Цепные псы

Когда Вайолет был маленьким, он не любил других детей и всегда играл один. Сверстники относились к нему не очень хорошо, иногда даже как к груше для битья. Вскоре мальчик нашёл занятие себе по душе — начал рисовать. Сам толком и не помнил, из-за чего, но ему это нравилось. Как же его напрягали другие дети, которые подбегали и щебетали вокруг: «Нарисуй это», «Нарисуй то», «А меня нарисуешь?». Раньше с ним никто не общался, по этому нелюдимость уже вошла в привычку. «Раздражают». Общежитие ненормальных и не таких, как все — так посчитал брюнет, только попав в фиолетовый дортуар. Первоначально ему было некомфортно: это казалось сном, выдумкой, обманом. Но… Если это был сон, то он не хотел просыпаться. В этом было что-то родное, но хрупкое как хрусталь. На лице вечно мрачного и отчуждённого парня появилась улыбка, которую так давно не видели даже родные. Творчество. Все волки были творческими людьми, живущими в своём маленьком мире. Некоторые забрасывали учёбу и полностью погружались в этот мир, некоторые старались подняться в глазах со-учащихся, что бы стать префектом, некоторые просто учились и параллельно занимались своим любимым делом. Именно к третьему типу учеников относился Вайолет. Не пытался никого собой вдохновить, не пытался победить в творческих конкурсах, или выделиться среди остальных эксцентричной внешностью. Парень никогда не испытывал отвращение к другим факультетам, в отличие от остальных волков, которые в открытую насмехались над «чужими». В один день фиолетовые перешли все границы и набросилось на лиса, который осмелился грубо ответить на насмешки. Несчастный парень лежал на земле и мужественно терпел избиения. В другой ситуации брюнет прошёл бы мимо, но в колледже драки были строго запрещены, поэтому пришлось разогнать толпу и помочь подняться бедному мальчишке. На нём было много ссадин и синяков, возможны были даже сильные ушибы. Из-за угла общего корпуса показались четыре человека — перфекты Уэстона. Двое из них дали выговор волкам, которые так бесцеремонно поступили. Префект фиолетового дортуара подошёл к избитому рыжему парню и, достав из кармана маленькую баночку, обработал травмы пострадавшего. — Знаете, Вайолет, вы хороший человек. Спасибо, — с этими словами и добродушной улыбкой, парень вручил эту самую деревянную коробочку с мазью будущему префекту, которую тот отныне всегда оставляет в своём балахоне. *** — Дурак! — кричали мальчишки, убегая, — Умри! — взяв камень, один из них кинул его в еле стоящего мальчишку. На нём и так живого места не было: содраны колени, из носа и разбитой губы сочилась кровь, капая на порванную белую рубашку, множество синяков по всему телу. — Заткнись! — воскликнул он, но закашлялся. Было сложно говорить, тем более кричать. Мальчишки развернулись и убежали прочь. — Господин Чеслок, что опять случилось? — спрашивал дворецкий, обрабатывая раны. — Всё хорошо, — парень зашипел от боли, когда слуга провёл мокрой тканью по ссадине на ноге. Они чуть посидели в тишине, и после мальчик продолжил, но уже тише, — Они над котом издевались. Дорецкий улыбнулся и продолжил обрабатывать ссадины. — Вы сделпли правильный выбор. Не каждый взрослый решится защитить того, кто слабее, — подметил мужчина, закрывая за собой дверь. Чеслок подскочил с кровати и посмотрел на себя в зеркало. Весь избитый, но довольный. Жалеть об этом он точно не будет. В колледже парню понравилось сразу. Он находил общий язык почти со всеми учащимися своего факультета, но никого из них не собирался признавать друзьями. Парню всегда нравилась музыка, и в Уэстоне раскрылся его талант: настолько быстро никто не осваивал музыкальные инструменты. И он не просто осваивал, а потом забрасывал это дело. Ежедневная практика отнимала много времени, но ему даже нравилась ноющая боль в пальцах после нескольких часов игры. В тот день Чеслок играл на скрипке в музыкальном классе и так увлёкся этим делом, что не заметил пришедшего гостя. В сам класс разрешалось заходить всем: там находилось огромное количество музыкальных инструментов и любой желающий мог прийти и попробовать поиграть. Конечно, иметь у себя какой-то инструмент не запрещалось, но столько всего не поместилось бы в комнату юного музыканта. Парень, который пришёл в этот класс, сел у двери и, часто окидывая играющего пристальным взглядом, начал рисовать. Мелодия закончилась, и смычок оторвался от струн, знаменуя то, что на сегодня со скрипкой покончено, на очереди или другой инструмент, или долгожданный отдых. Парень окинул кабинет взглядом и заметил слушателя. — Какого хрена? — возмущению не было предела. Брюнет с белой прядью ничего не ответил, только вырвал лист из альбома и, оставив его на своём насиженном месте, скрылся за дверью. Парень с ирокезом подошёл к двери, поднял рисунок, и внимательно на него посмотрел. Трое городских мальчиков избивают четвёртого, ногами, а тот навис над чем-то, закрывая собой. Ошарашенный парень не знал, что делать дальше. Он чётко запомнил брюнета и знал, что точно его найдёт. *** Леонардо не любил свои веснушки. Терпеть их не мог. Смотря в зеркало он видел покойную мать, которую, признаться честно, плохо помнил. Она умерла от простуды, когда мальчику было семь. Он до сих пор не может простить её за то, что она ушла, но не смотря на всё это, парню полюбилось вязать. Именно мама его этому научила. Многие издевались над ним из-за этого увлечения, но парню было по душе. В скоре он научился плести, вышивать и многое другое. Благодаря этому он и был зачислен на фиолетовый факультет. На первом же курсе стал победителем одного из творческих конкурсов. Во время каникул рыжий не возвращался домой: там ждал отец и мачеха со своей дочерью, которые были сразу восприняты в штыки. — Ну нет, твоя сестра потрясающая. Какие волосы, а какие ручки, — утверждал один достаточно ветренный однокурсник после первого в жизни Лео, турнира по крикету в Уэнстоне, — Женщины все такие, — глаза его заблестели, что предвещало что-то не очень хорошее, а собеседник задумался: мать, которую он никак не мог простить, мачеха, что наиграна и бесчувственна, сестра, что слишком падка на мужчин. «Бесят. Все такие? Какая мерзость». После праздненства парень направился в свою комнату в дортуаре. Через неделю надо было сдавать один научный доклад, и он принялся доделывать его. «Вильгельм II Руфус. 1087-1100» «… Короля окружали щеголеватые молодые дворяне, при дворе царили свободные нравы и распутство, и, основываясь на свидетельствах английских хронистов, историки сходятся во мнении, что сам Руфус был, вероятно, гомосексуалом…» *** — Почему ты никогда не переодеваешься в раздевалке? — поинтересовался однажды Лео на тренировке по крикету у нового друга. — Ты хочешь посмотреть на меня голого? — поинтересовался Ричард, поднимая биту для удара. — Ну… Спорно, — мяч, брошенный кем-то из команды волков, был успешно отбит. — Вообще-то, я тоже хочу это узнать, — к разговору подключился парень с ирокезом, который всячески хотел помешать общению нового фэга и «неправильно это всё», как он однажды выразился. — Я разрешаю не отвечать, — твёрдо заявил внезапно появившийся префект. Следующий мяч. Ричард потрясающе отбивает его, не обращая внимания на говорящих. — А, что? Вы про это… Вайолет, всё в порядке, — парень скрестил руки в знаке «Tame out» и повернулся к новым друзьям, — В моём поместье был пожар. Я пострадал во время него, — просто ответил парень и отошёл от собеседников, что бы выпить воды. Двое из парней стояли в недоумении, а Грегори был слегка опечален. Никому из них не была по душе «жестокая правда», — Да ладно! Что вы, как в воду опущенные? Раз вы так хотите увидеть меня голым… — наглая усмешка в исполнении Кульвтна, парень возвращается на прежнее место, поднимая биту. — Другой разговор! — наигранно выкрикивает рыжий и весело улыбается, как и все остальные.