Строптивый

      Не обращая внимания на нервные подергивания Лилиуайта, Блейн упруго поднялся с кровати и подошел к столу — точнее, к винтажному проигрывателю, смотревшемуся здесь так же нелепо, как викторианское трюмо в общественном сортире. Небрежно порывшись в стопке пластинок, зомби извлек одну. Его бледное лицо озарилось жутковатой улыбкой. — О! Адам Джонс. Прекрасно, для начала.       Мэйджор сглотнул. Он не мог оторвать взгляда от неестественно бледных пальцев, на фоне черного винила выглядевших совершенно инфернально.       Под вкрадчивый перебор гитарных струн Блейн повернулся к нему и улыбнулся. — Иди нахрен… — выдохнул Мэйджор.       «Перекрестись и надейся на смерть, Оу, оу, оу.» — издевательски замурлыкал проигрыватель, слегка похрипывая. Мэйджор, ни на что не надеясь, дернул привязанной рукой.       «У тебя сейчас проблемы, друг мой, Оу, оу, оу…» — резюмировал Адам Джонс. Блейн расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, подпевая.       «А у него приятный голос, мать твою», — подумал Лилиуайт, совсем некстати. И дернулся, когда холодные белые пальцы легли на его грудь.       — Нахрен, сука… — он бешено завращал глазами, Блейн покачал головой, фыркнув.       — Мне не нравится, что ты сквернословишь. Тебе не идет. Ты ведь хороший мальчик, Мэйджор? — и острые когти неожиданно вонзились в кожу.       «Ты можешь бежать», — лживо застонал Джонс, и Мэйджор стиснул зубы.       — Чего ты хочешь? — прозвучало придушенно. Да, он сдается. Усыпить бдительность, принять правила игры… «Ты можешь бежать».       — Разве это не очевидно? — когти осторожно переместились ниже. — Тебя.       -Что… — и к стыду своему Лилиуайт ощутил, как под ледяной ладонью Блейна его член упруго напрягается, пытаясь толкнуться в кулак белобрысой твари. — Убери лапы, ты!       Если бы он мог, он бы покраснел. К счастью, он не мог.       Блейн хихикнул. Расстегнул вторую пуговицу, третью. Мейджор зачарованно следил, как ткань медленно освобождает торс. «Увиденное потрясло тебя до основания, То, чего ты никогда не видел раньше. Ты мог бы уйти прочь вместо этого, Оу, оу, оу…»       Рубашка упала куда-то на пол. Гитарное соло слилось воедино с мягким перебором клавиш, и у Мэйджора пробежали мурашки по коже. Джонс застонал: «Ты можешь бежать!» Блейн довольно улыбнулся.       — Тебе нравится. Я знал, что ты еще не потерян.       Лилиуайт закрыл глаза и откинул голову.       — Отвали… — будь что будет. В конце концов…       И он крупно вздрогнул, ощутив, как члена — очень нежно! — касается прохладный язык. Раз, другой… Перед крепко зажмуренными глазами поплыли звезды. «Я не возражаю, Я не возражаю, Я не возражаю…»       — Я не возражаю… — произнеслось как-то само.       — Я знал. Ты обучаемый, мой мальчик. Хоть и строптивый.