Петрикор твоего сердца

Торфинн отделался небольшим домашним разговором. Торкелль уже успокоился, когда они пересекли порог арендованного дома и какое-то время лишь повторял, что Торфинн должен перестать так себя вести. Ни к чему хорошему это не приведет, главное, для него самого. Торкеллю не нравилось,что парень так сильно абстрагирован, так сильно погружен в себя и ломает свою жизнь портя оценки. Не имея нормальных отношений с ровесниками он шарится по улицам и, черт подери, жжет телеги. Вот что она ему сделала? Может ему нужен психолог?! Хельга вроде пыталась. Огромного мужчину искренне волновала проблема приемыша, иначе он бы его не забрал. Торкелль уже успел тоже наломать дров в своей юности, и что из этого вышло? Да ничего. Он успел наверстать упущенное только благодаря родителям и хорошим знакомствам, с друзьями никогда проблем не было. Поэтому Торкелль смог купить небольшую фабрику связанную с добычей и обработкой дерева, даже открыл свою маленькую мебельную фирму – юношеское хобби, как никак, он там часто бывает. Институт он, черт, тоже так и не закончил, еще и с деканом почти подрался. Он мог бы быть хорошим спортсменом, но Торкелль решил, что поломничество в лесную бригаду в Норвегии на далеком фьорде с тасканием бревен на плечах – лучшее развитие жизни, после смерти Торса. Не смотря на то, что Торкелль был всего лишь шурином Торсу, они знали друг друга лет с восемнадцати, учились все вместе. Хельга была старше Торкелля на два года, куда помудрее и смогла закончить все с красным дипломом, однако, скромность и невызывающий образ жизни тихони не давал ей особо шансов воспользоваться этой корочкой. Отношения с Торсом у них развивались нормально и с большой любовью, но так же быстро и сошли на нет. Торкелль уверен, в этом вина Хельги! Вот сами подумайте – кто захочет жить с такой скучной девушкой? Ей не нравились современные фильмы, она не любит гулять, выбираться куда-то, ее устраивает серая жизнь без излишеств и единственное, по словам Торса, что она сделала во преки – настояла на том, чтобы он дал дочке имя. Честно говоря, Торс не был человеком-ангелом, в юности он вел себя очень развязно и бойко, они с Торкеллем постоянно встревали в драки и выходили определенно победителями. Кровь молодая кипела. В этом Торкелль прекрасно понимал своего юного воспитанника, разделяя в полной мере поиск Торфинном проблем, но загвоздка в том, что ему всего шестнадцать и вред ситуаций в том, что он может не расценить уровень опасности и попросту помереть. Торкеллю очень не хочется однажды получить уведомление о том, что Торфинн где-то свернулся калачиком в подворотне и скончался от передоза героином. Его все очень любят в семье. Мать хотела как лучше, дать ему всё, что необходимо и дядя тоже не отстает – Торкелль готов не жалеть на мальчишку денег и сил. Всё же это поведение бунтаря и ненависть, живущая в Торфинне с шести лет, школьные беды и разочарования легко могут перерасти в преступный разбой, наркотики и алкоголь, ведь Торкелль просирал свою юность на позитиве. Там тоже была трава и легкие увеселительные средства, они тоже зависали с пивасиком у их другана Флоки и прочее, но они были счастливы, они хотели жить. А Торфинн, не имея лицо конкретного зла и убийцы отца, словно обозлился на весь мир и злость эта непрекращаемая тянет его на дно аморальности. Лишившись хоть какой-то конвы в лице матери Торфинн … Ну, хорошо, что хоть пока он не делает того же, что делал в Исландии. Торфинна отдали Торкеллю после… достаточно серьезного преступления в виде вандализма – парень разбил витрину магазина, разнес там все товары и Хельга смогла вытащить его из этой передряги только с помощью денег и удачи, ведь хозяин лавки хорошо знал их семью и пошел навстречу, согласившись на выплаты. Но это просто последняя капля, до этого раза приходы в полицию почти постоянно и Хельга понимала, либо парня вообще отберут, либо все же посадят в тюрьму и на его пятерки в дневнике никто не посмотрит. Из мыслей и размышлений в восьмом часу вечера Торкелля вырвал лай их пса на звонящий в куртке телефон. Торкелль лениво протянул ручищу к висящей на спинке дивана джинсовке и вынул из кармана смартфон, где на ярком экране горело лицо дружищи Асгейра и Торкелль свапнул его вверх, сразу ставя на громкую и потрепав косматую башку собаки. – Привет, брат-медведь, – задорно улыбается фейстаймовский Асгейр, пока Торкелль ладонью размял свою придремавшую в мыслях физиономию и пошел в кухонную зону, где телефон поставили в специальную площадку с аккамулятором. – Да, здравствуй Асгейр, как дела? – Все прекрасно, все отлично, я посмотрел нашу статистику, дела идут в гору и в принципе спада не ожидается, – ах да, Асгейр еще и был их «армейским» финансистом. Так что они еще и коллеги. Точнее Асгейр его подчиненный, но это Торкеллю не нравилось в речевом обороте. – Как Торфинн? И Торкелль, вынимая из холодильника стопроцентное идеальное самое лучшее датское говяжье мясцо, которое он сейчас приготовит по самому обалденному рецепту – слюни потекут у любого, изложил ему всю историю. И как он неудачно сходил на свидание, нарезая овощи, про чудесные глаза Аскеладда. Про Торфинна, которого он забирал из участка в пригороде. – Господи, ну и мальчишка, весь в тебя и отца, идиотские вы викинги, – посмеялся Асгейр, потирая бородку с ехидной улыбкой под звуки задорного шкварчания сковородки Торкелля. Громадина охеренно готовил, чем немало гордился. Асгейр был бы счастлив сейчас приехать и поужинать с ним, но к сожалению, он остался жить в Норвегии и заниматься работой Торкелля на месте, пока он отсутствует. Нужно было наладить работу в Копенгагене. – Ха, да ты и сам такой же, что ты мне сказки рассказываешь, – Торкелль с веселинкой отправил в раскаленное маслице огромный кусок мяса. – В общем, конечно, я понимаю, что Торфинн злится на всю эту ситуацию, я более чем уверен, что он не тупой, поэтому начитался о нем в интернете много нехорошего, я переживаю сам знаешь за что. Не думаю, что он нас подслушивает, но всё же… ты, в общем, понял о чем я говорю. Для меня это все пиздец как затруднительно, старик, ведь я хочу быть с Аскеладдом, я хочу вернуть то, что промелькнуло между нами тогда, в двухтысячные. – Ты блин, понимаешь, прошло больше двенадцати лет с тех пор, как он был горячим стундентиком и его … Деталь прошлого и отношение к этому Торфинна все затрудняют. Торкелль разражено зарычал с агрессией сгибая пальцем ножку лопаточки. Кухня наполнилась сытным ароматом стейка с сочным, нежным мясом, аловатого цвета. Все хрящи и жилы срезаны, осталось только самое приятное рту. Зачем взмах скляночки со специями – Торкелль старательно неделю назад смешивал самые лучшие приправы по своему вкусу с идеальной пропорцией, чтобы его ужины всегда оставались произведениями искусства. – Аскеладд стал еще горячее, а проблемы в том-то и дело, что растут! Я даже не знаю, что сделать, чтобы всё прошло без лишних криков. Торфинн уже оскорбил его прилюдно, думаю, он обо всем в курсе. И зная мальчонку, мне кажется он возненавидит и меня и Аскеладда и что только не сделает. Единственное, что делало этот разговор все же не таким доступным для Торфинна – норвежский, на котором они общались, и хотя Торфинн немного его слышал и имеет некоторые похожие слова в Исландском, ничего скорее всего не поймет. – Чувак, бро, я думаю, что самое время просто поговорить с ним. Ну, как бы, в двадцать первом веке просто погуглить инфу про Аскеладда, что он сидел три года за убийство его отца, что его выпустили досрочно, что сел другой мужик, что дело перешито перепрошито и деньги там участвовали. Да я миллион статей об этом помню, потому что Торс не был простым рыбаком, он ведь бизнесом управлял. Газеты тогда изрядно строчили, первый же гугл запрос все ему выдаст. – Нет, дело в том, что я знаю, что Торфинн искал. Я знаю, что он проверял ход дела от и до и серфил в поисках доступной информации, но мне кажется, он ничего не нашел. Он не говорил про Аскеладда ничего такого, кроме сегодняшней агрессии. И знаешь, не скажу, что довольно внезапной. Он всегда грубит всем, даже мне. – Я не думаю, что Торфинн банально ревнует тебя к Аскеладду и злится, что ты пытаешься построить отношения с этим человеком. – Но он окончательно разладился с мамкой, потому что Хельга вышла замуж и родила ребенка, может он… – Торкелль, брат, ему шестнадцать и это не диснеевский мультик, ему абсолютно насрать на тебя и твои отношения, ему на всех насрать и его агрессия к Аскеладду не твоя выдуманная милая ревность, а я же знаю, что ты думаешь, что это твоя вина: ох мальчика снова предают, какая жалость, как я могу. Нет. Он узнал о нем что-то. Ты должен сесть с ним все обсудить, пока агрессия Торфинна не переросла в нечто страшное. Я же общался с ним немного, когда вы были еще в Норвегии, я знаю, что из него может выйти. Ты хоть иногда меня можешь послушать кроме как по работе? – Асгейр серьезно нахмурил брови, когда Торкелль разложил себе на тарелке мясо и овощи, а блюдо для Торфинна сразу спихнул в контейнер – он ел редко и возможно, после сегодняшнего, даже не выйдет. Лезть к нему нет никакого смысла. – Да, наверное, ты прав. Надо было сразу с тобой посоветоваться. Общение – залог успеха, но мне все еще хочется его куда-то пристроить, чтобы он мог деть свою агрессию и эмоции без вреда для себя с окружающими. – Так отдай его в центр исторических реконструкций, помнишь, как круто было в детстве? Мы с тобой занимались топорами, мечами, ездой. Круто же! – О-о, Асгейр, да ты просто боженька гениальных идей. Я обязательно посмотрю такой где-то в городе, наверняка их полным полно. Может даже посоветуюсь с Аскеладдом. Очень хороший повод ему позвонить! Асгейр на другом конце провода долгожданно улыбнулся без насмешки и добро кивнул, это замечательная идея. Торфинн, когда еще был малышом, постоянно тянулся ко всему такому рыцарскому и викингскому. Асгейру показалось отличной мыслью предложить отдать его в такой спорт, потому что у парня сердце настоящего воина.

***

Аскеладд стоял на своем обалденном балконе пентхауса в Новом Лондоне и пил виски из стакана с ровными кубиками льда. Напиток отдавал дубовыми нотками очень дорогого алкоголя, а взгляд мужчины направлен на мерцающий почти ночной город за внушительным участком моста. Такой одновременно далёкий и манящий Копенгаген, в который сегодня пришлось нанести визит из-за непослушного щенка Торса. Отпрыск, конечно, ни черта на него не похож внешне, но силы духа не занимать. Парень унизил его прилюдно и не постеснялся, на что Аскеладд с усмешкой закатил глаза и глотнул еще виски, почти тут же шмыркая носом от ночной прохлады с морским бризом. Свободная рука прижимала к уху смартфон. – … В общем, примерно так, что думаешь? – отозвался динамик голосом Торкелля, когда он закончил долгий рассказ. – Отличная идея. Помнишь Бьорна? Он сегодня … – Да, да, конечно. – Отлично, он по время от времени еще работает при одном из музеев культуры и истории викингов, там отличный центр репродукции, есть даже своя конюшня небольшая, какие-то постоянно мероприятия. Но ты уверен, что он сам захочет? Торфинн. Адрес я сейчас пришлю. – Я понимаю, что очень вряд ли, но я думаю его просто привести и дать хотя бы попробовать. Он кажется неуправляемым и тупым дикарем, но на самом деле Торфинн очень милый и увлеченный ребенок. – Здоровяк, ты явно о нем более хорошего мнения, чем он сам о себе… – Аскеладд… Я боюсь за тебя. – За меня? К чему это, – Аск пробежался выкрашенными в черный ногтями по верхушке перил, оформленных под золото. – Из-за Торса? – Конечно, это все очень серьезно. – Забей. Главное твоего мелкого настроить так, чтобы он знал адекватный вариант истории, для меня он не проблема, но я волнуюсь за его психику. – Да, я тоже. В общем… Ладно. Можно поговорить о тебе? – О тебе, или о нас? Давай точнее, – Аскеладд усмехнулся и глотнул еще терпкого напитка, пока несильный ветер всколыхнул его волосы и рубашку. В отличии от настоящих мегаполисов, Новый Лондон по ночам не был шумным гудящим местом, поэтому казалось, словно мягкий баритон с некими остаточными нотками юношеского тенора Аскеладда, разносился на долгие километры вокруг, отдаваясь эхом. – Ну, да, о нас. Извини за такое убогое… Встречу и все такое, но я очень хочу попросить дать мне второй шанс. Аскеладд снисходительно и мило посмеялся в ответ, допивая виски и идя в сторону двери с крыши во внутрь. – Надеюсь в субботу в три тебя устроит.