What I Never Knew I Always Wanted

Три года спустя

      — У меня такое чувство, что прошла вечность с тех пор, как я мог прикоснуться к тебе, — пробормотал Джин, проведя своими пухлыми губами по шее Намджуна, а руками — по его бокам. Джун пропустил сквозь пальцы волосы Джина и крепко обнял его.       — Я знаю, — вздохнул он, поднимая колени и сжимая ими бёдра Джина. Джин застонал в шею Намджуна, и волна мурашек пробежалась по его телу. Руки Джина скользнули по коже Джуна, останавливаясь у края боксеров, играя с ним.       — Не теряй время зря, — фыркнул Джун.       — Я не хочу торопиться, — тихо сказал Джин, отстраняясь от шеи Намджуна и медленно закусив губу.       — У нас нет времени, — настаивал на своём Джун, взглянув на часы. — Уже 5:15 утра.       — Ладно, значит, у нас должно быть как минимум полчаса, — усмехнулся Джин, когда его пальцы снова начали дразнить край боксеров Намджуна.       Однако он не стал дразнить слишком долго и быстро снял барьер, а затем обхватил своей большой ладонью эрекцию партнёра. Намджун запрокинул голову и вздохнул с облегчением и удовольствием.       Джин скользнул вниз по телу Намджуна и поцеловал его бедро, прежде чем прижаться губами к твёрдому члену Намджуна.       — Чёрт... — выдохнул Намджун.       Джин поцеловал член сбоку, прежде чем, наконец, накрыть его ртом, обводя языком все точки, до которых он мог дотянуться. Услышав короткий пронзительный крик, они оба замерли. Джин взглянул на Намджуна, всё ещё не достав его член из своего рта. Сцена выглядела бы очень комичной, но ожидание того, что так и будет, убило всякую способность рассмеяться. Они подождали ещё немного, пару мгновений, и, как только Джин опустил глаза и продолжил свое дело, крик громче заполнил тихое пространство их комнаты.       Намджун запрокинул голову.       — Чёрт возьми.       Джин отстранился с виноватой гримасой.       — Оставайся здесь. Я разберусь с ним.       — Ты же знаешь, если он встал, то и она встанет через минуту.       — Знаю я, знаю, — сказал Джин, быстро сползая с Намджуна и хватая свои пижамные штаны и футболку. — Но ты не совсем в состоянии мне помочь, — сказал он, ухмыльнувшись, и посмотрел на всё ещё твёрдую эрекцию своего мужа. Он наклонился и прижался к губам Намджуна, после чего поспешно покинул комнату.       Намджун нежно улыбнулся, услышав Джина через радионяню.       — Привет, малыш, ты рано встал, — проворковал он. — Шшш, тебе нужно успокоиться, иначе ты разбудишь свою сестру, а ты же знаешь, что ей нужно спать по крайней мере до шести.       — Папа, — заплакал тихий голос.       — Шшш, Уджин, шшш, папа тут. Папочка здесь.       — Она, — проскулил Уджин, потираясь лицом о грудь Джина.       — Ёна спит, У, — мягко сказал Джин, покачивая в руках их четырнадцатимесячного сына. — Пойдём, хочешь сока?       Маленький мальчик кивнул Джину, цепляясь за его футболку своими маленькими ручками.       Джин развернулся и почти вышел из комнаты, как услышал тихое:       — Папочка.       Джин остановился, и на его губах появилась нежная любящая улыбка. Он развернулся и снова вошёл в их комнату.       — Привет, милая малышка.       Ёна, сестра-близнец Уджина, стояла в своей кроватке возле ограждения, вытянув руку и потянувшись к Джину.       — Она! — улыбнулся Уджин, потянувшись к ней.       — Погоди, погоди, — сказал Джин, пытаясь удержать Уджина и одновременно разрабатывая план, как взять Ёну.       — Помощь нужна? — низкий голос Намджуна заставил его обернуться.       — Папа! — крикнул Уджин, извиваясь в руках Джина в отчаянной попытке добраться до Намджуна.       Намджун засмеялся и забрал Уджина из рук Джина.       — Пошли, Малый, принесём тебе сока. Возьмёшь Солнышко?       Джин провел рукой по голове Ёны, убирая её волосы с лица.       — Да, возьму. Иди сюда, Солнышко, давай переоденемся.       Намджун никогда не забудет тот день, когда им позвонило агентство по усыновлению. Слава богу, они были вместе, потому что в тот момент, когда их агент сказал Джину, что они были полностью одобрены и у них есть возможность, если они захотят, взять трехмесячных близнецов, Джин потерял всякую способность функционировать. Он начал неконтролируемо всхлипывать и, дрожа, протянул Намджуну трубку, покачав головой. Джун был тоже не в лучшем состоянии, но смог успешно назначить им день и время для встречи со своими потенциальными детьми, а затем привезти их домой через четыре дня.       — Любимый! Ты готов? — крикнул Чонгук, стоя у подножия лестницы.       — Эм, да. Да. Подожди, — Чонгук услышал, как Чимин роется в их комнате. — Ты позвонил в школу? Они знают, что мы её заберём?       — Ага, они нас ждут, — крикнул Чонгук, чтобы старший услышал. Наконец Чимин появился в поле его зрения и поспешил вниз. Чонгук нежно улыбнулся ему. — Выглядишь замечательно.       Чимин с широко раскрытыми глазами взволнованно вздохнул.       — Достаточно ли замечательно, чтобы присутствовать на фотографиях в Национальной Ассамблее?       Чонгук обнял мужа за талию.       — Безусловно, — он прижался губами ко лбу Чимина. — Наши родители встретят нас там. А также Намджун, Джин, близнецы, Хоби и Юнги.       Чимин кивнул.       — Хорошо, пошли.       Чимин, Чонгук и Минджи встретили всех у входа в здание Национальной Ассамблеи в Сеуле. Обнявшись и взволнованно болтая, они все осознали, зачем они были здесь.       Они собирались стать свидетелями принятия законопроекта, который сделает их браки законными и полностью признанными.       — Не могу поверить, что это действительно происходит, — сказал Джин, покачивая головой и глядя на всех блестящими глазами.       — Как я тебя понимаю, — согласился Чимин. Он повернулся к отцу. — Ты так много сделал, чтобы продвинуть этот проект вперёд. Я... я просто...       Ходжун коротко кивнул ему и сжал его плечо.       — Я просто поговорил с несколькими приятелями.       — Ты всегда такой скромный, — поддразнила Чанри, сжимая его руку.       — Дядя Джинни! Могу я понести Ёну? — с улыбкой спросила Минджи.       Джин не мог отрицать, как его сердце пело от того факта, что, несмотря на то, что ей сейчас девять, Минджи всё ещё называла его дядей Джинни.       — Даже не знаю, Минни. Она не становится меньше. Что насчёт того, что я буду носить её, а она сможет посидеть у тебя на коленях, когда мы окажемся в комнате для наблюдения? — спросил он, слегка погладив её макушку, когда Ёна потянулась к своей кузине, которая с радостью играла с её маленькими ручками.       — Хорошо, дядя Джинни, — сказала она, прежде чем снова обратить внимание на Ёну. — Я потискаю тебя немного, — сказала Минджи, прежде чем притвориться, что она собирается съесть её пухлые ручки, из-за чего Ёна изогнулась и захихикала.       — Когда мы ей скажем? — прошептал Чонгук Чимину, пока они наблюдали, как Минджи играет с Ёной.       — Думаю, сегодняшний вечер будет подходящим моментом. Сегодня важный день, может, сделаем его ещё важнее, — сказал Чимин, прижимаясь к Чонгуку, когда тот раскрыл руки для объятий.       — Скоро нам понадобится дом побольше, — поддразнил Чонгук.       Он не ожидал, что Чимин резко поднимет голову, глядя на него яркими глазами полными надежды.       — Правда?       — Если хочешь. Я имею в виду, я не против бо́льшего.       Глаза Чимина загорелись, а пухлые щеки покрылись румянцем. Он обхватил лицо Чонгука и поцеловал его.       — Хочу троих.       Чонгук обнял Чимина за талию.       — Троих? Прекрасно.       Их небольшая семья: Чимин, Чонгук, Минджи, Чанри, Ходжун, Эсук, Джинхо, бабушка Ким, Джин, Намджун, близнецы Уджин и Ёна, а также Хоби и Юнги разместились в комнате для наблюдения над залом Национальной Ассамблеи, чтобы видеть всё происходящее. Минджи крепко держала Ёну, играя с ней в ладушки, в то время как её папы держались за руки, пытаясь сдержать эмоции, сжимающие грудь.       Именно здесь они наблюдали, как Национальная Ассамблея одобрила законопроект об однополых браках, а затем передала его премьер-министру и членам Государственного совета для подписания, после чего лично президент тоже подписал его. Президент кивнул в сторону комнаты для наблюдения, и охранники прочистили горло позади них.       — Прошу следовать за мной.       — Началось, — прошептал Чимин.       Чимин, Чонгук и Минджи последовали за Ходжуном и Чанри. Остальная часть их свиты спустилась вместе с ними, но остались у крайней стены помещения, просто чтобы наблюдать. Президент протянул руку, тем самым побудив пятерых поторопиться вперёд, и добродушно улыбнулся. Вместе с президентом стоял председатель Верховного суда. Пресса, стоявшая в глубине зала, лихорадочно фотографировала и транслировала происходящее в прямом эфире. Снаружи собрались огромные толпы, море радуг и громких радостных криков и рыданий доносилось из квартала в квартал. Оппозиция все же была, но очень немногое могло ослабить дух тех, кому пришлось слишком долго скрываться, кто теперь мог гордо стоять с теми, кому они поклялись в вечной любви. Этот день войдёт в историю. Чимин не чувствовал, что они достойны такой чести стоять на передовой в подобный момент, но другие все же настояли.       — Адмирал Пак, миссис Пак, мистер и мистер Чон. Какая честь стоять перед вами. Этот законопроект готовился давно и пришел в действие только потому, что вы, среди бесчисленного множества других храбрых корейских граждан, боролись за него. Признаю, что позиция Адмирала Пака также открыла дверь для более глубоких дискуссий по этой теме, и я благодарен за это. Этот закон волшебным образом не избавит от непонимания и осуждения со стороны некоторых людей по отношению к тем, кто состоит в однополых или нетрадиционных браках, как я уверен, вы это понимаете, — Чимин и Чонгук кивнули. — Но это шаг в правильном направлении. Неверно только полагать, что социальные нормы создают законы. Мы также должны признать, что законы создают и формируют социальные нормы. Мы как нация надеемся, что этот закон поможет изменить наши социальные нормы, улучшит способности принимать и любить тех, кто отличается от нас. Это честь для меня, и я не отношусь к этому легкомысленно.       Затем президент взял предложенную ему ручку, торжественно подписал документ и поднял его для прессы. Затем пятеро гостей встали рядом с ним, и шквал вспышек заполнил помещение. Всё чуть стихло, и президент снова повернулся к Чимину и Чонгуку.       — Прежде чем вы уйдёте, я хотел бы предложить вам помощь главного судьи, чтобы ваш брак мог стать самым первым законным однополым браком в Республике Южная Корея.       Чимин посмотрел на Чонгука, который был в невероятном восторге.       — Да, сэр, конечно, для нас это будет честью, — поспешил сказать Чонгук.       — Нам также понадобятся два свидетеля для подписи, — сказал главный судья глубоким, хрипловатым голосом, измученным от долгих лет выступлений по делам, которые сформировали и изменили обстановку в Южной Корее. Чимин и Чонгук повернулись к своим близким и коротко кивнули своим шаферам.       — Не думаю, что мы можем выбрать двоих из четырёх, — пробормотал Чимин.       — Камень, ножницы, бумага? — прошептал Чонгук.       — В центре Национальной Ассамблеи? Нет, — отругал Чимин. Хотя Чонгук мог сказать, что он пытался сдержать смех.       — Мы всё решили камнем, ножницами, бумагой ещё по пути сюда, — тихо сказал Джин, подходя к Чимину. — Это будут Намджун и Хоби.       — Да вы гении, — сказал Чимин с улыбкой.       Джин и Юнги отошли вместе с Ходжуном и Чанри, в то время как Чимин, Чонгук, Минджи, Намджун и Хосок остались с президентом и главным судьёй.       И именно там — на глазах у всех членов Национальной Ассамблеи, прессы, толпы зрителей и миллионов граждан Южной Кореи, смотрящих телевизоры, смартфоны, общественные экраны и компьютеры, — Чимин и Чонгук снова заявили о своей безусловной и бессмертной любви друг к другу, поклялись друг другу жизнью и скрепили обещания поцелуем. Главный судья подписал указ об их браке и вручил его им, крепко пожав руки и мягко улыбнувшись.       — Значит, вы, ребята, теперь официально "первая гей-пара" Кореи? Почти как первая леди Белого дома в США? — поддразнил их Юнги, когда они, наконец, вышли из здания Ассамблеи.       Чонгук посмотрел на Чимина с дерзкой ухмылкой и подмигнул.       — Я принимаю это с гордостью.       Они поспешили к машинам, припаркованным позади здания, не желая подвергнуть риску чью-либо безопасность тем, что покинут здание через главный вход. Хотя большинство в толпе были дружелюбными людьми, которые были их союзниками, они не хотели, чтобы толпа напугала малышей, и не хотели рисковать, если вдруг появится какой-нибудь безумный гомофоб, который захочет выплеснуть свое негодование на них.       — Милая, — начал Чимин, когда он, Чонгук и Минджи сели на задних местах одного из больших автомобилей Чонов. — Мы с папой хотели поговорить с тобой кое о чем, прежде чем мы приедем в отель.       — Хорошо, папочка, — сказала Минджи, поправляя подвеску на шее. Солнечный свет отражался от белых и розовых бриллиантов в цветах сакуры.       — Тебе нравится быть с Ёной и Уджином, да? — спросил Чонгук.       Лицо Минджи мгновенно озарилось улыбкой, глаза радостно заблестели.       — Они очень милые. Я люблю их.       Чимин встретился взглядом с Чонгуком и сглотнул, прежде чем сделать глубокий вдох.       — Я знаю, что мы давно уже это не обсуждали, но, если ты помнишь по примеру дяди Джинни и дяди Джуни, подобные вещи требуют много времени...       Глаза Минджи расширились, взгляд метался между её папами. Её рот медленно открылся.       — Папочка... — прошептала она.       Чимин вынул свой телефон и повернул экраном к Минджи.       — Мы получили ответ два дня назад, Минни. Это Арым.       Глаза Минджи наполнились слезами, и она всхлипнула, стараясь не разреветься.       — Папочка, она красивая, — девочка замолчала на мгновение. — Она наша? — её голос был тихим, нерешительным.       Чонгук сжал колено Чимина, его собственные глаза были наполнены слезами, пока он наблюдал, как их дочь влюбляется в свою младшую сестрёнку.       — Мы хотели, чтобы ты узнала первая, тыковка, — сказал Чонгук.       Минджи неохотно отвела взгляд от телефона Чимина.       — Когда мы привезём её домой?       Чимин ярко улыбнулся, радуясь тому, что Минджи так взволнована. Прошло так много времени с тех пор, как они впервые заговорили об усыновлении, что он забеспокоился, что она смирилась с тем, что будет единственным ребёнком.       — Ну, это зависит от обстоятельств. Как думаешь, сколько покупок мы сможем сделать за день? — посмеялся он. — Ещё остались некоторые вещи из твоего детства, но нам понадобятся такие вещи, как подгузники, бутылочки, смеси, одежда, игрушки, одеяла.       Лицо Минджи стало серьёзным.       — Поедем в магазин прямо сейчас.       Чонгук фыркнул рядом с Чимином.       — Мы должны поужинать со всеми в отеле бабушки и дедушки.       — В твоём отеле, папа, — усмехнулась Минджи.       — Это ненужные подробности, — махнул рукой Чонгук. — Суть ты уловила.       — Но у нас же будет ребёнок, папа! Нам нужно пойти по магазинам прямо сейчас.       Чимин протянул руку и взял Минджи за ладошку.       — Мы пойдём сразу после ужина. Обещаю, — Минджи угукнула. — Нам ведь нужно рассказать остальным?       — Наверно, — пробормотала она.       За столом болтали и смеялись, пространство заполнилось неопреодолимым чувством семьи и дома.       — Может, уже десерт? — попросил Джин, получив в ответ соглашение других.       — Нет! — закричала Минджи, заставив всех удивлённо посмотреть на неё.       — С каких это пор ты не хочешь десерт, Минни? — спросил Хоби. — Тебе же нравятся здешние чизкейки.       — Не сегодня. Папочка, папа и я должны пойти по магазинам. Папочка сказал, что мы можем пойти после ужина, — заявила Минджи, сузив глаза, и Чимин поспешил её успокоить.       — Милая, мы все равно...       — По магазинам? Что такого важного вам нужно, чтобы идти обязательно сегодня вечером? — спросила Чанри с легким смехом.       Прежде чем Чимин или Чонгук смогли заставить ее замолчать, Минджи выпалила:       — Нам нужно купить вещи сегодня вечером, чтобы ребёнок мог скорее приехать домой.       За столом воцарилась тревожная, удивлённая тишина. Бабушка Ким отважилась заговорить первой.       — Чонгуки? Чимин? Ребёнок? — её взгляд метался между двумя мужчинами. Чимин закусил губу, а Чонгук не сдержался и всё же улыбнулся. — У вас будет ребёнок!       — Её зовут Арым, — быстро вмешалась Минджи. — Папочка, покажи бабуле фото!       В одно мгновение тревожная тишина сменилась нескончаемыми взбудораженными комментариями и поздравлениями.       — Ох, милые, она невероятно красивая! — заворковала Чанри, забирая телефон у бабушки Ким.       — Когда мы с ней встретимся? — спросил Джин, глядя на телефон, когда Намджун держал его вне досягаемости Уджина.       — Что ж, сначала нам нужно всё подготовить для неё...       — Вот почему нам нужно пойти по магазинам, — разочарованно прервала его Минджи, быстрее желая пойти за покупками.       Чонгук погладил её по затылку.       — Скорее всего, мы сможем забрать её послезавтра, но нам действительно нужно время, чтобы привыкнуть к ней и чтобы она привыкла к дому, прежде чем приглашать гостей, — сказал Чонгук.       — Ох, да, конечно, — поспешила сказать Эсук. — Для вас троих важно сразу же поладить с ней как можно лучше. Просто дайте нам знать, и мы обязательно приедем.       — Что ж, тогда не будем вас задерживать, — сказал Джинхо со смешком. — Вам лучше взять Минни и поехать за покупками!       — Ух, наконец-то! — фыркнула Минджи, положила салфетку на тарелку и встала со стула.       Чонгук засмеялся, тоже вставая.       — Она немного взбудоражена.       — Ты не можешь её винить, — сказал Юнги. Он подошёл к Чонгуку и крепко обнял его. — Я очень рад за тебя, мелкий.       — Следующие ты и Хоби? — поддразнил Чонгук.       Юнги оглянулся на Хосока и нежно улыбнулся.       — Нетушки. У нас есть Зигги. Нам хватает. Приятно иметь возможность баловать малышей, а потом возвращать их обратно.       — Вот почему дядя Юн и дядя Хоби их любимцы, — засмеялся Чимин, подходя к паре.       — Аргх, мы можем идти?! — возмущенно простонала Минджи, стоя рядом с Чимином.       — Идите, идите, — сказал Хоби, взмахнув руками. — Не смеем вас задерживать. Просто дайте нам знать, если вам что-нибудь понадобится.       — Конечно, — пообещал Чимин. Они поспешили попрощаться, обнялись и отправились делать вечерние покупки.       Чонгук стоял посреди агентства, стены которого были в серо-бирюзовых слониках, откуда они собирались забрать Арым. Его руки слегка дрожали и стали влажными от пота. Через несколько часов в этом здании не будет этого ребёнка. Она будет дома. С ними. Меньше чем за пять лет Чонгук превратился из молодого человека без особой цели в жизни во влюблённого мужчину, готового на всё, чтобы их отношения были крепкими и надёжными, в отца, мужа и успешного бизнесмена, который взял на себя ответственность не только за отели Чон-Кимов, но также и за управление четырьмя доджанами Чимина. Он сразу же отлично поладил с Минджи, но Чимин к тому моменту проделал большую часть тяжёлой работы, прекрасно воспитал девочку. А теперь... теперь и он начинал с самого начала. Милой Арым было всего две с половиной недели. Каким бы взбудораженным он ни был, он не мог отрицать глубокого страха, клубившегося в животе и угрожающего разойтись по каждому сантиметру его тела.       — Любовь моя, — сказал мягким голосом Чимин, обвивая руками талию Чонгука. — Тебе не о чем беспокоиться. Всё у нас будет хорошо. Ты станешь прекрасным папой — ты уже прекрасный папа.       Чонгук покачал головой.       — Я... я не... она такая маленькая, Чимин...       Чимин обошёл Чонгука и погладил его лицо, глядя прямо в глаза.       — Я научу тебя. Ты же знаешь, Гу, я никогда не позволю тебе потерпеть неудачу, — Чонгук неуверенно кивнул. — Я обещаю. Ты и я, Гук, мы никогда не перестанем пытаться, верно? Это новое приключение для нас, — Чонгук облизнул нижнюю губу и на этот раз уверенно кивнул. — Вот и хорошо. Минджи убьёт нас, если мы не пойдём в ближайшие тридцать секунд.       — Хорошо, — сказал Чонгук, глубоко вздохнув. — Пойдём за нашим ребёнком, — его горло сжалось, но он заставил себя сдержать слёзы.       Чимин вспомнил чувства ужаса, тревоги и любви, когда Минджи появилась на свет, но, когда он остановился в коридоре агентства по усыновлению с Чонгуком и Минджи, он ощутил совершенно другой набор эмоций. Хотя легкое беспокойство всё же присутствовало, он не был напуган, не был так неуверен. Он был взволнован, переполнен радостью от того, что сможет поделиться своим опытом с человеком, который украл его сердце своей кроличьей улыбкой и оленьими глазами. Он не думал, что в его сердце есть место для кого-то ещё, когда Минджи прочно поселилась там, но Чонгук доказал, что он неправ. Он не забрал его любовь к Минджи. Нет. Вместо этого сердце Чимина выросло, чтобы любить их обоих. И теперь, когда они стояли и держались за руки, ожидая лифт, он почувствовал, как его сердце снова растет, освобождая место для очаровательного ребенка, который находится пятью этажами выше.       Он взглянул на Чонгука и легко увидел беспокойство и волнение в его широко раскрытых глазах. Чимин дважды сжал его руку, чтобы привлечь его внимание. Чонгук посмотрел на него, и Чимин прошептал: "Я люблю тебя". Чонгук нервно улыбнулся в ответ, после чего они вошли в лифт. Минджи взволнованно нажала кнопку пятого этажа. Чимин наклонился ближе, чтобы прошептать Чонгуку на ухо:       — В твоём сердце столько любви, Гу... Арым очень повезло, что ты стал её папой.       Чонгук тяжёло сглотнул.       — Прекрати. Я н-не могу, — начал умолять он дрожащим голосом.       Они вышли из лифта и встретили своего агента Джису, на лице которой была радостная улыбка.       — Чимин, Чонгук! Доброе утро, Минджи.       — Где Арым?! — спросила Минджи.       Джису слегка рассмеялась.       — Кое-кто взволнован, — она подмигнула Чимину и Чонгуку. — Она ждёт вас. Идите за мной, — она жестом показала им следовать за ней. — Наш фотограф также вас ждёт. Мы любим документировать первую встречу каждого.       — Это... это правда замечательно, — сказал Чонгук. — Спасибо.       Они подошли к огромным стеклянным окнам и двери, которая вела в детский сад агентства. Чимин и Чонгук в последний раз остановились, чтобы успокоиться, прежде чем пройти через открытую дверь. Это был последний момент, когда их было трое — за порогом их станет четверо.       Комната была заполнена детьми и взрослыми, которые играли, читали, спали, ели. Помещение было наполнено энергией, которая только увеличилась, когда Чоны вошли.       — Она прямо здесь, — мягко сказала Джису. Они повернули за угол в более тихое место, где стояло несколько колыбелек со спящими младенцами. Чонгук крепче сжал руку Чимина.       Чимин, Чонгук и Минджи последовали за Джису к одной из колыбелек, где спала Арым. Её маленькая рука прижималась к пухлым розовым губам. Минджи ахнула, увидев её, и Чимин услышал, как Чонгук проглотил тихий сдавленный всхлип. Чимин глубоко вздохнул, пытаясь сохранить самообладание.       — Это Арым, — сказала Джису, осторожно подняв Арым и повернувшись к Чимину.       Чимин протянул руки и тихо вздохнул, когда мягкий теплый сверток оказался в его руках. Они с Чонгуком смотрели на неё широко раскрытыми блестящими глазами. Чимин приподнял ее выше, прижимаясь к ней лицом. Он уткнулся носом в её идеально гладкую кожу и вдохнул мягкий аромат детского лосьона. Она слегка поерзала и тихо пискнула, на что сердце Чимина сжалось. Он почувствовал, как большая ладонь Чонгука легла на его поясницу, а другая потянулась, чтобы нежно провести по маленькой ручке Арым.       — Она идеальна, — прошептал Чонгук.       — Иди туда, — прошептал Чимин, поворачиваясь и указывая на большое мягкое кресло. — Сядь.       Чонгук молча кивнул, неуверенно сел, опасаясь, что не сможет удержать Арым, если останется стоять на ногах. Фотограф агентства продолжал почтительно держаться на расстоянии, но делал большое количество снимков. Минджи быстро заползла на подлокотник кресла, наблюдая, как Чимин аккуратно передал Арым в руки Чонгука.       В тот момент, когда их маленькая девочка оказалась у него в руках, Чонгук почувствовал, как слезы текут из его глаз по щекам, иногда капая на личико крохотной девочки. Он осторожно вытер свои слезы с её щек, бормоча и шепча ей, продолжая плакать:       — Ох, милая девочка, мы так долго тебя ждали. Ты такая красивая, такая идеальная. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя, — он посмотрел на Чимина и заплакал ещё сильнее. — Я н-не думал, что когда-нибудь... получу ш-шанс...       Чимин провел руками по волосам Чонгука, напоминая ему тот вечер, когда Минджи подарила ему браслет "Папа №1" — он был так переполнен любовью и счастьем.       — Шшш, малыш, я знаю.       Чонгук посмотрел на Чимина, когда выровнял дыхание, но горячие слезы продолжали стекать по его щекам.       — Ты дал мне всё, Чимин. Всё, что я мог... мог когда-либо хотеть.       — Как и ты мне, Гуки. Я очень сильно тебя люблю.       Минджи немного подвинулась и наклонилась ближе к Чонгуку, глядя на Арым сверху вниз. Плечи Чонгука дрожали от рыданий, пока он держал Арым, а Минджи прижималась к нему. Он повернул голову, и она прижалась к нему носом, прежде чем поцеловать его в щёку.       — Хочешь подержать её, тыковка? — спросил он. Его голос был хриплым, вихрь эмоций не утихал в груди.       — Да, пожалуйста, — тихо сказала Минджи. Чонгук встал, прижимая Арым к груди и жестом показал Минджи занять его место в кресле.       Девочка села прямо и стала ждать свою младшую сестру. Она прикусила губу, сдерживая улыбку, но ямочки все равно появились на её щеках от восторга. Чимин уселся на подлокотник кресла рядом с Минджи, наблюдая, как Чонгук передаёт Арым в руки Минджи, прежде чем занять другой подлокотник. Минджи провела пальцами по мягкой щеке Арым. Её глаза расширились, когда маленькие глаза Арым приоткрылись и младенец посмотрел на Минджи. Слабый вздох сорвался с губ Минджи, когда Арым подняла свою маленькую ручку и сжала её палец.       — Привет, малышка, — воскликнула Минджи. — Я твоя старшая сестра, Минджи. Это наши папы, — она посмотрела на Чонгука: — Это папа, — а затем на Чимина: — А это папочка, — Арым поднесла кулак ко рту, продолжая сжимать палец Минджи, и принялась его посасывать. — Мы будем очень сильно тебя любить, — пообещала она.