Но бывают времена... Версия 2.0.

      Жизнь на самой границе изведанного космоса – дело опасное, но притягательное. Полное приключений и открытий, будоражащих кровь… Так пишут в брошюрах и дешевых романах. Но на деле - нет, нет и еще раз нет. Либо же капитану патрульного фрегата "Евгемониум" Аэцию Веллисару попалась неправильная граница космоса. Какой из двух вариантов предпочтительнее, опальный турианец решил для себя уже на третий месяц пребывания в этом Духами забытом месте. В то время он был еще полон надежд, что командование помурыжит его тут с полгодика и отправит обратно в регулярные, «настоящие» войска. Наивные мечты. Аэций командовал "Евгемониумом" уже шесть лет, из которых четыре с половиной года он провел в своем секторе ответственности – если так можно было назвать три крохотных системы, населенные в общей сложности полтора шахтерами и одно масс-реле. А кораблей за это время турианец видел аж целых три: два транспортника и один саларианский научный шлюп, которым командовал точно такой же собрат по несчастью, сосланный на вечную проверку ретрансляторов за «излишне новаторские взгляды в науке».       При воспоминании об этом, Велиссар довольно хмыкнул. После прощания с саларианцем, Аэций навел о нем справки и с немалым трудом узнал, что Салакка Тромен в результате очередного эксперимента подорвал лабораторное крыло своего учреждения… которое как раз посетила далатресса Союза. Каким образом после этого ему доверили что-то сложнее лейки, турианец даже не представлял. И не собирался забивать себе голову лишним.       Лениво пройдясь взглядом по мостику и оставшись довольным увиденным, капитан сел в кресло. Вообще, если судить по уставу, то ему там быть не полагалось, ибо капитан корабля на рабочем месте «должен олицетворять собой стойкость и несгибаемость турианского флота, который не сдастся ни перед каким противником». Или, если говорить проще – капитану кресла не завезли.       Аэций же, со своей стороны, уже после года службы в этом варреновом углу галактики плевать хотел на данный пункт устава. Как и некоторые другие. А потому купленное через третьи руки капитанское кресло какого-то сухогруза - азарийского, судя по не до конца оттертым характерным отметинам, заняло почетное месте на мостике турианского фрегата. До того, правда, оно провело немало времени в химчистке, пока не избавилось от всех следов пребывания в руках синекожих красоток.       Расположившись поудобнее, Аэций любовно провел рукой по одному из терминалов. За шесть лет, проведенных за штурвалом фрегата, он изучил его лучше, чем инженеры-конструкторы. "Евгемониум" заменил ему и дом, и работу, и любовь всей жизни.       Оторвавшись от терминала, Аэций просунул руку в щель между боковиной и сиденьем кресла, нащупав там заветную бутылку, и едва заметно улыбнулся. Несмотря на то, что именно пристрастие турианца к алкоголю и послужило причиной его отправки в «ссылку», он от дурной привычки так не отказался. Возможно, будь экипаж "Евгемониума" образцово-исполнительным и досконально следующим букве Устава, капитан и перестал бы прикладываться к бутылке. Вот только вся команда корабля состояла из таких же штрафников и отщепенцев, которые смотрели на пристрастие командира сквозь пальцы. Тем более, и сами были не без греха.       Но, несмотря на губительную страсть командира, он очень ревностно относился к кораблю, что на себе прочувствовал один из операторов, от души саданувший по экрану монитора. - Тарций! – выкрикнул Аэций через весь мостик, - Девку свою так колоти, а на мой корабль даже дыши через раз! Или следующий год ты будешь бессменным дежурным по столовой! - Аппаратура глючит, капитан! – вместо того, чтобы умолкнуть, отчитался вытянувшийся на своем месте названный. - Сколько ты тут, Тарций? – с сожалением поднялся со своего места Аэций и прошел к месту оператора. - Две недели? Тогда запомни, сынок, на "Евгемониуме" действует всего три правила, - для пущей наглядности Велиссар продемонстрировал три пальца, - "Евгемониум" никогда не глючит, - загнул он один палец, - А если же тебе вдруг показалось, что "Евгемониум" глючит, то смотри на первое правило, - загнул капитан второй палец. - А третье правило? - Никогда не спрашивай старпома, откуда её шрамы. А теперь посмотрим, что показала аппаратура, - нагнулся Аэций к монитору. - Дрелев, - обратился он ко второму оператору системы наблюдения через несколько секунд, - разверни-ка аппаратуру в сектор к новенькому. - Слушаюсь, - коротко ответил оператор и последовал приказу.       И три турианца убедились, что аппаратура "Евгемониума" действительно никогда не глючила. На самой границе дальности обнаружения сенсоры фиксировали сигнал. Слабый, прерывистый, но сигнал. Кто-то неспешно крался рядом с "Евгемониумом", рассчитывая, что изданные сигналы работы корабельных систем на таком расстоянии примут за помехи. И, несмотря на удаленность нарушителя (а кем еще мог быть этот корабль), Аэций уже понял, что размеры его были огромны. Либо же это была целая эскадра, либо старая развалюха времен Рахнийских войн, которая чадила как угольный паровоз. Лично Аэций рассчитывал на последний вариант. Меньше мороки. - Интересно, - озвучил он уже всем известную истину спустя несколько минут, - Там и вправду что-то есть. Рубка, изменение курса – три-девять, скорость на половину от маршевой.       Замысел командира был понятен всем присутствующим на мостике. Аэций не шел на перехват нарушителя строго перпендикулярно, а чуть забирал в сторону, тем самым ставя того перед выбором: или идти прежним курсом и столкнуться с "Евгемониумом", либо ускориться и попытаться миновать точку пересечения первым. Ну или же нарушитель просто отвернул бы обратно.       Верным оказался второй вариант, но экипаж "Евгемониума" это не сразу понял. Сигнал нарушителя просто-напросто мгновенно пропал с экранов. - Что за?... – Тарций уже примерился садануть по монитору второй раз, но вовремя вспомнил о капитане. - Он исчез! - Вижу, - сквозь мандибулы проскрежетал Аэций, - Выведите показания сенсоры обнаружения эффекта активации ССД(*). - Есть сигнал. Огромный. Будто линкор прыгнул, - произнес с нескрываемым удивлением Дрелев. - Нет, - Аэций всмотрелся в мониторы, глядя на распространяющийся конус излучения заряженных частиц, - След линкора для такого маловат. Эта дура гораздо больше. Связь с базой и остальными патрулями в секторе, быстро! – вдруг крикнул он, чуть ли не бегом припустив к креслу. - "Теутобур", это "Евгемониум", у меня проникновение! Неидентифицированный нарушитель класса «линкор» движется в сторону базы. Прошу принять меры… - чуть ли не кричал голос командира патрульного фрегата с записанного сообщения, пока комендант вышеобозначенной базы слушал его, скучающе подперев рукой подбородок. Потом потянулся и выключил запись. - Совсем допился, бедолага, - сочувственно проговорил он, - На берег пора старику, корабли уже в пустоте видит.       Кто-то подобострастно хихикнул, но комендант оставил это без внимания. - Командир, у меня сигнал, - отрывисто произнес вдруг оператор одной из систем наблюдения, - Удаление – четыре - шесть нулей, приближается. - Какой-то метеорит? – произнес командир базы «Теутобур», прекрасно понимая, что на простую каменюку сенсоры даже не отреагировали бы. Если бы та не была размером с крейсер. - Нет, - покачал головой оператор, - Не могу определить размер, - когтистые пальцы буквально летали над голографической клавиатурой, - Вообще ничего не могу определить.       К его чести, комендант базы отреагировал быстро. Следующей же командой он поднял эскадрилью ЛА на перехват объекта, а потом вывел вперед два легких крейсера. Этого, вкупе с орудиями самой базы, было бы достаточно, чтобы на равных сразиться с крупной шайкой пиратов. Но к борьбе с таким противником турианцы были не готовы.       Объект скачком увеличил скорость, за пару секунд покрыв дистанцию в четыре миллиона километров, и вынырнул точно перед звеном перехватчиков.       Угловатый брусок с двумя крыльями был густо утыкан турелями, некоторые из которых были просто чудовищных размеров. Два с лишним километра неизвестных сплавов, ощетинившихся орудиями всех возможных форм, буквально вынырнули из бездны, неся смерть. Именно это предстало перед глазами турианцев, но удивиться или оценить своеобразную красоту космического вторженца успели немногие.       Только что вылетевшие аппараты рассыпались в разные стороны, уходя от неминуемого столкновения с космическим левиафаном, но успели не все. Два перехватчика с отчаянным коротким вскриком пилотов врезались в нос колосса, не оставив на нем даже царапин. Судьба остальных сложилась не сильно лучше – боковые турели короткими импульсами разрезали птицеподобные аппараты с убийственной точностью.       Следом оба крейсера разрядили в появившийся левиафан главные орудия разом. От суммарного попадания двух полукилограммовых болванок поплохело бы даже линкору. Но не этому порождению бездны. Блекло вспыхнувшая перед угловатым чужаком пленка мягко подхватила снаряды и увлекла куда-то в сторону, позволив им бессильно скользнуть в бесконечный космос.       А потом настала очередь левиафана. Несколько турелей плавно и мягко развернулись к кораблям. Секундная задержка – и две болванки весом в несколько десятков килограммов просто-напросто прошили крейсера насквозь. Но этого чужаку показалось мало и остальные турели хирургически точными импульсами разрезали останки кораблей на металлические обрезки не больше метра размером.       От взрыва крейсеров часть обшивки базы просто-напросто исчезла, открыв холодным объятьям космоса внутренние отсеки вместе с их обитателями. Те, кому повезло, умерли быстро – их убили взрывная декомпрессия и осколки обшивки. Остальные были обречены на смерть от удушения и переохлаждения. Самые несчастливые погибли от пожаров, разгоревшихся в некоторых отсеках. - Открыть огонь! - кричал комендант под аккомпанемент ревущих сирен, отказываясь понимать, что база обречена. Даже видя, как те самые орудия, которые должны стрелять по вторженцу, им же и уничтожались – методично и точно.       Кто-то еще запрашивал указаний, кто-то пытался помочь турианцам в запертых отсеках, но их усилия были тщетны. Выбив все орудия, левиафан перечеркнул командный пункт базы одним импульсом лазера наискось, оборвав жизни всех, кто находился там. Но не прежде, чем ретрансляторы комплекса отправили в пустоту сигнал о помощи, оповестивший всех, кто находился на расстоянии четырех систем о нападении.       Закончив с сопротивлением, все еще медленно двигающийся колосс буквально воткнулся в базу носом, таким образом состыковавшись с ней. После этого из ангаров левиафана вылетели маленькие юркие аппараты-сборщики, которые трудолюбиво потащили в недра таинственного корабля, все, что находилось рядом: остовы крейсеров, металлические обломки, тела турианцев, все. После этого они разрезали на куски саму базу, на которой к тому моменту не было ни одного турианца – ни живого ни мертвого и затащили внутрь.       За этим занятием их вместе с колоссом и застал находившийся к базе ближе всех, а потому и прибывший буквально за час патрульный фрегат "Канн". Он даже не успел навести орудие на чужака – одна из турелей колосса молниеносно, будто обладая собственной волей, развернулась и буквально распилила турианский корабль импульсом лазера пополам.       В отличии от "Теутобура", чужак не стал распиливать фрегат, ограничившись парой импульсов, окончательно превративших его в кучку разрозненно летающих обломков.       Закончив свои дела, колосс просто-напросто активировал ССД, прямо с места прыгнув в никуда.       "Евгемониум" прибыл к месту скоротечной схватки только после этого, будучи вторым из кораблей, находившихся поблизости. Он опоздал на четыре с половиной часа.