heroes fall

/ — Какая странная у вас шпага, сударь. — Это арматура, сэр. В наше время без нее никак. / Перед ним стоит мальчик, которому от силы можно дать лет десять — не больше. У него красивое аккуратное кукольное личико и большие желтые глаза, обрамленные светлыми ресничками. Он маленький, бледный и какой-то забитый: всем своим видом пытается сделаться меньше и незаметнее. Так обычно выглядят дети, над которыми с самого раннего возраста издевались или сверстники, или родители. Герои скрытых от глаз посторонних комнатных трагедий, где кто-нибудь рано или поздно возьмёт пистолет и спустит себе в висок. Ну или не себе — все зависит от степени алкогольной или наркотической интоксикации. Приедут добрые полицейские, дело замнут, а ребенка отправят в детский дом, где он начнет курить травку в двенадцать и сопьется к совершеннолетию. Тишь да гладь — всем на всех наплевать. Дополняет его умственное заключение порванная и грязная одежда, свисающая с худых плеч мешком. Мальчик смотрит настороженно, готовый в любой момент сорваться с места и бежать — точнее лететь — куда глаза глядят. Маленькая, забитая людьми почти насмерть, но не потерявшая волю к жизни, птичка. Забавно ведь, да? Вот заходишь ты в подворотню, а на тебя вылетает это и пытается отобрать кошелек, причем рьяно так — любо-дорого посмотреть. Видимо, ему жить одновременно хочется и не хочется, только он это ещё не осознал, поэтому и лезет. Жизнь помотала, но не настолько, чтобы от нее отказаться. Ребенок попытался, воспользовавшись секундной заминкой, сбежать, но Тоя проворно поймал его за шкирку, чуть не оторвав капюшон — одежда на мальчике буквально расходилась по швам. В тот же момент к его шее приставили острое нечто, даже приблизительно не напоминавшее заточку. Ребенок успел использовать оставшиеся перья с умом, но не того противника он выбрал. Вау, оперативно. Далеко пойдет, если сейчас не сдохнет. Тоя в мгновение спалил маленькое перышко, даже пыли не оставил. Глаза мальчика расширились от удивления, но он быстро взял себя в руки, и его лицо приняло сосредоточенное выражение, и только трясущиеся пальцы выдавали страх. Он судорожно пытался придумать выход из ситуации. Ребенок совершил попытку укусить его за перебинтованную руку, но не тут-то было. Тоя, извернувшись, запулил его в сторону мусорных пакетов. Мальчик, пролетев полметра, ударился о мусорный бак и рухнул в мешки без движения. На секунду Тоя задумался, не переборщил ли он, но воспоминания о кошельке быстро привели его в чувство. Мрачное веселье накрыло второй волной. — Эй, мелкий паразит! Тебе сейчас реально лучше не вставать, иначе я спалю не только крылья, но и твое прелестное личико. В мешках злобно зашуршало. Оттуда выпрыгнула драная кошка с разорванным ухом и гневно на него зашипела. Тоя чуть не зашипел в ответ, но сдержался — не хватало еще перед малолеткой опозориться, серьезно. Животное вздернуло куцый хвост и манерно ушло в сторону дальних контейнеров. Тоя закатил глаза. Дожили. Из полиэтиленовой горы показалась тощая детская ручка, а затем взъерошенная блондинистая макушка. — Сопляк, если тебе жить надоело, то иди и убейся о кого-нибудь другого, а не о меня, окей? Мальчик состроил ему мерзкую рожицу. — Мы почти одного роста, недомумия. Ты выглядишь ненамного старше меня. И я не собираюсь умирать. Мелкий паразит. Тою всегда до глубины души бесили подобные замечания. Он был старше сестры и брата, но ниже их намного, слабее, неприметнее. Ему тяжело давались подвижные игры, потому что после беготни за мячом или банальных догонялок его легкие спирало с неимоверной силой, будто он себя изнутри поджег. Отец на тренировках постоянно обвинял его в вялости и незаинтересованности, но Тоя ничего не мог с этим сделать. Он не мог сконцентрироваться. Его сознание вечно уплывало в другую сторону, из-за этого он часто забывал разученные упражнения и путался в собственных ногах, падая и поскальзываясь на ровном месте.       Он старался. Честно. Но ему вечно что-то мешало. Он часто перегревался и падал в обмороки, путался в движениях и терял контроль над собственным огнем. С каждым разом, смотря как меняется выражение лица отца после очередной ошибки, он все больше впадал в уныние. Но в один прекрасный момент, когда Тое исполнилось пятнадцать, у Шото пробудилась причуда, и его задвинули на второй план. Старшего Тодороки мучили противоречивые чувства: с одной стороны, ряд нескончаемых тренировок закончился, а с другой — осадок от неоправданных надежд отца остался. Он хотел стать хорошим героем. Хотел, чтобы вся семья гордилась им, но сейчас ему осталось лишь подглядывать за мучениями Шото и бесплодными попытками матери отобрать младшего сына у свихнувшегося мужа. Мать в последнее время все больше походила на холодного и отчужденного призрака. В ее некогда веселых глазах плавала серость — замерзшие льды Арктики с остатками кораблей былых надежд. Нацуо и Фуюми будто не замечали происходящего, увлеченные своими детскими играми. Громадный дом давил на него холодом и безразличием, сминал все кости упертостью отца и замораживал насмерть бессилием матери. Тое с каждым днем становилось все омерзительнее здесь находится. Он устал на это смотреть, поэтому через полгода Тодороки Тоя умер — сгорел в собственном пламени. Печальная история, неправда ли? Трагикомическая. Он малодушно сбежал не в силах прекратить тот хаос, что медленно пожрал близких. Его семья была богатой и не скупилась на подарки, но карманных денег все равно хватило лишь на месяц, а дальше ему пришлось искать работу, чтобы элементарно не оказаться на улице. Но кто даст официальную работу непонятному шестнадцатилетнему ребенку, который выглядит максимум на тринадцать? Поэтому ему пришлось искать заработок в не совсем разрешенных и одобренных законом местах. Тоя про себя хмыкнул. Нужно было идти в писатели — семейная драма у него есть, тяжелое детство тоже присутствует, а все остальное приложится, только осталось завернуть произведение в красивую обертку и мишурой сверху посыпать. Он посмотрел на ребенка, который только отскреб себя от земли и теперь буравил его ещё более злобным взглядом. Интересно, Чисаки оценит, если он к ним притащит усердного, но немного буйного работника? Скорее нет, чем да. Опять же, с каких это пор он во всем слушает этого напыщенного индюка? Знакомство с Чисаки Каем — одновременно дар небес и худшее проклятие, потому что у Тои появились не только оплачиваемая работа, но и человек, который каждый день чайной ложечкой выедал ему мозг. Кай был странный, помешанный на чистоте, с бредовой манией собственного величия, ловивший сердечный приступ от вида грязи и дрочащий на пунктуальность и точный расчет, но это лучше чем совсем ничего. Это было лучше, чем улица или безумный дом Тодороки. — Мальчик, ты ведь не хочешь попасться плохим дядям в форме или напороться на банду недозлодеев, да? Тебе нужны деньги? Я могу тебе предложить работу, но с одним маленьким условием. Глаза ребенка болезненно заблестели, и он подался вперед, внимательно слушая. Его явно недавно выкинули на улицу, поэтому он так бездумно попался. Тоя довольно часто гулял здесь по работе и знал более менее всех беспризорников, но ребенка с красными крыльями он видел впервые. Ответ на вопрос о том, как его еще не убили, находился у мальца за спиной в весьма потрепанном состоянии. — Так вот о моем предложении! — заметя интерес у маленького слушателя, Тоя подошел поближе и наклонился вперед, показывая свое расположение. — Ты будешь молчать обо всем, что увидишь. Деньги, конечно же, ты получишь нормальные. Ну как тебе? Могу дать время на подумать до вечера. Если согласен, то жду тебя здесь в семь. Чао! Он без опаски повернулся спиной к мальчику и пошел к выходу из трущоб. Ему еще с вечно всем недовольным Каем объясняется, где он столько времени бродит. Гребаные якудзы! Упарываются они по своей пунктуальности что ли… Ребенок так и остался стоять посреди разбросанных перьев, мусора и сборища драных кошек, количество которых за время их разговора увеличилось втрое. Он придет, если не захочет сгнить среди мусора, бедноты и отбросов общества. А он не захочет. Тоя в этом на сто пятьдесят процентов уверен. *** Два месяца назад Кай где-то достал маску в форме птичьего клюва и стал носить ее, не снимая. Тоя каждый раз ржал от вида Чисаки, которого периодически из-за веса маски, кренило вперед, и он был вынужден ходить, выпятив грудь, чтобы голова не падала. Он напоминал куклу-неваляшку. Гордая всратая птица. Уж лучше он на себя маску чумного доктора напялил, чем это кусок непонятно чего. Вот и сейчас его встретила маска и сам Кай, который опять был всем недоволен. Список начинался с дождливой погоды, а заканчивался падением цен на их чуть ли не основную продукцию — марихуану. — Ты опять опоздал, — поморщился за маской Кай. — Меня напрягает твой довольный вид. Что ты на этот раз удумал? — Возможно, я нашел нам нового закладчика — мелкого и неприметного за исключением одной детали. У него есть крылья, которыми он умеет неплохо пользоваться, поэтому с перемещением проблем не возникнет. К тому же, он из трущоб. Кай закатил глаза. Если существовало что-то, что Чисаки Кай ненавидел больше, чем грязь и опаздывающих людей, так это были дети. Тоя мог поспорить, что этот человек в детстве и котят с особым удовольствием в речке топил. Псих.  — Только под твою ответственность. Если ребенок спалится, разбираться с ним будешь сам. — Заметано, друг мой. Кай увернулся от руки, которая почти хлопнула его по плечу, и скрылся в глубине неприметного офисного здания, которое в последние пять лет служило Заветам одним из штабов. Таких зданий по всей Японии видимо-невидимо, но все как будто не замечают их, потому что бетонные коробки перекрыты другими высотками со всех сторон. Этот штаб принадлежал Чисаки в кавычках, то есть чисто по блату, но данный факт чуть ли не поднимал эго последнего до самых небес. Кай был младше его на год, но с первой встречи корчил из себя умудренного годами взрослого — все он знает, все умеет. Ага, конечно. А потом из-за маски, закрывающей ему половину обзора, врезается головой в стену. Но, опять же, лучше Кай, чем ничего.