***
— ОЛИВИЯ? ПРИВЕТ! Хеджу вздрагивает, когда звонкий голос её соседки по парте на уроке ИЗО доносится до уха из динамика телефона. — Чхверри… Хэй, — черноволосая девочка от возникшего напряжения держится за переносицу. Как бы там ни было, она должна убедить Чхверри отвезти её с друзьями до домов с привидениями этим вечером. При любых других обстоятельствах она не была бы так охвачена отчаянием. Но либо это, либо ещё одна странная поездка с Директором Хасыль, где та попытается вести себя так, словно она их лучшая подруга. Хеджу была готова даже встать на колени. — Я знаю, что это неожиданно, но… У тебя уже есть… планы на вечер? — спрашивает девочка, кусая ногти. — Эмммммм, — это самое длинное ‘Эм’, которое Хеджу приходилось когда-либо слышать. — Я собиралась пойти к Наён на вечеринку в честь Хэллоуина, а что? — непринужденно спрашивает Чхверри, пока Хеджу чувствует, как её надежды стремительно рушатся. — О, эм. Мы просто собирались пойти в дом с привидениями сегодня вечером в наших костюмах и… — Хеджу морщится. Она очень надеется, что остальные не будут против. — Хочешь пойти с нами? На другом конце провода повисает пауза. — Вы хотите, чтобы я пошла с вами? — тихо, с нотками недоверия переспрашивает соседка по парте. Восьмиклассница чувствует, что ей становится неловко. О чём она только думала? Почему надеялась, что Чхверри откажется от вечеринки с кучей популярных детей и заставит свою мать возить их всю ночь? Чего она не знает, так это того, что Чхверри так переполняет радость от этого неожиданного чуда, что она едва может говорить. — ДА! — Кричит в трубку счастливая девочка. — Что? — Хеджу не может поверить своим ушам. — ДА! С УДОВОЛЬСТВИЕМ! И я могу отвезти вас! — добавляет Чхверри, горя желанием угодить. — Но только если вы, ребята, хотите! Хеджу действительно не может поверить своим ушам. Ей даже не пришлось об этом просить! — Эм?! Вау! Да, это было бы здорово, Чхверри, спасибо… Подожди, а как же твоя вечеринка? — Э-э, её вечеринки… — девочка замолкает, чувствуя себя немного неловко, чтобы закончить предложение вслух. Не весёлые. — К тому же я хочу одеть костюм! У меня уже готов костюм, но Наён сказала, что он херовый, так что я не собиралась идти в нём. Но теперь я надену! — Хорошо! — соглашается Хеджу, на этот раз в приподнятом настроении. — Заберёшь нас всех, после восьми? Мы с Йери будем у себя дома, но Ёджин с Чэ у неё дома. — Ура! Так здорово! Напиши адреса, и я запишу их в свой GPS, — Чхверри взволнованно визжит, и Хеджу со смехом вскидывает брови. — Скоро увидимся! — с этими словами одноклассница вешает трубку. Ну, — думает Хеджу. — Это оказалось гораздо проще, чем я думала.***
— ПОЛАПАЙ МЕНЯ! ТРАХНИ МЕНЯ! Хасыль неловко ёрзает на водительском месте, когда пронзительные крики песни доносятся из её машины. Ёджин размеренно качает головой под бит, сидя рядом, с ценящим вдумчивым выражением лица, как у ярого христианина во время страстной проповеди. — ПАПОЧКА БЕТТА ЗАСТАВЬ МЕНЯ ЗАДОХНУТЬСЯ. ПОЛАПАЙ МЕНЯ! ТРАХНИ МЕНЯ! МОЙ ТОННЕЛЬ ОБОЖАЕТ ГЛУБОКУЮ ГЛОТКУ. — Милая, можно переключить это, — вежливо спрашивает Хасыль дочь, которая сейчас отвечает за музыку. — Что?! Мам, это же CupcakKe! — удивленно заявляет Ёджин, делая только громче. — Лижу, лижу, лижу, лижу Я хочу отведать твой член, — зачитывает девочка низким голосом, пока они едут по дороге, проложенной навигатором по пригороду, который был рядом с их. — Но я не могу запороть свой маникюр, поэтому подхвачу его китайскими палочками. Хасыль везёт свою дочь на Хэллоуин к одной из её подруг, чей дом оказался ближе всего. Этой подругой по случайности оказалась Чэвон. Дочь Мисс Вон. Сердце директора уже заходится в диком ритме где-то в горле, пока она в первые едет к дому Виви. Есть что-то волнующее в том, чтобы увидеть её на выходных, в обстановке далеко за пределами школы, что-то, что делает то, что между ними, даже если это только мечты Хасыль, более реальным. — РОТ ШИРОКО ОТКРЫТ, РОТ ШИРОКО ОТКРЫТ, РОТ ШИРОКО ОТКРЫТ, КАК-БУДТО Я БЫЛА У ДАНТИСТА— орёт Ёджин, словно в неё вселился демон. — Хорошо… — женщина, находясь уже в откровенном шоке от непристойности песни, нажимает на кнопку питания стереосистемы. — Мам! — надувается Ёджин из-за возникшей тишины, прижимая к груди сумку с костюмом для Хэллоуина. — Ну почему! — Это было ужасно, Ёджин. — Ладно, мам, мы все знаем, что ты лесба, но не обязательно было устраивать сцену. Иногда на искусство просто нужно посмотреть от третьего лица. Она храбрая, смелая, красивая женщина, которая говорит свою правду. — Хорошо, Опра. Я включу обратно, если ты поставишь мой плейлист, — неторопливо выдвигает своё требование Хасыль, не обращая внимания на дочь, пока навигатор говорит ей повернуть направо. Ёджин недовольно стонет. — Ёджин, почему ты больше не включаешь мои песни? Это не делает тебя какой-нибудь великой, если хочешь знать моё мнение*, — небрежно заявляет Хасыль, вставляя как можно больше сленга, который она услышала в коридорах школы. Девочка с отвращением морщится и решает, что она лучше послушает скудный музыкальный ассортимент своей матери, чем ту хуйню, которую она сейчас сказала. После чего она неохотно включает плейлист. Зазвучали драматичные аккорды знакомой песни, и Ёджин обреченно стонет: — О нет… — Ты красивый, безусловно, — поёт в динамиках Нелли Фуртадо из 2000-х. — О БООООЖЕЕ! — радостно вскрикивает Хасыль, как будто она только что приняла героина, отвлекаясь, она теряет контроль и немного сворачивает с дороги. — Я ЛЮБЛЮ БРИТНИ! Ёджин зажимает рот рукой, чтобы скрыть свою реакцию и смотрит на водителя соседней машины глазами, полными мольбы о помощи. Её мать делает звук громче, продолжая подпевать с огромной глупой улыбкой, пока из автомобиля посреди дороги гремит музыка. Девочка несколько раз дёргает за ручку запертой двери движущейся машины, но безрезультатно. — Хах! Хорошая попытка, ЗАБЛОКИРОВАНО! — победно заявляет Хасыль, прерывая своё выступление, вспоминая тот случай, когда её дочь пыталась выкатиться из машины посреди трассы. Восьмиклассница более чем уверена, что это можно расценивать как похищение ребёнка. Перед тем как начинается припев, Хасыль делает несколько быстрых вдохов, как будто пытается набрать побольше воздуха. — Я КАК ПТИИИИЦА, Я ПРОСТО УЛЕЧУ ПРОООООЧЬ! — подпевает директор во весь голос. — Я НЕ ЗНАЮ, ГДЕ МОЯ ДУША, Я НЕ ЗНАЮ ГДЕ МОЙ ДОМ, — скулит она голосом и близко не похожим на Бритни Спирс. — И, малыш, мне нужно, чтоб ты знал это — Я КАК ПТИИИИЦА… — ПЕРЕКЛЮЧИ, ПОКА Я НЕ РАЗБИЛА ОКНО, МАТЬ, — угрожающе кричит Ёджин под грохот басов. Девочка внезапно открывает бардачок и достаёт оттуда огромный камень размером с её собственную голову. — Ёджин! — вскрикивает Хасыль, когда девочка кладёт гигантский камень себе на колени. — ОТКУДА ОН У ТЕБЯ?! — ОН ВСЕГДА БЫЛ ТАМ, — парирует она, старательно перекрикивая Нелли Фуртадо. — ДЛЯ ЭКСТРЕННЫХ СЛУЧАЕВ! — ХОРОШО, ТЫ МОЖЕШЬ ПЕРЕКЛЮЧИТЬ! — кричит Хасыль, сбавляя звук. — Включи PartyRock! — Party Rock? Тебе что, 105 лет?! — вопит Ёджин. — У НАС НЕ БЫЛО БЫ МУЗЫКИ, КОТОРУЮ МЫ ЛЮБИМ СЕГОДНЯ, БЕЗ PARTYROCK! — защищается до последнего женщина. — У НАС НЕ БЫЛО БЫ И ЭТОЙ МАШИНЫ! — спорит Ёджин, ссылаясь на то, что её мать купила оранжевый Kia Soul только из-за того, что ей понравилась реклама с антропоморфными хомяками, открывающимися под LMFAO — PartyRockAnthem. — НО ВОТ МЫ ТУТ! В ЭТОЙ ЕБАНОЙ КОРОБКЕ! Хасыль моментально замолкает, пока они продолжают ехать, явно обиженная и выглядящая как щенок, которого пнули. — Я думала, это крутая машина, — грустно говорит директор тихим голосом. Теперь Ёджин чувствует свою вину, убирая камень обратно в бардачок. — Эм, — неловко начинает она, смотря на мать, которая выглядит так, словно в следующую секунду расплачется прямо за рулём. — Ну… Эм, наверно, ты права, мам. В смысле, в какой ещё машине ты можешь сказать, что ты в «Горячей коробке» и буквально иметь это ввиду. Хасыль слабо улыбается словам дочери. — Да! — уже уверенно добавляет она. — Что такое «горячая коробка»? Ёджин хмыкает оставляя этот вопрос без ответа и выбирает другую песню на телефоне прежде чем включить звук. — Вот, я знаю, тебе эта нравится. Из динамиков начали доносится звуки ударных, сопровождаемые низким синтезаторным басом и мягким еле слышным напевом. — ДА! — оживленно соглашается Хасыль, сразу же узнавая bad guу — Билли Айлиш после многочисленных прослушиваний композиции. Ёджин тяжело вздыхает. — Пожалуйста, пусть я об этом не пожалею, — тихо бормочет она. — Ух, я люблю эту песню, — констатирует её мать, пока вступительные биты идут по кругу. — Она такая таинственная. Такая скандальная. Я чувствую себя такой непослушной маленькой девочкой, — Ёджин кричит себе в руку. Хасыль начинает подпевать, тихо выдыхая крайне неразборчивые обрывки слов, потому что даже не знает текста. Она агрессивно качает головой, короткие волосы двигаются в такт, пока они останавливаются на красный свет. Несмотря на то, что это происходит каждый раз, когда начинает играть эта песня — неважно где они… в своей машине, в примерочной Forever 21, T.G.I. Friday’s — Ёджин хочет вырвать себе глаза от стыда. — А я из плохих девочек, из тех, что огорчат твою маму, приведут в ярость твою девушку, обольстят твоего отца… — DUH! — рандомно вставляет Хасыль. — Слишком рано, мам! Боже! — девочка массирует виски, раздражённая тем, что её мать никогда, никогда в жизни не может произнести эту часть правильно. —Смотри на меня, — хрипит она, когда Хасыль поворачивается к ней. — I'm the baaaaad guy — поёт Билли. Ёджин ждёт, затаив дыхание, готовая опустить палец, чтобы подать сигнал и научить свою бабку-мать, когда надо правильно это произносить. — DUH! — произносит снова Хасыль, не дожидаясь, пока Ёджин опустит палец, и совершенно не попадает в бит. Девочка измученно кричит и тянет руками лицо вниз, а Хасыль лишь хихикает на это и продолжает счастливо ехать, когда загорается зелёный свет. — ТЫ ДАЖЕ НЕ ПОНИМАЕШЬ ПОДСКАЗОК! Вскоре заговорил навигатор, заглушая музыку: — Через 500 футов вы прибудете к месту назначения. Окрестности становятся всё более живописными, когда они въезжают в район Санта-Моники с причудливыми отдельно стоящими семейными домами и массивными раскидистыми деревьями, которые отбрасывают тень на всю дорогу. Ёджин выглядывает в окно, любуясь мирным, домашним районом, где живет её братан. Хотя они с Чэвон и провели вместе почти всю среднюю школу, она никогда раньше не бывала у неё дома. — О боже! Мисс Вон тоже здесь живет! — Девочка улыбается от уха до уха при мысли о своей любимой учительнице. — Ага, — довольно нервно выдыхает Хасыль. — ОоооОоОо, — поддразнивает её дочь, как одноклассник знающий чей-то секрет. — Мисс ВОоОоон, — она тыкает пальцем в свою мать, которая стремительно краснеет и чувствует, как учащается её сердцебиение. — Прекрати, — Хасыль пытается проявить свой авторитет, но не может подавить улыбку на лице, как бы ни старалась. — Кто-то волнуется, — ухмыляется Ёджин, подмигивая. — А что, если это будет какой-нибудь дом-ловушка*, — хихикает девочка. — Это явно не дом-ловушка, Ёджин! — у директора есть определение для «дома-ловушки» в её словаре подросткового жаргона как очень запущенная квартира для употребления марихуаны. — Ты же видишь, как хорош этот район? — Представь себе, что твоя женщина живет в доме-ловушке, — гнет своё Ёджин и начинает смеяться, запрокидывая голову. — Приехали. Хасыль паркует машину на обочине и осматривает близлежащие дома в поисках адреса, который ей прислала Виви. И вскоре она видит это. Пригородный домик, миниатюрный и великолепный, окрашенный в пастельный цвет, и разноцветные кусты роз, которые растут вдоль дорожки к входной двери. Он уютный и, ну, Виви, за исключением одного яркого, чужеродного аспекта, который сложно не заметить — глаза Хасыль расширяются от шока при виде ярко-зеленого Ламборджини, припаркованного на подъездной дорожке у дома. — У Мисс Вон есть ламбо?! — у Ёджин от изумления отвисает челюсть. Женщина вся на нервах выходит из машины вместе с дочерью, поправляет белую полосатую рубашку и аккуратно уложенные волосы. А потом ещё раз, и так три раза, как будто она идёт на свидание, а не оставляет дочь у подруги с ночёвкой. Ёджин замечает, что её мать слишком часто всё поправляет, когда она уже давно стоит на тротуаре со своей спортивной сумкой и ждёт. Восьмиклассница слегка улыбается. — Ты хорошо выглядишь, мам, — нежно признаётся она. Не только для того, чтобы укрепить её уверенность в себе, но и потому, что её мать должна знать, что это действительно так. Хасыль на мгновение замирает, встречается взглядом с дочерью и ласково улыбается в ответ. — Спасибо, милая. Затем женщина вытаскивает две большие фальшивые брови и приклеивает их на лоб в форме буквы V. Ёджин хихикает над внезапными изменениями во внешности своей матери, очень смущенной, но решает даже не спрашивать её, кого та пытается изобразить. Мать и дочь подходят к дому и останавливаются на дорожке недалеко от крыльца, после чего Хасыль достает айфон. Хасыль: мы снаружи! Она как обычно отправляет стикер миньона, и в этот раз стучащего. Виви: Иду! :) Женщина тяжело сглатывает и чувствует, как сердце начинает бешено стучать. Директор замирает, услышав звук поворачивающегося замка. И в дверном проёме появляется Виви, её темно-рыжие волосы развиваются на холодном полуденном ветру. Хасыль чувствует, что атмосфера меняется к лучшему, переставая быть такой напряженной. — МИСС ВОООООООН! — радостно приветствует Ёджин. — Эй, Ёджин! — отвечает Виви с нежной улыбкой, и глаза девочки загораются ещё ярче. Внезапно Хасыль не понимает, куда деть руки, поэтому с трудом засовывает одну в передний карман узких джинс, а второй проводит по волосам, пытаясь выглядеть как Джеймс Дин* (забыв, что у неё на лбу пара массивных сердитых бровей). После того как взгляд учительницы рисования встречаются с глазами Хасыль, её улыбка становится ещё шире. — Привет, — тихо обращается она к своей коллеге, и сердце директора начинает бешено биться. — Ёджин, ты можешь пройти в дом. Чэ ждет тебя в гостиной! — говорит Виви, и девочка вбегает внутрь. — Увидимся завт… Хорошо… — с легким смешком говорит Хасыль, и Виви хихикает. — Счастливого Хэллоуина, — добавляет через какое-то время учительница рисования, и Хасыль восхищается её красотой в лучах закатного солнца. — А ты… — она тихо спрашивает, рассматривая костюм директора. — Айрин! — констатирует женщина с улыбкой, указывая на гигантские сердитые брови на лбу. — О, прости, как я могла не узнать, — ухмыляется Виви и игриво хлопает Хасыль по руке. — УХ! — думает про себя директор, чувствуя, как кровь приливает к щекам. — Это твоё? — впечатлённо спрашивает она, указывая на лаймовый Ламборджини. — Нет, это… — Дорогая? Сердце Хасыль замирает при звуке мужского голоса, доносящегося из-за приоткрытой двери. — О, пожалуйста, нет, пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА, — мысленно умоляет женщина, отказываясь принимать то, что она уже и так знает. Она резко сдирает наклеенные брови, чуть не срывая при этом свои настоящие. И вдруг из-за угла появляется обладатель голоса. К женщинам подходит кавказец значительно старше них, к тому же довольно крупный, в белой рубашке, с галстуком и выглаженных чёрных брюках. — Простите, я не хочу переходить в мормонство? — быстро произносит Хасыль, обращаясь к мужчине, пока теряет всякий контроль над своей речью. Она клянется, что в голове шутка звучала лучше. — Что это значит? — спрашивает он с рассеянной жемчужно-белой улыбкой. Однако Виви, стоящая рядом с ним, прикрывает рукой рот, чтобы её широкая улыбка не превратилась в громкий смех над шуткой Хасыль. — Хасыль, это Нейт, мой парень, — встревает учительница рисования с едва сдерживаемым смехом, и, только услышав подтверждение, женщина чувствует себя так, словно кто-то ударил её кулаком в горло. —Нейт, это Хасыль, она директор в школе, где я работаю. — Привет, я Хасыль, — вторит она, быстро приходя в себя и переходя в деловой режим, протягивает руку для рукопожатия. — Я так много о Вас слышала! — добавляет директор, чтобы казаться более вежливой. Например, как ты оставил её без обеда…! — О, ты же Хасыль! Я тоже про тебя много слышал, она тебя любит! — сразу же отвечает Нейт, и глаза женщины расширяются, глядя на Виви. Но вторая слишком занята тем, что смотрит на своего парня с гордой улыбкой. Когда директор пожимает Нейту руку, то борется с непреодолимым желанием задрожать. Для такого идеально-опрятного на вид человека его руки такие грубые — прикосновение как наждачная бумага с чрезмерно сильным захватом, чтобы соответствовать. Она внезапно задумается о его мозолистых руках, скользящих по нежной коже Виви, и от этой мысли её начинает тошнить. Но она встречала достаточно неприятных родителей, детей и учителей, чтобы довести до совершенства свою фальшивую улыбку. — У вас очень хорошая машина! — Ну, спасибо, — учтиво отвечает он и в то же время очень удобно приобнимает Виви так, что Хасыль невольно начинает казаться, как будто она часть его коллекции. — Это был подарок от моих родителей! — Конечно же, — думает директор с некоторым пренебрежением. — Что ж, очень приятно познакомиться, Нейт, но мне, наверное, пора идти, — стараясь сохранять непринуждённый голос, говорит Хасыль, решив, что с неё хватит, и она не хочет больше ни минуты находиться в его присутствии. — Мне надо, эм… приготовить конфеты для детей, ха-ха. — О-о-о, — ласково улыбается Виви, и женщина не может сдержать улыбается при виде её, даже если она под мышкой у этого мужика. — Увидимся на работе? — заключает директор. Пожалуй на работе было лучше, в их собственном маленьком мирке. Там, где не было определённых реальностей, которые всё могут испортить. Виви согласно кивает. — Тогда увидимся. — Очень приятно познакомиться, Нейт, — директор снова улыбается парню женщины, в которую она влюблена. — Взаимно! Хасыль начинает возвращаться к своей машине с последним «Счастливого Хэллоуина!», произнесенным ей вслед. Она хочется обернуться и посмотреть на Виви, но не хочет, чтобы их образ ещё крепче запечатлелся в её памяти. Всё, о чем она могла думать, это как он назвал её дорогой, как грубо касался её кожи. День пошёл явно не так, как она хотела бы. Виви и Нейт наблюдают с крыльца, как женщина переходит улицу по пути к своей машине. Мужчина одобрительно хмыкает своей девушке. — По-моему, я ей понравился!***
Несколько часов спустя, когда солнце уже давно село, измученная Чонын наконец-то едет домой — не спать, а чтобы отвезти Чхверри и её друзей в, как описала её дочь, «Дом с привидениями». Женщина пыталась до последнего отказаться. Работа, как она и думала, задержала её ещё больше, чем обычно. От конференций до докладов, всегда внезапно появлялось миллион дел и миллион проблем других людей, которые только она могла решить. Не говоря уже о том, что её дочь попросила отвезти их поздно вечером в воскресенье. Но Чхверри, к крайнему разочарованию своей матери, уже рассказала всем друзьям (и их родителям), что она сможет обеспечить транспорт на всю ночь Хэллоуина до утра первого ноября. Не помогало и то, что прошлой ночью Чонын спала всего час. Она не сказала бы, что у неё есть праздничное настроение. Чонын очень хотела бы, чтобы Джинсоль отвезла Чхверри. Не похоже, чтобы её жена делала что-то стоящее за время своего отпуска. Она и Суён были отстранены от участия во всех мероприятиях школы Святой Джихё на месяц, благодаря Айрин, так что Джинсоль просто сидела дома. И да, в то время как она была сыта по горло своей женой, ставшей завирусившейся сенсацией по ряду неправильных причин, она также была в ярости из-за того, что Джинсоль никак не помогала по дому, пока Чонын работала. Однажды — ну, несколько раз, — Чонын попросила её вынести мусор, и её жена не отказывалась это делать, но постоянно откладывала, потому что начала смотреть Сом от MTV. (Джинсоль думала, что шоу будет про настоящих сомов, и на самом деле немного расстроилась.) Но для женщины с каждым разом было всё сложней просить жену что-то делать и разочаровываться, возвращаясь. Поэтому, в результате она сама выносила мусор и сама выполняла все обязанности по дому, которые из-за Джинсоль и её неряшливости накапливались очень быстро, и также оставались невыполненными. За этот небольшой промежуток времени, Чонын потеряла столько надежды, что решила, что если попросит свою жену отвезти их дочь с друзьями, то в результате всё равно придётся везти самой. Тем не менее, женщина была готова на всё ради своей дочери. Даже если это означало отодвинуть своё здоровье на второй план. Так что она готовится к предстоящей долгой ночи, пока едет к утёсу у Тихого океана, где находится их дом. В отличии от резиденции Ха, которая была тёмной, окружённой деревьями и располагалась высоко в богатом районе Беверли-Хиллз, чтобы видеть бетонные джунгли Лос-Анджелеса внизу, дом Ким стоял на вершине частного прибрежного утёса с живописным видом на океан. Чонын, бывшая чемпионка команды Стэндфордского университета по плаванию, и Джинсоль, одна из самых многообещающих и перспективных морских биологов страны, сразу же согласились жить рядом с водой. И вот, вскоре после свадьбы, супруги купили целый мыс, чтобы построить там собственный замок. И как плюс, здесь был частный пляж в сотне футов ниже, который женщины с радостью сделали своим. Всё в их доме было абсолютно белым — массивный фасад здания, отмосток с ландшафтом и многое другое. Дом, построенный как более современная версия греческой виллы, при хорошем освещении сиял как самый яркий маяк в тёмные ночи. Чонын припарковала свой BMW на подъездной дорожке позади Теслы жены, оставляя место для роскошного минивэна в гараже. Выйдя из машины, она направилась к входной двери. Всё, что ей предстояло сделать, это забрать Чхверри и взять с собой кофе, чтобы пережить предстоящую ночь. Женщина входит под шум телевизора в гостиной и видит их с Джинсоль любимое одеяло на одном из диванов, но не саму Джинсоль. — Чхверри! — зовёт она, направляясь к центральной лестнице, которая извивалась вокруг светящегося голубого цилиндрического аквариума. — Иду! — моментально отвечает девочка откуда-то со второго этажа. Чонын в это время направляется на кухню к своей лучшей подруге кофеварке. —Давай просто покончим с этим, — думает она, пока машина наливает кофе в пустой термос. Она прислоняется к столешнице, когда её веки начинают становиться всё тяжелее и тяжелее, в итоге она сдаётся и позволяет им закрыться. Но как раз перед тем, как заснуть, приглушённый звук спускаемой воды в туалете и воды в раковине из ванной рядом возвращают её к мучительной реальности. Подходя к серебристому холодильнику, чтобы достать сливки для кофе, она краем глаза замечает Джинсоль, выходящую из ванной. — Привет, дорогая, — приветствует её жена, отряхивая руки от воды. — Где сливки? — довольно резко спрашивает Чонын, заметив их отсутствие на привычном месте. — О… Я… Джинсоль перебивают звуки очень радостной Чхверри, спускающейся по лестнице. В прекрасно подходящем ей костюме Капитана Марвел, который она сделала сама, девочка позирует как модель с широкой улыбкой, как только привлекает внимание двух матерей. — Нравится? — Возьми ключи от минивэна и жди в машине, — со вздохом говорит Чонын, и Чхверри слушается, доставая свои эирподсы и уходя в коридор, который ведёт в гараж. Она даже не смотрит на вторую мать. (С тех пор как одноклассники сказали ей, что видели её мать на порнхабе, она смотрит на Джинсоль только когда это крайне необходимо.) Чонын ждёт, пока дверь за дочерью закроется, перед тем как продолжить. — Где сливки? Джинсоль в пижаме неловко чешет затылок. — Прости… Я их все использовала сегодня. Но хэй, раз ты снова уходишь, думаю, что ты сможешь купить их на обратном пути, — легко отвечает она из гостиной, мельком бросая взгляд на жену. И может быть, дело в усталости, в стрессе, или в том, что Джинсоль вполне могла сама сходить и купить сливки, или, может быть, во всём этом сразу и не только — но что-то вспыхивает в сонных глазах Чонын. — Это немного невнимательно. Ты так не думаешь? — выходит из себя женщина. В воздухе между ними внезапно начинает ощущаться сильное напряжение. Джинсоль выглядит растерянной и застигнутой врасплох. — Что? Пауза, перед тем как Чонын издаёт тихий смешок, она смотрит на жену со слабой ухмылкой и прищуривается. — Невероятно. — Милая… — спокойно, но с нотками волнения в голосе, обращается Джинсоль, медленно пересекая комнату. — Нет. Не называй меня так, — огрызается женщина, это обращение только больше выводит её из себя. Джинсоль остановилась как вкопанная. — Знаешь, я думала, что, возможно, может быть, ты возьмёшь на себя некоторые мои дела по дому, раз уж у тебя отпуск, и ты совершенно ничего не делаешь. Но, наверное, я ошибалась! Мне всё ещё приходится всё делать самой, не так ли? Каждое слово пронзает сердце Джинсоль, пока она стоит, застыв от внезапного приступа вины. — Чонын, я… — Я надеялась, что, раз ты в отпуске, это значит, что ты будешь мне помогать. Не только участвовать только тогда, когда сама захочешь. Всё, что так долго копилось в душе Чонын, внезапно всплывает на поверхность с каждым её шагом. — Десять лет, Джинсоль, — цедит брюнетка сквозь стиснутые зубы. — Десять лет. Ты мне не помогаешь. Я не твоя ёбаная горничная, знаешь ли. Женщина внезапно чувствует ледяной холодок, бегущий по спине. Она не знает, что сказать — она провела эти годы, работая всё больше и больше, чем когда-либо для своей семьи. Но она понимает, что у Чонын есть причины злиться, и она готова признать, что неправа, готова на всё, кроме ссоры со своим лучшим другом и женой, но ей просто надо её успокоить. — Нет, конечно нет… — Ну, видимо, именно это ты и сделала из меня, — продолжает Чонын. Ошеломлённая Джинсоль чувствует, как её сердце болезненно сжимается, в то время как её жена далека от того, чтобы прекратить ссору сейчас. — Ну… — тихо начинает Джинсоль, неуверенная в том, что сказать. — Мы могли бы… нанять одну… — Ты блять серьёзно, Джинсоль? — Я… — МНЕ НЕ НУЖНА ЕБУЧАЯ ГОРНИЧНАЯ! — внезапно кричит Чонын, разрывая остатки покоя. Блондинка напрягается, погружаясь в себя, словно ей дали пощёчину. Чонын никогда на неё не кричала. Никогда. — Я ХОЧУ, ЧТОБЫ МОЯ ЖЕНА ПОМОГАЛА МНЕ! — Чонын, — отчаянно шепчет Джинсоль. Она ненавидит крики, она ненавидит то, как страх овладевает ею, но её мольбы быстро перебивают. — Я ХОЖУ ПО МАГАЗИНАМ, ОДНА. Я ОТВОЖУ ЧХВЕРРИ В ШКОЛУ, ОДНА. Я КОРМЛЮ ЧХВЕРРИ, ОДНА, — женщина кричит на неё, безжалостно тыча пальцем, и Джинсоль кусает губы, чтобы сдержать слёзы. — ДУМАЕШЬ, У МЕНЯ ЕСТЬ ВРЕМЯ НА ЭТУ ХЕРНЮ? Я ТАК ДАВНО НЕ СПАЛА БОЛЕЕ 4 ЧАСОВ! — Я… я не знала… — ПОТОМУ ЧТО ТЫ НИКОГДА НЕ ЗНАЕШЬ, — голос Чонын повышается на октаву. — Ты ничего не знаешь, даже если оно будет бить тебя по лицу, — Джинсоль съёживается ещё больше, но, поднимая глаза, она видит, что её жена дрожит от гнева. Чонын замолкает, но её крики всё ещё звучат в ушах Джинсоль. Она на несколько мгновений опускает голову, перед тем как снова посмотреть на Джинсоль, на этот раз печальными глазами. — У меня такое ч-чувство, — через какое-то время продолжает Чонын и отворачивается в попытке скрыть слёзы, скопившиеся в уголках глазах, зрелище, которое добавляет новый слой боли в Джинсоль, о существовании которого она даже не подозревала. — У меня такое чувство, что я просто позволяю тебе ездить на мне? — слабо спрашивает Чонын, больше саму себя, чем жену, кусая губы и глядя в сторону, её голос срывается. — Потому что я делаю всё. И я всегда, всегда говорю тебе «да» и, — она больше не сдерживает слёзы. — Я никогда ничего не получаю взамен. Теперь Чонын прикрывает глаза рукой, и когда горячие слёзы катятся по лицу Джинсоль, она больше не в силах видеть её боль. Она так сильно хочет подбежать и обнять жену. Но не может. Потому что это всё её вина. — Я… Я т-так устала, — тихо выдыхает Чонын. — Каждый день, я так, так устаю, — она встречает испуганный, заплаканный взгляд Джинсоль. — Я устала, — шепчет она, замолкая, после чего, закрывая глаза, тихо плачет. Прежде чем Джинсоль удаётся хотя бы вдохнуть, сигнал минивэна разрывает оглушительную тишину. Один длинный гудок, за которым последовали ещё несколько коротких, от их нетерпеливой дочери, ожидающей в гараже. И как только тишина возвращается, Чонын произносит слова, которые разбивают сердце её жены окончательно. — Я больше так не могу. Джинсоль чувствует, как весь её мир останавливается. Паника стремительно охватывает каждую клеточку её тела, двусмысленность заявления жены потрясает до глубины души. Внезапно ей становится трудно дышать. — Я должна отвезти Чхверри в Дом с привидениями, — вскоре говорит Чонын стальным голосом, слёзы всё ещё текут по её лицу. — Ещё одна вещь, которую я должна сделать одна, — тяжело заканчивает она. Блондинка поворачивается, чтобы забрать термос, и надевает солнечные очки, лежавшие в сумке. И, прежде чем Джинсоль успевает сказать хоть слово, Чонын уходит.***
Женщина садится в их роскошный минивэн, её дочь уже удобно устроилась на пассажирском сидении. Чхверри непонимающе смотрит на мать, когда та нажимает на кнопку, чтобы открыть двери гаража за ними. — Почему ты в тёмных очках? Сейчас 8 вечера… Чонын съёживается от вопроса дочери. Она не думает, что стоит говорить ей правду — что хроническое отсутствие продуктивности у её второй матери довело её до нервного срыва, а тёмные очки закрывали всё ещё заплаканные глаза. — Это часть моего костюма. Я… телохранитель, — тихо поясняет она, заводя машину. — Но ты в спортивных штанах… — У меня не было времени полностью переодеться, Чхверри, можно мы уже просто поедем за твоими друзьями? — быстро говорит Чонын. — Хорошо! Хорошо! Господи… — вздыхает девочка, подключая телефон к машине, чтобы включить свою музыку. Чонын позволяет сделать это; ей определённо будет нужна музыка дочери, чтобы не заснуть сегодня ночью. Сонно вздыхая, женщина уточняет: — Так кого забирать? Обычную группу? Краем глаза она замечает, как её дочь немного напрягается. — Эм… вообще-то нет. В смысле, мы всё ещё друзья! Это просто… новые ребята с которыми я начала проводить время, — нерешительно говорит восьмиклассница. Чонын, слегка изогнув бровь, согласно кивает. — Хорошо, просто напиши их адреса, — Чхверри кивает. Хотя девочка и рада предстоящей ночи, но есть много вещей, о которых она беспокоится. Она знает всех ещё с 6 класса, Хеджу — с рождения, и всё же есть стойкое ощущение, словно она готовится к какому-то дебюту в их компании. Она отчаянно хочет произвести хорошее впечатление и чувствует себя крайне неловко при мысли о том, что не сможет показать себя достаточно хорошо. Но Чхверри старательно отгоняет тревожные мысли в надежде, что, может быть, сегодня ей удастся просто расслабится и быть самой собой. Что ей терять?***
Улицы окутывал довольно густой туман, отлично подходящий для Хэллоуина, в то время как толпы детей в ярких костюмах сновали туда сюда, и сияющая полная луна освещала ночь. Чонын за рулём уже почти 30 минут и не засыпать ей на удивление легко. Да и как могло быть иначе, учитывая, какое неожиданное развлечение ей устраивают дети, садящиеся в машину? Первых двух восьмиклассниц, её крестницу Хеджу, к приятному удивлению, и милую новую девочку по имени Йери, они забрали достаточно спокойно. Эти двое просто выходили из своих домов и садились в машину без каких-либо проблем. Ну, кроме того, что Айрин заставила Чонын открыть окно, пока она 10 минут перечисляла номера на случай экстренной ситуации. И Джиу, прислонившаяся к стеклу, улыбалась во все 32 зуба. Обе восьмиклассницы были в костюмах, как и дочь Чонын. Тёмные волосы Йери были собраны в экстравагантно высокий хвост, и сама она была одета в большую светло-розовую толстовку с капюшоном, гордо называя себя «Йериана Гранде». На лице девочки красовался гламурный макияж, и ногти были такими же невообразимыми, и единственная причина, по которой она была не на высоких каблуках, заключалась в том, что она (с явно отработанным голосом Арианы) «не может позволить призракам поймать её при падении». Хеджу, казалось, вообще была без костюма, одетая в свою обычную чёрную спортивную одежду, немного напоминая Чонын о Суён в колледже. Однако, над её головой был зелёный бриллиант из The Sims, держащийся с помощью ёршика для чистки труб. Как только девочки разместились сзади, женщина сразу же заметила перемену в поведении Чхверри. Она клянётся, что не видела, чтобы дочь с таким энтузиазмом разговаривала с друзьями… никогда. Пока они втроём громко обсуждали какие-то события в поп-культуре, Чонын не могла не улыбаться при каждом остроумном замечании Йери или при саркастических сухих ответах Хеджу. Но только когда Чонын подъезжает к последнему дому, она понимает, что нормальные дети закончились. Стоя на обочине в районе с красивыми пригородными домами, Чонын наблюдает, как дети радостно проходят мимо их машины, родители следом за ними. Ей невольно вспоминается, как они с Джинсоль впервые взяли свою дочь поиграть в «сладость или гадость», как жена убедила нарядится королевой вместе с ней, чтобы успокоить 5-летнюю дочь. Она побыстрей прогоняет эти мысли, когда вспоминает события этого вечера. Внезапно она замечает ребёнка в ярко-розовом парике и таком же ярком платье, которая на полной скорости бежит по дорожке, окруженной кустами роз, к ближайшему дому. За ней бежит ещё более низкая девочка с накладной лысиной, в солнцезащитных очках, с фальшивой козлиной бородкой и в мешковатом костюме. Чонын до последнего не уверена в том, что находится у них в руках, пока яйца не начинают разбиваться о лаймовый Ламборджини на подъездной дорожке. — ЭТО ГОВОН МИНАЖ, БИЧ! И Чхверри, и её мать шокировано вздыхают, в то время как Йери активно их подбадривает, и Хеджу одобрительно кивает c заднего сидения, как будто владелец автомобиля определённо заслуживает этого. Озадаченная Чонын не совсем уверена, как на это реагировать. Не каждый день она видит, как мини Ники Минаж портит чью-то машину. Чья это вообще машина? Одного из их родителей? Но в то же время женщина не знает всей истории, так что кто она такая, чтобы судить? Кроме того… это будет не первый раз, когда она убегает после порчи машин. Она быстро прогоняет эту мысль, оттягивая столкновение с предыдущими чувствами. Похоже, сегодня она просто не может выбросить Джинсоль из головы. (Но когда она могла?) Если отбросить всю серьёзность, сегодня Хэллоуин, и Чонын думает, что это действительно в какой-то степени весело. Когда девочки подходят к машине, Чонын нажимает на кнопку, чтобы открыть им двери. — ЗДРАВСТВУЙТЕ, — громко фыркает самая низкая девочка с накладной лысиной, Чонын поражается тому, что она выглядит не старше 10 лет, но у неё голос пятидесятилетней чрезмерно доброй женщины, водящей грузовик. — Привет, Ёджин, — отвечает ей Хеджу с радостной улыбкой и оглядывается в поисках Ники Минаж, которая уже почти дошла до машины. — ХээЭээЭооОООуаАА! — старательно тянет Йери, подражая вокалу Арианы Гранде. — …Хорошо… — скептически говорит Ёджин снаружи машины, ещё не войдя. — Госпожа Президент! Какой королевский сюрприз, — обращается она к Чхверри, которая хихикает на переднем сидении. И теперь женщина наблюдает из-под своих солнцезащитных очков, как низкая восьмиклассница с лысиной поднимает свои очки, зрачки девочки расширяются, а дыхание сбивается. — Ну, здравствуйте… — хрипит Ёджин, внезапно говоря самым соблазнительным голосом, на какой только способна школьница в её возрасте. — Мадемуазель… Глаза Чонын расширяются от удивления при виде школьницы, которая явно флиртует с ней. Но не заостряя на этом особо внимания, она высовывает руку из окна у водительского сиденья, для рукопожатия. — Привет, я Миссис Ким. Вместо того, чтобы пожать протянутую руку, девочка подносит руку женщины к губам, чтобы оставить на ней нежный поцелуй. Чхверри обреченно прячет голову в руках, явно не вынося все неловкости ситуации. — Зовите меня Ёджин… — шепчет она, пытаясь сохранить свой сексуальный голос. — Вы… как это говорят… сияете сегодня? Чонын смеётся, наблюдая за действиями самого смелого ребёнка, которого она когда-либо видела. — Очень приятно познакомиться, Ёджин. — Миссис Ким… Не хотели бы вы стать Миссис Вселенной? — ТЫ ВЕДЁШЬ СЕБЯ СТРАННО, — кричит Хеджу с заднего сиденья. — ЗАТКНИСЬ! — рычит девочка в ответ, после чего моментально возвращается к игривому тону, пытаясь соблазнить миллиардершу. — Миссис Ким… Боюсь, сзади больше не осталось мест… полагаю, единственный вариант — это чтобы я сидела у вас на коленях… — Это минивэн тут ещё три сиденья, — снова подаёт голос Хеджу. Внезапно Ники Минаж оказывается рядом со своим партнёром по преступлению у открытого окна. — Здравствуйте, Миссис Ким! Я Чэвон, — и сердце Чонын тает от высокого голоса девочки, резко контрастирующего с Ёджин, которая звучит как курильщик со стажем. — САДИТЕСЬ БЫСТРЕЕ, ЧТОБЫ МЫ УЖЕ ПОЕХАЛИ! — кричит Йери, чувствуя себя сильной, как дива, в которую она одета. И обе девочки поспешно садятся в машину Ким, Чэвон занимает место по середине рядом с Хеджу на заднем сиденье, а Ёджин садится перед ними с Йери. Дети какое-то время ёрзают, устраиваясь поудобней на мягких сидениях машины. — Очень хорошая машина, Миссис Ким. Когда-нибудь вы должны позволить мне прокатить вас, — уверенно предлагает Ёджин. — Ты хочешь прокатить её на её собственной машине? — смеётся Хеджу. — Ах, да, ты же бедная задница… — ТИХО, ОЛИВИЯ! — кричит Ёджин, поправляя свою нелепую приклеенную козлиную бородку. — Ты же знаешь, что я жената, да, Ёджин? — ухмыляется Чонын, смотря в зеркало заднего вида, игриво решив присоединиться к диалогу девочек. — О да… — соглашается восьмиклассница, вспоминая жирную задницу Доктора Ким. Она почти забыла о ней! Но две лучше, чем одна… смеётся она про себя. — Вам обоим невероятно повезло… — Что у тебя за костюм, Ёджин? — решает уточнить Чхверри, пока её мать везёт их к первому дому с привидениями этой ночи. — Ну, я хотела быть чем-то действительно ужасным, — начала девочка нормальным голосом, поправляя лысину. — Поэтому я решила быть самым страшным, что когда-либо случалось с рэпом. — Она Питбуль, — уточняет Йери из-за спины Чонын, и женщина не может не засмеяться со всеми остальными в машине. — Я хотела быть 6ix9inе из-за радужных волос, но знаете, это слишком спорно. Там всё ещё немного неспокойно, — говорит Ёджин, серьёзно кивая. Чонын усмехается, хотя даже не знает, кто это. Возможно, она сможет снять солнцезащитные очки даже раньше, чем полагала.***
— Можешь дать мне аукс, Принцесса Бубльгум? — Ёджин спрашивает Чхверри с заднего сидения, после бурных разговоров, которые заставляли восьмиклассницу смеяться сильнее, чем когда-либо за последние годы. На протяжении всей поездки Чонын замечает, что девочки без колебаний прерывают свои обсуждения, чтобы просветить Чхверри на любые незнакомые темы, чтобы её дочь понимала, о чём идёт речь, что давало ей ещё больше оснований любить их; она подметила, что чаще всего прошлые знакомые девочки даже не думали приостановиться, чтобы сделать то же самое. — У нас нет аукс, мы используем Bluetooth… — УООООУ, ДА У НАС ТУТ БИЛЛ ГЕЙТС! — восклицает Ёджин. — Тогда можно твой телефон? Чхверри, кивая, слегка зевает из-за того, что вышла на улицу позже обычного, и передаёт свой айфон. Ёджин включает экран, и её встречает крупным планом изображение Чэда в качестве экрана блокировки. — Иу… — она морщится от отвращения. Пока их машина мчится по почти пустому шоссе, Йери наклоняется через проход, чтобы посмотреть, как Ёджин ищет первую песню. — Это же не то, что я думаю, да? — со знанием дела спросила дочь президента родительского комитета. — О, это именно то, что ты думаешь, — улыбнулась дочь директора. — Сейчас мы зажжём, сучка, — прошептала она, вызвав у Чонын легкую панику. — Дети, что вы… — начала женщина, когда внезапно из динамиков раздался знакомый очень высокий ритм бабблгам-поп. — АААААААААААААААААА! — визжит Чэвон, как дикий зверь с самого конца машины, пугая Чонын до смерти. Маленькая девочка почти не разговаривала в течении всей поездки, и теперь она делает всё возможное, чтобы встать, насколько это возможно с пристегнутым ремнём безопасности. — ЕЕЕЕЕЕ! — ликует Йери, а у Хеджу самая широкая улыбка, которую Чонын когда-либо видела на серьёзном детском лице с момента её рождения. Чхверри очень растеряна, так как узнала «Super Bass» Ники Минаж. — Что про… — THIS ONE IS FOR THE BOYS WITH THE BOOMING SYSTEM, TOP DOWN AC WITH THE COOLER SYSTEM, — Чэвон пылко кричит на всю машину, словно делала так уже бесчисленное количество раз. Блондинка с удивлением смотрит на крошечного ребенка в зеркале. — WHEN HE COME UP IN THE CLUB HE BE BLAZIN’ UP, GOT STACKS ON DECK LIKE HE SAVIN’ UP! — AND HE ILL, HE REAL, HE MIGHT GOTTA DEAL, HE POP BOTTLES AND HE GOT THE RIGHT KINDA FEEL, — зачитывают в унисон Ёджин и Чэвон. — HE COLD, HE DOPE, HE MIGHT SELL COKE, HE ALWAYS IN THE AIR BUT HE NEVA FLY COACH, HE A MADA FUCK IN TRIP-TRIP SAILOR OF THE SHIP-SHIP, WHEN HE MAKE IT DRIP-DRIP KISSEM ON THE LIP-LIP, — хуярит Чэвон так, словно была рождена для этого. Дети продолжают читать рэп на уровне выступления для Грэмми с задних сидений. Чонын абсолютно очарована ими, и временами смотрит на Чхверри, сидящую рядом с ней, чьи глаза мерцают от удивления в слабом свете. (У неё складывается впечатление, что Чхверри не очень близка с этой эксцентричной группой изгоев. Но, судя по улыбке на её лице, женщина наверняка может сказать, что она хочет быть ближе к ним.) — Yes I did, yes I did, somebody please tell him who the eff I is! I am Go Won Minaj, I mack them dudes up, back coupes up, and chuck the deuce up… — BOY YOU GOT MY HEART BEAT RUNNIN’ AWAY! — неожиданно зазвучавший новый голос делает улыбку Чонын ещё шире — это Йери, идеально попадающая во все в ноты! — BEATIN’ LIKE A DRUM AND IT’S COMIN’ YOUR WAY! — все восьмиклассницы поют в машине теперь во весь голос, даже Чхверри, теперь она так расслаблена, словно находится дома. — CAN’T YOU HEAR THAT BOOM BADOOM BOOM BOOM BADOOM BOOM BASS. — He got that super bass, — монотонно подпевает Хеджу с яркой улыбкой. — BOOM BADOOM BOOM BOOM BADOOM BOOM BASS. — Yeah that’s that super bass, — снова повторяет Хеджу, пока Чэвон, сияющая от радости, кричит рядом с ней и тянет её в удушающие объятия. Как раз в тот момент, когда Чонын думала, что уже видела всё, Ёджин, Йери, Чэвон и Хеджу начинают идеально вокально исполнять конец партии вместе, электризуя воздух. Где эти восьмиклассницы научились исполнять такие сложные вокальные аранжировки, Чонын не имела понятия, и они снова запели припев все вместе, пока машина мчалась по дороге. — Yo… YO—THIS ONE IS FOR THE BOYS IN THE POLOS, — Чэвон справляется со вторым куплетом в одиночку, безупречно зачитывая. Талант в задней части машины отправляет всех на седьмое небо. Машина наполнена счастливым смехом и неудачными попытками зачитать в такт. И когда маленькая Ники Минаж заканчивает, чтобы перевести дух, остальные девочки объединяются для припева ещё раз. Чонын не может не присоединиться к ним, заставляя Ёджин громче прежнего кричать в экстазе. Вскоре футуристичная музыка замедляется и затихает, но лишь для того, чтобы начать снова наращивать темп. — СЕЙЧАС БУДЕТ БРИДЖ! СЕЙЧАС БУДЕТ БРИДЖ! — ЧХВЕРРИ, ДАВАЙ! Ухмылка Чхверри расползается по всему лицу, пока она прочищает горло. — See I need you in my life for me to stay! No, no, no, no, no I know you'll staaAAy! — КАКОГО ХУЯ! — кричит шокированная Ёджин, пока девочка идеально поёт. — No no no no no don’t go away… С каких это пор Чхверри так хорошо поёт?! Девочки воодушевленно подбадривают её, почти оглушая, как будто они знакомы друг с другом целую вечность, а не застряли вместе сегодня вечером по чистой случайности. (Чонын снова переводит взгляд на восторженную улыбку на лице дочери в золотом сиянии дорожных огней, и она понимает, что назвала бы этот вечер судьбой.) — Boy you got my heartbeat runin' away…! Don't you hear that heartbeat comin' your way! Oh it be like, boom, badoom boom, boom badoom boom, bass. — CAN’T YOU HEAR THAT BOOM BADOOM BOOM BOOM BADOOM BOOM BASS! — кричат остальные на фоне пения Чхверри. Когда пять голосов снова собираются вместе, чтобы спеть последний припев, минивэн гремит, переполненный радостью, и Чхверри никогда, никогда за всю свою жизни не испытывала такой эйфории. Необузданные эмоции просто переполняют девочку с фиолетовыми волосами, и она больше не в силах сдерживать слёзы чистого счастья, когда они начинают собираться в уголках глазах посреди песни. Чхверри знает, что сегодня, в компании четырёх одноклассниц, с которыми не думала, что когда-нибудь будет вместе, она, наконец, нашла то, о чём мечтала, молилась, ждала годами. Причастность, уверенность, счастье… Гармонию. Дети выкрикивают последние слова песни и кричат до тех пор, пока стерео, наконец, не замолкает. Все восьмиклассницы и миссис Ким радостно кричат, а Чхверри хихикает в темноте со своими слезящимися глазами. Чонын счастливо смеется за рулем. Она не может не повернуться, чтобы снова взглянуть на дочь, не припоминая, когда в последний раз видела её такой счастливой с друзьями. И очень надеется, что никогда больше не увидит Наён и её компанию.***
Когда женщина привозит школьниц на гигантскую парковку у первого дома с привидениями, другие дети выбегают из своих машин, готовые к дешевым, но острым ощущениям в ночь Хэллоуина. — Я слышала, что тут действительно страшно… — обеспокоенно подаёт голос Чэвон, давно вернувшись к своему высокому повседневному голосу. Она выглядит искренне обеспокоенной, глядя в окно на зловеще украшенный цирковой шатер. Хеджу, конечно, не может не заметить её беспокойства. — Эй… тебе не нужно бояться, окей? Чонын слышит это и обращает внимание на зеркало и на всю ту гейскую активность в конце машины. Ёджин и Йери понимающе поднимают брови, многозначительно глядя друг на друга. — Я, эм… — щёки Хеджу стремительно краснеют. — Я могу… если хочешь, подержать тебя за руку? И я могу вести тебя, так что тебе даже не придется открывать глаза! — Мне тоже страшно! — Чхверри поддерживает с широкой улыбкой, просто чтобы поучаствовать в разговоре. — Никто не будет держать тебя за руку! — восклицает Ёджин, заставляя Чонын снова засмеяться. Чэвон отворачивается от окна и со счастливой улыбкой смотрит на высокую девочку сидящую рядом. — Спасибо, Оли, — она переплетает их пальцы вместе. Женщина улыбается своей крестнице, понимая, что здесь происходит. Но она хочет отвлечь от них внимание, пока они не начали смущаться. — Ладно, девочки, я полагаю, вы не хотите, чтобы я пошла с вами внутрь… — Мне бы очень хотелось, чтобы вы присоединились к нам, миссис Ким, — говорит Ёджин своим соблазнительным голосом, и она в это время просто похожа на Мегамозга со своими волосами, засунутыми под лысину. Чонын ухмыляется закатывая глаза. — ИТАК, я буду ждать здесь. Чхверри напишет мне, когда вы выйдите, хорошо? Чхверри кивает, собираясь выйти из машины. — Спасибо, Миссис Ким! — голос принадлежит Йери. Остальные быстро повторяют за ней, заставляя Чонын улыбнуться. — Спасибо, мамочка, — напоследок говорит её дочь, быстро целуя женщину в щёку, прежде чем выйти из машины. Дети в своих костюмах наконец покидают минивэн, и Чонын, запирая машину откидывает своё сиденье, надеясь немного вздремнуть перед следующей поездкой. Когда все, наконец, собрались за машиной, Чэвон давится воздухом. — Нихера себе, Чхверри! Все девочки теперь смотрят на своего президента студенческого совета, разинув рты. — Что? — с опаской спрашивает восьмиклассница, скрещивая руки на груди и внезапно очень смущаясь своего костюма. — Твой костюм! — глаза Чэвон сверкают при виде Капитана Марвел, и она подходит к девочке, чтобы прикоснуться к нему. — Это так круто! — Уоу, это потрясающе, Чхверри! — соглашается впечатлённая Йери. — С того места, где ты сидела в машине, я толком ничего не видела, но, чёрт! Ты, наверно, много заплатила за это! — Не совсем, — скромно смеется Чхверри в неверии, которое успела выстроить Наён. — Я сделала его из кое-каких материалов, которые попросила маму купить в магазине. Я думаю, что это обошлось около 20 долларов всего, — говорит фиолетововолосая девочка, тыча пальцем в свой наряд, изо всех сил стараясь скрыть улыбку, расцветающую на её лице от восторга. — Ну, я думаю, 40 долларов, если считать подсветку. — Подсветку? — уточняет Хеджу, не в силах скрыть интерес, отразившийся на её лице. — Ага! — Чхверри нажимает кнопку на внутренней стороне левого запястья, и внезапно её костюм очерчивается неоново-розовым, жёлтым и зелёным цветом, точно как в фильме. — Хера, как ты это сделала! — всё больше удивляется Ёджин, пока подсветка отражается в её больших чёрных солнцезащитных очках. — На самом деле это простая физика, было не так уж сложно… — честно и небрежно замечает Чхверри, как будто каждый восьмиклассник имеет навыки инженера-электрика. — О Боже, ты просто ботаник, — говорит Ёджин, самодовольное выражение растёт на её лице, как будто она только что открыла какой-то пикантный секрет. — Ты же БОТАНИК! — Нет! — яростно протестует девочка, выключая подсветку на своём костюме и сжимая кулаки. — Уоу, Кэрол, я же не сказала, что это плохо, — поправляет себя Ёджин, поднимая руки. — Это просто значит, что ты не такая, как я ожидала. Никто из нас не смог бы сделать такой костюм. Это действительно пиздецки круто. Чхверри расслабляется, застенчиво улыбаясь комплименту, отпуская всю ненависть, которую она раньше испытывала к нему. — Ты не… ты не думаешь, что это глупо? — Что? Чёрт возьми, нет! Это самая крутая вещь на свете! — Чэвон хихикает рядом с Ёджин. Хеджу одобрительно кивает ей, их пальцы всё ещё переплетены. — Это охеренно, Чхверри. — Спасибо вам, — девочка застенчиво накручивает прядь волос на палец, сияя. Пятеро изгоев из восьмого класса идут через ярко освещенную парковку, следуя за другими толпами подростков постарше к цирковому шатру. Сбоку от дома с привидениями расположилось начало длинной, но быстро движущейся очереди, а также будка для оплаты входа. Девочки, расплачиваясь, встают в очередь и ощущают, как мурашки табунами бегают по спине, когда огни на парковке гаснут. Лампы чёрного света, паутина и смеющиеся старшеклассники теперь на каждом углу. Актёр, одетый в точности, как клоун Пеннивайз, периодически всплывает в толпе то тут, то там в попытке вселить страх в сердца детей, сжимая гудок каждые две минуты около чьего-то уха. — Разве это не считается нападением? — как можно тише уточняет Хеджу. — Да, куда, чёрт возьми, ты нас привезла, Ёджин? Мы здесь выглядим самыми младшими, — с опаской замечает Йери. — Мы в заднице Сатаны, Йери, — сразу же парирует Ёджин. — Немногочисленные и гордые, морские пехотинцы. Вот, чёрт возьми, кто мы такие. Клоун снова сжимает свой гудок, находясь в опасной близости от компании девочек, и Ёджин вопит, словно находится в ужастике в сцене кровавого убийства, заставляя остальных разразиться смехом. — Оууу, ты боишься? — Чхверри тыкает одноклассницу в щеку только для того, чтобы её руку оттолкнули. Самая низкая восьмиклассница поправляет свои огромные солнцезащитные очки. — Я ничего не боюсь. Буквально ничто на этой планете не напугает меня. Я могу получить пулю в лоб и уйти, как ни в чем не бывало, совершенно невредимой. — Это же не имеет ничего общего со страхом.… — скептически замечает Хеджу, пока Йери, находясь вне поля зрения Ёджин, крадется со спины к дочери директора. — БУ! — Йери резко кричит в ухо девочке, заставляя её хаотично размахивать руками, выкрикивая ругательства и проклятья. Тем временем дама средних лет, стоящая перед ними (которая выглядит как те самые люди, недовольно требующие разговора с менеджером) оборачивается и хмуро смотрит на Ёджин, вызывающую такой переполох. — Извини, дитя, ты больна? — Да, я самая больная, СУКА, — усмехается школьница, поправляя свою фальшивую козлиную бородку. Эти слова пугают женщину, заставляя её отвернуться от группы девочек, в то время как другие ученицы Академии Святой Джихё искренне смеются над бесстыдством одноклассницы. — Мне так жаль, — хрипит Чхверри женщине сквозь приступы хихиканья. Девочки стоят почти у самом входа в дом с привидениями, их вот-вот пропустят, когда они решают продумать свою тактику прохождения. — Ладно, значит, Ёджин определенно пойдет сзади. Ты буквально не сможешь выжить находясь в фронтовой части, — объясняет Йери заранее защищаясь. — Оливия должна идти впереди. Она почти не проявляет эмоций и, вероятно, напугает актеров больше, чем они нас. — Ну и дела, спасибо, Йери, — оскорбленно фыркает Хеджу, Чэвон молча потирает её руку, чтобы отвлечь и успокоить. — Я ПОЙДУ ВПЕРЕДИ, — моментально возражает низкая девочка. — Капитан Марвел позади меня и впереди Йериана. Оливия и Ники пойдут следом. Ни у кого больше не возникает идей лучше, поэтому девочки располагаются в таком порядке, как только работник аттракциона открывает занавес, чтобы впустить их в туманный, зловещий цирковой шатёр. Ёджин, делая несколько шагов, начинает трястись как чихуахуа, попробовавший кофеин, побуждая Чхверри выполнять большую часть работы их лидера, когда компания проходит через покалывающие позвоночник дисплеи. Подозрительно, но до сих пор на них ничего не выскакивало. Стены пройденных комнат украшены в цирковом стиле. Девочки легко проходят мимо гротескного мускулистого мужчины в клетке и бешеной бородатой дамы. (Ну, настолько легко, насколько это возможно с Ёджин, скулящей и отчаянно цепляющейся за руку Чхверри.) В следующей комнате вместо стен оказываются решетки, и сердца детей начинают биться с бешеной силой где-то в горле, когда они смотрят на длинный узкий коридор, до конца которого им предстоит дойти. Одноклассницы оглядываются по сторонам и не замечают ничего, кроме пустоты за пределами металлических прутьев стен. Нехотя дети начинают пробираться по узкому проходу — и внезапно между прутьями разом высовывается миллион рук, хватая и прижимая их к стенам клетки. Оглушительные стоны многочисленных зомби наполняют воздух. — АААААААААААА! ЕБАТЬ ЕБАТЬ ЕБАТЬ ЕБАТЬ ЕБАТЬ! — Ёджин несется к концу комнаты на полной скорости, и попутно тащит за собой Чхверри, при всём этом, дочь директора кричит на пятнадцать тонов выше, никто и подумать не мог, что её голос способен на такое. — Я НЕ МОГУ УМЕРЕТЬ ЗДЕСЬ! МИССИС КИИИИМ! Пронзительный крик Чэвон, и Хеджу моментально тянет крошечную блондинку в свои теплые объятия, чтобы благополучно довести их обоих до конца, выглядя как личный телохранитель Ники Минаж в своем черном наряде. Четыре девочки, дошедшие до конца, обернувшись, смотрят на Йери, которая всё ещё только на середине. — ЙЕРИ! КАКОГО ХРЕНА ТЫ ДЕЛАЕШЬ? Восьмиклассница в свою очередь размахивает своим высоким конским хвостом по кругу, выглядя в точности, как наркоманка, пока все руки тянутся к ней, чтобы схватить. Девочки изо всех сил кричат ей, чтобы та поторапливалась, в то время как Чхверри чуть ли не умирает от смеха при виде этого шоу. Наконец, Йери бежит к друзьям, и они все облегченно переводят дыхание, когда руки втягиваются обратно в проёмы. Когда девочки продолжают свой путь дальше по дому, они входят в черную как смоль комнату. — Я ничего не вижу! — И Стиви Уандер тоже не видел, сучка! — Чхверри наугад кричит в ответ, и все начинают хохотать в темноте. Веселье заканчивается, когда ослепительный луч прожектора внезапно бьёт в центр пола, освещая на вид психически больного клоуна, угрожающе улыбающегося посетителям сквозь свои преувеличенно густые ресницы. — Оооох, подружка, — тихо критикует Чэвон уродство клоуна, посмеиваясь про себя. — О Боже, о БОЖЕ! — снова вскрикивает Ёджин, прячась за рукой Йери. Клоун маниакально хихикает, указывая на стоящую сбоку клетку, где два актёра, одетые как окровавленные львы, нападают друг на друга. — ЭТО МЕСТО ВООБЩЕ ЗАКОННО? У ВАС ЕСТЬ ЛИЦЕНЗИЯ? — не понижая от страха тона, вопрошает Ёджин. — Хеджу, это даже немного похоже на наших матерей, — замечает Чхверри, даже не пытаясь пошутить, просто констатируя факт. Все присутствующие замолкают, кажется, эта тишина длится слишком долго, клоун и другие актеры так же молчат, пока не происходит нечто неожиданное. Черноволосая восьмиклассница смеётся так сильно, что чуть ли не падает, ударяя Чхверри по плечу в приступе смеха. — Боже, они же буквальном обе достаточно безумны, чтобы оказаться здесь, верно? — спрашивает девочка сквозь хрипы, заставляя остальных тоже засмеяться. Внезапно клоун вскрикивает и бросается на детей. — ААААА! — девочки с криками, бросаются в разные стороны. Клоун загоняет Ёджин в угол, в то время как она визжит и пытается спастись, обманывая его, но безрезультатно. — ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ, ОТКУДА Я, СУКА! УЛИЦЫ КОМПТОНА ЗАСТАВИЛИ МЕНЯ СКРЫВАТЬСЯ ОТ ФЕДЕРАЛОВ! ТЫ УРОД, ТЫ МЕНЯ НЕ ЗНАЕШЬ! — ТЫ ЖИВЕШЬ В ГОЛЛИВУДЕ! — кричит Йери с другого конца комнаты. — В ТРУЩОБАХ ГОЛЛИВУДА! — парирует низкая девочка, пока клоун подходит всё ближе и ближе. Он снова начинает устрашающе хихикать. — ПЕДОФИЛ! ПЕДОФИЛ! ИЗНАСИЛОВАНИЕ, ОГОНЬ, ИГИЛ И ПЕДОФИЛ! — неистово визжит Ёджин, после чего стопорит актёра своим побегом к друзьям. Она моментально группирует остальных, толкая их к выходу из гигантской комнаты. Внезапно доносится громкий удар о землю. Это Йери, тяжело упавшая на пол. — БРОСЬТЕ МЕНЯ, СПАСАЙТЕСЬ САААААААААМИИИ! — драматично кричит она с земли. — ПОДНИМАЙ СВОЮ ЗАДНИЦУ СЕЙЧАС ЖЕ, ЙЕРИАНА, НАМ ПОРА, — кричит на неё Ёджин, продолжая бежать, пока не замечает, что все остановились. Глаза всё ещё лежащей на полу Йери закатываются, оставляя всем на обозрение лишь белки, и внезапно она начинает биться в конвульсиях сильнее, чем блендер на полной мощности. — О БОЖЕ! У НЕЕ ЧТО, ПРИПАДОК?! — в панике кричит Чхверри. Но взгляд Йери возвращается к девочкам, столпившимся вокруг нее. — Я упала… В ПРИВИДЕНИЕ! — восклицает она в жалкой попытке изобразить одержимость. — Что? — решительно переспрашивает Хеджу. Чэвон изо всех сил старается не рассмеяться над этим дешёвым представлением подруги. — ЧТО ЗА ЧЕРТОВЩИНА! КТО-НИБУДЬ, СДЕЛАЙТЕ ЕЙ ИСКУССТВЕННОЕ ДЫХАНИЕ! — продолжают доноситься крики Ёджин, в то время как она сама прячется за Чхверри. — Как при помощи СЛР вытащит ПРИЗРАКА из тела? — Чхверри поворачивается, чтобы спросить об этом низкую одноклассницу, когда Йери начинает ещё агрессивней подскакивать на полу. — О БОЖЕ, КТО-НИБУДЬ, ПОЖАЛУЙСТА, ЗАСТАВЬТЕ ЕЁ ОСТАНОВИТЬСЯ, — отчаянно кричит Ёджин, и слезы начинают катиться по её лицу от ужаса. Хеджу делает шаг вперед, пытаясь прошептать одержимой на ухо: — Йери, может, прекратишь это, мне кажется, что она плачет… — ААААААААААААААХХХХХХХХХХ, — Йери игнорирует слова подруги и визжит, используя свой фирменный демонический голос ещё раз, когда она безжалостно шлепает по полу. — НЕУЖЕЛИ ОНА УМРЕТ?! — во всю причитает Ёджин. — ЙЕРИ, ТЫ ДОЛЖНА ВЫЖИТЬ. ОСТАНЬСЯ В ЖИВЫХ РАДИ НАШЕГО МАЛЕНЬКОГО МАЛЬЧИКА! — девочка истошно кричит, смахивая при этом на маньяка. Чхверри в замешательстве наклоняется к Хеджу и Чэвон. — Что… Маленький мальчик? Говон Минаж неопределенно пожимает плечами. — Как будто я, блядь, знаю. Я буквально не понимаю о чём она говорит 98% времени. — МНЕ ТАК ЖАЛЬ, ЙЕРИ. ЗА ВСЁ, ЧТО Я ТЕБЕ СДЕЛАЛА. ТОЛЬКО НЕ ПРЕСЛЕДУЙ МЕНЯ, ПОЖАЛУЙСТА, МНЕ ОЧЕНЬ ЖАЛЬ, ЧТО Я УБИЛА ТВОЕГО ХОМЯКА В ЧЕТВЕРТОМ КЛАССЕ, — от стыда восьмиклассница закрывает лицо за руками. — ЧТО? — Йери внезапно перестает биться в конвульсиях и, выпрямившись, говорит нормальным голосом. — ТЫ УБИЛА КЕ$ШУ?! КАКОГО ЧЕРТА, ЁДЖИН? — Я НАДЕЯЛАСЬ, ЧТО СМОГУ НАТРЕНИРОВАТЬ ЕГО, ЧТОБЫ ОН СТАЛ СЛЕДУЮЩИМ МУХАММЕДОМ АЛИ, — всхлипывает девочка громче, чем кто-либо из тех, кого слышала раньше Чхверри. — ОТКУДА МНЕ БЫЛО ЗНАТЬ, ЧТО ОН СЛЕТИТ С БЕГОВОЙ ДОРОЖКИ, — не унимается она, натягивая свою лысину всё сильней. Йери как ни в чём не бывало встаёт и, недовольно кряхтя, отряхивается от пыли. — Отвали, тупая уёба! Ты теперь должна мне нового хомячка! — ВСЕ, ЧТО УГОДНО, — Ёджин радостно обнимает Йери, видя, что призрак успешно изгнан из её подруги, и девочки продолжают двигаться в следующий коридор. Чхверри понятия не имеет, свидетелем чего она только что стала. В конце коридора, в кабинке с кассой, расположился подозрительный на вид человек. Он зловеще улыбается компании детей, когда они идут по длинному коридору, чтобы приблизиться к нему, ни разу при этом не моргнув. — МОРГНИ, СУКА! — кричит Ёджин в стекло. За его кабинкой коридор разветвляется на два прохода. Пути в оба туннеля преграждены воротами, а над ними горят яркие неоновые вывески. Первый гласит «КЛОУН ПОВСЮДУ», а второй — «АКРОБАТИЧЕСКАЯ МАНИЯ». Человек в кабинке со звонким хлопком ударяет руками по столу перед собой. — Билеты на эти шоу почти распроданы… — констатирует он высоким голосом, и его улыбка Чеширского Кота становится более ужасающей, когда он склоняется к стеклу. Чэвон от такого зрелища отворачивается, утыкаясь лицом в грудь Хеджу. — Похоже, вам придется разделиться… — он довольно хихикает, перед тем как кардинально изменить своё поведение. — ВЫ ДВОЕ В КОНЦЕ, — по-звериному рычит на Хеджу и Чэ. — Сюда! — приторно поёт он. Обе девочки повинуются и судорожно сглатывают, когда ворота ведущие в «АКРОБАТИЧЕСКУЮ МАНИЮ» резко распахиваются. Чэвон тянется к руке своей спутницы, чтобы переплести их пальцы, и Хеджу никогда в жизни не была так рада темноте, учитывая, как сильно она сейчас краснеет. Чэвон испуганно оборачивается к остальным девочкам. — Увидимся в конце! — Ещё посмотрим.… НЯХАХАХ! — человек хихикает из будки, и Йери только морщится от отвращения, в то время как Ёджин выглядит так, словно вот-вот обоссыт себе штаны. Ворота медленно закрываются, и их подруги исчезают из поля зрения, поглощенные темнотой. — Поехали! — снова звучит ужасный голос, когда ворота ведущие к «КЛОУНУ ПОВСЮДУ» распахиваются с жутким скрежетом. Ёджин никакими силами не может заставить себя сделать и шага вперед. — Давай же, Ёджин, — шепчет Чхверри. — Клоунское окружение кхм… У тебя это здорово получается! — Ты только что назвала меня клоуном?! — ВПЕРЁД! — мужчина безжалостно кричит на них, и Йери приходится буквально затолкать их в туннель. Ворота за их спинами закрываются. Внутри туннеля работает стробоскоп, слепя яркими белым вспышками, а из замаскированной стереосистемы доносится гортанный смех злой ведьмы. Стены, благодаря выставленному свету, создают иллюзию движения, словно обои тают. Яростное дрожание Ёджин вот-вот вызовет землетрясение по всей Калифорнии, поэтому Чхверри нерешительно касается её руки. — Эй… Мои мамы всегда говорили мне, что пение помогает справиться со страхом… Может, это и тебе поможет? — Чхверри, насколько бы я ни была шлюхой для обеих твоих матерей, но это самое тупое дерьмо, которое я когда-либо слышала. Внезапно из динамиков над головой девочек раздается безумный смех клоуна. — ОНА ЗАБРАЛА МОИ ДЕЕЕЕЕЕЕНЬГИ! — Ёджин внезапно оглушающе кричит строчку песни. — Когда я в них нуждааААааАалась! — со спокойной улыбкой заканчивает Йери, закрыв глаза, когда она гармонично достигла идеального тона. Она слегка толкает Ёджин локтем, и они смелей идут вперед. — Ёджин, знаешь, лично ты звучишь даже лучше, чем на своем микстейпе! Низкая восьмиклассница останавливается как вкопанная. — Ты… Ты слушала мой микстейп? — спрашивает она Чхверри, находясь в полном шоке. Чхверри кивает, останавливаясь недалеко от одноклассницы. — О да! Твой и Чэ! Честно говоря, я немного волновалась, потому что это не совсем мой тип музыки. Но это действительно очень круто! Я думаю, что «Иисус Христос Гетто Суперстар» — твоя лучшая песня. А после неё «Сахарный диабет 2-го типа». Эти слова согревают сердце Ёджин, и она ласково улыбается сама себе в темноте. Как только они покидают туннель, свет стробоскопов гаснет, оставляя их в тускло освещенной комнате. Силуэты клоунов стремительно заполняют почти всё пространство большой комнаты, преграждая путь к выходу. Некоторые из них — манекены, некоторые — куклы, а некоторые — нет… — ХАХАХАХАХА! — из ниоткуда в опасной близости перед Ёджин выскакивает настоящий клоун. — АААААААААА! — взвизгивает девочка, внезапно выхватывая полицейский электрошокер и применяет на актёре, отправляя того на землю, пока он дергается от шока. Чхверри и Йери ахают от ужаса, как и все остальные клоуны в комнате, выходя из образа. — У ТЕБЯ ЕСТЬ ЭЛЕКТРОШОКЕР? — кричит Йери у неё из-за спины. — МНЕ ЕГО ПОДАРИЛА МАМА, — отвечает Ёджин, все ещё держа оружие промышленного класса, не испытывая больше страха. — ЭЛЕКТРОШОКЕР?! — МОЯ МАМА КАЖДЫЙ ДЕНЬ ПЕРЕД РАБОТОЙ ВДЫХАЕТ ВЕДРО КРЭКА! — Подожди, правда, это же реально круто… — НЕТ, ЙЕРИ, ОНА ЧЕРТОВА НЕУДАЧНИЦА! Чхверри моментально хватает одноклассниц за руки, чтобы вывести из комнаты, пока они не нашли себе ещё больше проблем. — ПОЖАЛУЙСТА, НЕ СУДИТЕСЬ С МОЕЙ ПОДРУГОЙ! ОНА ПРОСТО ГЛУПАЯ! — кричит она в пол оборота, съеживаясь от вида того, как бедняга лежит на полу, в то время как другие актёры спешат ему на помощь. — Вы ещё встретитесь с моими адвокатами. Это настоящее домогательство, — возмущается Ёджин, хоть её слова и плохо слышно из-за плеча Чхверри. — Ёджин, мне кажется, если кого-то и обвинят в домогательствах, то точно не его, — хихикает девочка. Йери смеется, и Чхверри успокаивается слыша, что Ёджин тоже смеется. Группа девочек, пройдя несколько метров, наконец-то видят конец дома, над дверью светится табличка «Выход», но перед ней стоит мужчина, жонглирующий несколькими работающими бензопилами. — КАК ЭТО МЕСТО МОЖЕТ БЫТЬ РЕАЛЬНЫМ?! — кричит обреченно Ёджин. — Ладно, знаете что, ребята? Мне надоело бояться. Я разобью бутылку о голову этой сучки в любой момент. Факт. Но когда она пытается сделать шаг вперед, мужчина срывается с места начиная преследовать её. И, наконец, спустя пять-семь минут криков Ёджин и её попыток убежать куда угодно, кроме выхода, девочкам удаётся выбраться на свежий воздух. Прямо у выхода из дома с привидениями их уже ждут Хеджу и Чэвон, более низкая девочка всё ещё прижимается к груди другой, пока они обнимаются, чтобы согреться, как и другие пары старшеклассников позади них. (У Хеджу отличная ночь; Это определенно что-то из ряда вон выходящее.) — Ты не поверишь, через что мы только что прошли, — оживлённо начинает Чэвон, смеясь, чтобы снять часть стресса, который она явно испытывала. — Наш оказался не таким уж и стра… — перебивает Ёджин, но от неожиданности подпрыгивает, прежде чем успевает закончить фразу, когда человек с бензопилой высовывает голову из-за двери, снова заводя её. Девочка, срываясь с места, мчится прочь. — Не беги! Это только провоцирует их… — начинает Чхверри, но, прежде чем она успевает договорить, человек с бензопилой бежит следом за Ёджин на парковку. Маленькая восьмиклассница с накладной лысиной бегает, словно маньяк, вокруг машин и кричит так пронзительно, что может показаться, будто её на самом деле уже распиливают надвое. Несмотря на то, что они закончили только с первым домом, но Чхверри уже понимает — это лучший Хэллоуин, который у неё когда-либо был.***
— Они буквально ползали по полу, как будто выламывая себе ноги и всё такое. Это было так страшно. Группа восьмиклассниц только что закончила прохождение третьего дома с привидениями. Прошли часы, наполненные испуганными криками Ёджин, Хеджу и Чэвон всё это время выглядели как пара, Чхверри волновалась, как всегда, а Йери, размахивающая своим высоким хвостом, походила на вертолет. Ёджин уже давно потеряла свою накладную лысину: она бросила потный лоскут в одного из актёров для отвлекающего манёвра. В прохладном ночном воздухе девочки сгруппировались в небольшой зоне отдыха, где можно было купить напитки и другие осенние закуски. Чэвон делает очередной глоток горячего шоколада. — Вам, ребята, так повезло, что вы этого не видели. — Не знаю, наблюдать за тем, как Ёджин вырубает клоуна, было довольно пугающе, — замечает Чхверри, заставляя остальных девочек засмеяться. — ХВАТИТ! — недовольно пыхтит Ёджин в свой напиток, её длинные волосы теплого шоколадного оттенка беспорядочно спадают с плеч. — Зачем ты вообще носишь с собой электрошокер?! И напомни мне никогда больше не злить тебя, — усмехается Хеджу. — Я просила его пять рождественских праздников подряд, — как ни в чем не бывало рассказывает низкая девочка. — Ты не представляешь, как тяжело просить электрошокер, а потом открыть подарок, чтобы увидеть грёбанный подарочный сертификат на 40 долларов «У длинного Джона Сильверса». — Кто, чёрт возьми, просит электрошокер на Рождество? — продолжает дразниться Чэвон. — ТВОЯ МАТЬ ПРОСИТ МОЙ ЭЛЕКТРОШОКЕР НА РОЖДЕСТВО! — не подумав, парирует Ёджин. — О Боже, только не мисс Вон. Простите, королева, — после чего дочь директора крестится и в благоговении обращает свой взгляд куда-то вверх и складывает руки якобы в молитве. Чэвон запрокидывает голову от смеха. — Эй, а нам стоит торчать здесь так долго? — Она смотрит на Чхверри. — Я не хочу, чтобы твоя мама ждала нас слишком долго. — М-м-м, — тянет с ответом фиолетововолосая девочка, вертя в руках чашку и не желая причинять остальным неудобства. — Она сказала, что нам здесь будет хорошо? К тому же, я думаю, она всё равно планировала вздремнуть в машине. — Мы должны принести ей что-нибудь перекусить! — любезно предлагает Йери, уже доставая бумажник из кармана своего большого свитера. — У меня остался всего доллар, но… — Ёджин достает купюру из кармана костюма. — Я бы с удовольствием потратила на неё свои последние деньги. — Мерзость, — вдыхает Хеджу, открывая свой бумажник. — Ладно, у меня осталось несколько долларов. Чэвон достаёт оставшиеся деньги, которые она убирала на хранение в карман Хеджу, а затем тянется, чтобы собрать все деньги, которые протягивают друзья. — Думаешь, этого будет достаточно? — спрашивает она, добавляя еще несколько долларов и протягивая их Чхверри. — Тебе, наверное, лучше самой что-нибудь купить, ты же лучше знаешь, что ей понравится. И девочке требуется лишь секунда, чтобы осознать происходящее. Её старые друзья едва ли заботились о том, чтобы сказать ей спасибо, когда она делала что-то для них, не говоря уже о её матери. Она смотрит на одноклассниц, которые в свою очередь смотрят на неё в ожидании, оживленная тем фактом, что она с друзьями, которые думают о ком-то, кроме себя. — Конечно, — радостно улыбается Чхверри, несмотря на усталость после полуночных развлечений. — Я сейчас вернусь!***
Когда школьницы приближаются к микроавтобусу с горячим какао и пакетом свежего тыквенного печенья, Ёджин молча выхватывает купленные закуски и подбегает к окну. Она тихонько стучит по стеклу, чтобы как можно меньше напугать любовь всей своей жизни. Чонын нехотя открывает глаза после непродолжительного сна и трет их подушечками пальцев. Сев, она обнаруживает, что маленькая восьмиклассница широко улыбается ей прямо за окном, и неловко переминается с ноги на ногу. Женщина открывает дверь ученикам средней школы, которые столпились вокруг. — Что вы, ребята, делаете? — смущенно уточняет она. — Миссис Ким, мы хотели бы поблагодарить Вас за Ваши мужественные, доблестные усилия по сопровождению нас сегодня вечером, — Ёджин протягивает ей тыквенное печенье. — Вы проделали великолепную работу, и мы постарались сделать Вам небольшой подарок. Но в основном я. Чонын непонимающе моргает. — Вы принесли мне печенье? — Она действительно не может поверить своим глазам. Опираясь на наблюдения за прошлыми друзьями, которые были у Чхверри, она даже подумать не могла, что школьники заботятся о чём-то, кроме сплетен о знаменитостях и школьных драмах. — И горячий шоколад тоже, — добавляет Йери из-за спин остальных девочек, когда Чхверри подходит к маме с белым бумажным стаканчиком. — Мы так весело провели время, и вы действительно классная миссис Ким. Сердце Чонын наполняется теплом, когда она принимает горячий шоколад от дочери. — Спасибо, ребята, — женщина благодарно улыбается, делает глоток из своего стаканчика и мгновенно ей становится лучше, освобождая её, по крайней мере, от крошечного стресса, который она испытывала весь день, чёрт возьми, всю неделю. — Это очень, очень мило. — Не так мило, как вы, госпожа Киииим, — обворожительно подмигивает Ёджин, и Чонын закатывает глаза, но не может удержаться от тихого смешка. — Ладно, девочки, садитесь в машину, нам ещё два дома надо прикрыть! — говорит Чонын с новообретенным энтузиазмом. Восьмиклассницы встречают это предложение оживленными возгласами и занимают свои места, когда женщина включает стерео, заводя машину, чтобы отвезти их к следующему пункту назначения.***
— Чэ, — слышит женщина шёпот своей крестницы, обращающийся к дремлющей девочке рядом с ней. В конечном счёте группа школьниц кричала всю ночь на пролёт, и, только что покинув последний дом с привидениями, отправились по своим домам. — Мм? — Говон Минаж нехотя шевелится и поднимает голову с плеча Хеджу. — Я купила тебе сувенир, — говорит высокая девочка. Чонын смотрит в зеркало заднего вида и наблюдает картину, как Хеджу роется в заднем кармане. Наконец, она достает маленькую брошь в красивой хэллоуинской обёртке и протягивает её Чэвон. — Призрачная брошь, которую я хотела! — взвизгивает Говон Минаж, широко раскрывая глаза. — Оли, ты не должна была покупать это для меня… Я же говорила тебе, что мне просто немного на неё не хватило.… — крошечная блондинка смотрит на свою одноклассницу полными тепла глазами. — Все в порядке, ты действительно её хотела, — Хеджу застенчиво улыбается, беря руку Чэ, чтобы положить брошь в маленькую ладонь девочки. — У неё были деньги милфы… — спокойно встревает Ёджин в разговор. — Кроме того, я всё ещё должна перед тобой извиниться со дня съемок… — Хеджу вдруг опускает взгляд себе под ноги. — Эй… — Чэвон наклоняет голову, чтобы снова оказаться в поле зрения подруги. — Я же уже сказала, что прощаю тебя, — она успокаивающе гладит Хеджу по плечу. — Это была случайность, Оли, ты просто очень разозлилась. — Но это не оправдывает меня за то, что я огрызаюсь на тебя, Чэ, — тихо говорит Хеджу. — Я должна была спокойно поговорить с тобой об этом, а не кричать на тебя, — она поднимает на миниатюрную одноклассницу полный нежности извиняющийся взгляд. У Чонын перехватывает дыхание от слов девочки. Она понятия не имеет, что у них случилось в День фотосъёмки, но всё, что она понимает, это то, что ситуация звучит ужасно знакомо. Вот дерьмо. Женщина не может отделаться от мысли, что она оставила свою плачущую жену в одиночестве у кухонной стойки. Боже, она сказала столько ужасных вещей. Она даже не собиралась кричать на Джинсоль. Но у неё выдался настолько ужасный день, что она всё равно хотела поговорить с ней об этом. — Но это не оправдывает того, что я огрызаюсь на тебя. Чувство вины начинает всё сильней давить на Чонын. Конечно, она уже давно хотела поговорить с женой обо всех трудностях, но также она понимает, что должна была сделать это иначе. Объяснить ей всё по-взрослому, как настоящая супружеская пара. А вместо этого она просто кричала, плакала и обвиняла, игнорируя любые мысли Джинсоль по этому поводу. Её сердце начинает стремительно тонуть в тоске, как якорь, брошенный в море. — Эй, супружеская пара на заднем сиденье! Вы можешь перестать быть такими ГРОМКИМИ? Некоторые из нас пытаются заснуть под искусство «Drop It Like It’s Hot», но я не могу УСЛЫШАТЬ ЕГО, когда вы, ребята, обмениваетесь любезностями мне на ухо, — взрывается Ёджин, драматично вздыхая после своей тирады. Она снова отворачивается к окну, закрывая глаза, чтобы слиться воедино с музыкой. Хеджу и Чэвон, явно смущенные их раскрытием, замолкают, но Чонын клянется, что видит в зеркале, как они держатся за руки, прежде чем снова перевести взгляд на дорогу. Спустя ещё 10-20 минут езды три девочки наконец присоединяются к храпящей во сне Йери. Ёджин сворачивается калачиком на боку, выглядя ещё меньше, чем обычно. Чэвон идеально прижимается к боку Хеджу, в то время как черноволосая девочка кладет голову на другую. — Чхверри, — шепчет Чонын в темноте. — Ты уверена, что они не встречаются? — ИМЕННО?! — девочка слишком громко соглашается, чуть не разбудив всех в машине. — Тссс! — На лице Чонын расцветает легкая улыбка, когда она вспоминает всё произошедшее этой ночью. — Итак, — осторожно начинает она, оглядываясь на дочь. — Почему ты раньше не общалась с этими девочками? Или не приглашала в гости? Периферийным зрением она замечает напрягшуюся Чхверри, перебирающую что-то в руках. — Я… Не знаю. Они никогда раньше со мной не разговаривали. И я никогда тоже не пыталась. — Но? — тихо уточняет женщина, вскидывая брови. — Но… Я не знаю. Нас распределили в одну группу в океанариуме и мы просто… разговаривали, — Чхверри пытается сохранять хладнокровие, но её глаза сияют от восторга, когда она смотрит через лобовое стекло на дорогу. — Даже несмотря на то, что мама слишком усердствовала на этой экскурсии… — Восьмиклассница остаётся непоколебима. — Я, наверное, до сих пор не общалась бы с ними так часто, если бы она была нормальной. Чонын в очередной раз напомнили о Джинсоль. Конечно, её жена может быть… эксцентричной, когда речь идёт о её безграничной страсти к науке, особенно если это океанариум. Но её сердце всегда здраво и не сделает неверного выбора. Чувство вины и так окутывающее финансового директора только усиливается, и теперь она точно знает, что это именно то, что ей следует исправить. Но она только кивает на слова дочери. — Ну, мне нравятся эти девочки. Очень. Чхверри оглядывается на всех своих… друзей, спящих на заднем сиденье, и улыбается от всего сердца. — Мне тоже.***
На дворе 3 часа ночи, когда Чонын с Чхверри наконец добираются до собственного дома. Припарковав микроавтобус, женщина оборачивается к пассажирским сиденьям и видит, что её дочь уже крепко спит. Выйдя из машины, Чонын вдыхает свежий ночной воздух и открывает дверь напротив Чхверри. Она тихонько зовет девочку по имени, чтобы разбудить. — Мы дома, — говорит Мисс Ким, но Чхверри только сонно мычит и сворачивается калачиком. — Я оставлю тебя в машине, — пытается угрожать женщина. Восьмиклассницу такой исход, похоже, совершенно не волнует. Чонын обреченно вздыхает, отстегивая ремень безопасности дочери, после чего поднимает спящую девочку на руки, бормоча что-то о том, какая она избалованная. Она уже в восьмом классе; в один из таких дней спина Чонын больше не выдержит. Когда они входят в дом, во всех комнатах царит практически кромешная тьма. Дорогу Чонын освещает только слабое голубое свечение, исходящее от огромного аквариума, пока она несет Чхверри вверх по винтовой лестнице. Несмотря на темноту коридора, Чонын, конечно, всё ещё без проблем может найти спальню своей дочери и, попав туда, направляется в центр комнаты, чтобы уложить Чхверри в постель. Девочка, невзирая на крепкий сон, просыпается, чтобы поблагодарить маму и обменяться с ней их рядовыми фразами «Спокойной ночи» и «Я люблю тебя», прежде чем Чонын уйдёт. Тем не менее, когда брюнетка выходит из комнаты дочери, то слышит странные звуки в конце черного как смоль коридора. Затаив дыхание, она прислушивается, начиная всерьёз переживать, что станет главной героиней следующей истории о доме с привидениями. В конце концов, сегодня ночь Хэллоуина. Но страх как рукой снимает, когда она узнает голос, поющий… Майли Сайрус. Чонын прислушивается, продвигаясь по коридорам в поисках источника шума. Внезапно она замечает свет, проникающий в щель под дверью их гостевой комнаты. Прижимаясь ухом к двери, она различает приглушенное сопение и подпевание песне, которую она слышала когда-то по телевизору. Чонын как можно аккуратней открывает дверь, чтобы вскоре увидеть Джинсоль, свернувшуюся в позе эмбриона на их гостевой кровати в пижаме, уставившуюся в телевизор, пока шли титры к «Последней песне» Николаса Спаркса, не обращая внимания на присутствие жены. Блондинка крепко обнимает белую подушку, подпевает, но при этом тихо плачет. Перед ней стоит баночка с шоколадным мороженым. Сердце Чонын разбивается в очередной раз. Пока она развлекалась с детьми, Джинсоль всё это время плакала. Женщина неохотно выдаёт себя, пару раз кашлянув, по прежнему стоя в дверном проёме. Вскочив со своего места, испуганная и ошарашенная, Джинсоль начинает метаться около кровати, словно кто-то вылил на неё ведро ледяной воды. Через несколько неловких мгновений женщина наконец останавливается и смотрит на свою жену заметно опухшими от слёз глазами. — Привет, — нервно начинает Чонын. — М-м-м… — хочет что-то сказать Джинсоль, но голос её не слушается и срывается из-за заложенного носа. — Привет. — Почему ты в комнате для гостей? — спрашивает, смягчая голос, блондинка. Жена смотрит на неё заплаканными глазами. — Я не хотела расстраивать тебя ещё больше, — правдиво хрипит она. — Джинсоль, я… — Пожалуйста, просто оставь меня одну, — перебивает её Джинсоль, и эти слова звучат абсолютно пусто. На самом деле она не хочет, чтобы Чонын ушла… Но она знает, что не заслуживает компании жены сейчас. Генеральный директор без лишних слов поворачивается, чтобы выключить телевизор. После чего делает несколько шагов в глубь комнаты. — Джинсоль, всё в порядке, — опрометчиво пытается утешить она. — Ничего страшного, — холодно вторит Джинсоль и внезапно срывается. — Я знаю, что ты говоришь так только потому, что видишь меня такой. Ничего не нормально. Всё было не хорошо в течение долгого времени. Теперь я это понимаю. Так что, пожалуйста, перестань, не жалей меня, — просит её жена, полным вины голосом. — Просто отдохни немного, Чонын. Не беспокойся за меня. Джинсоль отставляет в сторону баночку из-под мороженого на круглый прикроватный столик и откидывает белое толстое одеяло, чтобы забраться в постель. Периферийным зрением она замечает, как её жена возвращается к двери, и безмерно благодарна той, что она наконец хоть немного отдохнет. Но брови женщины смущенно сталкиваются у переносицы при виде того, как Чонын просто выключает свет и возвращается к кровати, начиная снимать пальто и остальные предметы одежды в темноте. — Что ты делаешь? — непонимающе спрашивает Джинсоль, наполовину укрытая одеялом, когда жена подходит к противоположной стороне кровати. — Почему ты не спишь в нашей постели? — Джинсоль, мы обе знаем, что не сможем уснуть в полупустой постели. — …Прекрасно, — выдавливает тихо Джинсоль, отворачиваясь лицом в противоположную сторону, пока её жена устраивается поудобнее, и Чонын не может не улыбнуться тому, что она сейчас ведется себя как маленький ребенок. В комнате нет источников света, кроме лунного, слабо струящегося из-за моря сквозь застеклённые стены гостевой комнаты. Когда они лежат в постели так далеко друг от друга, тишина становится оглушительной. Чонын поворачивает голову, чтобы увидеть спину Джинсоль, и та снова лежит свернувшись калачиком. Судя по дыханию, похоже она, слишком замёрзла, чтобы заснуть в ближайшее время. Несмотря на то, что Чонын практически уже лежит, и ничего ей не мешает, она понимает, что тоже не сможет нормально отдохнуть, пока этот конфликт не будет разрешён. В какой-то момент женщина придвигается ближе к жене и нерешительно укладывает руку ей на плечо. — Соль… — Джинсоль остается по прежнему напряженной. Поэтому Чонын продолжает придвигаться, пока расстояние между ними не исчезает вовсе, обнимая жену, обвивая рукой её живот. — Прости, — шепчет она, прижимаясь к теплому телу своей второй половинки. — …Это моя вина, — так же тихо отвечает Джинсоль. — Ты вообще не должна извиняться. Чонын утыкается носом в спину жене, вдыхая вездесущий аромат свежего белья и счастливых воспоминаний, успокаивая её так, как могла только она. — Мне всё равно, кто виноват, а кто нет. Я должна была поговорить с тобой об этом, а не кричать, — тихо признается женщина. Джинсоль по-прежнему молчит. Чонын осторожно убирает её светлые волосы и успокаивающе целует в затылок. Но даже так под своим прикосновением она чувствует, что её жена, по большей части, напряжена. — Джинсоль… — она немного приподнимается, отпуская жену. — Посмотри на меня, пожалуйста… — осторожно просит женщина. В этот момент Чонын замечает как плечи Джинсоль начинают заметно вздрагивать. — Я д-думала… — Джинсоль тихо плачет с трудом выговаривая слова. — Я п-подумала, ты б-бросишь меня, — договаривает она срывающимся голосом. — Что? — переспрашивает Чонын, ошеломленно нависая над светловолосой женщиной. — Ты была так зла на меня… и… ты сказала, — Джинсоль постепенно привыкает смотреть на жену сквозь затуманенное из-за слёз зрение и усердно борется со вздохами. — Ты сказала, что больше так не можешь, — говорит она, качая головой сквозь слёзы. Сердце Чонын болезненно сжимается от осознания. — О Боже, — поспешно начинает она, охваченная чувством вины. — Я не это имела в виду… О, Джинсоль! — Опершись на одну руку, она подносит другую к мокрой щеке жены. С величайшей осторожностью смахивая прилипшие пряди светлых волос. — Детка, посмотри на меня. Джинсоль продолжает качать головой не открывая глаз, но брюнетка терпеливо ждёт, нежно поглаживая большим пальцем её мокрую щёку и спрашивая снова. Наконец она их открывает. — Я злюсь на тебя, — честно говорит Чонын. — Но я никогда, никогда не оставлю тебя, Джинсоль, — продолжает она, каждое слово наполняя до краев теплом из-за того, как важно, чтобы Джинсоль доверяла ей. — Ты любовь всей моей жизни, — вкрадчиво убеждает женщина. — Ни за что на свете я не уйду от тебя. Джинсоль ничего не говорит, просто начиная плакать сильнее, и Чонын тянет её в свои объятия, чтобы держать так крепко, как только может. — Прости, прости, прости, — повторяет светловолосая женщина, и печаль каждый раз вызывает слезы на глазах её жены. — Я продолжаю делать всё хуже, — плачет она, думая о Чхверри, Чонын, обо всем произошедшем за последние несколько месяцев. — Я не… Клянусь, я не хотела быть такой невежественной и невнимательной… Мне так, так жаль, что я причинила тебе боль, Чонын, — Джинсоль безудержно рыдает в объятиях жены, паникуя и цепляясь за свет своей жизни, как будто она вот-вот исчезнет. — Ш-ш-ш, детка, — шепчет брюнетка, чтобы успокоить свою любовь, проводя пальцами по светлым волосам Джинсоль, утыкаясь головой в изгиб её шеи. — Я здесь, я никуда не уйду, хорошо? — успокаивает она со всей любовью в мире. — Я здесь… Какое-то время они остаются лежать и дальше обнимаясь в темноте, Чонын по прежнему крепко держит Джинсоль, пока та вздрагивает от рыданий в её руках. Женщина шепчет ей на ухо слова любви, удерживая на месте, и чувствует, как слезы текут по её собственным щекам от панических рыданий Джинсоль. (Они обе всегда были слишком чувствительными.) Очень осторожно Чонын откидывается на подушки их гостевой кровати, всё ещё крепко держа свою жену, которая успокоилась и давала о себе знать только тихим сопением и вздохами. Джинсоль поднимает голову, чтобы посмотреть жене в глаза, пока они обе продолжают лежать на кровати. — Чонын, — зовёт она ещё более взволнованно, чем раньше. — Я буду… — Нет, — Чонын моментально перебивает её на полуслове. — Давай поговорим об этом завтра, хорошо? Пожалуйста, просто спи, детка. — Ты же засыпаешь! — Джинсоль практически вопит и снова начинает всхлипывать. — Господи, — размышляет женщина, и она не может не хихикнуть, когда её жена так бурно реагирует. — Перестань смеяться надо мной! — Джинсоль плачет, как ребёнок, а Чонын просто обхватывает её лицо ладонями и наклоняется, чтобы нежно поцеловать в щёку. — Ты даже не… О Боже, сейчас 3 часа ночи, а ты даже не спала, — пугается Джинсоль, в очередной раз всхлипывая. Чонын снова глубоко вздыхает. В чём-то она права, усталость снова начинает одолевать её. — Ладно, ладно, я посплю. Но только если ты тоже будешь спать, хорошо? — женщина идет на компромисс, осторожно заправляя несколько светлых волос за ухо Джинсоль. — Хорошо, — соглашается та тоненьким голоском и откашливается, словно пытаясь взять себя в руки. — Через некоторое время. Генеральный директор делает еще несколько глубоких вдохов, затем высвобождается из объятий жены и ложится рядом. Джинсоль смотрит в темноте на потолок. В конце концов, она делает глубокий, успокаивающий вдох, закрывая глаза. А когда поворачивается к жене, то видит, что Чонын смотрит на неё в лунном свете. И в её любящем взгляде таится неуверенность, но явно зарождается надежда. Сама Чонын отлично понимает, только время покажет, изменится ли её жена. Но есть что-то в том, как Джинсоль смотрит на неё, больше понимания в её глазах, что заставляет задуматься, что, возможно, всё наконец-то измениться к лучшему. — …Теперь я могу тебя обнять? — осторожно спрашивает Джинсоль. Чонын моментально краснеет и отворачивается на бок, а Джинсоль прижимается к её спине, обнимая. — Последняя Песня? Серьёзно? — женщина хихикает. — Ты же знаешь, я не люблю фильмы ужасов, — тихо отвечает Джинсоль. Она была уверена, что это будет не лучшая идея — смотреть фильм ужасов дома в одиночестве. В час дьявола. В ночь Хэллоуина. — Всё потому что ты большой ребенок, — напевает себе под нос Чонын. — Лучше спи! — хнычет Джинсоль с властностью трехлетнего ребенка. Она прижимает ухмыляющуюся жену ещё плотней к груди. И после самого длинного дня, который только можно себе представить, Чонын наконец начинает расслабляться в объятиях своей любимой. Но прежде чем позволить себе заснуть, женщина ищет в темноте руку Джинсоль. Наконец найдя, она подносит её к губам. — Прости, что накричала на тебя, — говорит она сонно, но искренне. — Мне нужно было прислушиваться к тебе, — шепчет Джинсоль. Она ненавидит тот факт, что вихрь её карьеры снова сделал её такой отчужденной, такой безразличной к тем, кого она любит больше всего. Поставив себя на место Чонын, она понимает, что, вероятно, заслужила это. — Прости меня за всё, дорогая. Женщина бормочет ещё что-то сквозь сон, что Джинсоль не может разобрать слов. — Хм? — Убери… чертов мусор… — бормочет её жена, в полудрёме. — И я хочу… мои сливки. — Конечно, любовь моя, — Джинсоль целует её в макушку. — Всё, что тебе нужно, — улыбается она и делает мысленно пометку сделать это первым делом утром… наряду с несколькими другими делами. И, наконец, в надежных объятиях жены Чонын засыпает.***
Она просыпается от звона будильника в 6 утра. Приоткрыв глаза, чтобы заглянуть в темную комнаты, Чонын накрывает волна смятения, когда она понимает, что слышит знакомый водопад соединённой с главной спальней. Откинув одеяло, она замечает, что действительно находится уже не в комнате для гостей, а в их с Джинсоль спальне. Она… несла меня? Джинсоль носила её на руках не в первый раз; несмотря на хрупкое телосложение, она была гораздо сильнее, чем казалась. Но, независимо от того, сколько бы раз это не происходило, факт самого действия всё ещё заставляет Чонын краснеть. Если только вся прошлая ночь не была каким-то лихорадочным сном, это кажется единственным объяснением. Женщина чувствует неимоверную слабость от трехчасового сна, но как всегда делает всё возможное, чтобы сбросить усталость, когда начинает садиться на кровати. Она ёжится от неприятного утреннего холода. Потребовались годы самодисциплины, чтобы не позволить себе лишних пяти минут. Но прежде чем откинуть одеяло, она слышит, как открывается дверь, ведущая в гардеробную. Джинсоль тихо проходит мимо, только что приняв душ и одевшись, видимо, готовая к случайной прогулке. Она, кажется, вовсе не замечает проснувшуюся жену. — Привет, — сонно шепчет Чонын, когда свет льется из открытой двери. Джинсоль смотрит на жену и подходит с извиняющимся выражением. — О нет… Я тебя разбудила? — Что… — переспрашивает женщина, понимая, насколько странна эта ситуация; Джинсоль ведь всегда крепко спит в это время. — Что происходит? — Я отвезу Чхверри в школу, — шепчет её жена, присаживаясь на край кровати. — Что? — Я отвезу нашу дочь в школу, — спокойно повторяет Джинсоль и гладит сонную жену по щеке. — Отдохни немного, детка, — она улыбается Чонын, которая просто смотрит на неё, явно ошеломлённая. — А ещё я приготовила всем нам завтрак, — продолжает Джинсоль. — Он внизу, в микроволновке. Я знаю, что ты не любишь крошек в постели, иначе я принесла бы его тебе. Чонын чувствует, как её сердце буквально пылает в груди от помощи жены. Когда она в последний раз ложилась спать в будний день? Она даже не может вспомнить. Без того, чтобы отвезти Чхверри в школу, ей не придется быть готовой к работе ещё несколько часов! — Ложись спать, милая, — повторяет Джинсоль, беря одеяло и снова накрывая им свою любимую. — Потом я сбегаю по делам, ладно? Увидимся, когда ты вернешься домой, — Она не может скрыть улыбку, расплывающуюся по её лицу при виде Чонын, счастливо свернувшейся калачиком на их кровати. Но, прежде чем Джинсоль встает, женщина вылезает из-под одеяла, беря жену за руку. — Спасибо… — шепчет она с благодарностью. Джинсоль наклоняется, чтобы аккуратно поцеловать Чонын в лоб. — Увидимся позже, моя спящая красавица, — и женщина хихикает над её странными фразочками. — Отдохни. Я тебя так люблю. — Я тоже тебя люблю, — отвечает Чонын, открывая глаза и оценивающе глядя на жену. — Будь осторожна, — говорит она, зевая, и снова сворачивается калачиком под одеялом, успокоенная теплом и окружающим шумом их водопада. — Буду, — слышит она голос жены, и с этими словами Чонын снова проваливается в сон.***
— Кхм, а почему ты здесь? Джинсоль поднимает глаза от телефона и видит, как её дочь спускается по лестнице со своим розовым рюкзаком, энергичная и готовая идти, несмотря на то, что спала всего четыре часа. — А где мама? — ровным голосом спрашивает восьмиклассница, ничуть не удивленная увиденным. — Сегодня я отвезу тебя в школу, — говорит Джинсоль, вертя в руке ключи от машины. — А ещё я приготовила тебе блинчики, — она жестом указывает на обеденный стол. Конечно же, рядом с полным стаканом апельсинового сока стоит красивая тарелка, приготовленная для Чхверри из блинов, яиц, нарезанной клубники и бекона. — Я больше не люблю блины, — вызывающе говорит девочка. Джинсоль опирается на стойку их кухонного островка и, подняв брови, смотрит на своего ребёнка. — Ну, что тебе теперь нравится? — Мама водит меня в «Старбакс». — Господи, — думает про себя женщина, — неужели Чонын нужно столько кофе? — Ты предпочитаешь «Старбакс» каждое утро своей самой любимой еде в мире? — Все меняется, — холодно огрызается восьмиклассница. Она упорно не смотрит матери в глаза. Но, опустив сумку, она смотрит сквозь ресницы, чтобы увидеть, как Джинсоль мягко улыбается ей. — Я подожду в машине, — Джинсоль берет свою сумочку и выходит из просторной общей комнаты. — Не торопись, — говорит она дочери, прежде чем выйти из дома. Чхверри входит в столовую и включает еще несколько висячих ламп, чтобы осветить комнату. Небо на улице все еще темное, и она потягивается и смотрит на аппетитную тарелку перед собой, когда садится. Она неохотно наливает немного сиропа, стоящего рядом с ней, и кусает кусочек. Как бы ей ни хотелось всеми фибрами души, чтобы они этого не сделали… Как Ёджин бы сказала, блинчики дали отрезвляющую пощёчину. Как и всё остальное на тарелке. Чхверри клянётся самой себе никогда не признаваться об этом вслух, но она любит такой завтрак гораздо больше, чем черничный маффин из «Старбакс».***
Джинсоль моментально просыпается от своей дрёмы, чтобы открыть для дочери заднюю дверь Теслы. Холодный утренний воздух врывается в машину, и женщина поспешно возится с панелью дисплея, чтобы включить обогреватель. Вскоре они пристегивают ремни безопасности. — Готова? — уточняет генеральный директор, поворачиваясь к дочери, но замечает, что Чхверри в изумлении разглядывает гладкий футуристичный салон автомобиля. И тут до Джинсоль доходит, насколько редко Чхверри бывает в её машине. — Да, — кивает девочка с беззубой улыбкой. — Хочешь включить свою музыку? Глаза девочки расширяются. Она понимает, что её мама просто может подлизываться, но всё же. — Неужели? — спрашивает она с приятным удивлением. — Да, а почему бы и нет? — Джинсоль смотрит на неё в зеркало заднего вида. Восьмиклассница немного нервно улыбается. — Кхм… Мама никогда не разрешает мне включать музыку по утрам. Джинсоль хихикает с водительского сидения, надевая свои любимые очки от Прада. — И почему же? Она говорит, — начинает Чхверри, понижая голос, — мне нужны покой и тишина. Мать с дочкой хихикают от столь удачной пародии на Чонын, и сердце Джинсоль трепещет, когда улыбка Чхверри ярко сияет на её лице. — Конечно, ты можешь включить музыку, — заверяет женщина, стуча по панели, чтобы подсоединить телефон дочери к стереосистеме и немного увеличить громкость. — Спасибо, мама. Мама. С широкой улыбкой Джинсоль выезжает из гаража, когда утреннее солнце только начинает подниматься над океаном рядом с ними.***
Когда Чхверри впервые с тех пор, как почувствовала, что весь её мир изменился, смотрит на шумную столовую, она не может не сделать автоматических первых шагов к своему обычному столику у самого большого окна. Наён сидит с пустым выражением лица и безразлично красит ногти. Чед в это время пытается съесть сразу пять кусочков пиццы. Чонён, стоя перед ним, скандирует: «ПОДАВИСЬ, ПОДАВИСЬ, ПОДАВИСЬ». — Чо каво, Дахёнаторы! Добро пожаловать в мой видеоблог! …начинает Дахён. Но не успеет она договорить как… — УНИКУМ С ЗАДВОРКОВ! ЭТО ТЫ! — Чхверри поворачивается к дальнему концу кафетерия и видит, что Ёджин энергично зовёт её, Чэвон, Хеджу и Йери ждут там же. В здании шумно, нарастающий гул одновременных разговоров на все темы затуманивает чувства Чхверри, но, глядя на одноклассниц, с которыми она так весело провела ночь Хэллоуина, она отчётливо может разобрать три слова, произносимые, когда Ёджин кричит через всё помещение. — Посиди с нами. Фиолетововолосая девочка перестает пялиться в немом шоке, кажется, эта группа друзей никогда не перестанет удивлять её. После чего она радостно улыбается. Теперь Хеджу кричит ей, чтобы она поторапливалась. Президент студенческого совета наконец-то бежит через комнату, прочь от самого большого окна. Далеко от того места, где ей «самое место», но в глубине души она знает, что это не так. В то время как Чхверри быстро шагает, чтобы присоединиться к ним, Ёджин оборачивается при виде своей матери и мисс Вон, идущих в её сторону, поглощенных какой-то шутливой беседой, их обеды в руках, когда они просто проходят через кафетерий, чтобы добраться до какого-то места в другом месте кампуса. Ёджин пристально смотрит на мать, вскинув брови и самодовольно улыбаясь. Директор Хасыль громко смеется над чем-то, что рассказывает мисс Вон, после чего мельком замечает свою дочь, которая начинает непристойно щелкать языком. Директор краснеет как помидор, широко раскрыв глаза. Она просто поднимает руку к лицу, как барьер, чтобы заблокировать зрительный контакт с дочерью, в то время как девочка сдержанно хихикает над их маленьким секретом. Когда к ним наконец подходит Чхверри, они все вместе направляются во внутренний дворик со своими обедами. — Добро пожаловать в нашу социальную категорию, — с гордой улыбкой приветствует её Ёджин, пока они выходят из здания. Тем временем Чонён смотрит поверх головы Чеда на ярко-фиолетовые волосы в её поле зрения, обладательница которых выходит с новой группой девочек за дверь. — Наён, — тихо зовет она, всё ещё глядя им в след, — …я думаю, нас пытаются заменить. Но когда девочка переводит на неё взгляд, ожидая ответа, то замечает, что Наён смотрит на них, полные ярости глаза уже направлены на их удаляющиеся спины.***
Через двадцать минут после обеда, полного смеха девочек, плохих впечатлений от персонала и дурачества, Чхверри счастливая ест на месте, на которое она недели напролет смотрела лишь издалека. — Эй, Чхверри, — начинает Ёджин, прочищая горло после особенно долгого приступа смеха, чтобы завести серьезный разговор. — Я могу скрыть видео, если хочешь. Девочка непонимающе хмурит брови, наклонив голову. — Какое видео? — Ты знаешь. Milf Smackdown. Хеджу говорит, что её всё устраивает, но, если хочешь, я могу удалить его, — заботливо предлагает Ёджин. Фиолетововолосая восьмиклассница моргает в течение нескольких секунд. Если бы видео было скрыто, ей было бы не так стыдно. Но с другой стороны… Наличие этого видео смущает их матерей. И они определенно этого заслуживают. — Не-а, — улыбается она. — И лишить тебя интернет-славы? Я пас. Низкая девочка криво улыбается ей и ласково кивает. Чэвон хихикает поднимая сжатый кулак. — Да здравствует Lil Peni$!***
Много часов спустя Чонын наконец возвращается домой. Открыв входную дверь, она видит, что её жена удобно устроилась на диване и смотрит по телевизору в гостиной очередной документальный фильм о морских обитателях. На кофейном столике перед ней стоят контейнеры для еды на вынос из тайского ресторана, по логотипу на которых женщина с улыбкой узнает своё любимое место. Джинсоль поворачивается, чтобы встретиться взглядом со своей женой, и произносит: — Привет, — с такой милой улыбкой, что Чонын непроизвольно краснеет, когда отвечает на приветствие. В свою очередь финансовый директор определённо находится в более счастливом и более энергичном настроении, чем обычно. (Джинсоль замечает это, и она с бесконечной любовью наблюдает за легкой походкой Чонын.) Когда Чонын снимает свой черный блейзер и кладет его на одно из их любимых мест, она замечает, что все контейнеры с едой нетронуты. — Ты… ждешь меня? — удивленно спрашивает женщина. — Да, — с улыбкой отвечает Джинсоль из гостиной. — Я собиралась приготовить ужин, но Чхверри назвала меня пожароопасной после третьей попытки приготовить курицу с пармезаном. Но я обещаю научиться! Так что пока я заказала тебе тайской еды, твоей любимой. Несмотря на то, что у Чонын чуть не полопались вены ради получения хоть какой-то помощи, такие незамысловатые жесты со стороны её жены всё ещё заставляют согреваться сердце. Нет ничего лучше, чем твоя любимая еда и жена после напряженного дня. — Спасибо, милая, — благодарит она. Когда Чонын открывает их холодильник для напитков, то первое, что она замечает, это то, как его щедро снабдили новыми продуктами. Но её взгляд тут же устремляется на полку, которой она пользуется чаще всего, и теперь её освободили, чтобы занять это место десятью новыми бутылками кофейных сливок. Женщина улыбается так широко, что радостное восклицание невольно срывается с её губ. Джинсоль, всё ещё наблюдающая за рыбками, плывущими по огромному аквариуму, понимающе улыбается. Вернувшись в гостиную с водой, её жена садится на диван рядом со своей любимой и прижимается к ней, положив голову на плечо Джинсоль. — Как прошёл твой деееень? — поёт Джинсоль, целуя жену в макушку. — Это было так здорово. Я хорошо поспала… У меня был лучший завтрак, который я ела дольше обычного, я получила свою любимую еду на ужин… — Чонын наклоняется ближе к губам Джинсоль для поцелуя, закрывая глаза. — И самое лучшее — это… То, что, вернувшись домой, я нашла… — Меня, — невольно выпаливает Джинсоль, так же закрывая глаза для поцелуя. — Десять кофейных сливок! — женщина даже не может заставить себя поцеловать Джинсоль из-за счастливого хихиканья той. — Зачем тебе столько? — Я не знала, как быстро ты их расходуешь! — смеясь, признаётся Джинсоль. — И я не хотела всё время забывать покупать тебе новые. Просто знаю, что тебе требуется их очень много, — женщина наклоняется, чтобы поцеловать свою жену в лоб. — Надеюсь, уже не настолько много, — добавляет она. — Могу я показать тебе кое-что, что я сделала сегодня? Чонын кивает, и Джинсоль, приглушив документальный фильм тянется к маленькому столику, чтобы достать свой Макбук. Открыв ноутбук, она увеличивает календарь. Финансовый директор смотрит на свою жену, которая почему-то немного нервничает, презентуя ей это. — Почему все эти дни синие? — Чонын непонимающе разглядывает экран. — Они синие до… — она слегка постукивает по сенсорной панели… — Больше двух месяцев? — Итак… Я сделала нам семейный календарь, — наконец объясняет Джинсоль, глядя на жену, которая сидит в приятном шоке. — Я синий, ты красный, — продолжает она. — Они все синие, потому что… Я собираюсь отвозить Чхверри в школу и забирать каждый день до конца моего отпуска. Чонын с трудом удаётся моргнуть. Она в шоке переводит взгляд на жену. Джинсоль все ещё увлеченно что-то показывает. — Таким образом, я смогу проводить с ней гораздо больше времени. Она вроде как пыталась не обращать на меня внимания в машине этим утром, но по дороге домой немного рассказала мне о своём дне, так что, думаю, прогресс есть! — Она радостно хихикает. — Кроме того, вот эти маленькие синие точки — наши поездки за продуктами. Это тоже буду выполнять я, пока не вернусь на работу. Джинсоль смотрит на жену, которая теперь неотрывно разглядывает компьютер широко раскрытыми глазами. Она потеряла дар речи. Чонын не произносит ни слова, она лишь щелкает по календарю на коленях Джинсоль. Генеральный директор не уверена, хорошо это или нет. Но она тоже молчит, позволяя жене смотреть в своем собственном темпе. — Вечера кино! Каждую пятницу. Мы арендуем что-нибудь и останемся дома, как раньше, помнишь? — говорит Джинсоль, ссылаясь на давнюю традицию, когда она ещё не была Ким Джинсоль генеральный директор, а просто Чон Джинсоль, встречающаяся с одной очень красивой девушкой. — Или мы можем входить куда-нибудь. Только мы вдвоем, — добавила Джинсоль. — Как хочешь, — говорит она с улыбкой. Чонын всё ещё молчит, и это заставляет Джинсоль начать переживать. Мало ли о чём она думает, но её жена просто пытается убедиться, что это не хороший сон. — Я хочу проводить больше времени с нашей дочерью, — продолжает Джинсоль, — Но время для нас двоих тоже важно, — и Чонын очень, очень надеется, что жена не увидит, как она плачет. В последние годы им повезло, что за большинство прошедших недель у них состоялся единственный значимый, длительный разговор, поскольку работа всегда давала им противоречивые графики и слишком частые ночи, когда они приходили домой, когда вторая уже спала. — Значит… вечера кино тоже в календаре. У тебя есть время поговорить со мной, а у меня есть время выслушать. Джинсоль смотрит на жену, у которой слезятся глаза, и та открывает рот, чтобы что-то сказать. — Я ещё не закончила, — аккуратно перебивает она с мягкой улыбкой. Генеральный директор нажимает на сенсорную панель, чтобы перенести их дальше во времени к более поздним месяцам нового года, неисследованным Чонын. Некоторые будни теперь наполовину красные, а на половину синие, чередующиеся в узоре, как домино. — Вот тогда я снова вернусь на работу, — Джинсоль указывает на день, который начинает чередование. — Когда я вернусь, мы будем меняться местами каждый день. И я сделала здесь небольшую программу, — женщина показывает в сторону, — Которая синхронизирует семейный календарь с нашими рабочими графиками. Так что, если что-то из работы будет мешать, он может автоматически поменять автомобильные поездки более удобным способом. Но в конце каждого месяца у нас будет примерно одинаковая сумма часов. Так будет до конца учебного года. И снова Чонын ощущает, как вес 10 000 кирпичей поднимается с её плеч. Но вместо того, чтобы поблагодарить Джинсоль, она сидит в полном недоумении — она так привыкла к давящему весу, что забыла, каково это — быть свободной от него. Её жена ставит ноутбук на кофейный столик, и как раз в тот момент, когда Чонын думает, что та закончила, Джинсоль берет обе руки любви всей своей жизни в свои. — Чонын… — от необузданных эмоций в глазах Джинсоль у женщины перехватывает дыхание. — Я знаю, что была не самой лучшей мамой.… И женой тоже, — извиняющимся тоном произносит она. — Ситуация не должна была так ухудшаться, чтобы я это осознала. Ты никогда, никогда не должна была делать всё в одиночку. Прости, что не уделила тебе достаточно внимания, чтобы выслушать и понять раньше. — Я знаю, что должна внести большие изменения, — продолжает блондинка. — И я готова сделать всё, если это означает, что ты получишь всё, чего была лишена раньше, — Джинсоль водит большими пальцами по тыльной стороне ладоней Чонын, заставляя сердце женщины трепетать. — И я знаю, что никакое количество извинений и исправлений не сможет исправить моих прошлых ошибок… Но… Надеюсь, тебе понравится мой план. Чонын притихает, просто чтобы осознать всё произошедшее. Она ошеломлена всей внимательностью своей жены, пока Джинсоль смотрит на неё в ожидании какого-то ответа. Больше никакого кофе без сливок. Больше никакого недосыпания в течение двух месяцев. И больше никаких дел в одиночку. Чонын почти скидывает Джинсоль с дивана, когда набрасывается на неё для самого большого, самого крепкого объятия на Земле. Волна счастья — самая большая из тех, что она когда-либо чувствовала, — и она прижимает к себе жену с такой головокружительной силой, что женщина волнуется, что в какой-то момент задохнётся. — Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, — поет от всего сердца Чонын, со слезящимися от радости глазами, пока она обнимает любовь всей своей жизни. — Я люблю тебя, — продолжает твердить она, уткнувшись в свитер жены. — Спасибо тебе большое, детка, я… спасибо тебе за всё это, я так люблю тебя, Джинсоль. — Тебе нравится? — Джинсоль действительно начинает задыхаться от сильных объятий. — Мне это очень нравится, — только и может выдохнуть Чонын с глазами, полными удивления и признательности. — Я люблю этот план, я люблю тебя, — одна только мысль о помощи, которую она получит, о сне, который она получит, дает женщине самый большой прилив энергии; у неё нет ничего на уме, кроме абсолютного счастья. — Спасибо, — блаженно шепчет она, беря лицо Джинсоль в ладони и наклоняясь, чтобы поцеловать её. Даже после миллионов поцелуев, которые они уже разделили, женщины до сих пор трепетно относятся к каждому такому моменту. Это один из них. Джинсоль смеется в их поцелуй, они обе не могут больше сдерживать смех, от чего Чонын осыпает бесчисленным количеством поцелуев лицо жены. — Ты заслужила это, дорогая, — шепчет женщина, прижимаясь своим лбом ко лбу Чонын. Джинсоль притягивает жену для ещё одного крепкого объятия, Чонын выдыхает годы усталости в её волосы. — Прости, что так долго, милая, — смущенно говорит ученый. И Чонын отстраняется, продолжая держать лицо Джинсоль в своих руках с мягкой, прощающей улыбкой. Их губы снова встречаются, и их возбуждение успокаивается в медленных, любящих поцелуях, которые углубляются, когда они теряют себя друг в друге. Чонын отстраняется, чтобы повалить головокружительную Джинсоль назад на диван, руки Джинсоль в это время мечутся по спине жены, чтобы притянуть её до невозможного близко. Они страстно целуются, Чонын нависает над Джинсоль, когда… — ФУ! — неожиданно взвизгивает Чхверри с верхней площадки винтовой лестницы, возмущенная видом своих родителей, занимающихся подобным на диване. Но, несмотря на это, она не может сдержать широкой улыбки, которая расползается по её возмущенно-искривленному лицу — её мамы научили её, что такое любовь, и прошло уже много времени с тех пор, как она видела свою любимую пару так милой воркующей. Чонын немедленно отстраняется, крайне взволнованная их разоблачением, и у них обеих перехватывает дыхание, когда Чхверри спускается по лестнице, хихикая и прикрывая лицо рукой. — Вы, ребята, такие мерзкие! — В таком случае, мы будем преследовать тебя, — резко произносит Джинсоль, приподнимаясь на локтях. — Преследовать меня? — Чхверри смотрит на неё, вскинув брови и недоверчиво улыбаясь. — Мне уже буквально тринадцать. Джинсоль берет любовь всей своей жизни за руку, вставая, и они обе начинают медленно приближаться к дочери. — А потом защекочем. — Остановитесь, — просит девочка. Но матери непреклонно подкрадываются ближе. — Прекратите, — говорит Чхверри, более испуганно, её голос повышается, а глаза начинают расширяться от страха. Джинсоль бросается, чтобы схватить её, и девочка весело кричит в возбужденном испуге. Она бежит по коридору, смеясь от души, когда обе её мамы бегут за ней. Тайская еда на кофейном столике уже давно остыла. Но это не имеет значения для Чонын и Джинсоль — Чхверри всегда будет их маленькой девочкой.