What I Never Knew I Always Wanted

      Чимин оказался в постели спустя долгое время после того, как Чонгук ушёл, воспроизводя то, что произошло на диване. Он был охвачен смесью противоречивых чувств: острых ощущений и возбуждения, но также и стыда и смущения, хотя и вперемешку с ощущением комфорта. Честно говоря, прошли годы с тех пор, как он получал такие интимные прикосновения от другого человека. Конечно, он все равно иногда сам заботился о себе, но чтобы кто-то еще показал ему, что он желанен, чтобы кто-то был так возбуждён из-за него… Ну, это было давно… если вообще когда-то было. Его опыт с Юнми был невелик, и хотя она была счастлива от их близости, Чимин не был. Ему нужно было думать о людях и вещах совершенно не связанных с ней, чтобы продолжать. Это ощущалось дешёвкой — наигранно и бесстрастно. Чимин ненавидел это. Он пытался начать встречаться, когда Минджи было около двух лет. Это было настоящей катастрофой. Он не мог зайти дальше поцелуев и взаимной дрочки, он чувствовал давление и понимал, что спешит, влезая в то, к чему он не был готов.       Воспоминания об этом заставили его волноваться о Чонгуке. Но в то же время его разум сопоставлял все случаи, когда Чонгук мог слишком сильно надавить на него или же наоборот оттолкнуть, поэтому его сердце успокоилось благодаря уверенности в то, что он доверяет Чонгуку и знает, что он не будет настаивать. Кроме того, именно Чимин хотел, чтобы всё продолжилось прошлой ночью, и именно Чонгук был тем, кто хотел убедиться, что они оба уверены в своём решении. Чимин просто надеялся, что Чон будет таким же внимательным, когда — если — они продолжат, поскольку то, что они делали на диване, было, по сути, максимальной вещью, которую он когда-либо делал с мужчиной. Всё, кроме этого, было в его сердце и разуме тревожным беспорядком. Он не знал, как первым инициировать связь с мужчиной, хотя, если честно, мысль о том, чтобы сделать это с Чонгуком, взволнованно билась в его сердце. Он определённо не имеет никакого понятия о сексе с мужчиной, но Пак успокоился, когда подумал, что Чонгук будет любящим и терпеливым учителем.       Чимин прижал руку к лицу.       — Боже, что я творю? Я буду выглядеть таким идиотом, если мы дойдём до этого.       В конце концов сон пришёл к нему, хотя его сны не были спокойнее, чем его беспорядочные мысли.       Чонгук проснулся гораздо раньше, чем нужно, чтобы вовремя добраться к Чимину к десяти. Он провёл большую часть времени, задумавшись о событиях прошлой ночи, а также о последствиях сегодняшней прогулки. Чон обдумывал всё это, пока был в душе, одевался, делал причёску, завтракал, выгуливал Какуну, после оставляя её в детсаде для собак. Он практически не мог заставить свой разум прекратить думать обо всём этом.       Он подошёл к дому Чимина, шёпотом повторяя:       — Не будь неловким, не будь неловким.       Дверь ему открыла Минджи.       — Доброе утро, Куки!       Мужчина наклонился, чтобы поднять её.       — Доброе, Минни, — он быстро поцеловал её в лоб, прежде чем войти в дом. Чон сбросил обувь и направился на кухню, где услышал Чимина. — Доброе утро, — сказал Чонгук и быстро прикусил нижнюю губу, всё ещё мысленно надеясь, что между ними не будет никакой неловкости и ничего странного.       Чимин обернулся, до этого готовя себе кофе.       — Привет, — его улыбка была яркой и счастливой — вовсе не неловкой.       Чонгук вздохнул с облегчением. Пак обошёл кухонную стойку и поцеловал Минджи в висок, затем быстро оставляя лёгкий поцелуй на губах Чонгука. Никто из них не мог не заметить яркую улыбку Минджи после этого.       — Я не очень хорошо спал. Я сейчас быстренько выпью вторую…       — Третью, — перебила Минджи.       — Третью чашку кофе, и тогда мы можем пойти.       Чонгук опустил Минджи на пол и положил руки на талию Чимина.       — Всё хорошо? — Чон осмотрелся, не находилась ли всё ещё Минджи в этой комнате, но она ушла, скорее всего, в свою комнату творчества. — То, что было прошлой ночью... Тебя это напугало?       Чимин посмотрел на Чонгука.       — Меня правда так легко прочитать? — спросил Пак с лёгким смешком.       Чонгук поднял руку и провёл ею по волосам старшего. Его взгляд обводил каждую черту лица Чимина. Он поднял большой палец, пробегаясь им по пухлым губам Пака.       — Иногда, — ответил он. — Я тоже много думал об этом.       Чимин закрыл глаза.       — Ты… ты сожалеешь об этом?       Поглаживание губ прекратилось, и глаза Пака снова открылись. Чонгук выглядел немного обиженным.       — Определённо нет. Если я и сожалею о чем-то, так это о том, что я вчера не упаковал вещи на ночёвку, — он слегка улыбнулся и подмигнул Чимину, прежде чем выражение его лица снова стало серьёзным. — Мне не понравилось уходить после этого.       Чимин кивнул в понимании. Ему тоже не понравилось, что Чонгук ушёл.       — В следующий раз ты останешься? — тихо спросил Пак.       — Так всё же будет следующий раз? — вопросом на вопрос ответил Чонгук. Радостная кроличья улыбка осветила его лицо.       — Рано или поздно. Если ты можешь ждать долго, — сказал Чимин, закидывая руки за шею Чонгука.       — Было бы банально говорить, что я буду ждать вечно? — поддразнил Чон, вызывая лёгкий смех Чимина.       — Очень банально, — Пак потянулся вверх и снова поцеловал младшего. — Но мне нравятся банальности.       — А мне нравишься ты, — пробормотал Чонгук в чужие губы.       Они сели на поезд в Большой Сеульский парк среди толпы других пар и семей. Не было никаких гарантий, что все они едут на один и тот же фестиваль, но Чимину нравилось думать, что это так. Каждый должен провести хотя бы один день на фестивале сакуры. Они по очереди держали Минджи за руку или сразу вместе, и осознание того, что он делится ответственностью за своего ребенка с Чонгуком, вызывало у Чимина приступы обожания и восхищения. Чонгук показывал на телефоне какие-то видеоклипы Минджи, чтобы развлечь её, когда она уже ёрзала от нетерпения во время часовой езды в поезде, или видео, где он пел вместе с ней их любимую музыку. Минджи рассказала Чимину о том, как она, Чонгук и Юнги "джемились" на выходных, которые она провела у Чона. Час спустя толпа людей вышла из вокзала и направилась в парк.       — Папочка! Куки! Здесь так красиво!       — Это действительно так, — согласился Чимин. Возможно он уже и провёл двадцать три года на земле, но каждую весну он был в восторге от сакуры. Он продолжал держать руку Минджи, пока они шли.       Чонгук замедлил ход и поднял свою Sony Alpha A7, чтобы заснять вход Чимина и Минджи в парк, окружённый мягкими розовыми и белыми лепестками, падающими на землю. Затем он приблизился к самим ветвям, запечатлевая цветы и вдыхая их сладкий аромат.       — Пошли, Куки! — позвал мужчину голос Минджи.       Он опустил камеру и увидел, что она и Чимин обернулись, ожидая его. Минджи протянула ему свою руку, и Чонгук с улыбкой взялся за неё. Чимин сглотнул комок в горле, когда Чонгук схватил руку Минджи, и они вместе, втроём, держались за руки. Также как семьи, которым он завидовал годами. Он не мог справиться с неустойчивыми скачками своего сердца, и Пак незаметно поднял руку, чтобы вытереть случайную слезу.       — Куда первым делом? — спросил Чонгук, кинув взгляд вниз, на Минджи.       — Купим закуски? — спросила Минджи.       Чонгук посмотрел на Чимина, который слегка кивнул. Они пробились к уличным торговцам, которые заполнили проходы в парке. Чонгук оплатил каждую порцию, и Чимин занял стол для пикника, чтобы им было где расположиться.       — Знаешь, они всегда пытаются скрыть запах сакуры, но терпят неудачу каждый раз, — задумчиво сказал Чимин, закрыв глаза и делая глубокий вдох.       Чонгук кивнул, ставя еду на стол. Он приютился рядом с Чимином, напротив Минджи. Её глаза были большими и яркими, когда она смотрела на Чимина и Чонгука. Пока Чон болтал со старшим о печальном состоянии искусственных ароматов, он иногда отвлекался, выбирая из своей тарелки кусочки мяса и перекладывая их Минджи. Чимин наблюдал за этим с приоткрытым ртом, а после вздохнул, когда Чонгук положил мясо и в его тарелку.       — Ты всегда так хорошо заботишься о людях? — тихо спросил Чимин, нежно обхватив запястье Чонгука и останавливая его.       — Хм? — Чон поначалу казался растерянным, пока не посмотрел на тарелки и понял, что сделал. — Оу. Эм, — его лицо покраснело, также как и уши. — Я реально никогда не замечал такого. Не думаю, эм, что мне когда-либо приходилось заботиться о ком-то. Так что, возможно?       Чимин распределил и своё блюдо, раскладывая его по тарелкам Минджи и Чонгука. Он встретился взглядом с младшим и улыбнулся, прежде чем наклониться и чмокнуть его в губы. Минджи с восторгом быстро перечисляла всё, что она хотела сделать, пока они здесь: "Мы должны сыграть на пианино, Куки, и понаблюдать за лепестками в реке. А ты знал, что здесь есть поезд, на котором можно проехать через весь парк?.."       Их первой остановкой после обеда было красочное фортепиано, установленное на краю аллеи. Чонгук сел, Чимин опирался о край инструмента, а Минджи села рядом с Чоном на скамейке. Чонгук начал играть красивую милую песню, прежде чем его уверенный голос просочился чуть выше нот. И когда он начал петь, он посмотрел на Минджи и Чимина:

*"Ты для меня весь мир Обними меня так сильно, чтобы объятие подарило мне боль Что-то, что мы разделили Ты не сможешь от этого избавиться Надеюсь, ты не забудешь Что ты мой Каждый день Летом, зимой Даже, если ты был в неведении Ты получил лучшее от меня".

      Минджи улыбнулась своему отцу, а затем повернулась обратно к Чонгуку. Чимин с удивлением смотрел на младшего: он никогда не слышал этой песни раньше. Когда Чонгук закончил, Минджи начала восхищенно хлопать в ладоши.       — Тебе понравилось, папочка?! Куки написал это.       Глаза Чимина расширились.       — Прости, что?       Чонгук снова покраснел и пожевал нижнюю губу.       — Это просто кое-что, над чем я работал в последнее время.       Чимин приютился рядом с ним за пианино.       — Это очень красиво, Гук.       Чонгук сплёл пальцы с Чимином, потирая большим пальцем чужую ладонь. Он не был готов сказать старшему, что служило вдохновением для его музыки в последнее время, хотя он надеялся, что Чимин сможет сам понять.       — Ладно, Минджи, твоя очередь. Почему бы тебе не сыграть что-нибудь для меня и твоего папы? — он подтолкнул Чимина, намекая ему встать, чтобы Минджи было где разместиться. Чон подвинул скамейку ближе к пианино, и Минджи кинула ему благодарную улыбку через плечо.       Она потянулась, нашла нужную ей ноту, а затем облизнула губу, прежде чем нерешительно начала играть "Ода к радости". Гордая улыбка распространилась по лицу Чимина. Он потянулся к руке Чонгука и крепко сжал.       — Ты проделал такую большую работу, обучая её, — прошептал Пак.       — Я наслаждался каждым моментом.       Минджи закончила своё выступление, и Чонгук разразился восторженными аплодисментами, а Чимин последовал его примеру — даже если он замечал удивлённые взгляды людей, проходящих мимо.       Снова они шли взявшись за руки с счастливой Минджи в центре, направляясь к реке, которая протекала через парк и была усеяна лепестками цветов сакуры. Когда они шли, Минджи начала прыгать между ними.       — Покачайте меня! — умоляла она, и сердце Чимина замерло от осознания того, что теперь он может сделать это. С Чонгуком он теперь мог покачать свою дорогую девочку между ними. Теперь не он наблюдал, как она качалась между Джином и Джуном — он мог раскачивать её сам, вместе с прекрасным, добрым и красивым мужчиной рядом. Он посмотрел на Чонгука и улыбнулся.       Чону не нужно было много дальнейших указаний.       — Хорошо, Минни, ты готова? — она подпрыгнула и взволнованно кивнула. — Раз, два, три!       Под конец счёта он и Чимин подняли Минджи и начали раскачивать, вызывая у неё радостный смех.       — Ещё раз!       И они сделали так ещё раз, прерываясь на смех и наигранное ворчание, ибо "о боже мой, Минджи, когда ты стала такой большой девочкой?".       Они добрались до каменного моста, и Чимин и Чонгук прислонились к краю, а Минджи расположилась между ними, усевшись на перила. Пак крепко держал её за талию, чтобы она не упала в реку полную цветов. Чонгук достал камеру, вытягивая руку, чтобы в кадр попала река, трепетание цветов на деревьях внизу вдоль реки, придающее романтическую атмосферу. Чон сделал шаг назад, а после ещё два, поднимая камеру, чтобы в кадре с ним были Минджи и Чимин.       — Вы хотите сфотографироваться втроём? — спросил доброжелательный голос позади Чонгука. Мужчина повернулся и увидел пару пожилых женщин. Ему потребовалось всего полсекунды, чтобы заметить, что они держатся за руки, сплетя пальцы.       Он благодарно улыбнулся.       — Мы были бы рады, если вам не сложно, — он передал свою камеру одной из женщин и повернулся к Чимину и Минджи. — Хэй, подойдите, эта прекрасная леди сфотографирует нас.       Чон подошёл к Чимину, пока Минджи продолжала сидеть на каменных перилах. Он и Чимин взяли Минджи за руки, счастливо глядя на неё, в то время как одна из дам делала фото. Они не ожидали этого, но момент был слишком идеальным, чтобы его не запечатлеть. Они подготовились, дали знак женщине и мягко улыбнулись, разделяя любящие жесты. На одном снимке Чимин придерживает Минджи за бедро, прижимаясь телом к Чонгуку, в то время как губы Чона прижались ко лбу Чимина. Пожилая женщина поспешно начала нажимать на кнопку, чтобы успеть запечатлеть исходящее от них счастье.       — Огромное спасибо, — восторженно поблагодарил Чонгук, забирая камеру обратно.       Женщина подняла руку и похлопала его по плечу.       — Не за что, дорогой, — она посмотрела на свою спутницу. — Мы понимаем, что некоторые могут не захотеть задокументировать такую прогулку, — Чонгук кивнул, понимая. — У тебя невероятно прекрасная семья.       — Спасибо, — тихо сказал Чон, оглядываясь на Чимина и Минджи. Девочка была занята тем, что собирала с земли пригоршню опавших лепестков и осыпала ими отца.       — Наслаждайтесь фестивалем. О! Не забудьте подарить этой милой девчушке цветочную корону.       — Ох, разумеется! Ещё раз спасибо.       Они провели часы в Сеуле на фестивале, и Чонгук не забыл позаботиться о том, чтобы раздобыть для Минджи цветочную корону. Они прокатились на маленьком поезде и даже посетили зоопарк на территории парка. К шести вечера Минджи немного ныла, что ясно указывало на то, что она уже истощена и устала. В шесть тридцать они возвращались домой на поезде и пришли домой к Чимину с уснувшей Минджи на руках к восьми.       Чонгук понёс Минджи в постель с Чимином, идущим позади, затем наблюдал, как Пак укладывал её. Чимин потянул его за руку и повёл вниз, в гостиную.       — Сегодняшний день действительно много значит для меня, Гук.       — Для меня тоже, Чимин.       Пак прижался к Чонгуку в объятиях.       — Гук, — он замолчал. — Чего ты хочешь от меня и Минджи?       Чонгук замер. Чего он хотел? Он хотел вечность. Он хотел разделять каждую ночь и каждое утро с ними, хотел видеть, как Какуна прижимается к кровати Минджи ночью. Он хотел, чтобы они познакомились с его семьёй, хотел посещать детсадовские мероприятия Минджи и громче всех подбадривать её на важных событиях. Он хотел изучить каждый сантиметр тела Чимина и проснуться, обнимая его… и не только потому, что у них была ночёвка.       — Чимин, — начал Чон. — Если ты беспокоишься, что это нечто несерьёзное для меня, не переживай, — он провёл рукой по волосам Чимина. — Думаю, лучший вопрос на данный момент: чего ты хочешь от меня?       — Я не хочу на тебя давить, — сказал Пак, отходя от младшего и направляясь на кухню. Он потянулся и достал бутылку виски из верхнего шкафчика. Мужчина вытащил стакан из другого шкафчика, налил напиток и кинул туда два кубика льда.       — Чимин, — снова повторил Чонгук, но Пак проигнорировал его, отпивая виски и тяжко вздыхая. — Чего ты хочешь.       Чимин перевёл взгляд на Чонгука, и выражение боли охватило его лицо.       — Я хочу кого-то, кто не собирается потом бросить меня. Нас.       — Чимин, я вас не брошу.       — Ты этого не знаешь.       Чонгук прищурился, глядя на старшего.       — И что, Чимин? Бросишь меня, пока я не бросил тебя? Вот так вот? — он не хотел признавать, что слёзы подступают к горлу.       — Нет? — Пак выглядел растерянным.       — Чимин. Я не знаю, что тебе сказать. Я хочу этого, — он встал перед старшим. — Мне просто нужно знать, что это взаимное чувство. Ты хочешь этого?       Глаза Чимина стали блестеть от подступивших слёз, вскоре скатившихся по щекам.       — Очень сильно, — прошептал он.       Чонгук обратно втянул его в объятия.       — Тогда хорошо, — он незаметно стёр слезу, предательски скатившуюся по щеке.       — Ты останешься?       — Я уже сказал тебе, что не брошу...       — Нет, не в том смысле, — сглотнул Чимин. — Я не это имел в виду. Эм. Ты останешься? Сегодня. На ночь? — Чонгук обхватил лицо Чимина ладонями, ища в его чертах хоть каплю колебания. Когда же он не смог найти чего-то подобного, то согласился. Чимин допил остатки алкоголя, поставил стакан на край раковины и повёл Чонгука к лестнице. — Знаю, ещё рано, так что мы могли бы посмотреть фильм наверху, если хочешь.       — Конечно, — легко согласился Чонгук. — Только можно мне помыться? Это был долгий день, и я чувствую себя немного грязным.       — О, конечно, — Чимин провел младшего в свою спальню, где остановился, чтобы взять пару шорт для Чона. — Подойдёт?       Чонгук кивнул, а затем последовал за Чимином в ванную комнату, напоследок окинув взглядом спальню Пака. Чимин упорхал в ванную, где достал из шкафа чистое полотенце и новую зубную щётку из ящика. Чонгук на это изогнул бровь.       — Дантисты всегда советуют часто менять щётку, поэтому у меня всегда есть про запас, — объяснил Чимин со смехом и пожал плечами. — Я буду в своей комнате, если тебе что-нибудь понадобится.       — Я быстро.       Чимин откинулся на спинку кровати, пытаясь замедлить своё сердцебиение. Чонгук остался на ночь. Чонгук сейчас был в душе. Голый. Чонгук будет завтракать с ним и Минни. Чонгук будет в его постели. Чимин почти пять лет не делил свою постель ни с кем, кроме Минджи. О боже, что, если Чонгук слишком громко храпит и Чимин не сможет спать? Что, если Чонгук…       Чонгук вышел из ванной с зубной щёткой во рту.       — Можешь сейчас сходить помыться, если хочешь, — пробормотал он с пеной во рту, указывая за спину, на ванную.       Чимин не мог отвести взгляд от него. Чон был с обнажённой грудью, на плече висело полотенце, шорты Чимина низко висели на тазовых косточках. Капли воды стекали со спутанных прядей волос, а затем быстро падали, стекая вниз по ключицам к груди и вдоль пресса. Чимин сглотнул.       — Х-хорошо.       Чонгук улыбнулся, всё ещё держа щётку во рту, и вернулся в ванную. Чимин медленно вздохнул, прежде чем последовать за Чоном. Чонгук закончил полоскать рот и улыбнулся Чимину через зеркало. Он повернулся и быстро поцеловал Пака в уголок губ перед тем, как уйти.       Чимин разрывался между принятием самого быстрого душа известного человечеству, чтобы поскорее вернуться к Чонгуку, и тем, чтобы как можно больше времени потратить в душе, дабы привести мысли в порядок. В конце концов вышло что-то среднее между этим, хотя, вероятно, всё же ближе к последнему. Он вышел из душа, обернув полотенце вокруг талии, и запоздало понял, что не взял с собой сменную одежду. Пак надёжно закрепил полотенце, почистил зубы и вошёл в спальню. Чонгук лениво валялся на кровати, улегшись спиной на подушках.       — Эй, это не честно, — засмеялся он, увидев Пака.       — Я забыл одежду, — покраснел Чимин.       — Ага. Ты уверен, что ты просто не проверяешь мою способность противостоять тебе? — Чонгук осматривал изгибы тела Чимина, его подтянутую грудь и пресс, мощную спину и упругую задницу. — Я могу потерпеть неудачу.       Чимин легко рассмеялся, открывая ящик и доставая пижамные штаны. Он надел их под полотенце и поднёс его к голове, чтобы вытереть волосы.       Мужчина повесил полотенце обратно в ванную, а затем заполз на кровать, устроившись рядом с Чонгуком. Его невероятно удивило, когда после того, как он прислонился к спинке кровати и подушкам, Чонгук немного спустился вниз и положил голову на его грудь. Пак уловил запах своего шампуня, и это всколыхнуло в нем нечто уютное, домашнее, а ещё собственническое. Он провел пальцами по волосам Чона, пока пальцы Чонгука выводили узоры на туловище старшего.       — Спасибо, что остался.       — Чимин, я не уверен, что есть какое-то другое место, где я бы предпочёл быть.