Я не хотела, чтобы до этого дошло. Я так старалась, чтобы не дошло до этого, но я больше не могу бороться. Это так утомительно. Особенно в одиночестве. Ты никогда не видел меня, что мне было нужно, как мне было больно. Я исчезла из твоего разума, как только появилась она. Я была так зла на вас обоих. Никто из вас не заботился о том, что мне нужно. Ты эгоист, Чимин. Но и я тоже. Тебе нужна была идеальная семья, и тебе было всё равно, что тебе нужно сделать, чтобы заполучить её. А я просто хотела, чтобы кто-то любил меня. Не кого-то, кто притворялся, устраивая шоу для всех вокруг, а кого-то, кто любил бы меня по-настоящему, как я того заслуживала. Но я оказалась в тупике. Ты запер меня, когда захотел оставить ребенка. Я не могу быть матерью, Чимин. Не могу. Я недостаточно хороша для Минджи. Я ненавижу то, что когда я смотрю на неё, я знаю, что она возненавидит меня, потому что я не люблю её. Не люблю, как полагается матери. Она заслуживает лучшего, чем я. Я много думала об этом, Чимин. И я знала, что ты не позволишь мне так просто уйти. Наши родители тоже этого не захотят. Это был единственный способ освободить всех нас. Может быть, когда-нибудь вы оба простите меня.
Чимин проглотил горящий ком в горле. Джин ошибался. Это его вина. Потому что он запер её — она сама так сказала. Был ли он эгоистом? Был ли он эгоистом по отношению к Чонгуку? Будет ли он в конце концов чувствовать себя в тупике, запертым? Он не выдержит, если Минджи потеряет двух любимых людей, даже если она не помнит Юнми, он был уверен, что она всё равно чувствовала потерю. Было бы несправедливо просить Чонгука взять на себя всё это. Он не должен был быть таким безрассудным. Его разум видимо был затуманен оргазмами, которые Чонгук заставил его ощутить. Но, Господи, физическое удовольствие не означает повод для того, чтобы заняться чем-то настолько серьёзным. Пак положил письмо обратно в шкатулку и запер её, после зажав телефон в руке. Внутри него бушевали споры с самим собой.КолдБрюСладкиеСливки:
… ты уверен в этом? В нас?
JK:
Да.
JK:
Несомненно.
JK:
А что? В чём дело?
КолдБрюСладкиеСливки:
Не знаю.
КолдБрюСладкиеСливки:
Мне просто интересно, действительно ли ты обо всём подумал…
JK:
Чимин. Я… меня никогда так не тянуло к кому-то. Ты и Минджи осветили мой мир таким образом, что меня шокирует, что я не осознавал, насколько тусклым был мой мир до вас.
Чимин почувствовал, как слёзы текут из его глаз. Он всхлипнул, а затем нахмурился. Когда он стал такой размазнёй? Что в Чонгуке было такого, что делало его таким уязвимым?КолдБрюСладкиеСливки:
Это не всегда весело.
JK:
Знаю. Ты забыл первый раз, когда она осталась только со мной на выходные?😉
КолдБрюСладкиеСливки:
Нет, я действительно удивлён, что тебя это не напугало.
JK:
Я чувствую, что это правда сблизило меня и Минджи. Мне… понравилось заботиться о ней.
Чимин не ответил. Чонгуку нравилось заботиться о ней. Он не возражал против рвоты, лихорадки, недосыпа. Почему? Как? Когда прошло слишком много времени, Чонгук снова написал:JK:
Мы могли бы о ней заботиться.
Чимин почувствовал, как по его щекам вновь текут горячие слёзы. Мы могли бы о ней заботиться. Он был уверен, что это и самая прекрасная вещь, которую он когда-либо читал, и самая пугающая. Он никогда не мог представить себе, что с ним будет кто-то, пока он воспитывает Минджи. Не после ухода Юнми. Но он мог представить Чонгука в их жизни. Представить, как он готовит вкусные домашние вафли, строит замки из Лего вместе с Минджи, читает ей рассказы перед сном. Он даже мог представить себе Какуну, пухлую собачку, которая будет чувствовать себя как дома на заднем дворе, в постели Минджи, под кухонным столом или у камина.КолдБрюСладкиеСливки:
Извини, я немного напуган.
JK:
Всё в порядке, малыш. Я рад, что ты поговорил со мной.
КолдБрюСладкиеСливки:
Да, я слышал, что это довольно хорошая привычка в отношениях.
JK:
Лол, ага, так и есть.
КолдБрюСладкиеСливки:
Я дам тебе немного поспать.
JK:
Увидимся завтра?
КолдБрюСладкиеСливки:
Жду кофе и поцелуи ровно в 8 утра.
Чимин положил телефон на тумбочку и, глубоко вздохнув, устроился на подушках. Может, он был готов. Может, они оба были. И всё же слова были словно выжжены под веками, пока он пытался уснуть. … Ты запер меня… Что-то подсказывало Чонгуку, что "незначительное волнение" Чимина ещё не закончилось. Что-то определённо беспокоило его. Может, Чонгук слишком поторопился. Может, им не стоило так быстро становиться физически близкими. Чимин был девственником во всём, что относилось к геям. Конечно, переживания должны быть довольно очевидными, верно? Чонгук вспомнил, насколько сильными были первые переживания Пака и как он был напуган всем, связанным с его чувствами. Возможно, Чимин хотел, чтобы Чонгук был неуверен, чтобы ему не приходилось признавать, что на самом деле это он был неуверен во всем. Минджи крепко держала Чимина за руку, пока они шли в сад. — Папочка? — Да, золотце? — улыбнулся он ей. — Как думаешь, ты когда-нибудь выйдешь замуж? Чимин фыркнул. — Ты думаешь о свадьбе дяди Джинни и дяди Джуна? Глаза Минджи загорелись и возбуждённо заискрились. — Я никогда не была на свадьбе! Там весело? — Очень весело, Минни. Будут и танцы, и пение, и торт! Минджи ахнула, а её голос превратился в заговорщицкий шёпот. — Я люблю тортики. Чимин сжал её руку. — Я знаю, детка. Они продолжили свой путь, как вдруг Минджи снова заговорила. — Свадьбы происходят потому, что вы любите друг друга, да? — Чимин кивнул. — Значит, я могу выйти за тебя замуж? Сердце Чимина чуть не выскочило из груди. Это было именно такое заявление, в котором он нуждался после тяжёлой ночи. — Не совсем так, — с лица Минджи пропала улыбка. — Но я очень рад, что ты любишь меня настолько, что хочешь выйти за меня. Но я всегда буду твоим папой, а папы навечно и бесконечно любят своих детей. Он был счастлив, когда на её лице вновь появилась улыбка, адресованная ему. Оставив Минджи в садике, Чимин задумался, пока шёл в кафе Common Ground. Он задавался вопросом, спрашивала ли Минджи о свадьбе, потому что хотела второго родителя. Она чувствовала себя обделённой, имея только его? Было ли у всех её друзей по двое родителей? Будет ли она ожидать, что он женится на женщине? Он с трудом мог согласиться на свидания и отношения в общем, что брак был настолько далёк от его реальности, что он даже не мог думать об этом. Однако он не мог отрицать, что его чувства к Чонгуку постепенно переходили в область глубоких, серьёзных и весьма страстных. Каждый день, каждый разговор, каждый обмен взглядами и улыбками усиливали это чувство. Чонгук был особенным: красивым, самоотверженным, добрым и всегда заставлял Чимина смеяться. Пак не осознавал, как сильно ему не хватало романтических отношений с кем-то и чего он хотел, пока не нашёл их. Конечно, у него были Хоби, Джин и Намджун, но это было совершенно по-другому — обниматься на диване, делиться поцелуями и тайными улыбками, заниматься сексом. Чимин обнаружил, что даже от простой мысли об этом краснеет. Конечно, они не дошли "до конца", но каждый акт вызывал у Чимина трепет. Он задавался вопросом, был ли такой опыт таким же ошеломляющим, как у него, как физически, так и эмоционально, или ему просто повезло. Он понял, что добрался до кафе чисто по памяти, ни на что не обращая внимания. Мужчина распахнул дверь и улыбнулся, когда увидел, что Чонгук радостно болтает с клиентом, которого обслуживает. Чимин вспомнил все те месяцы, когда он молча восхищался этим мужчиной, задаваясь вопросом, были ли его волосы такими же мягкими, как казались, — да, — были ли его губы такими же мягкими и сладкими, как представлял Чимин, — именно такими они и были, — и есть ли шанс того, что он мог быть заинтересован в Чимине, — он был. Его всё ещё немного раздражало, что Намджун, который как бы его лучший друг, не познакомил его с Чонгуком, который, по всей видимости, был влюблён в "колд брю со сладкими сливками" в течение нескольких месяцев. Но лучше поздно, чем никогда. Он не мог не послушать покупательницу перед ним, когда подошёл к стойке. Она сделала заказ, а затем, когда Чонгук прокомментировал погоду и то, как было бы прекрасно сесть на веранде с кофе и хорошей книгой, она наклонилась, заправляя волосы за ухо. — Это похоже и правда прекрасный способ провести утро. Может, мы могли бы попробовать такое когда-нибудь? После свидания? Чимин сдержал фырканье и порыв нахмуриться, но, если честно, его сердце будто в пятки упало и остановилось, поскольку он боялся ответа Чонгука. Чон радостно рассмеялся, и у Чимина скрутило живот. — О, дорогая, нет. Моему парню, стоящему за тобой, это не понравится, — он посмотрел ей за спину и подмигнул Чимину, заставив того покраснеть и расплыться в яркой улыбке. Девушка оглянулась, и Чимин понял, что это была одна из его учениц. Его улыбка исчезла, когда он взял себя в руки, показывая свою серьёзность. — Доброе утро, мисс Су. — О боже, — смущённо пробормотала она. — Доброе утро, сабомним Пак. Я, эм, я понятия не имела, что вы, я имею в виду, что он, я просто… Мне очень жаль. — Нет проблем, мисс Су. Он очарователен, я не могу винить вас, — Чимин слегка улыбнулся, и девушка быстро кивнула, прежде чем схватить кофе и поспешить к выходу. — Ты только посмотри на себя. Разбиваешь чужие сердца, даже не пытаясь, — поддразнил Чимин, когда Чонгук вышел из-за стойки с кофе в руках. Чон повернулся в сторону двери и вывел старшего на улицу. Он поставил кофе на один из маленьких столиков и сел, приказывая Чимину сделать то же самое. Чон потянулся через стол и схватил Чимина за руку. — Гуки, у меня мало времени. — Ты обеспокоил меня прошлой ночью, — мягко сказал Чонгук. — Я просто хочу знать, в порядке ли ты. Только честно. Чимин опустил взгляд на свои руки и понял, что содрал кожу вокруг ногтей. Он взглянул на своего парня, который терпеливо ждал и смотрел на него слишком мягко. — Эта… эта неделя для меня плохая. — Что ты имеешь в виду? — спросил Чонгук, большим пальцем водя круги на тыльной стороне ладони Чимина. Чимин чувствовал учащение пульса, стеснение в груди. Чонгук не был готов к этому. Забота о нём — не его работа. Но то, как он продолжал поглаживать руку и так искренне смотреть на него… Возможно, ему стоит сказать. — Эм, ладно. В четверг будет пять лет… с тех пор, как Юнми… Лицо Чонгука помрачнело. — Чимин, — начал он мягко. — Боже, малыш, мне так жаль, — он поднёс руку Пака к лицу и прижался к ней носом, затем нежно целуя пальцы и внутреннюю часть запястья. — Я могу что-нибудь сделать? — Обычно я просто оставляю Минджи у родителей и пару дней валяюсь в жалости к себе. — Чимин, — тон Чонгука был всё таким же мягким, но с долей укора. — Ну, ты мог бы поваляться со мной? — поднял резко взгляд Пак. — Но тебе не обязательно. — Мы могли бы не валяться. Может, мы могли бы… так ладно, выслушай меня. Я не говорю, что мы празднуем её смерть. Но я думаю, что ты заслуживаешь немного признания за то, что ты был таким сильным, потрясающим отцом для Минджи в одиночку. Мы могли бы почтить твою силу и стойкость после того, как ты пережил такую травму. Чимин прикусил нижнюю губу. — Я не заслуживаю этого, Гук. Потому что я - причина, по которой она покончила с собой. — Чего ты не заслуживаешь, так это морально убивать себя, Чимин. Просто… позволь мне сделать для тебя что-нибудь приятное. Массаж? Мороженое? — Я бы просто хотел, чтобы ты обнимал меня. Звучит неплохо? Я буду обнимать тебя до конца своей жизни. Это хотел сказать Чонгук. Но вместо этого он просто слегка улыбнулся Чимину и сжал его руку, прежде чем поцеловать её снова. — Всё, что захочешь. — Мне правда нужно идти, — сказал Чимин, начиная вставать. Чонгук кивнул. — Уверен, тебе тоже. Я вижу, как твой менеджер стреляет лазерными лучами смерти через окно. Чонгук засмеялся. — Ах, с неё не убудет. Чон встал и крепко обвил руками тело Чимина. — Тогда в четверг вечером ты придёшь? — спросил он, кладя подбородок на макушку Чимина. Старший кивнул под ним. — Отлично, — он опустил лицо и коротко поцеловал Чимина в губы. — И, чтобы ты знал, я всё ещё уверен в нас. — Я тоже, — сказал Чимин, после снова потянувшись к губам Чонгука. — Нет, мама, я не совсем буду один, — заверил Чимин, собирая вещи Минджи к своим родителям. — Я волнуюсь, знаешь ли. Не думаю, что это здорово — сидеть и переживать такую боль, — продолжила она. — Я сказал, что буду не один. — Ты остаёшься с Хосоком? Знаешь, на днях его мать спрашивала о тебе. Я встретила её на рынке и… — Нет, — оборвал он её. — Я буду с Чонгуком. Последовавшая долгая пауза ему не понравилась. — Так значит это всё ещё продолжается... Его мать не особо обрадовалась, выслушивая рассказы Минджи о Чонгуке и о том, как часто они вместе тусуются. Его матери не потребовалось много времени, чтобы сделать вывод, что в их отношениях было нечто большее, и она довольно громко выразила своё неодобрение… Даже если оно обычно было не словесным. — Да, мама, это всё ещё продолжается. Я не знаю, почему ты так сопротивляешься этому. Он мне нравится. Я ему нравлюсь… и Минджи. Она обожает его, мама, — он начал вытаскивать одежду из шкафа Минджи, чтобы упаковать её в сумку. — Знаешь, очень приятно иметь партнёра, который замечательно ладит с моим ребенком. — Тебе не кажется, что Минджи это собьёт с толку? Почему тебе так сложно найти красивую женщину для Минджи? — Потому что дело не только в Минджи, мама! Это касается и меня. Я не… я не хочу женщину. Никогда не хотел. — Что ты хочешь сказать, Чимин? — тон его матери был напряжённым. — Я не хочу говорить об этом по телефону, — чёрт, он надеялся никогда не затевать этот разговор, позволяя своим родителям верить в выдуманную ложь, что он бисексуал, всю оставшуюся жизнь. Но особенно он не хотел разговаривать об этом по телефону. — Чимин. Что ты пытаешься сказать? — повторила она. Потребовала. — Мама, не надо. Не дави на меня прямо сейчас, — умолял он, стиснув челюсти. — Просто… Разве ты не можешь быть счастлива, потому что мы счастливы? Все мы. Я, Минджи, Чонгук. У нас всё хорошо. — Это неправильно, Чимин. Я тебя люблю. И я люблю Минджи. Но это… то, что у вас происходит... Это не может продолжаться. Это неестественно, Чимин. У Минджи не может быть два папы. Чимин почувствовал, как сердце сжалось, а глаза горели от ещё непролитых слёз. — Минджи не приедет. — Что? — ахнула женщина. — Я сказал, что она не приедет. Она останется здесь, с нами, — его голос дрожал, но ему было плевать. — Ты не можешь так наказывать Минджи только потому, что тебе не нравится моё мнение. — Ей было бы так больно, мама, услышать, как ты говоришь о Чонгуке и моих отношениях с ним. Мне не нужно, чтобы ты наполнила её голову таким же невежеством и ненавистью… — Я не ненавижу тебя, Чимин! Я люблю тебя! — Ты ненавидишь меня, мама. Ты не можешь сказать, что любишь меня, и отказаться принять меня целиком, таким, какой я есть. Ты не можешь. И пока ты этого не сделаешь, я не смогу… Я не смогу позволить Минджи видеться с тобой и отцом. Мне жаль. Мне пора идти. — Чимин, — сорвался голос его матери. — Прошу, не надо. Он сделал паузу. — Ты можешь принять то, что я с Чонгуком? И будет ли это в ближайшем будущем? — его голос стал ровным. Решимость пронизывала каждое слово. — Я… я не думаю, что смогу. — Ну, тогда позвонишь, когда решишь иначе. Он повесил трубку и опустился на кровать Минджи. Мужчина запустил руки в волосы, усиливая хватку и дёргая, пока кричал. Он раскачивался взад-вперёд, всё ещё цепляясь руками за пряди своих светлых волос. Слёзы свободно потекли из его глаз. Блять.Джин:
Гук. Мне нужно, чтобы ты сходил к Чимину.
Кролик:
Зачем? Он должен приехать позже. После того, как оставит Минджи дома у своих родителей.
Джин:
Ну, он не забрал Минджи из сада. Она здесь, со мной.
Кролик:
Ты ему позвонил и спросил, почему? Может, в доджане что-то случилось?
Чонгук пытался отогнать мысли о плохом, но следующие сообщения Джина сделали это невозможным.Джин:
Он не отвечает на телефонные звонки.
Джин:
Не знаю, знаешь ли ты, какой сегодня день… но это не лучший день.
Джин:
Мне просто нужно, чтобы ты его проверил, ладно?
К тому моменту, когда пришло последнее сообщение, Чонгук уже был наполовину на выходе, засунув ногу в ботинок, пока бежал по коридору. Спускаясь вниз по лестнице, он пропускал по две ступеньки, а затем побежал к Чимину, отказываясь ждать такси. Он взбежал по лестнице, пот ручьём стекал с кончиков его волос. Чон отчаянно постучал и, не получив ответа, обошёл дом, перелез через забор и попытался открыть дверь с заднего двора. Чимин, как правило, держал её незапертой, и Чонгук был бесконечно благодарен ему за эту привычку, когда дверь легко открылась под его рукой. — Чимин? — позвал он. Мужчина поспешно прошёл в дом, безрезультатно проверив первый этаж, а затем бросился наверх. Звуки прерывистых рыданий заставили его замереть наверху лестницы. — Чимин? Он последовал на звук до комнаты Минджи и замер у двери. Чимин устроился в углу кровати Минджи, подтянув колени и крепко обхватив их руками, безудержно плача. Чонгук подошёл к нему, пытаясь поймать его взгляд, прежде чем протянуть руку. Чимин испуганно дёрнулся, когда руки Чона схватили его за предплечья. — Г-гук? Чонгук убрал руки с колен Чимина и скользнул между ними. — Малыш, — выдохнул Чон и притянул Чимина к груди. Громкие рыдания вырвались из горла Пака, когда он погрузился в объятия младшего. Чонгук успокаивал его, ласково проводя рукой по его затылку. Внезапно Чимин отстранился. — Минджи. Твою мать. Мне нужно забрать Минджи. — Эй, эй, тсс. Минджи вместе с Джином. Она в порядке, — он снова прижал его к себе. — Минджи в полном порядке, — он продолжал гладить его и целовать в макушку. — Что произошло? Что мне сделать? — Останься, — зарыдал Чимин. — Просто останься.