Нить судьбы

Зал предстал перед Надиной в сиянии чистоты с привкусом лимонной мяты и тонких нот грозы, приносимых ветром через форточку. С кухни же знакомо веяло ароматом запеченного со специями мяса и сердце гулко ухнуло. Запах «Фирменного блюда от Генриса». На глазах выступили слёзы и на миг реальность потеряла чёткость, заменяясь картинами прошлого. Дина торопливо сморгнула, с облегчением убеждаясь, что полки по-прежнему пусты, а в комнате — тишина, нарушаемая лишь её собственным дыханием да негромким гудением вытяжки. — Ваш… Кхм… — Борис неловко кашлянул, обрывая фразу на полуслове, привлекая внимание к себе, и натянуто улыбнулся. — Он говорил, вам нравится это блюдо. Специально просил добавлять больше специй, — несколько смущенно признался парень. Девушка вздёрнула подбородок, готовясь возразить, но сдулась, заметив искреннее непонимание в глазах Бориса. Чужих глазах, чей взгляд снова напомнил о бывшем. И слова… Простые слова, ничего не стоящая откровенность, которая воткнулась в сердце очередным шипом. Она всё ещё любила Генриса. И по-прежнему больно было осознавать, что она ошибалась в нём… В который раз. Ведь ей действительно нравилось блюдо, приготовленное «как дома», так, как готовил отец. Но больше чем вкус ей нравилось осознание, что Генрис идёт на уступки. Что ради того, чтобы порадовать возлюбленную, он поступается собственными принципами: минимум специй и минимум жира. Дина шумно и долго вздохнула. Ей понадобится больше времени, чтобы привыкнуть к суровой правде. К той реальности, которую она не желала замечать раньше. Девушка бросила на парня тоскливый взгляд, и тихонько вздохнула. Воспитание и банальная вежливость требовали быть благодарной. Ведь она не просила о подобной заботе. Но Борис приготовил ужин, накрыл на стол и, наверняка, терпеливо ждал её возвращения, чтобы составить ей компанию, поддержать в сложный период. Она просто не может его выгнать, это будет чересчур неблагодарно. — Я… Вас чем-то обидел? — в замешательстве уточнил парень, который не мог не заметить появившуюся на лице Миловой грусть. — Вы ни при чём, Борис, — она качнула головой, дёрнув уголками губ в тщетной попытке изобразить улыбку. — Давайте ужинать. Голос выдавал отстраненность Надины. Почему-то сейчас усталость навалилась с новой силой, буквально выдавливая из девушки все прочие эмоции. Как и последние дни, после болезненности воспоминаний о Генрисе, её с головой накрыла апатия. Дине стало всё равно на этот ужин и недавняя тревога из-за того, что он будет выглядеть как свидание, и вовсе растаяла. — Возможно… Не стоит, — Борис шумно вздохнул и дёрнул фартук, в попытке избавиться от ненужной тряпки. — Плохая это была идея, — в его голосе слышался стыд, ведь он буквально вынудил Надину оставить его на ужин. Дина вздрогнула, когда от очередного энергичного рывка одна из завязок фартука просто оторвалась. — Ой… Э-эх, — Борис побледнел, растерянно комкая в руках порванную вещь. — Я зашью, — убито пробормотал он. — Не стоит, — Дина слабо улыбнулась и снова качнула головой, глядя на собеседника почти с симпатией. — Можете выбросить? Он мне никогда не нравился, — неожиданно призналась девушка. Парень уверенно кивнул, энергично помотал головой и застенчиво улыбнулся, бочком подбираясь к мусорной урне и не отрывая взгляда от лица Миловой. Дина же испытала иррациональную лёгкость, когда ещё один, пусть маленький, но клочок её… Их с Генрисом прошлого оказался выброшен. Маленький стол, удобно примостившийся в кухонном углу, прямо напротив холодильника, и ранее заставленный бесполезной декоративной мишурой, едва вместил пару тарелок и бокалов, вместе с одинокой салатницей. Борис торопливо подскочил к Дине, чтобы отодвинуть ей стул раньше, чем она сделает это самостоятельно. На миг Надине показалось, что это она в гостях у парня, а не наоборот. Потому что он раскладывал еду, и он же разливал по бокалам сок, ненавязчиво поставив на столе рядом бутылку вина. — Приятного аппетита, — машинально пробормотала Дина, рассеянно принимаясь за еду и бросая на сотрапезника задумчивые взгляды. Желание осадить его — слишком уж вольно он распоряжался в её квартире, — боролось с нереальным ощущением «правильности» происходящего. И Дина старательно игнорировала собственное чувство, что рядом с ней Генрис, каким он был ещё неделю назад — любимый и понятный. Борис не пытался что-то рассказывать, как делал бы бывший возлюбленный Надины, и за это она была ему благодарна. Гораздо больше, чем за возможность насладиться любимым блюдом. — Зачем вы приготовили это блюдо? — Дина вскинулась, неожиданно озвучив то, что её неосознанно, но тревожило. — Я просто хотел вас порадовать, — Борис улыбнулся тепло и чуточку смущённо. — Мне… Звонок в дверь оборвал фразу. Дина рефлекторно оглянулась назад, словно боясь, что вернулся Генрис и сейчас застукает её за чем-то неподобающим. Дверная трель повторилась настойчивее, прервавшись на краткий миг. Девушка осторожно положила вилку на стол, сжав пальцы, чтобы не так заметно было, что она нервничает, и бросила подозрительный взгляд на Бориса. Но тот выглядел не менее озадаченным, чем хозяйка квартиры. За короткий путь от кухни до входной двери Дина успела перебрать в уме все возможные варианты, которых было не так уж много. Кто-то из друзей или знакомых в такое время прийти не мог — охрана просто не пропустила бы посторонних без предварительного согласования с тем, к кому направляется гость. Генрис… Девушка остановилась перед дверью, сомневаясь, но всё же покачала головой. Не столько не веря в подобную возможность, сколько не желая. Быстрый взгляд в глазок, и Надина замерла, не в силах поверить. В наглость! На площадке перед квартирой стоял сосед. Тот самый, который всего несколько часов назад столь бесцеремонно общался с ней, вывалив перед этим целую гору ничем не подтверждённых слухов. Сейчас же… Дина снова взглянула в глазок, с наивной надеждой, что обозналась. Мужчина был одет более нарядно чем днём, а в руках сжимал бутылку шампанского и скромный букет уже подвядших роз. А лицо выражало раздражение от того, что он делает. Надина отстранилась и задумчиво закусила губу. Открывать дверь и снова общаться с этим невоспитанным мужланом — не хотелось. Но если же просто проигнорировать, то… Звонок буквально оглушил, раздавшись над самым ухом, и Милова недовольно поморщилась, зло глянув на дверь, словно та являлась виновницей всех проблем. — Уходите! –пришлось повысить голос, чтобы сосед за дверью услышал, но это показалось девушке лучшим выходом, чем открыть ему. — Надина, давайте поговорим. Как взрослые люди. Дина на всякий случай взглянула в глазок, чтобы увидеть выражение лица мужчины. Его улыбку сложно было назвать радостной и располагающей. Даже вежливой — с натяжкой. Скорее кислая мина от неприятного, но необходимого дела. Как и днём. — Нам не о чем говорить. Уходите! — Я хотел извиниться, — усталое равнодушие в голосе. — Днём… Я погорячился. Глубоко вздохнув, Дина стиснула дверную ручку, решаясь. Нужно всего-то выслушать ненужные никому из них извинения и избавиться от общества этого сноба. Дверь нехотя открылась. — Я хотел извиниться за этот инцидент днём. Я не имел права осуждать ваш стиль жизни. — Что? — Дине показалось что она ослышалась, но прозвучавшая из мужских уст фраза меньше всего напоминала извинения. — Я предлагаю нам с вами пройти в зал и в спокойной обстановке распить эту бутылочку прекрасного вина, узнать друг друга получше, — словно не слыша, продолжил сосед, изображая некое подобие понимающей улыбки. — В конце концов, всем известно, что квартиру вам купил Генрис. И, коль он вас бросил, неудивительно, что вам срочно понадобился другой спонсор. Милова даже задохнулась от возмущения, не находя слов, чтобы осадить наглеца, столь уверенно и многословно вещающего о том, что она… — Содержанка?! — её возмущённый вопль эхом разнёсся по площадке. — Вы назвали меня содержанкой?! Да как вы… — Я понимаю, что таким как вы неприятно слышать такое название, но такова жизнь. Не стоит стесняться, в конце концов времена, когда женщины являлись главными добытчицами пропитания и финансов, давно прошли. — Да как вы…- Дина глотала воздух, чувствуя, как распирает злость. — Уходите! Вон! Не приближайтесь ко мне! Ни-ког-да! — последние слова она буквально прокричала, с силой захлопнув дверь. Ярость, раздражение, ненависть клубились внутри требуя выхода. Надина повернула щеколду замка и буквально оборвала провод звонка, не желая больше слышать его трели. А в то, что этот непроходимый тупица понял её слова, она совершенно не верила. Но его слова, беспочвенное обвинение крутились в голове, и в горле пересохло от злости. Борис удивленно вскинул голову, когда Дина быстрым шагом приблизилась к столу и, не глядя, сделала несколько глотков прямо из бутылки. Она тут же закашлялась, недоверчиво глядя на бутылку с вином, которую перепутала со стоящей рядом минералкой. — Мне наверно уже пора, — пробормотал Борис, шокированно глядя на жадно пьющую вино девушку. — Скажите, — Дина вскинула голову, ловя взгляд парня. — Я похожа на содержанку? — тот самый вопрос, который она уже раз сто прокрутила в голове, но так и не нашла ответа, вырвался наружу. — Н-нет, — икнув, Борис поспешно замотал головой, с опаской глядя на девушку. — Вы совершенно не похожа на содержанку, и… И очень даже красивая, а ещё… — с каждым словом он возвращал себе уверенность, а его речь всё больше напоминала неуклюжие комплименты. — Красивая, — с горьким смешком повторила Дина. Вино ударило в голову, сожаление озарило мимолётной вспышкой, моментально сменяясь разгоревшимся с новой силой раздражением. Комната поплыла, будто от слёз, а всё внимание девушки сосредоточилось на что-то вещающем парне. Он раздражал. Точно так же, как раздражал сосед, назвавший её непостоянной, так же как бесило понимание, что Генрис ей изменил, что все окрестные старики-сплетники считают её нимфоманкой… Но сейчас ей хотелось заставить молчать Риса, который продолжал ей что-то говорить. Какую-то очередную возвышенно-романтичную глупость. В голову не пришло ничего кроме уже проверенного ранее способа. Поцелуй надёжно запечатал мужские губы. Дина не пыталась быть нежной, ей хотелось причинить боль. Впервые за долгое время, ей хотелось выместить всю свою злость на мужчине. Чтобы он почувствовал всё то, что чувствовала она. Но парень не отстранился, не отшатнулся, а его стон был не от боли, скорее от наслаждения. Его руки сомкнулись на талии, не давая отстраниться. Теперь он вёл в поцелуе, хотя меньше всего это было похоже на поцелуй. Это была борьба. Каждый пытался завоевать чужую территорию, подчинить себе, заставить следовать своим правилам. Дина застонала от разочарования, ощущая, как мужские губы переместились ниже, на шею, покрывая тонкую кожу болезненными, на грани с укусами, поцелуями. Девушка дёрнула головой, заставляя его оторваться, и снова притянула к себе за поцелуем. Злость, ненависть, почти животная ярость… Она буквально тонула в эмоциях… Каждый поцелуй словно глоток воздуха, которого так не хватает. Обжигает горло, кусает губы, но позволяет жить. В глазах мутно, как будто от слёз. Очертания парня смазались, потеряли чёткость, но это не важно. Его объятия были крепки и даже по-своему бережны. Её руки действовали отдельно от разума, отдельно от тела. Они раздевали парня. Лишь на миг она помедлила, почти зарычав от досады, когда молния джинс не пожелала поддаться, но инициативу перехватил Рис, с лёгкостью освобождаясь от помехи и помогая девушке избавиться от своих тряпок. Словно так и должно быть. Он попытался потянуть её в спальню, прервать поцелуй, но она не позволила. Не сегодня и не сейчас. Что-то внутри воспротивилось даже намёку на то, чтобы сделать это на кровати. И… Дине требовался поцелуй. Она нуждалась в этой грубой ласке и не могла позволить ему отстраниться. Словно тогда что-то сломается, хрупнет тонкой статуэткой, разрушая волшебство. Помешательство, что требовало близости. Несколько шагов этого дикого танца, чтобы сместиться в сторону. Она толкнула парня на диван, разорвав поцелуй лишь на мгновение, чтобы тут же сесть сверху. Болезненное проникновение заставило прерваться на миг ради глотка воздуха, ради мучительного стона. Оседлать этого мужчину, поддаться безумному порыву и отдаться этой животной страсти. Мысль о том, что потом она будет жалеть, даже не коснулась сознания. Ей хотелось доказать кому-то, доказать самой себе, что она имеет право быть счастливой. Жить так, как сама желает. Самостоятельно делать выбор… Парень не сопротивлялся. Подставляя губы под поцелуй, покорно позволял Дине вести в этой первобытной пляске двух тел. Толчки внутри, бережное прикосновение рук на талии, ненавязчиво направляющие её и поддерживающие… Это так необходимо… Так правильно. — Ди… — рука девушки легла на мужские губы, не давая продолжить. — Молчи… — негромко прошептала Дина, не открывая глаз, и снова приникла с поцелуем. Ритм движений получался рваным, дыхание срывалось. Словно почувствовав, что Дина сбивается, инициативу перехватил парень. Его поцелуй получился на удивление мягким, и девушка застонала, ощущая, как внутри все сладко замирает. Это ощущение пульсировало в такт движениям внутри, обещая взорваться наслаждением. Парень ускорился, сильнее прижимая Надину к себе, не разрывая поцелуя и практически стоня в ее губы. Ощущение приближающегося оргазма схлынуло волной, оставляя лишь обидное разочарование. Дина разорвала поцелуй, уткнулась лбом в чужое плечо, размеренно вдыхая незнакомый аромат и все сильнее чувствуя отвращение к самой себе и глухое раздражение, усиливающиеся вместе с непрекращающимися толчками внутри. Громкий стон наслажения прямо в ухо и парень замер. Замерла и Дина, окончательно осознавая произошедшее. Она только что буквально использовала этого парня для секса. Для собственного удовлетворения, которое оказалось на удивление мимолётным и не принесло практически никакого наслаждения. Дина отстранилась, буквально заставляя себя посмотреть в лицо своему невольному любовнику. Он точно не выглядел обиженным или оскорбленным — полуприкрытые глаза, томная улыбка и рука, ненавязчиво пытающаяся гладить бедро. Девушка осторожно встала, не доверяя дрожащим ногам, и, подобрав штаны с пола, торопливо натянула их на себя. Обнажённая, пусть лишь частично, она чувствовала себя беззащитной. — Кажется… , — голос подвел, вырвавшись из горла сиплым карканьем, и Надине пришлось прокашляться. — Ди… — Кажется, вы были правы, — она отвела взгляд, чувствуя, как начинают гореть от стыда уши под пристальным, жадным взглядом Бориса, и отступила на шаг. — Вам лучше уйти. — Но… — он сел ровнее, собираясь возразить. — Вам. Лучше. Уйти, — перебивая, громче повторила девушка, по-прежнему отводя взгляд. Ей было противно. И страшно посмотреть в лицо невольного любовника и увидеть там отсвет того отвращения, которое испытывала к себе сама. Потому что лишь сейчас поняла, кого она на самом деле представляла на диване под собой. Не Бориса — Генриса. Дина так и не повернула головы, ощущая, но старательно игнорируя и взгляд, и чересчур громкое, возмущенное пыхтение. А когда он прошёл слишком близко, словно специально, словно желая ещё раз дотронуться, девушка непроизвольно отшатнулась. Она не пошла его провожать и промолчала в ответ на чересчур громкое и даже, пожалуй, обиженное прощальное «До свидания». Громко хлопнувшая входная дверь послужила спусковым крючком — ноги буквально подкосились, и Надина практически шлёпнулась на пол. Она закрыла глаза и шумно выдохнула, понимая, что сейчас она ощущает себя все же хоть чуточку, но лучше. Надина поступила неправильно оба раза — и когда накинулась на него, и сейчас, попросту выгнав его без каких-либо объяснений. Она это прекрасно понимала Но… Дина снова вздохнула, собираясь с силами. — Спасибо… Борис.