельзя было ни с кем спутать. От неожиданности мужчина даже вздрогнул и сильнее прижался к стене. Как принцесса обхитрила его? Сквозь портал проникла в иное измерение и решила проверить его внимательность? Или в тенях слушала, чтоб истинные намерения раскрыть раньше, чем слова найдут свою форму? Загадки, но сейчас стоило взять себя в руки и выпрямиться, дабы не потерять честь в чужих глазах. — Вы почти застали меня врасплох, леди, и, все же, я предчувствовал, что вы появитесь, — шаг вперед, чтобы совсем уж не прилипать к опоре, — но можно выразиться и так. Не посланников отправляя, но лично я хотел бы сказать… — Я слышала вашу речь, — на лице Сонии появилась мягкая улыбка, — и я рада буду принять это предложение. Сработало. Пусть на то и была надежда, произнесенное вслух согласие заставляло только ощутить электрический разряд в груди, словно только что на его глазах свершилось чудо. — В таком случае, я вручаю вам поводья фатума: ведите же, куда сами пожелаете, выбирайте дороги, которые милы взору и ветру в душе. Так привычнее. Так быстрее получалось в родную стихию вернуться: кутая смысл в шелка и атлас, чтобы замаскировать истину [чего ради?] и под контролем держать каждый шаг. Она не испугалась. И не должна. — В таком случае, я принимаю ваше предложение, — со смехом отвечала, жестом указывая куда-то внутрь коридора, — у меня есть место, которое придется нам обоим по душе. *** Сад был воистину прекрасен: не только ухоженные кусты роз украшали его, но и целые ряды разноцветных клумб с лилиями, тюльпанами и астрами. Сквозь пестроту можно было увидеть блеск — пруд прямо посреди двора, достаточно большой, чтобы в нем без всяких проблем можно было искупаться. Рядом — скамейки, чуть поодаль — беседки, ныне пустые. Мраморные тропы от одной до другой, разноцветные мозаики, блестящие на солнце — казалось, будто духота помещений осталась далеко позади, а здесь настоящая страна фей. Кажется, шаман и предположить не мог, что природа может быть столь изумительной под человеческой властью. — Это, — Гандам внимательно всматривался то растения, то в пруд, пытаясь увидеть там нечто скрытое, — и есть тот самый райский сад, что вы желали показать мне? — До райского сада ему далеко, — она только улыбнулась и села на одну из белоснежных скамеек, — скорее, просто место мира в этом королевстве. — Разве война и мор решили пожрать ваши владения, леди? — Нет, но. Здесь просто куда спокойнее, чем в замке. “Спокойнее”. Слово прилипло к языку, морозом отдалось в висках — пусть голос Сонии не дрогнул, но Гандам легко почувствовал остроту. Иглами упиралось в затылок, горечь заливало в горло из золотой чаши — почти что тайна, сокровенная и освобождающая хотя бы на несколько часов. Он помнил: заварит чай из трав да ягод, за стол сядет и слушает завороженно-изумленно о том бремени, тогда забытом [ныне воскрешенном]. Цепями перетянули грудь, чтобы не дышала слишком вольно, стены построили из множества правил, чтобы шаг лишний не делала — из лабиринта вдруг выйдет и нет более той, чья судьба расписана до последнего часа. И вышла ведь однажды. И счастливее не было девы на свете. Он помнил. Он видел. И хочет увидеть вновь. — Все в порядке, господин Танака? — кажется, заметила отчужденность. — Не волнуйтесь, мой разум не поглотила тьма или премерзкие созданья бездны, — головой качает, чтобы прийти в себя, — всего лишь ослабил бдительность и пески прошлого оцарапали глаза. Это не то, ради чего стоит тревожить собственную душу. — И что же вы увидели в этих песках? Я слышала, в пустынях бывают изумительные иллюзии — ми-ра-жи. Вдруг вы увидели нечто подобное? — Мираж. Не думаю, что кто-то способен на то, о чем вы говорите, миледи. Скорее, просто наваждение, вызванное этим местом, но я не чувствую тут магических печатей. Быть может, тут растут редкие магические травы, способные влиять на сознание? Или вода была набрана из проклятого источника в запретных землях Ра`шало? Я слышал легенды о том, насколько ужасны могут быть последствия, если забрать в мир смертных что-то оттуда. — Боюсь разочаровать вас, однако все материалы тут были добыты у самых обычных торговцев или найдены в пределах нашей страны, — девушка тихо хихикнула, — но расскажете, какие легенды вы имеете ввиду? Гувернантки пели их мне разве что в качестве сказок. — Само собой! Но я могу быть спокоен, что знания эти продолжают жить, пусть и в виде детских историй. Лучше уж облечь истинную историю в нечто легкое, чтобы обычные люди не чувствовали страх, впитывали и не обращали внимания. Ибо так мы, хранители природы и порядков естественного, можем жить и работать в уединении. — Вы живете одни? Наверное, это довольно грустно, но судить не берусь. Гандам не смог ответить сразу. Пусть не хотелось тянуть время, пусть хотелось сказать правду [как на духу] — да только ком в горле так и застыл. Прежде вопрос казался чем-то обычным, всего лишь людское любопытство, на которое стоило только отмахнуться. Ответ очевиден и не требовал разъяснений. Но из уст той, что одну с ним тропу разделила, интерес становился издевательским. Грустно, очень даже — тепло исчезло, скрылось с весенним солнцем, да не под землю. Суди, ведь как никто иной ты в праве этом — одиночество вернувшая в дом на опушке, пусть и не по воле своей. — Да, можно и так выразиться. Полный цикл успел пройти мир, даже больше, с тех пор, как я остался один вновь. Но я надеюсь, что смогу исправить это в скором времени. — Вы всегда можете завести домашнего питомца, — Сония улыбается искренне, светло, — но, значит, до этого вы жили с кем-то? С семьей? — Да. С одним человеком, который стал мне второй семьей. Великая ведьма, что породила меня, давно ушла в иные земли, так что Темная Королева, явившаяся после, стала мне хорошим союзником в этом мире. — Звучит как… очень внушительный титул. Но, если сейчас вы одни, значит с ней что-то случилось? — но тут же добавила быстро, — простите, если это секрет или ранит вас, то лучше забудьте и примите мои соболезнования. — Да, случилось. Ее разум поработили, приковали цепями к стенам золоченой темницы, что в самом сердце мира. Но нет в мире бога или правителя, что смог бы остановить меня на этом пути! И все же, у меня есть встречный вопрос к вам, леди. В прошлый раз нас прервали, потому долг мой в момент тишины выведать одну из тайн этого логова дракона. — И что вы хотите знать? Но должна предупредить, что государственные дела останутся за семью печатями, как бы вы ни просили! — Что здесь делает Та, кто видит сквозь время? — Простите? — Одна из хранителей мироздания, видящая судьбы и пророчица неизбежного. Насколько я помню, смертные зовут ее Чиаки Нанами. — Чиаки! — тут же лицо Сонии засветилось от радости, — конечно, я ее знаю. Она моя близкая подруга, Его Высочество тоже имеет с ней теплые отношения. Насколько мне известно, она соскучилась и просто решила навестить нас. Но, погодите, вы разве тоже ее знакомый? — Как я и говорил, она одна из хранителей, к которым отношусь и я. Так что, раз в несколько лет, мы встречаемся на шабаше. Пусть и едва ли нас можно назвать “друзьями”. Только она ни разу не говорила, что плавает в таких кругах. — Она появилась при дворе не так давно, если быть честной. Мы встретились с ней лично где-то… год назад? Немного больше? Сердце пропустило удар. Хорошим знаком это быть не могло, более того, тяжесть и тьма наполнили душу — всего спустя несколько месяцев после возвращения принцессы? Почему именно Нанами, а не кто-то другой? Загадок становилось больше, голова начинала болеть от бурлящих мыслей, мигом нахлывнуших после ответа. Стоило успокоиться. Стоило разобраться с трезвым разумом, шаги должны быть осторожны и выверены — едва ли наследный принц даст поблажку в случае ошибки. — Вот как… я могу только от всего сердца поблагодарить вас за честность. — Что вы, ничего такого, — она опустила взгляд и выдохнула. Будто внутри что-то скрежетало, неприятное и колючее, но подавать виду было нельзя, — скорее, мне следует поблагодарить вас за разговор. Редко удается выловить минуты отдыха, особенно если собеседник не пытается играть в интриги. Наверное, в этом было что-то хорошее. Наверное, — думалось шаману, — стоило и самому вознести хвалу небесам, что она не отвергает его сейчас. Что он может узнать ее снова — еще лучше. *** — Но это настоящее чудо! — Лишь небольшое упражнение, леди. Природа таит в себе куда больше тайн, чем обычные смертные могут позволить себе представить. День близился к концу — но едва ли голоса утихали. Горизонт окрашивался в ярко-красный, темнели края неба, вот-вот владычица Луна вступит в права [заметят ли?], а сад и не думал засыпать окончательно. Даже когда некоторые цветки опустили бутоны, Сония продолжала любоваться ими. — Если относиться к живому с почтением и трепетом, то оно ответит покорностью. Пусть то не смирение раба пред господином, но и не должно человеку властвовать в первозданном. Таковы законы, которые сохраняются до сих пор. — А вы можете… снова показать это упражнение? — В последний раз. Гандам подошел к ближайшей клумбе и сел на корточки. Сония поравнялась с ним и немного нагнулась, но тут же отпрянула: мужчина выпрямился и протянул одну руку. — Я сделаю это вместе с вами. Вы ведь хотите познать тайну чуда, не правда ли? — А оно так сработает? Я ведь не маг, да и мало смыслю в таких делах. — Уверен, что все получится. Прошу, дайте свою руку. Принцесса повиновалась. Немного земли оказалось на ладони, не успела Сония спросить, как почувствовала чужое тепло. Гандам осторожно коснулся ее пальцев, загибая их в кулак, продолжая держать ее руку в своей. Смущение разгорелось пламенем, краска появилась на щеках в ту же секунду — отчего-то момент казался столь интимно-неловким, что хотелось провалиться в ледяное озеро, лишь бы остудиться. Непривычна грубость чужой кожи, неведома причина, отчего хотелось песочные часы вселенной остановить, только бы не кончился миг. — Вы почувствуете покалывание и пульсацию, — голос Гандама стал тверже, скрыть бы тоже истинное лицо, — я контролирую поток магии, что проходит сквозь кровяные нити. Близко-близко — девушка не раз танцевала вальс на балах, но не вспомнит сейчас кавалера, что держал бы ее столь мягко. Пульс это превратился в барабаны или так силен эффект потока — не разберет сейчас, не хочет задаваться вопросами; насладиться бы. Наивно полагать, будто принц перед ней или спаситель — но хотелось надеяться, что сказки бывают реальными. — А теперь посмотрите. Стоило расслабить пальцы, удивленный вздох не заставил себя ждать. Грязь исчезла, не оставив и следа, но вместо этого бабочка выпорхнула прямо сквозь пальцы. — И правда чудо. — Всего лишь небольшая забава, — он слабо улыбнулся и проводил улетающую малютку взглядом, — настоящие чудеса куда более скромны и едва ли обыватели их заметят. Сония продолжала смотреть в небо, пытаясь отыскать что-то среди едва появляющихся звезд. Не заметила [или не хотела замечать], что Гандам любуется чем-то более прекрасным. Кем-то.