Петрикор твоего сердца

Одна из самых бюджетных машинок этого столетия колесила по окраине Копенгагена к одному из домов на ЭмдропВай. (Emdrupvej). Эйнар жил в доме, который остался ему от бабушки. Это скромное кирпичное строение с заземленным фундаментом и старыми деревянными окнами, приветливо выходящими на проезжую часть. Торфинн осмотрел дом, когда они остановились, и вразвалочку пошел к калитке, пока суетливый Эйнар вытащил с заднего сидения пакет с покупками. Черные ветви из кованной стали переплетались зажатые оградой по бокам. С одного бока — ящик для писем, с другого потрепанный временем номерок дома, на котором Торфинн обнаружил немного ржавчины. — Мило, — прокомментировал дом и виднеющийся сквозь калитку сад, Торфинн, поправив рюкзак на плечах. — Ну, да, конечно, но ремонта ему точно не хватает. А для ремонта у меня есть все кроме материалов, — посмеялся Эйнар, закрывая машину со звуком сигнализации. Вот несколько шагов и он оказался возле Торфинна, отпирая калитку с неустойчивым покачиванием от пакетов в руках. Торфинн недолго думая их забрал, помогая другу закончить возню с ключом. Затем Эйнар пригласил его зайти кивком головы и по старой потрескавшейся плитке ребята пошли к крыльцу. Сад показался Торфинну милым. Маленьким, но милым — тут повсюду желтела выросшая по колено трава, не ухожено торча разными оттенками пушистых пучков. Она уже ссыхалась к зиме, но Торфинн не нашел в этой нескошенности чего-то ужасного, ему наоборот понравилось, как дико выглядела лужайка с торчащими из травы кисточками осоки. Где-то разбросаны вывалившиеся кирпичи забора, облупившаяся штукатурка, росло какое-то невысокое дерево, заметное еще с улицы, на первый взгляд, клён? Торфинн не особо разбирался в растительности, тем более деревьях, в отличии от своего дяди (что честно, укололо его неким стыдом). У Эйнара небольшой дом и небольшой двор, но он хотя бы есть! — Летом можно выносить на улицу плед или стул и тусить прямо так. Это круто. Люблю свежий воздух. Может быть, когда-нибудь я сделаю огород? — Юноша поднялся по крыльцу, а скрипучие деревянные половицы выглядили под ногами идушего за ним Торфинна недоверительно, от чего мальчишка внимательно смотрел на трещины в древесине. — Могу дяде сказать, он тебе легко починить сможешь дом и все, — легко бросил Торфинн слова, задумываясь о том, что для его дяди купить несколько досок и приколотить к крыльцу не имеет никакого труда. Дело останется за малым — купить краску. Это тоже не проблема. Что есть, то есть — Торфинну повезло иметь богатую семью со всех сторон. — О-о, ну уж нет, как-то это не по-мужски, я взрослый лоб и должен сам обеспечивать свою жизнь. Ничего. Мне и так бесплатно дом достался, а это не каждому так повезет. Запомни мои слова — далеко не каждому. Понимаешь мою речь? Торфинн наклонил голову, преодолев последнюю ступеньку и перевел взгляд с Энайра на вечернее небо. — Да, речь нормально. Но не вижу проблема, чтобы принять немного помощи, — Торфинн снова бросил взгляд карих глаз на Эйнара, ему правда хотелось помочь новому из ниоткуда появившемуся человеку. Эйнар стал для него важным. Плевать, много ли у них общих интересов, схожий ли возраст, есть ли темы для общения и смогут ли они преодолеть разговорный барьер, но Торфинн решил во что бы то ни было поддерживать связь с этим каштаново-рыжим датским балбесом. Выбора у него не имелось, да и судьба решила очень удобно. Эйнар же на фразу Торфинна о помощи, добродушно и снисходительно вздохнул, открывая входную дверь дома. — Да, может ты поймешь позже! Что обо мне подумала бы моя бабуля, если бы я принимал помощь в финансах от моего несовершеннолетнего друга и его семьи? Она бы сказала, — Эйнар смешно изменил голос на старенький и металлический, как резные края консервной банки, занося пакеты во внутрь мрачного длинного коридора. — Вну-у-учок, ты сплошное разочание, вот на кой черт я оставила тебе дом и денег, если ты всё-ё-ё-о просрал! Торфинн… Честно говоря, неожиданно даже для самого себя, посмеялся. Юный, красивый тембр Торфинна в смехе явление не из частых, поэтому Эйнар тоже не сдержал свой громкий щедрый хохот. Что касаемо дома Эйнара и их последующих миссий. Мрак коридора сменился не менее темной гостиной. Дом не был огромным, в нем нельзя было заблудиться. В целом, в доме Торфинна сейчас тоже не заблудишься, там ведь всего одна сплошная комната-студия на первом этаже и несколько комнат на втором. Здесь колоссально меньше пространство, но строго пропорционально больше «хлама». Они не включали свет и ограничились стареньким торшером из семидесятых с желтой теплой лампочкой. Торфинн отметил, что в доме было много развещенных и расставленных картинок в рамах, фотографий, то есть изображения от фоток Эйнара с Бабусей до тупых банальных черных бабочек в такой херне из картона вокруг, чтобы типа это. Ну, вы поняли. Торфинн не очень умный, он не знает, что такое паспарту. Зато ему понравилась блестящая бахромка на торшере, многолетний подвышарканный ковер на неменее реликтовом паркете. Посреди комнаты стоял деревянный толстый столик с кучей коробок от лапши и всякой ерунды, пузатый телек уже из девяностых занимал почетное место в углу возле какого то не менее древнего цветка в глиняном горшке. Диванчик с продавленными сидениями и подвыпирающими пружинами встретил Торфинна невероятной мягкостью и облачками пыли. Тут же потекло рекой купленное в магазине совсем детское пиво. Они смотрели фильмы, ели купленную еду и обсуждали «телочек» на экране. Эйнар поделился, что ему больше нравятся милые девочки, чем красивые омеги, а Торфинн внимательно слушал, потягивая янтарную пенящуюся жидкость. Он не очень любил алкоголь, лучше уж выкурить сигаретку, но в компании такого замечательного друга? Почему бы и нет? (прим. автора: Дорогие читатели, я честно не помню, что по дням в прошлой главе, но до выяснения обстоятельств мы притворимся, что у них вечер перед выходными). К тому же завтра не нужно было ехать на раздражающие уроки. Торфинну вдруг пришла точная и неприятная мысль. Такие мысли из разряда очень слизких и приставучих. Он вдруг понял, что не смотря на такое важное изменение в учебе, которое одобрял и Бьорн (ему хотя бы так показалось), и Торкелль, и даже плешивый дед Аскеладд, его, но как модно говорить, crush, пацан ради которого Торф хотя бы попытался стать лучше, совершенно не стал поворачивать к нему голову больше чем на ноль градусов. Понимаете? — Эйнар, бро, — Торфинн потянулся и лениво выключил телик на начавшихся гундосных новостях, как раз на фразе «Сегодня зоопарк посетил принц К…» и поставил звонко на дерево столика свою бутылку пива. — Мне нравится один парень. — Ого. Блин, ты серьезно? Я как раз хотел спросить, есть ли вообще в мире кто-то, способный тронуть сердце Торфинна Карлсефни. — Ха-ха, очень смешная. На самом деле, тут прям безнадежность. Он в компании самых лучших дамочек школа, он самый красивый и чудесный парень. При этом он почему-то жертва плохих слухов и комментариев. Я бью людей иногда, чтобы они не пиздели про него. Эйнар учтиво выслушал, кивая и почесывая свой нос с выпуклой родинкой. — Да, прекрасно понимаю, Торфинн. Не могу ничего сказать кроме того, что и у самого была такая фигня. Он какой-то высокомерный черт? — Нет! Вовсе нет, но он богатый, супер умная, сколько бы я не делал, я считаю, мне нет смысла к нему пытаться подкатывать, ведь он слишком хороший. — И я абсолютно согласен. Ты можешь попытаться, но лучше как можно дольше держись в сторонке, малыш! Он статная особа, красотка школы, птичка высокого полета. А еще — возможно ты просто живешь образом того, что он обалденный, а на самом деле вам не о чем поговорить. Скажи мне честно — ты бы просто хотел трахнуться с ним, или прямо любовь? Торфинн в шоке раскрыл глаза, а Эйнар остался совсем спокойным. Торфинн не тепличное растение и вырос с быдло категорией исландских мальчишек, каких только разговоров он не слышал, но никогда его это не трогало, ведь у него не было схожего интереса. Теперь, когда в мозгах прожектором проецировался его милый Кнуд с очаровательной улыбкой, все тут же накрыло волной. И секс и банальная подростковая жажда к близости, все эти нюансы — просто ударились с всплеском об голову Торфинна. Вылившийся ушат воды. Парень раскраснелся и неловко провел по русым волосам, рассеянно посмотрев на Эйнара, пока во всю уже давил алкоголь выпитого, пусть и несерьезного, напитка. — Нет, ну. Если прям честно, то конечно я бы хотел с ним того самое, но я не знаю… Как вообще определяется хочется секса или секса и любви навсегда? Эйнар задумчиво куснул губу и усмехнулся, находя в голове ответ: — Главное рассортировать мысли. По пунктам. Нравится лицо, хочется дрочить представляя его, невероятно тянет и хочется для него достать звезду — это не любовь братан, это просто твои гормоны шалят. Я вообще читал в интернете, что новые движения борющихся за права и уважения омег, девушек, гамм и прочих, продвигают идею того, что дрочить на людей — плохая затея, мы их тем самым сексуализируем и превращаем лишь в объект нашей похоти… — А-а-а, Эйнар! Стой, так, я не успевать понимать! Успеваю я. Нет, — Торфинн помотал головой, пытаясь немного отделаться от потока новой информации на все еще сложном для него языке. Затем он вздохнул, вынося конкретный вывод и тихо произнес: — Если не любовь нравится внешность и просто хочется секс, то любовь это когда у вас есть причина любить. Я понимаю, Эйнар… Если бы я любил его, я бы любил не только внешность и видимость внутренности в школе. Ведь я не тупой дрочить на него, я блин ХОЧУ, но так чтобы душа и характер были. Но я мало знать. В школе одно дома другое, я знать что умный, ну, знаю то есть, вижу там читает, но я не знаком с ним внутреннем. Значит я не мог влюбиться. Мне не во что влюбляться кроме образ. Торфинн никогда так глубоко не задумывался о чем-то кроме смерти его отца, проблеме с Аскеладдом. Точнее, никогда прежде его мысли не затрагивали его истинные глубинные чувства и Торфинн сам уже успел немало огорчиться понимая, что если такая логика верна, то Кнуд для него лишь предел подростковых мечтаний. — Не хочу ничего плохого советовать, но… Хороший бы друг сказал — вперед, братишка, ты все сможешь, подкати к нему, — сказал Эйнар делая глоток и щуря свои зеленовато-серые красивые глаза. — Но ты не хороший. Я готов. — Да, я не хороший, потому что я скажу правду которая людям не нравится. Такие как мы с тобой — ни на что не годимся в отношениях с богатыми и знаменитыми цацами. Нет, я считаю, ничего стыдного иметь подростковые фантазии. Твое тело хочет любви и душа тоже, видимо, но просто пойми — этот мальчик, похоже, далеко не прост. Ну, живи своей жизнью, если оно правда твое, то вас еще сведет вместе. Я не хочу утверждать, что нужно ставить крест и чем раньше, тем лучше, но думаю ты и сам понимаешь. Тебе ему банально будет нечего сказать при столкновении тет-а-тет. Вы не созданы друг для друга, а сказки — просто ерунда. Может, он, конечно, истинная пара для тебя, но тогда за месяца в школе ты бы точно это заметил. В общем, братан, думаю, ты меня понял. Королевы и короли школьных тусовок обычно достаются таким же королям, а у нас с тобой никакой короны точно нет… А жаль. Ты извини. — Да блин, чего извини. Это правда так и мне важно узнать мнение какого-то человека моего возраста. Я больше не хочу общаться с дебилами из исландии, а тут я могу получается поговорить только с дядей, тобой и Бьорном с Атли. Это тоже чувак из исторического центра. Ну, короче… Я просто вообще … Честно впервые начал иногда чувствовать какое-то странное ощущение типа… — Одиночество? — Эйнар вскинул брови, поджимая под себя ногу и кивая. — Да, да. Наверное… Я вроде всегда такой был, знаешь, отстраненный, но в последнее время что-то стало меняться. Вот теперь у меня есть ты — Друг Эйнар. Эйнар улыбнулся. Ему стало очень приятно слышаь такие слова и он придвинулся, неловко кусая губу и отставляя в сторону пиво. Торфинн напрягся, когда произошло это — его обняли. Не дядя, не мать, и даже не сестра. — Спасибо, Торф. Я рад, что у меня есть такой новый приятель. А про любовь не парься, еще встретишь себе нужного. А мне надо отлить, — и со смешком, Эйнар встал с насиженного места и покачиваясь из-за затекших ног, поспешил в уборную. Торфинн же… Печально уставился в синеющее от позднего вечера ноябрьское окно. На душе стало приятно, но и невыносимо горько от осознания, что пора реально отбросить мысль о Кнуде. Эта Барби точно не для него, он слишком умный, статный, воспитанный и богатый. Нет смысла переделывать себя из чушки в лорда, чтобы быть подстать, потому что это не любовь. Это какая-то гонка за внимание, а не искренняя связь. Торфинн впервые стал думать так об этом. Слово «любовь» теперь вертелось на языке, а хотелось взять и потрогать. Прочувствовать пальцами и ощутить, чтобы понять от и до, как это и где настоящая. Так Торфинн и сидел в тишине, лишь с фонящим звуком уборной и полным непониманием такого обширного спектра чувств в казалось бы, израненной и задубевшей душе.