Непозволительные удовольствия

Заполненный оживлёнными зрителями зал смолк, и на долю секунды артистов за кулисами пробрало звонкой тишиной перед тем, как каркас сцены задрожал от басов завораживающей сладкой мелодии. Появление едва заметных в темноте внушительных силуэтов мужских расслабленных тел спровоцировало восторженные вздохи, сливающиеся в единую шипящую волну предвкушения. Пространство сцены заполнил вакуум соблазнительной энергии, поглощающий каждую частичку внимания, направленного в темноту, где ещё чуть-чуть, и танец вступит в свою взрывную силу. В музыкальное вступление ворвались ослепительный свет и резкий бит, одновременно с которыми обворожительный смуглый танцор развернулся лицом к залу, сверкнув лукавым хищным взглядом, и подался на встречу проскальзывающей из-за кулис стройной танцовщицы в шляпе. Мишель в ту же секунду оказалась в крепких объятиях Карлоса и своего нового соблазнительного амплуа, поглотившего её взволнованное сознание. Сегодня на долгие три минуты в присутствии блестящего от вспышек зала необходимо распрощаться с привычными мыслями о сестре и голубоглазом Брэндоне, разделяющем с ней сцену и внимание возбуждённых поклонниц. Хореограф, словно не глядя, нырнула в пропасть, игриво и мгновенно отдавшись в танце ведущему её напористому и такому чужому мужчине. Публику захлестнуло приступом визга при виде аккуратной и едва послушной девушки в руках широкоплечего, прилагающего усилия, чтобы приручить строптивую танцовщицу, Карлоса. Четверо стройных мужчин в черной облегающей одежде оказались лицом к зрителям в след удаляющейся к краю сцены паре, вторя глубокому выбросу грудных клеток. Прогибаясь, Мишель ощутила, как партнер вплотную прижимается грудью к её спине и расслабленно облокотилась, позволяя себе скользнуть на пол, трепетно придерживая шляпу. Мулат заботливо придержал хореографа, пока она невесомо коснулась пола сначала тонкими пальчиками, потом легко опустилась на холодный светлый паркет и прогнулась в лопатках, резко вытолкнув таз и разведя бёдра. Время внутри номера начало растягиваться, как эластичная резина, и брюнетка, ухватив перед глазами ощущение замедленной съемки, отвернула голову в глубину сцены, успевая оценить синхронные, по-мужски грубые рывки подопечных, выстроившихся штабелем на фоне призывающей к непристойным мыслям изгибающейся девушки. Брэндону даже не приходилось играть всепоглощающее возбуждение; изучающе скользнув взглядом по Мишель, он, не скрывая желания, торопливо облизнул приоткрытые губы, добавляя танцу пьянящего градуса конкуренции. Карлос словно продолжил воображаемый контур, очерченный Мишель на полу, и извился чередой прогибов, ритмично оставляя акценты на каждый зазвучавший бит. Наверное, именно его очевидно вымученное вожделение раскрывало во внешне знойной брюнетке, скользившей руками по спрятанному под сценический костюм прохладному от волнения телу, способность влюбить в себя и истерзать мыслями о серьёзном задумчивом взгляде серых глаз. Теперь, когда он увидел девушку уязвимо близко с самовлюблённым блондином, ему показалось, что Мишель прекрасно подходит на роль хладнокровной обольстительницы, и ей без труда удается это перевоплощение ― в саму себя. Может, не такая она и беззащитная, какой он её узнал? Этот момент они репетировали уйму времени, но каждый чёртов раз, как и сейчас, на сцене Карлос неожиданно для себя вздрогнул от прикосновения холодных тонких рук, обвивших его торс, и отвёл голову в сторону, пытаясь высмотреть из-за плеча соблазнительную Мишель, расположившуюся позади него и потянувшуюся на носочках. Молния облегающей куртки разъехалась, открывая вид на загорелое рельефное тело, и зал тут же подхватил импульс возбуждения, пытаясь перекричать оглушительный трек. Тряпка полетела за сцену, пока хореограф ловко обхватила из-за спины горячий торс высокого танцора стройной напряженной ножкой; Карлос нагнул девушку в сторону, заставляя её обернуть округлое бедро и второй, приближая их лица до расстояния, измеримого шириной ободка шляпы, не давшего губам коснуться друг друга. Дерзкие акценты послужили прелюдией динамично развивающегося цикла движений, предоставляя на всеобщее обозрение противостояние хитрой женской энергии с кипящей и неуемной мужской. Теперь в борьбу забавляющейся Мишель и Карлоса, смело распоряжающегося её телом, помимо игры на чувствах, включались продуманные танцевальные партии, иногда неожиданно перекликающиеся с хореографией каждой отдельной пары танцоров. Между Джозефом и Кристианом царило ощутимое притяжение: их тела как тягучая растаявшая карамель, словно слипались, и нехотя, лишь на время растягивались на расстояние двух шагов друг от друга, чтобы довести до смыслового завершения любовный подтекст, заключённый в танец. Парни синхронно потянулись в след гремящей басовой партии, раскрывая грудь на встречу зрителям, но тут же быстро переключились на отстреливающий бит, указывая руками на путь перекатывающейся по телам волны. Джозеф оказался лицом к кулисам, демонстрируя публике острые черты профиля, пока Кристиан взаимодействовал взглядом с командой и публикой, старательно поглаживая парня по плечу и призывая его включиться в подстроенную каверзу. Танец развивался по излюбленному сценарию команды стриптизёров, когда необходимо сорвать с себя вместе с оболочкой чувств и ткань с разгоряченных тел. Между движений раскрытых рук, пока одна ладонь догоняла траекторию второй, ловкие пальцы потянули вниз за молнии курток, и ткань принялась с лоском в свете софитов трепетаться под широкой амплитудой движений, удерживаясь на одних лишь массивных плечах. Мужчины потянулись руками за головы, раскрывая голые напряженные мышцы живота, до озноба ощущая прохладный воздух сцены на обнаженной коже. Джастин и Брэндон комично склонили головы к плечам, продолжая ломаный импульс локтями, кистями рук, грудной клеткой, пока их тела не согнулись в коленях, открывая вид на перекатывающиеся мышцы груди и пресса. Куртки скользнули за спины, и брюнет с блондином облокотились друг на друга, касаясь напряжёнными лопатками. Пока Джастин призывно опустил руку между ног, женские визги поравнялись по громкости с треком, сопровождая танец Брэндона, присползающего по спине напарника и с показным желанием покачивающего бёдрами. Он закусил губу и внимательно проследил взглядом за своими же руками, с непринуждённостью расстегивающими блестящую пряжку ремня, которую сегодня уже теребила Мишель, и довольно улыбнулся в ответ на бурную реакцию женской половины зала. Одним рывком Брэндон и Джастин оказались в вертикальном положении и, маня обнаженными плечами, раскинули рельефные руки по диагоналям. Мужчины откинули головы, обнажая влажные шеи, и замерли, следуя за секундной тишиной перед разгаром танцевального номера. Брэндон ещё раз успел уловить для себя образ брюнетки, пока та поглаживала тонкими бледными пальчиками узкий ободок шляпы, призывая заглянуть зрителей в её блестящие глаза, а потом небрежно сорвала её, рассыпая по плечам пышные кудри. Танцоры молниеносно перемешались, выстраиваясь в шеренгу голыми рельефными спинами к залу и впуская в свои ряды сыгравшего свою сольную партию Карлоса. Выглядывая к зрителям исподлобья и пожирая взглядами покачивающуюся Мишель, мужчины поглаживали себя по голове, спускаясь на шею, плечи, а затем бёдра, пока девушка небрежно задевала лямки боди, подтяжек и пояс облегающих брюк между порывистых завораживающих движений. Мгновение – и девушка в горячих полуобъятиях пяти красавцев, очерчивающих в воздухе ладонями женское чувствительное тело. Каждый такой разный: терпкий, мягкий, эмоциональный, суровый, холодный. Мишель лишь на секунду позволила управлять собой в стремительно развивающемся номере, подаваясь в глубину полуголых тел, прикрывающих её хрупкое девичье от взглядов зрителей. Танцоры сложили пальцы в виде пистолета, направляя себе в грудь, и словно выламывая локти обрушились на колени, пока в воздух взлетела очередная сорванная тряпка. Хореограф выплыла на передний план в одном лишь боди, оголяющем её округлые подтянутые ягодицы, узкую талию через вырез на животе, и попутно потрепала светлую голову, пока с заманчивой улыбкой приближалась к зрителям. Брэндон ядовито ухмыльнулся такому жесту, и разыграл с Джастином мимолетную борьбу взглядами за внимание грациозной девушки, уже завлекающей команду в новую танцевальную авантюру. Финальная часть, и Джастин с предвкушением осознает, что невозможно было и пожелать настолько блестящего и отработанного дубля. Каждый из них создан для сцены, предназначен для того, чтобы вновь и вновь показывать трюк с перевоплощением из обремененных повседневными проблемами людей в чувственных актеров хореографического жанра; из глупой наивной девки в роскошную сердцеедку, приковывающую к себе внимание всего чертового зала. Да, Мишель явно была хороша и ядовита, совсем не похожа на саму себя в обычной жизни, потому что выглядела прямо сейчас, как профессионалка, как центр их танцевальной вселенной. Все они стали профессионалами до мозга костей, а люди, серьёзно настроенные в своей избранной сфере, способны идти по головам без угрызений или сомнений. Можно же говорить о том, что это издержка профессии? Стены готовы были ходить ходуном от вскочивших с кресел зрителей: свет прожекторов скользил по восторженным лицам, наводя на танцоров трепет при виде масштабов заполненного до отказа зала. Энергия шести точеных тел сплавлялась в один целостный поток движений, захватывая публику в плен жаркого томления. В выразительных шагах сплетались стройные женские ноги и поджарые мужские, обтянутые брюками: команда слилась в единый организм, напоминающий паукообразное создание, свивающее паутину из интимных прикосновений смуглой, бледной и загорелой кожи. Кульминационная точка, и Мишель резко опустилась на колени перед истерично визжащим залом, удивленно осматривая вокруг себя мужские тела, растянувшиеся на холодном полу под действием чар убийственной энергетики девушки. И едва хореограф отошла от пьянящих оваций и ослепляющего, раздевающего до самого нутра, освещения, едва она зашла в мрачные беспроглядные кулисы, её окликнул взвинченный, свирепый мужской голос. ― Мишель, нужно серьёзно поговорить! ― Брюнетка испуганно вздрогнула под тяжестью холодной ладони, обхватившей её плечо, быстро стирая с лица радостное облегчение. Джозеф и Кристиан настороженно замерли, стеклянными глазами впившись в парня, пока Мишель бросила на недоумевающего вдали её знакомого, Чарльза, оправдывающийся взгляд. ― Пошли отсюда! ― Резво влетевший со сцены в кулисы мулат грубо одёрнул хореографа за руку, заставляя её неловко семенить в след торопливым шагам. Такая злость была ему несвойственна. ― Куда ты её повёл, Карлос?! ― Джастин как ошпаренный подскочил к взволнованному танцору, толкая его в грудь и преграждая дорогу в гримерку. В закулисье творился форменный бардак: разбросанный реквизит, растоптанные и рваные костюмы под ногами, из зала доносился гул множества голосов и странное шуршание. Микрофон хрипел от оглушительных выкриков ведущего, подогревающего интерес публики к оглашению результатов. Чарльз, желавший только лишь поздравить с удачным выступлением давнюю подругу, которую вовсе не ожидал здесь увидеть, удивлённо покосился в направлении разрождающегося скандала. ― Отойди, Джастин! Это наше с ней личное дело! ― Карлос разозлённо откинул от себя руки капитана и моментально натолкнулся на вскипающего гневом Брэндона, вылетевшего навстречу из глубины беспроглядной темноты. ― У вас не может быть личных дел с Мишель! Что ты хочешь? ― Блондин зашёлся приливом злобы, вслушиваясь в стучащее в ушах сердце, ухватил мулата за плечи, вцепившись тонкими бледными пальцами в кожу, и прорычал: ― Отпусти её! ― Хореограф мёртвенно побелела, улавливая на лицах танцоров звериное бешенство, и замерла, чувствуя, как страх растворяется в крови и заполняет организм дрожью. ― Я решил, что Мишель должна знать! ― Карлос выпустил запястье девушки и решительно сложил руки на груди, едва ли не скрипя зубами от желания открыть ей глаза. ― О чём? ― Вполне очевидный женский вопрос моментально нашел отклик в дрогнувших пальцах мужчин. Каждый член команды предельно напрягся, в предосторожности высматривая старательно спрятанные эмоции хореографа. Она сухо повторила. ― О чём знать? ― Можно это сделаю я? Я хотел бы объяснить Мишель сам, ― Брэндон моляще заглянул в карие глаза напарника, встречаясь с пронзительным испепеляющим взглядом, и в мыслях у него невольно промелькнуло ошарашенное лицо Карлоса при виде его с девушкой за недвусмысленным занятием. ― Что раньше не подсуетился? Кишка тонка, блондин? ― Карлос издевательски улыбнулся, тяжело вздохнув, а потом решился на выяснения отношений несмотря на присутствие множества танцоров в закулисье, оборачивающихся на гневные вскрики. ― Тебе Мишель больше всех доверяла... Даже спала с тобой, а ты продолжал врать вместе со всеми! Хореограф не сдержала громкого стыдливого вздоха, пряча лицо в ледяные ладони, и стиснула руками пунцовые щёки, словно вот-вот не сможет унять внутри себя шквал приближающихся слёз. Джастин не скрывал на лице беспощадного осуждения в адрес танцоров, разоблачающих раньше срока тайну, пока в пикантные подробности посвящались организаторы и заинтересованные скандалом посторонние артисты. Кристиан и Джозеф прикрыли рты ладонями, вымученно устремив взгляды в пол. Им совсем не хотелось участвовать в признаниях также, как и не хотелось причинять девушке излишние неудобства. ― Я не могу быть хуже вас, только потому что нравлюсь ей! Никто из нас не рассказал... ― Пытаясь оправдаться, Брэндон с упреком обвёл глазами каждого, а потом остановился на брюнетке, уже захлёбывающейся слезами и попытался сглотнуть удушающий ком. ― Мишель, ты подписала с нами контракт, по которому не имеешь прав на выигрыш в случае победы в конкурсе... При виде мгновенно потухшего опустошённого взгляда в раскрасневшихся мокрых глазах хореографа, Брэндон ощутил, как в душе что-то ноюще надломилось: возможно, поступая в предыдущие разы как подонок, он подсознательно понимал, что сможет добиться вновь расположения Мишель, как бы трудно это не оказалось, или же просто сохранял призрачную надежду, ведь то были “шалости”, но сейчас при виде этого стеклянного взгляда, блондин ощутил себя в полной мере вычеркнутым из её жизни. Брэндон теперь чужой ― это ясно. Чужой для Мишель, чужой даже в своем мире ― так, как раньше он жить не сможет, но и нынешний, потеплевший к одной девушке блондин, никому не нужен с разрушенной до основания личностью. Неужели открывшись душой человеку можно стать настолько уязвимым? Ещё с утра он позволял себе роскошь ― размышлять, смогут ли они быть вместе, но это удовольствие оказалось непозволительным. Его ценой станут вечные мучительные воспоминания о тепле её нежного тела, тонком запахе кожи и волос, о её пристальном завороженном взгляде, пока он будет знать, что его Мишель перечеркнула всю их теплившуюся близость и не желает его больше видеть. Нет, это он перечеркнул всё сам, ещё в тот день, когда сказал, что не ищет серьёзных отношений! Глупо, очень глупо... Брэндон осмотрел с ног до головы вздрагивающее хрупкое тело, не смея добавить ни слова, поджал губы и вернулся взглядом в серые глаза, наполненные кошмарной болью. “Прости...” У Мишель уходила земля из под тонких, налитых тяжестью ног: столько времени ушло в пустоту... Хуже, чем в пустоту... На преодоление своих принципов, чтобы работать с командой стриптизеров, на выстраивание доверия в гнилом коллективе, на растрачивание души для танцев, ставших инструментом для отмывания денег, на него. Брэндон ― такой легкомысленный, славный парень... Как мотылек скачет по жизни в поисках наслаждения и того, на кого можно скинуть ответственность. Этот кто-то всегда остается расхлёбывать свои чувства в одиночку. Этот кто-то ― Мишель, влюбившаяся в ублюдка до раздирающей боли в солнечном сплетении, согласная ампутировать своё сердце, лишь бы не чувствовать внутри своего тела, как оно в очередной раз сжалось от предсказуемого предательства, порождая гнетущее разочарование. Девушка истекала горькими слезами, чувствуя себя раненым оленем в свете фар грузовика, и боязливо принялась рассуждать, что делать дальше. Здесь больше нельзя оставаться. Нельзя больше видеть взгляд голубых, почти что прозрачных глаз без удушающего, давящего на лёгкие и лишающего кислорода сожаления. И Мишель ушла.

***

Молли сидела на скамье, сложив влажные ладони на коленях и рассматривая красные лучи садящегося солнца, залёгшие на дорожной сумке. Вещей у них с Мишель было не много, но сестра задерживалась на втором этаже давно знакомого обшарпанного дома, слёзно прощаясь с мисс Райт. Наверное, Мишель предусмотрительно успела накопить небольшую сумму за несколько месяцев работы, иначе откуда взялись деньги на билеты? Молли тревожно вдыхала прохладный вечерний воздух, холодивший колени и голую шею, в странном изнуряющем ожидании: их жизни коснулись по-взрослому серьёзные и глубокие изменения, это она точно понимала. Им нужно бежать из Сан-Франциско, потому что для них он неприветливый и злой, преследует сестёр, как надоедливый невоспитанный мальчишка, издеваясь над ранимыми детскими душами. Мишель сказала: “Какая разница, в каком городе жить, если у тебя всё равно нет дома”. Разницы нет, в каком городе ты живёшь, если повсюду, где ты есть, ты ― набор болезненных навязчивых воспоминаний. Сестра так больно и надрывно плакала, что Молли захотелось грустить до самого утра, не видя снов. Самое страшное, когда взрослые люди, воспитывающие тебя, теряют надежду, потом приходится видеть сны из твоей прошлой какой-никакой жизни с хрупко выстроенной стабильностью, состоящей из одной подруги, унылой школы и доброй мисс, стучащей на маленькой старой кухне кастрюльками, чтобы заботливо приготовить тебе невкусную кашу. Молли часто думала, какой вкус был бы у каши, приготовленной руками её матери на семейный ранний завтрак. Она бы ела эту кашу бесконечно, вылизывая тарелку, зная только, что мама проснулась чуточку раньше неё, и заботливо заглянув в комнату спящей дочери, осторожно прошла на кухню в их старой квартире. Солнце скрылось за домом, оставляя на кусочке выглядывающего из-за крыши неба алые разводы, и Молли утёрла мокрые щёки ладонью, часто шмыгая носом, пока высматривала последние лучи. Незаметно для девочки из-за спины вышел и приземлился рядом с ней на скамейку незнакомый молодой мужчина, неожиданно заслонив обзор багряного заката. ― Можно присесть? ― Молли вздрогнула и отшатнулась, освобождая чуточку больше места для строгого взрослого собеседника. От его пристального взгляда, который девочка ощутила на себе разбежавшимися по телу неприятными мурашками, у ребёнка неоправданно часто застучало сердце. ― У тебя тут сумка, ты уезжаешь? Малышка насупилась, вцепившись руками в края скамейки, и отвернулась в сторону входной двери, с волнением ожидая, как она так вовремя распахнётся, и Мишель избавит её от компании постороннего человека. Но сестры всё не было. ― Эй, Молли, ты плачешь? ― Девочка осторожно замерла, рассматривая ржавую дверь, а потом удивлённо обернулась, услышав своё имя, и настороженно заглянула в голубые растерянные глаза, полные сочувствия и взволнованности. ― Мне с чужими нельзя разговаривать. Мужчина нервно сцепил пальцы и шумно сглотнул подступивший ком, пытаясь оценить себя со стороны. Настойчивый незнакомец, заинтересованный маленькой девочкой. Наверное, он испугал её, но ведь он совсем не умел общаться с детьми... ― Давай познакомимся. Меня зовут Брэндон... Твоё имя я уже знаю, ― он напряжённо протянул похолодевшую ладонь, ожидая реакции ребёнка. Молли была ужасно похожа на старшую сестру: настороженное поведение, грустный изучающий взгляд. Её шумное дыхание наводило на мысль, что девочка напугана его компанией, но он и сам с застывшим на лице страхом пришёл сюда. Малышка моментально переступила через тревогу и презрительно вскрикнула. ― Я знаю, кто вы! Уходите, пожалуйста, ― Молли брезгливо осмотрела его протянутую руку, торопливо подскочила и поволокла сумку к порогу, усаживаясь на каменные ступени как можно дальше от блондина. ― Знаете, вы очень сильно обидели мою сестру! ― Девочка демонстративно скрестила руки на груди, смело заступаясь за Мишель, и надменно выстрелила взглядом по тревожному лицу парня. Действительно, хореограф и малышка - сёстры. Он испытывал заметное даже ребёнку глубокое чувство стыда, не скрывая дрожи поджатых губ, и понуро опустил голову под давлением серых серьёзных глаз маленькой девочки. Молли вела себя в точности так же, какой он представлял её. По-взрослому дерзко и слишком благородно: так её научила Мишель. ― Знаю... Я очень виноват! И хочу извиниться, ― блондин закрыл лицо руками, прячась от пристального осуждающего взгляда, и потёр усталые глаза. Сквозь ладони, он заговорил дрогнувшим надломленным голосом. ― Вы уезжаете? ― Девочка то и дело посматривала на дверь, потом подняла взгляд в окно, в котором мелькали знакомые фигуры, и напряжённо выдохнула. ― Скажи, пожалуйста... ― Да! Но куда - я не скажу. Потому что Мишель сама не говорила. Я бы тебе не сказала, даже если бы знала, ― Молли, недовольная своим несдержанным ответом, устало подперла голову ладонями, изучая нелепо раскаивающегося молодого человека напротив. Он растрепал светлые волосы на лбу, его щёки стыдливо горели, а глаза были на мокром месте: будто перед ней сидел маленький мальчик, провинившийся за плохое поведение. Брэндон выглядел убитым и потерянным, от чего сердце Молли сжалось с той же нестерпимой силой, как при мыслях о родителях пару мгновений назад до его неожиданного появления. ― Скажи, вам негде жить? ― Брэндон усилием воли отважился заглянуть в покрасневшие глаза девочки и тут же вздрогнул при виде застилающих взгляд детских слёз. Нет, таких откровений он никак не мог представить, когда решился придти. ― Негде... ― А как же мама и папа? Где они? ― Блондин осторожно поднялся со скамьи и приблизился к дрожащей от бесшумных всхлипов девочке, усаживаясь перед ней на корточки. Едва ухватив ускользающий от неё воздух, она с дрожью ответила. ― Умерли, ― Брэндон поёжился от пробирающего холода и погрузился на некоторое время в снедающую оглушительную тишину пустой улицы. Начало смеркаться, и её глаза сквозь вечернюю пелену выглядели туманно, но заметно блестели от прозрачных слёз. Вот и весь секрет, что блюла хореограф от сплетников и предрассудительных легкомысленных стриптизёров. Подобный секрет имелся и у Брэндона. ― У меня тоже... ― Молли застало врасплох внезапно пронзившее её сочувственное понимание. Она вдруг попыталась всмотреться в опечаленное лицо мужчины, а потом, кажется, задержала дыхание. Нет, он не врёт. ― Держи, это тебе... Малышка удивлённо раскрыла ладони на встречу блеснувшей в сумерках цепочке и ощутила на коже тепло металла, только что соприкасающегося с сердцем блондина. Это значило что-то гораздо большее, чем сиюминутный порыв отдать безделушку. Ведь мужчина носил её с тех пор, как отец подарил ему свой военный жетон. Он как-то вымученно улыбнулся уголками губ, а потом со смесью испуга и робкой надежды заглянул за спину Молли. Девочка обернулась на скрип ржавой металлической двери и замерла при виде Мишель, на лице которой застыло немое возмущение, молниеносно переросшее в гнев. ― Отстань от моей сестры! ― Выронив сумку, девушка кинулась вперёд, отгораживая собой Молли от растерянного парня, словно мама-кошка заслоняет котят от опасности, и зашипела. ― Зачем ты сюда притащился? Стоя на тесной кухне чужой квартирки, хореограф успела проклясть сгоряча все свои никчёмные чувства, любые возможные пути продолжать танцевать в Сан-Франциско и, наверное, никогда уже не угаснущую боль от связи с Брэндоном, желая безвозвратно оставить всё приобретенное несчастье у трапа взлетающего самолёта. С этой историей девушке не было пути в светлое будущее, и единственное, чем она могла утолить душевные терзания ― убежать отсюда подальше. ― Мишель, он хочет извиниться! ― Брэндон трепетно заглянул в горящие ненавистью серые глаза брюнетки, силой пытаясь притупить ноющую боль в груди, и опустил взгляд на небольшого роста девочку, вставшую между ними, что привело старшую сестру в глубокое замешательство. Хореограф успела всё рассказать маленькой, но проницательной сестре. Пускай без вопиюще нелепых и глупых деталей, но предельно честно. И почему девочка встала на сторону их обидчика, Мишель отчаянно не понимала. Мужчина благодарно кивнул Молли, от чего хореограф поморщила лицо, ощущая, как подступают предательские слёзы. ― Прошу, прости меня, ― блондин боязно потянулся за тонким запястьем, страшась, что Мишель вновь его оттолкнёт, но брюнетка лишь пристально рассматривала его обеспокоенное лицо, игнорируя дрожащие прикосновения. ― Не уезжайте! Пожалуйста... Прости, что вёл себя, как подонок, раньше я просто не умел по-другому... А хочешь, тресни меня?! Хочешь? ― Хореограф каждую секунду боролась с потоком слёз, мешающим ей разглядеть взволнованный взгляд голубых бездонных глаз, и сжала руку Брэндона, ощупывая ледяную кожу на предмет реальности. ― Я хотел рассказать тебе про контракт перед выступлением, но ты выглядела такой счастливой, что не смог! Раньше мне и в голову не приходила эта идея, я просто не верил в победу, Мишель! Как бы складывались наши отношения, если бы я рассказал тебе? Неужели ты бы во мне не разочаровалась? ― Конечно, разочаровалась бы. Я и так... Ох... Зачем вообще этот обман? ― Девушка уныло осмотрела сестру, стыдливо перекидывающуюся взглядом то на неё саму, то на с трудом раскаивающегося блондина, и тяжело вздохнула. ― Ты оказался способен на такое, и я просто растоптана... Я даже не знаю, что хуже - ваш обман, ― девушка помедлила, сглатывая подступивший в горлу ком, прежде, чем высказать вслух то, что ранило её больше всего. ― Или пытаться тебя любить, ведь ты просто несносный, незрелый эгоист! Всё это время, вопреки и назло его невыносимому характеру, Мишель любила до изнеможения, стараясь прятать от Брэндона свою непозволительную для её положения слабость. Ей казалось, что блондину только это и было нужно, чтобы чувствовать себя ещё более самоуверенным и властным над женским сердцем в довесок к её непростительной глупости с контрактом. ― Мы считали тебя дилетанткой и решили проучить за высокомерие. Но мы просто тебя не знали... ― Такие простые объяснения Мишель от чего-то показались честными, но всё ещё унизительно несправедливыми. Под душещипательный женский всхлип мужчина продолжил, едва сохраняя самообладание. ― Даже подумать не могли, что ты действительно приведёшь нас в финал. Я изменил своё отношение к тебе, когда узнал, для чего ты переступаешь через свои принципы... Говорить становилось всё труднее. Блондин вместо всяких слов в завершение скомканной речи поддел из кармана свой чек на круглую сумму и впихнул его в ладонь хореографа, опережая все её возможные категорические возражения и встречные вопросы. ― Мы выиграли. Мишель ошарашенно вдохнула холодный вечерний воздух, оледенивший её горло, и понуро принялась рассматривать бумажку на несколько десятков тысяч долларов. Такие большие суммы она видела лишь в кино, а теперь, имея популярность и деньги, её подопечные могли бы и сами сниматься в кинематографе. Купить квартиры, машины, жить припеваючи и без забот. Но не она, нет. Эти деньги от Брэндона Мишель принять не могла. Мужчина хочет помочь, загладить вину. Это так похоже на жалость... Девушка задрожала от пробирающей горечи, мельком вспоминая сочувственный холодный взгляд бывшего, Чарльза, сопровождающий каждую их встречу, и вновь вернулась в жестокую реальность, заглянув в дрогнувшее исказившееся лицо блондина, а потом тихо прохрипела. ― Спасибо, но... ― Брэндон тут же сжал её ладони в немом уговоре, и наградил её строгим, не претерпевающим нареканий, взглядом. Это были уже не его деньги, всё решено. Хорошо, пускай будет жалость. Мишель нужно было признаться самой себе честно, что уехать в никуда с маленькой девочкой ― дрянная идея. Хореограф благодарно приняла чек, хоть теперь ей и нужно было поплакать от осознания того, что она на это пошла. Но Брэндон не унимался. Бледно улыбнулся, а потом неловко приблизился к хореографу, приобнимая её в сдержанных объятиях, пока тело Мишель мгновенно принялось млеть от лёгких угловатых ласк, наплевательски отмахиваясь от жгучей обиды. Он тысячи и тысячи раз её растоптал, а ей вновь приходилось собираться с силами: в раздевалке и на каждой репетиции, что он с ненавистью усмехался, в стенах его квартиры и на глазах у десятков артистов за кулисами популярного конкурса. Сбежав этим вечером, что увенчал её общение с аферистами, от сплетен и обсуждений, хореограф знала, что больше её чувства воскреснуть не смогут. И всё же, от одних только слабых его объятий, в груди у Мишель щемило от желания поддаться снова. Ей до скрежета в груди хотелось верить, что они что-то значили друг для друга всё это время... Ей хотелось это знать, хотя бы напоследок. И признания не заставили себя долго ждать. ― Я тебя полюбил, ― Брэндон замер, глядя на Молли, заинтересованно рассматривающую его руки, боязливо поглаживающие её сестру по спине. ― Не знаю, как так вышло. Сам от себя не ожидал. Но больше я без тебя не смогу! Не уезжайте... Пожалуйста. Перешагнув через глупую упрямую гордость, леденящий до озноба страх оказаться отвергнутым, блондин крепко обхватил содрогающееся от надрывного плача тело и уткнулся носом в шелковую шею Мишель, вновь и вновь нашептывая слова любви, которые упрямо сдерживал прежде перед хрупкой ранимой девушкой. Хореограф вцепилась в массивные плечи, целуя бледную кожу и вдыхая мягкий мужской запах, преследовавший её днями и ночами до безумного исступления. Их тела задрожали от наконец-то высказанных чувств и стали принадлежать друг другу гласно и окончательно. Девушка не сразу осознала звенящие в ушах слова, по инерции горько заходясь плачем, но теперь, зная эту правду, никакие купленные билеты и собранные сумки не станут ей преградой к тому, чтобы задержаться. Брэндон осторожно обхватил ладонями заплаканное личико хореографа, заботливо утирая большими пальцами блестящие слёзы, и с безумной пылкой нежностью притянул к себе, вобрав солёные чувственные губы. Мишель обезоружено опустила ладони на часто вздымающуюся грудь блондина, и позволила себе потерять равновесие в его ласковых объятиях, послушно отвечая на требовательный поцелуй. Хореограф провела языком по огрубевшим на холоде родным губам, потягивающим её в тёплый рот, и окончательно призналась себе в том, что без удовлетворения этой жизненной потребности в его касаниях, она бы медленно умирала в истощении, пока окончательно не исчезла среди чужих высоток в неизгладимых воспоминаниях о нём. ― Взрослые, я всё вижу, ― услышав на задворках спутанного сознания детский голосок, Брэндон пугливо отстранился, ища взглядом озорные, судя по игривым интонациям, серые глаза, и столкнулся с будто бы сытым шоколадными конфетами, довольным ребёнком. В течение этого быстротечного заката Молли успела понять, что теперь ей с сестрой нет пути из Сан-Франциско, и довольно скрестила руки на груди, на которой бережно повисла металлическая цепочка. В сторону мужчины был брошен многозначительный выжидающий взгляд. Нет, забыть про маленькую девочку, уже вовсе не казавшуюся ему довеском к любимой девушке, Брэндон, конечно не мог. ― Ты и Молли будете жить у меня. Мишель с изумлённым восхищением в очередной раз поймала на себе пронизывающий доверчивый взгляд голубых глаз и прикрыла веки от переизбытка нахлынувшего на неё обожания. Уже не глядя, она почувствовала, как в их тёплые объятия вклинилась сестра, и обернула её рукой, притягивая ближе. ― Зови меня "мышонок".