***
Люди встали друг за другом, вытянувшись протяжённой метров на пять плотной цепочкой вдоль тротуара. Мужчины и женщины, дети и взрослые, молодёжь и старики – все без исключения желали отведать вкуснейшую мясную булку, кому-то уже успевшую полюбиться, а кого-то впервые пленившую дивным ароматом. Киоск с говорящим названием на вывеске «КАЦУДОН-ПИРОЖКИ ИНОБЭ» вновь завлекал прохожих слюновыделительными ароматам. Сегодня здесь состоялся практически аншлаг! А за прилавком стояла неземной красоты девушка с чудесной томной улыбкой на губах, приветливо протягивающая своим клиентам пылающие жаром пирожки, и вокруг неё, казалось, мерцала ослепляющая звёздная пыльца, как вокруг самой прелестной феи. Медь её волос переливалась в солнечных лучах, шоколад глаз пленил и топил в своей сладости, а изящность каждого движения, даже незначительного взмаха мизинцем, заставляла рассудок плыть по течению забвения. Ангел, богиня, благословляющая всех пришедших к ней людей одним лишь своим существованием, она буквально порхала на своих невидимых, наверняка очень пышных крыльях по кухне. Вот, кого увидел по ту сторону прилавка Нидзимура Окуясу. Как увидел, так и застыл столбом. – Отомри! – Джоске нарочно щёлкнул пальцами прямо перед носом друга, чтобы привести его в чувство, но этим он лишь спровоцировал его дикий приступ словоизвержения. – Это кто там, Джоске?! Это что, та самая деваха, о которой ты говорил? Она?! Вон та... красотка?! – Окуясу схватил Джоске за грудки, полоумно тряс его, орошая его лицо своей слюной, а взгляд в сторону киоска у него был не то восхищённый, не то обескураженный, не то завистливый. – Да как ты мог, братан, как ты мог! Кто позволил тебе заграбастать такую милашку с целым киоском зачётных пирожков! Он ещё и прячет её ото всех, ты посмотри на него, каков нахал! Не прощу, Джоске, слышишь меня, не прощу! – бедняга буквально плакал, пока выкрикивал всё это в лицо растерянного Хигашикаты. Чтобы успокоить взбудораженного друга, ну, или хотя бы просто заставить его отлипнуть, Джоске пришлось отвесить ему нешуточный подзатыльник. А то на них уже вся очередь коситься взялась из-за полоумных криков Окуясу. Хотя раздражался Джоске недолго: в конце концов, прекрасно понимал чувства приятеля и, зная характер Окуясу, предполагал, что тот отреагирует на привлекательную внешность Юкисаки именно так. Она сегодня и вправду была прекрасна, думал Джоске. Сегодня? Нет, она была такой всегда, все те шесть дней, в которые он больше не находил покоя. Её улыбка по-прежнему была такой мягкой, ненавязчивой, порой, казалось, даже неестественной, но самой тёплой из всех, что он видел. И люди, тянущиеся к ней через прилавок за горячим кацудон-пирожком, поддавались этому теплу и улыбались ей в ответ. Засмотревшись на Инобэ, Джоске не сразу заметил того, кому она сейчас улыбалась. Кто это стоит там напротив? Молодой фигуристый широкоплечий парень, примерно того же возраста, что и Юкисаки, с убранными назад светлыми прямыми волосами, одетый в белые джинсы, бирюзовый джемпер и тёмно-синий пиджак без рукавов. Это был клиент? Странно, он стоял с краю у прилавка, не мешая ей обслуживать покупателей, и развлекал её непринуждёнными разговорами. Точно так же, как пару раз делал Джоске. Что это ещё за тип и почему они с Юкисаки так мило общаются! Джоске почувствовал нарастающую внутри нервозность и желание скорее преодолеть очередь и добраться до прилавка. Очередь двигалась весьма быстро, ведь Инобэ-сан не любила заставлять своих клиентов долго ждать. – Слышь, Джоске, – позвал уже более-менее угомонившийся Окуясу, задумчиво подперев лицо рукой, – чем дольше я на неё смотрю, тем больше она мне кого-то напоминает. Но я не могу вспомнить, кого именно. – Может, какую-нибудь актрису или другую знаменитость? – О, точняк, наверняка! – Окуясу ударил кулаком по ладони и принялся судорожно копаться в своей голове и примерять на Юкисаки образы всех известных ему лиц, которые он видел по телевизору. Но Джоске был не заинтересован: он не мог перестать буравить взглядом того явно кокетничавшего с продавщицей парня. Для Инобэ Юкисаки сегодня было такое же, как и всегда, по горло занятое утро. Клиентура росла как на дрожжах: каждый день под крышей её киоска появлялись новые лица, по-видимому, направленные сюда рекомендациями уже определившихся у Юки постоянных покупателей. Самые загруженные часы выпадали между семью и десятью часами утра, а также вечером – примерно с пяти до восьми часов. Все без исключения оставались довольными и сытыми. Новички брали по одному пирожку с кацудоном, завсегдатаи уносили целые пакеты, а «привилегированные» даже оставались сидеть за прилавком, как за барной стойкой, вести приятные разговоры с милой продавщицей и запивать ни с чем не сравнимые кацудон-пирожки соком по вкусу. Таких «особенных» было не много: один или, может... двое. – Надеюсь, его упрятали надолго, и мне ещё не скоро посчастливится вновь увидеть его мерзкую физиономию, – говорила Юкисаки своему приятелю (которого с другого конца очереди взял на прицел взгляд одного насторожившегося школьника), попутно отдавая в руки благодарно кланяющейся покупательнице пакет с двумя пирожками. – Представляешь, Нишики, он и впрямь думал, что я соглашусь вернуться, после всего, что случилось! – Этот придурок Ишигаки всегда был конченым эгоистом. Поражаюсь тому, как ты вообще могла с ним встречаться, – с искренним непониманием вздохнул красивый ухоженный блондин с зелёными глазами. Он вразвалочку стоял у прилавка, подпирая голову поставленной на локоть рукой, и глядел прямо на Юкисаки, так бесцеремонно, как мог позволить себе только весьма близкий человек. – Меня уже давно такие, как он, не привлекают, – заверила Юкисаки, юрко передвигаясь между плитой и кухонной тумбой. – Правда? – провокационно протянул Нишики и игриво ухмыльнулся. – И какие же парни вам теперь по вкусу, мадемуазель? – Прекрати! – смущённо попросила нахмурившаяся девушка, покраснев, точно спелый томат. – Будешь издеваться, вообще больше ничего тебе не расскажу, – и мило улыбнулась маленькой школьнице под прилавком, преподнося ей большой и сочный пирожок. Девочка радостно поблагодарила и убежала, освободив место следующим покупателям – последним в этой длинной очереди. У прилавка встали двое парней в замысловато украшенных всякой атрибутикой школьных униформах. В одном из них Юкисаки узнала своего ненаглядного постоянного клиента – одного из «привилегированных». Как и всегда, с появлением здесь этого милого голубоглазого парня с «помпадуром» из волос, Юкисаки чувствовала, как ползёт вверх отметка по шкале настроения, и совсем немного волнения. – Так-так-так, а я уж было начала переживать, куда запропастился мой главный завсегдатай, – улыбнулась она краешком губ. – Что, Джоске-кун, уже передумал становиться символом моего заведения? – А? Джоске? – Нишики оторвался от потягивания сока из трубочки. Он удивлённо взглянул на брюнета, а затем внимательно изучил его оценочным взглядом, пробежавшись, кажется, почти по каждому миллиметру его тела. Джоске так ущербно себя даже на школьных медосмотрах не чувствовал! Однако держался стоиком и не переставал страшно кирпичить лицо. В такие моменты, когда внутри бушевали недовольство и чувство ущемлённого достоинства, его внутренний гопник так и рвался наружу. Вердикт блондина прозвучал разочарованно: – Я представлял его несколько иначе. Хотя для школьника он выглядит весьма сносно. Причёска, правда... – Тысячу раз подумай, прежде чем закончить эту фразу, – процедил Джоске в позе пафосного держателя района. – Ого! Надо же, какой грозный, – усмехнулся Нишики, выдавая свою непричастную улыбку за дружелюбную, и развёл руками. – И невежественный, к тому же. Я старше тебя, не «тыкал» бы мне, что ли. Джоске и сам был бы рад понять, что на него сейчас нашло. Ну, подумаешь, любезничала она с этим парнем и смеялась с ним. Она ведь вольна делать, что хочет. В конце концов, Джоске знал её ещё не достаточно хорошо, чтобы быть уверенным наверняка, что у Юкисаки нет парня или... О боже, жениха! Вот оно, вот, что так укололо Джоске. Между двумя парнями даже воздух наэлектризовался. Хигашиката ещё ни разу не приходил к этому киоску в таком паршивом настроении. Но тут через прилавок к нему нагнулась Юкисаки, внимательно уткнувшаяся взглядом в его лицо, и Джоске тут же обронил весь свой жуткий пафос, которым давил на незнакомца. – Эй, сегодня не в духе, да? – спросила она, вскинув бровью. – Ничего, сейчас быстренько исправим, – и, с улыбкой легонько шлёпнув парня ладошкой по щеке, вернулась в кухню, чтобы приготовить пирожки ему и пришедшему с ним парню со шрамами на лице. Её голос, улыбка и это небрежное, но такое приятное прикосновение послужили Джоске катализатором его резко раздутого на ровном месте раздражения. Разве он может так себя вести перед девушкой, которая ему... Нет. Он в принципе не может так себя вести. Причины кипятиться нет. Нужно глубоко выдохнуть и сохранить спокойствие. Стеснительная перед девушками натура Окуясу не позволяла ему подступаться к милой продавщице без участия его друга. Но тот был занят напряжёнными «гляделками» с блондином у прилавка. Так что Нидзимура пока оставался в стороне и напряжённо вспоминал, кого же ему напоминает эта рыжеволосая прелестница. Увидев её вблизи, он заимел ещё больше подозрений. – Думаю, нам незачем начинать знакомство с недопонимания. Кобаяши Нишики, – представился блондин, глянув на Джоске с полуулыбкой сверху вниз, и протянул Джоске раскрытую ладонь, – друг Инобэ. – Хигашиката Джоске, – парень неохотно, но всё же ответил рукопожатием. – Друг и постоянный клиент Инобэ-сан. «А ещё тот, кто ни за что тебе не уступит!» – в сердцах заскрипел Джоске. – Инобэ? Погоди-погоди, Джоске, ты сказал, «Инобэ»? – вдруг опомнился Окуясу. Кажется, на него наконец-то снизошло озарение, и парень подлетел к прилавку, чуть не запрыгнув на него с ногами. – Неужели... вы та самая Инобэ?! Не только Юки, стоявшая у плиты и снимающая с жарочной поверхности готовую выпечку, но и Джоске с Нишики обрушили на Окуясу вопросительный взгляд. А парень засветился ярче своих начищенных ботинок, и выпалил: – Да чтоб меня! Это же вы «Огненная Юки» – атаманша «Красной хризантемы», самой дикой женской группировки в Морио? Афигеть, это реально вы! Меня зовут Нидзимура Окуясу, я ваш давний поклонник. Я был на пристани в тот день четыре года назад, когда вы в одиночку раскидали восьмерых байкеров, вооружённая лишь деревянным мечом. Это было просто потрясно! Юкисаки смутилась и отвела взгляд, прежде чем растерянно неестественно рассмеялась, пытаясь скрыть мрачность на лице. Ну почему все так и норовят напомнить ей о прошлом! Будет лучше, думала девушка, слушая воодушевлённые признания Окуясу, если больше никто и никогда не станет поднимать пыль с её воспоминаний. – Я польщена, но... Я не особо люблю вспоминать то время, – сказала она, положив на прилавок перед парнями два кацудон-пирожка. Окуясу тут же принёс извинения с поклоном, чуть было не пробившим дыру в прилавке. – Теперь вместо драк я занимаюсь готовкой, и это, поверьте, у меня получается ничуть не хуже, чем размахивание заточенной палкой. Попробуйте, – она улыбнулась, желая дать понять новому клиенту, что вовсе не держит обиды за то, что он заставил её вспомнить не самые приятные моменты её жизни. – О, в этом я не сомневаюсь! К слову, я уже пробовал ваши отпадные пирожки и понял, что до того момента никогда не ел ничего более вкусного. Вы волшебница, Инобэ-сан, ей богу, волшебница! Хочу расцеловать ваши ручки! Смущённая Юкисаки еле вырвала свою руку из крепкой хватки Окуясу, и парень снова принялся с улыбкой извиняться и валить вину на взыгравшие эмоции, а после схватил пирожок и с аппетитом откусил царский кусок. Ещё один странный тип, подумалось девушке: выглядит как законченный гопник с устрашающим лицом, а ведёт себя, как милый оболтус. Где их таких делают! Устав от косого взгляда из-под «козырька» одной очень странной причёски, Кобаяши Нишики демонстративно устало вздохнул и с улыбкой обратился к своей подруге, заявив, что ему уже пора идти на работу. – Что, думаешь, без тебя там кто-то что-то начнёт, мистер «сам себе начальник»? – усмехнулась в ответ Юкисаки. – Не забудь отправить мне то, что отснял три недели назад. Не заставляй меня ждать ещё дольше. – А ты не забудь о своём обещании и не опаздывай. Ну, до скорой встречи, моя вдохновительница. Слегка махнув рукой на прощание и подмигнув хозяйке киоска, Нишики прошагал мимо Джоске и вновь столкнулся с его скептичным взглядом, который, казался, никогда от него не отлипнет. Джоске мог поклясться: он точно видел в его раскосых зелёных глазах пренебрежение. И как он назвал Инобэ? Что он имел в виду под «вдохновительницей»? Этот типок, Джоске был уверен уже примерно на шестьдесят процентов, если и не её парень, то точно пытается за ней приударить. Как же неимоверно раздражает! Вскоре у прилавка киоска «Кацудон-пирожки Инобэ» от длинной очереди осталось всего два парня, один из которых без памяти уминал пирожок и сопровождал это громкими комплиментами в адрес мастерицы, а второй наконец-то выдохнул и расслабленно облокотился на край прилавка. Как только этот Кобаяши сел в недалеко припаркованное авто и уехал восвояси, Хигашиката почувствовал себя куда спокойнее. – Слушай, Джоске, не сердись на него, – попросила Юкисаки. Девушку всё не переставали терзать мысли о том, что её друзья явно не поладили друг с другом. – Нишики всегда такой прямолинейный. Меня порой тоже это в нём бесит. Но в целом он хороший человек. Я знаю его уже достаточно давно, он не раз меня выручал. Говорить ей о том, что этот её Нишики ему ни с какой стороны не приглянулся, Джоске не стал. Расстраивать Юкисаки он хотел меньше всего, а она, судя по всему, была очень озабочена их неудачным знакомством. Он так хотел спросить обо всех своих неусыпных подозрениях напрямую, чтобы развеять все изводящие его сомнения. «Эй, Инобэ-сан, а этот щегол, случаем, тебе не ухажёр? Я тут просто виды на тебя имею, конкуренцию не потерплю». Так это должно прозвучать? Ужасно! Нет, Джоске не мог так бестактно задавать ей личные вопросы. – Ты сегодня странный, – заметила Юкисаки, голос которой сначала показался Джоске каким-то далёким, звучащим будто бы за толстым стеклом. Не стоит ему сейчас так глубоко зарываться в свои мысли. – И пирожки мои не ешь. Заболел, что ли? – Что? Я? Да что ты, Инобэ-сан, всё просто отлично! – Джоске вмиг нарядил лицо в счастливую улыбку и схватился за оставленный продавщицей пирожок. Нужно было срочно сменить тему, и тут Джоске как раз вспомнил поведение своего друга. – Кстати, Окуясу, ты мне не говорил, что знаешь Инобэ-сан. – Так и ты не говорил мне, что твою даму сердца зовут Инобэ Юкисаки. Если бы сказал, я бы точно понял, о ком ты мне все уши прожужжал, – прожевав, ответил парень с устрашающим скулистым лицом. – Что? Как ты меня назвал? – Юки скривила смеющееся лицо. Джоске тут же заткнул рот своему треплющемуся другу остатками пирожка и залепетал невпопад: – Окуясу у нас туго соображает, ты уж его прости. Несёт порой какую-то ахинею, хрен его разберёшь. Юкисаки смотрела на этих двоих дурачившихся школьников и думала о том, как бы ей сейчас хотелось вновь вернуть свои школьные годы и попробовать провести их иначе, исправить всё: не облачаться в белый плащ, не брать на свои плечи ответственность «королевы хулиганов», не разбивать кулаки до крови, не расстраивать родителей. Просто жить мирной подростковой жизнью, как большинство шестнадцатилетних ребят. «Как Джоске и Окуясу». Простим Юки её заблуждения. Девушка не знала и не должна была узнать, что самую неспокойную жизнь в Морио ведут как раз таки эти двое парней. Время уже близилось к половине девятого, а Джоске и Окуясу, решив запастись пирожками до обеда и заказав у Юкисаки целый пакет, никак не могли договориться об оплате. Ушлому Джоске, который своими хитроумными планами-бананами пытался запудрить другу голову, пришлось платить за двоих: совесть насела, после того как Окуясу припомнил ему, как на днях они обедали за его счёт. Когда тёплый бумажный пакет с ароматными пирожками внутри оказался в руках Джоске, он улыбнулся очаровательной продавщице, сказав напоследок: – Ладно, Инобэ-сан, мы пойдём, чтобы не опоздать на занятия. Вечером обязательно к тебе загляну. – И я тоже! – подпел Окуясу. – Если успеете, – сообщила Инобэ, сложив руки на груди и взглянув на парней, как на своих самых верных подчинённых. – Я сегодня работаю до пяти, а ты, постоянный клиент, редко в конце дня заглядываешь раньше. – Что? Почему ты решила сегодня закрыться пораньше? – насторожился Джоске. – У меня дела, – Юки ответила на его вопрос, однако не совсем поняла, откуда на лице парня вдруг появилось такое удивление. Он сегодня и впрямь странный. Или же?.. Странным он ей кажется уже не первый день. – Хочешь знать в подробностях? «Да! Да, чёрт возьми, я хочу знать! – припадочно кричал внутри Джоске. – Я должен быть уверен, что тебя ждут обычные бытовые дела или что-то в этом роде, а не свидание с этим петушарой Кобаяши Нишики! Просто скажи мне, что это не свидание, Инобэ-сан. Просто дай мне повод успокоиться». – Нет, – ответил парень, скованно отведя слегка помрачневший взгляд в сторону. – Некрасиво будет лезть в твою личную жизнь, Инобэ-сан. Он поступил правильно, это однозначно. Но спокойнее ему от этого не стало ни на йоту. Теперь уходить совсем не хотелось. Как только думал, что это может оказаться их единственной встречей на сегодня, Джоске тут же посещали безумные мысли прогулять школу и провести весь день с Юкисаки. Даже если он ей надоест, даже если у неё не будет находиться на него времени, он просто хотел быть рядом и смотреть, как увлечённо она работает. Ведь в процессе своего любимого дела эта девушка выглядела прекраснее, чем кто-либо! Но только он отошёл от прилавка, как вдруг... – Джоске, постой-ка! – Юкисаки окликнула его, а её рука оказалась на левом плече парня. Она внимательно смотрела на стоячий ворот его жакета. – Якорь... Его слегка перекосило. О, да он у тебя наполовину отстёгнут! Ты мог его потерять. Подойди поближе, я поправлю. Не успел смутившийся Джоске заверить, что справится сам, как девушка уже притянула его ближе, заставив слегка завалиться на прилавок, и взялась за пристёгивание стилизованного золотого якоря на воротник его жакета. Достаточно было вспомнить, что они впервые оказались так близко, чтобы парня вмиг пробрало электрическими разрядами. Её изящные тонкие пальцы аккуратно продевали иглы через ткань, время от времени задевая кожу его шеи, и Джоске невольно вздрагивал. Надо же, думал он, она заметила, что якорь расположен не так, как обычно. Неужели она так внимательна к нему? Или такая чрезмерная внимательность – обычное дело для неё? Её лицо было так близко. Достаточно близко, чтобы достать до него, лишь слегка поддавшись навстречу. Навстречу... – Инобэ-сан! – вдруг воскликнул Джоске, когда Юки закончила с его брошью, и на чистом адреналине позволил себе взять её за руку, прежде чем она отстранилась от него. – Я точно сегодня успею застать тебя до пяти! – А вопить-то так зачем? Я буду только рада, если ты придёшь. Только не хватай меня больше так внезапно, а то подзатыльник отвешу! Джоске и сам не понимал, почему нечто столь глупое и ненужное сорвалось с его губ в тот момент. Вероятно, ему просто нужно было срочно заглушить звон нахлынувших эмоций. Неважно, чем, неважно, как, – лишь бы перестать думать об её губах, которые она так соблазнительно закусывала, сосредоточившись на золотом якоре. Двух наглых школьников, слишком долго занимающих место у прилавка, уже выпроваживал недовольный престарелый мужчина, ждущий в очереди, чтобы купить кацудон-пирожок. Ни парни, ни Юкисаки даже не заметили, как он подошёл. Девушка попрощалась с Джоске и его другом и вновь принялась за работу. «Интересно, – думал Хигашиката, шагая в сторону школы, – сказала бы она мне, что у неё за дела, если бы я всё-таки спросил?» Если бы Юкисаки действительно спокойно ответила на довольно личный вопрос, это бы многое значило для Джоске. На какой-то миг, тот самый, когда она спросила, не хочет ли он узнать подробности её дел, Джоске показалось, что она и сама была не против рассказать. Их ежедневные встречи, непринуждённые разговоры, её смех над его шутками... Что же всё это значит? И значит ли это вообще хоть что-то?***
Насыщенно-синее небо устелили кроваво-красные рваные облака, сделав его похожим на сюрреалистичное полотно художника. Минутная стрелка всего на семь единиц сдвинулась в сторону от отметки в пять часов, но «Кацудон-пирожки Инобэ» уже был закрыт. Джоске так спешил, бежал сюда со всех ног, сбивая дыхание, желая застать подругу хоть на одно мгновение, но всё, на что теперь ему приходилось смотреть, это закрытый роллетом прилавок киоска. Джоске даже на всякий случай проверил наличие её велосипеда у задней двери. Она уже ушла. Он не успел. По дороге домой размышления Джоске утонули в вечерних шумах Морио: в беспечной болтовне идущих мимо людей, в рычании проезжающих по дорогам автомобилей, в льющейся из кафе и магазинов негромкой музыке. Мысли о том, где и с кем сейчас может быть Инобэ, тяготили его, не давали успокоить себя неизбежностью завтрашней встречи с ней. Чувство, будто бы он что-то упускает, не покидало парня; будто бы он теряет что-то важное прямо сейчас, в эту самую минуту. Бегущий человечек на светофоре облачился в зелёное, и по перекрёсткам двинулись толпы людей. Воздух был такой влажный и душный, словно погода должна была вот-вот испортиться. «Может, мне стоит сказать ей? – стукнуло в голову Джоске. – Нет, не заявлять, что я якобы влюблён, жить без неё не могу и всё такое. Просто дать понять, что был бы не против узнать её поближе, проводить больше времени вместе. Чёрт, нет! Это так глупо! Я и без того прихожу к ней каждый день, она и так должна догадываться, что мне очень дорого общение с ней. Если уж и говорить откровенно, то о чём-то существенном. «Ты мне нравишься»? «Может, будем встречаться»? Тц. Что за идиот!» Бредя по тротуару, Джоске случайно бросил взгляд в сторону, когда услышал доносящуюся откуда-то знакомую ему мелодию. Звуки старой песни лились из кафе с открытой гостевой террасой. Его внимание задержалось на девушке, одиноко сидящей за столиком и неспешно попивающей кофе с раскрытой книгой в руках. Её вьющиеся рыжие волосы были подхвачены большой блестящей заколкой, а надет на ней был такой знакомый джинсовый комбинезон. Да ладно! Что она тут делает, да ещё и одна! Обрадовавшись тому, что не придётся ждать встречи до завтрашнего утра, Джоске уже было сорвался с места по направлению к кафе, как вдруг остановился. Что-то внутри него знало: не нужно туда идти. Не трудно было заметить, как взгляд Юкисаки время от времени отрывается от серых страниц и хватается за кого-то, кто сидел через пару столиков от неё. Джоске мысленно провёл эту линию и соединил её короткие взгляды с... Кобаяши Нишики, этим холеным павлином! Он тоже был в этом кафе, сидел неподалёку за столиком вместе с каким-то парнем, а на Юкисаки даже внимания не обращал. Они сидели в этом кафе словно совершенно чужие друг другу люди и занимались своими делами. Джоске притаился за деревом в тени и наблюдал за ними. Чувствовал он себя в таком положении, конечно, отвратительно, но любопытство брало верх над стыдом. Чем эти двое там занимаются и почему ведут себя так странно? Юкисаки выглядела так, словно следила за Нишики, и для полной уверенности в этом её образу не хватало лишь солнцезащитных очков и шляпы для конспирации. Хотя и Джоске сейчас выглядел не лучше, будто сталкер-извращенец какой-то. «Отстойная ситуация», – думал он. По истечении примерно пяти минут Кобаяши Нишики попрощался со своим приятелем, и тот ушёл, пока блондин возился с помещением большого профессионального фотоаппарата в сумку-переноску. После этого он пересел к Юкисаки, и девушка спрятала в рюкзак книгу, в которую, судя по всему, смотрела лишь для вида (она даже не оставила закладку, а просто захлопнула томик). Далее в течение десяти минут они о чём-то оживлённо говорили друг с другом, улыбались, активно жестикулировали, в общем, вели себя как встретившиеся после рабочего дня друзья. Джоске всячески отгонял от себя все неприятные предположения и упрямо сверлил их взглядом из-за дерева. Пока вдруг не увидел их прощание. Тут у него внутри всё и перевернулось с ног на голову: в тот момент, когда они вышли из-за столика, когда с улыбками подарили друг другу объятия, и когда губы Кобаяши Нишики коснулись щеки Инобэ Юкисаки. Над головой Джоске будто бы ударила молниеносная вспышка грома, а земля под ногами словно разъехалась в стороны, норовя уронить ошарашенного парня в пропасть. Нишики и Юкисаки разошлись, а Джоске встал, прислонившись спиной к дереву, и сердце его забилось где-то у самого горла. И спустя несколько секунд бешеного ритма – замолчало, словно совсем перестало биться. Он не знал, что такое возможно: не знал, что может быть настолько обидно. Пробил час обещанной непогоды. Красочное небо слишком быстро заволокли грузные серые тучи, пара несмелых капель упала на асфальт в знак предупреждения, а затем во всей своей красе на головы пешеходов обрушился противный проливной дождь. Люди вокруг доставали зонтики или спешили укрыться под навесами, в магазинах и домах. А Хигашиката Джоске, прикрывая голову школьной сумкой, медленно шёл дорогой, которой каждый день возвращался домой, и смотрел под ноги, на своё искажённое в лужах отражение. Всё быстро промокло: сумка, жакет, ботинки, а также надежда... Глупая надежда на то, что необыкновенно красивая и интересная девушка может оказаться свободна. «На что я вообще рассчитывал! – спросил сам себя Джоске, вдруг почувствовав, как хочет получить отрезвляющую пощёчину или удар кулаком по лицу. – Взрослая привлекательная девушка с невероятными навыками готовки, да ещё и такая крутая в прошлом, – и без парня? Ха-ха, ноль баллов за сообразительность тебе, Джоске! Идиот. И всё же я идиот». Шум дождя нисколько не успокаивал, лишь фоном гудел в ушах и проглатывал все посторонние звуки. По возвращении домой (а парень даже и не заметил, как дорога привела его к порогу) Томоко спросила сына о том, как прошла утренняя тренировка в качалке с Окуясу. «Ага. Нормально», – всё, что смог выдавить из себя Джоске, прежде чем быстро скрыться в своей комнате, прячась от любопытных расспросов матери. Голова гудела, грудь по ощущениям перетянулась тугой цепью. Джоске так не хотел чувствовать весь этот задушивший его вихрь эмоций из разочарования, обиды, злости и досады. Он так не хотел ни о чём сейчас думать. Он так не хотел влюбляться.