* * *
— Сынок, ты должен бросить группу, — отец строго смотрит на Зона, сжав в ладонях газету. Парень до последнего верил, что его ждёт спокойный завтрак. Без докучного щебета сестры, которая безостановочно болтает о своих друзьях, о докладе по экономике и о музыкальной группе, которую они с Зоном создали прошлым летом. Без маминых расспросов о личной жизни, которой у Зона ещё со второго курса нет. Без папиных нотаций о будущем, которое сыну сломает музыка. Всё, как обычно. Папа заводит разговор о музыке, и Зон сражается с собой, чтобы не сорваться. Чтобы не наговорить гадостей, за которые ему будет стыдно. Чтобы не причинить боль отцу своим упрямством. Чтобы отстоять мечту, к которой шёл с выпускного класса. Папа всё-таки не отправил его учиться в Лондон, и Зон ощутил вкус маленькой победы. Зон не ждал ножа в спину. — Что? — у него вилка выскальзывает из рук, и тело пробирает крупная дрожь. Ему просто послышалось. Отец не может с ним так поступить. — Мы с мамой подумали, — он с многозначительным взглядом поворачивается к маме, выдержав паузу, — что тебе нужно больше времени уделять учебе. Мама кивает с кроткой улыбкой. Она всегда соглашается с мужем, потому что пойти против его слова равнозначно тому, что упасть в его глазах. Угаснуть, как черный уголек на сухой земле. Отдать все силы впустую, лишиться самого важного и исчезнуть. Они с отцом всегда заодно, и это, наверное, правильно. Они заботятся о будущем своим детей. Но у Зона внутри скоблится чувство, как будто его будущее вырывают у него из рук. Он ершится, трепыхается их последних сил, но силы медленно иссякают. Если Зон потеряет музыку, он потеряет всё. — Я учусь на музыкальном, пап, — он поднимает упрямый взгляд. — Наши выступления помогают мне развиваться, и я не могу бросить Зол. Зон невольно вспоминает сияющее лицо его сестры на концерте в субботу. В её глазах играло счастье от того, что её голос услышали, приняли и прочувствовали. Зол с детским простодушием относится к каждому выступлению и всегда выходит на сцену, будто в первый раз. Ловит взгляды зрителей, вбирает их эмоции и плывет. У неё необыкновенный голос, и Зон никогда не поставит точку. — Как раз об этом мы и хотели поговорить, — мама касается его руки, но Зон смотрит на неё с опаской. — Твоя сестра совмещает и подготовку к занятиям, и музыку, хоть на экономическом и не так легко учиться. Ты должен подумать о своём будущем. Зон натягивает рукав белой рубашки, прикрывая татуировку на запястье. Он сделал её ещё два года назад, на первом курсе. Родители отругали его, и парень на всю жизнь запомнил разочарованный взгляд отца. Он растил сына, который добьётся больших высот в будущем, а не бунтующего подростка. В восемнадцать Зон многого не понимал, но любовь к музыке смазывала все углы. Он хотел поддержки от родителей, а та татуировка, маленькая гитара на его запястье, символизировала его борьбу за мечту. Его борьбу за музыку, в которой он едва не потерпел поражение. — Музыка — это моё будущее, — огорченно протягивает Зон. Он уже сам не верит своим словам. — Мы позволили тебе самому выбрать факультет, когда ты поступал, — папа долго вглядывается в лицо Зона, но тот будто с головой погружен в тарелку с лапшой. С видом побитой собаки. — Но что будет через два года, когда закончится учеба? Ты забудешь о своей группе и начнёшь искать работу. У тебя начнутся финансовые трудности, а мы не сможем обеспечивать тебя всю жизнь. Отец останавливается, чтобы перевести дыхание, но его ожесточенный взгляд режет по горлу. Зон угнетенно сжимает пальцы в кулаки. — К чему ты клонишь? — вскипает он, пихнув тарелку вбок. — Если ты так уверен в своей группе, придумай, как заработать на любимом деле, — с вызовом чеканит отец. У него огонь и лёд в глазах, который пробирает до костей. Раньше Зон ощущал себя беспомощным под его взглядом, но не сейчас. Не сейчас, когда на кон поставлено его будущее. — У нас и так есть небольшой заработок, — возражает Зон. — Это копейки, — молвит отец с невозмутимым лицом. Мама берёт его за руку, будто убеждает в том, что она всё ещё на его стороне. — Если бы ты, например, открыл небольшую музыкальную школу, набрал учеников и обучал их игре на гитаре, тогда бы у тебя появились реальные деньги. Зон смахивает мокрую чёлку со лба, скрипнув стулом. Ему так хочется сбежать, хлопнув дверью. Прямо как два года назад, когда родители узнали, что он тайно подал документы на музыкальный факультет. Его пичкали баснями о свободе выбора, но отец всегда был против творческих профессий. Он не потерпел бы в семье музыкантов, танцоров или актеров. Именно поэтому Зол и поступила на экономический. А Зон настоял на своём, с подростковым упрямством и верой в своё будущее. — Как я смогу совмещать учебу, занятия с учениками и выступления? — возмущается он, дергая галстук вниз. — Забудь о выступлениях, хотя бы на время, — мягко добавляет мама и подходит к нему. — Ты сможешь добиться многого, если захочешь, сынок. Она проводит ладонью по его курчавым волосам, с нежностью и теплотой. Зон снова ощущает себя ребенком, которого балуют родители. Но судьба его ничуть не балует. Бесконечный поиск доказательств того, что маленький мальчик давно вырос. Поток обвинений и советов, которые сбивают его с пути. Зон так устал доказывать кому-то свою любовь к музыке. Он не откажется от своего будущего, чего бы ему это не стоило. Зон найдёт работу, но музыку всё равно не бросит.* * *
Зол топчется у двери деканата, слушая очередную песню для концерта. Им повезло с баром, и теперь «Два сердца» будут выступать там каждые выходные. Денег мало, но публика разношерстая. В этом баре бывает много студентов, поэтому у их группы скоро появятся фанаты. Зол мечтательно прикрывает глаза, качая головой в ритм мелодии. Смешки студентов, которые проходят мимо, её не цепляют. Она привыкла отдаваться музыке полностью, не стесняясь посторонних взглядов и слов. Иначе создавать группу было бы бессмысленно. Если ты раскрываешься полностью на сцене, ты не можешь зажиматься в повседневной жизни. У Зона, конечно же, иное мнение на счёт сцены, но они с братом очень разные. Зон открывает дверь, едва не ударив сестру по лбу. — Что сказали в деканате? — стрекочет Зол, скрестив пальцы. Легкий румянец на щеках. Так смешно губу закусила. Огонь в её глазах полыхает с невиданной силой, будто Зол готова броситься брату на шею и задушить его в объятиях. Неважно, сохранили они шанс выступать дальше или нет. Она всегда поддержит Зона, потому что ближе у неё никого нет. — У них есть для меня вакансия, — Зон обнимает её за шею и вытягивает у неё из уха наушник. Зол послушно включает мелодию, и они двигаются вперёд по коридору. — Аспирант, который готовил группу студентов к выпускному вечеру, серьёзно заболел. Его не будет три месяца, и меня могут взять на его место. — Ты согласился? — Зол останавливается у брата за спиной, и наушники летят на пол. — Разве у меня есть выбор, Зол? — Зон наклоняется, чтобы их поднять, и чувствует пристальный взгляд сестры. — Ты же знаешь отца. Если я не докажу ему, что музыка может обеспечить мне достойное будущее, он не даст мне закончить универ. Зол задумчиво поправляет черную прядь, упавшую на плечо. Она сравнивается с братом, коснувшись его плеча, но Зон будто её не замечает. Смотрит куда-то под ноги, крепко вцепившись в лямку рюкзака, и думает о чём-то отвлеченном. Сейчас с ним трудно разговаривать, потому что разговор с отцом выбил его из колеи. Зол не раз пыталась отвлечь его разговорами о концертах, о благодарной публике. Один парень в субботу подарил ей букет цветов, и она без конца вспоминала о нём. Зон по-доброму её подкалывал, и темные страхи ненадолго отступали. В университете расслабиться было труднее. — Что он может сделать? — Зол хватает брата за руку, утягивая его на первый этаж. — Ты уже на третьем курсе. — Он может отправить меня учиться в Лондон, — Зон неохотно следует за ней, перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, — как и хотел с самого начала. — Нет уж, Пи, — Зол тоненькой ладонью придавливает его к стене, решительно сощурив глаза. — «Два сердца» не распадутся из-за нашего отца. Зон целует её в висок и натянуто улыбается. Младшая сестра всегда заботится о нём, и в первую очередь он ради неё должен постараться. Выжать из новой работы всё, чтобы успокоить родителей. Выступить с головокружительным успехом. Сохранить музыку не только в сердце, но и в своей жизни. — Я надеюсь на это, — бросает Зон почти шепотом. Он купит для сестры самую сладкую булочку, чтобы снова увидеть её радостный взгляд. Жаль, что в студенческом кафе не продают алкоголь, потому что вечером Зон от него бы не отказался. Сегодня у него первое занятие с его учениками. Можно научить других любить музыку так же, как он?* * *
— До начала занятия ещё двадцать минут, — чей-то ехидный голос задерживает Зона перед закрытыми дверьми, — аудитория закрыта. Он слишком измотан, чтобы реагировать на заносчивых студентов. Другим прилагательным этого парня не охарактеризуешь, хоть Зон и не видел его лица. Голос у него противный, как будто он ставит себя выше других. Таким типам сейчас конца-краю нет. Наверное, это один из его будущих учеников, которого, кроме музыки, не помешало бы научить ещё и манерам. Зон окидывает двери раздраженным взглядом, дёрнув ручку, и выуживает из кармана телефон. — Наверное, Зол забыла, что я просил её занести ключ, — бурчит он себе под нос, набирая номер сестры. Разумеется, недоступна. Убежала на свидание с тем парнем, который подарил ей цветы после концерта. — Придётся снова подниматься в деканат. — Что ты говоришь? — парень поднимается с кресла, оторвавшись от телефона. Почему ему просто не оставить Зона в покое? У него и так проблем невпроворот. — Моя сестра просто обожает портить мне жизнь, — Зон неохотно поворачивается к своему собеседнику и судорожно сглатывает. Какой же он, черт возьми, высокий. С такими шпалами нужно повежливее разговаривать, иначе зубов до конца дня не досчитаешься. Зон смотрит на него сверху вниз, переминаясь с ноги на ногу. Подойти или нет? Убьёт или пронесёт? Всё-таки Зон ничего плохого ему не сделал, да и не станет ученик бить своего учителя. Подумаешь, косо на него посмотрел. Ничего смертельного. — Стой, я тебя знаю, — парень, чьего имени Зон по-прежнему не знает, оглядывает его со всех сторон, как дорогой экспонат на выставке. Откуда он вообще его может знать? — Мы знакомы? — Зон сконфуженно кривится, спрятав телефон в карман. Зол вряд ли пожертвует своим свиданием ради того, чтобы принести любимому брату ключ. Сейчас он сам за себя, и его новый знакомый (точнее, всё ещё незнакомый) не внушает доверия. — Ты выступал в баре в субботу вместе со своей сестрой, — парень довольно улыбается, подмигнув Зону. — Меня зовут Сайфа, я учусь вместе с Тьютером. Тьютер не рассказывал, что у него такой высокий друг. Зон мало что знает о его компании, потому что с окончанием школы их дружба изменилась. Разные интересы, разные вкусы. Тьютер большую часть времени проводит с инженерами, а у Зона одна музыка на уме уже третий год. С недавних пор всё его свободное время занимает группа. Они с Тьютером только время от времени встречаются, но их компании никогда не пересекались. Точка соприкосновения стоит прямо перед ним. Сайфа. Кажется, так его зовут. — Ты занимаешься музыкой? — Зон удивленно выгибает бровь, спуская с плеча рюкзак. — Да, я хочу выступить на выпускном в этом году, — Сайфа часто кивает, не переставая улыбаться. Угрюмое настроение Зона, которое не покидает его двадцать четыре на семь, медленно угасает под лучами его улыбки. Разве живой человек может выглядеть настолько счастливым? Сайфа наклоняется к нему, снизив голос. — А что ты здесь делаешь, Зон? — Я буду заменять ПиʼДао, — Зон пятится к двери, шурша рюкзаком по полу. С Сайфа ему не будет скучно. Но он Зону совсем не понравился.* * *
Зон с розовым румянцем выглядит ещё милее, чем обычно. Сайфа привык наблюдать за его серьёзным лицом на занятиях, но на сцене он всегда другой. Будто светится весь изнутри, и от журчащего в его глазах огня кровь закипает. Улыбается ярко и мягко, не стесняясь своих эмоций. Зон никогда не устает, потому что с гитарой он перерождается. Когда пальцы касаются струн, уходят страхи и сомнения. Он видит только зрителей, слепящий свет и Зол, сжимающую микрофон. Здесь начинается и заканчивается его маленький мир, который он прячет в своём сердце. Сайфа подкрадывается к сцене, спрятав руки за спиной. — Дашь мне автограф? — выдыхает он Зону на ухо. — Ты следишь за мной? — тот шарахается от Сайфа, как от призрака, и резко дергает пальцем по струне. Почему он такой невозможный ребёнок? Сайфа с победной улыбкой хлопает его по плечу. — Возможно. Зон широко распахивает глаза, и горошина пота скатывается по виску. Казалось, его невозможно напугать ещё больше. Ничего подобного. Он прямо сейчас распластается на сцене, зажав гитару где-то между ног, и разразится громким криком. Сайфа знает его чуть меньше недели, но изучает его каждый день, как по струнам. Зон чаще всего надутый и молчаливый, как будто воды в рот набрал, но Сайфа без усилий выпускает его бесов наружу. Ему так нравится дразнить своего нового учителя. — Шучу, — Сайфа лукаво хихикает, стреляя глазами. — Тьютер позвал меня. Он пришёл сюда с ПиʼФайтом, а Дей — вместе с Вавой. У них типа двойное свидание. Зон отводит взгляд всего на мгновение, но что-то в его лице меняется. — А кто твоя пара? — осторожно шепчет он. Зон выглядит смущенным, а Сайфа откровенно упивается выражением его лица. Вот всегда у его горе-учителя так. Долгих взглядов он не выносит. Подколы и шутки встречает почти враждебно. Разговоры на отвлечённые темы вообще не приемлет. Сколько ему на самом деле? Тридцать пять? Нет, всего двадцать. — Я надеялся, что ты составишь мне компанию, — Сайфа ведёт ладонью по линии его плеч и подмигивает. В какой раз за последнюю неделю? Кажется, в тысячный. — Что? — хриплым голосом бормочет Зон. Такой бледный, будто сейчас в обморок грохнется. Наверное, Сайфа всё-таки перестарался. Он улыбается почти виновато, а Зон даже не шевелится. — Я просто шучу, — Сайфа спрыгивает со сцены, помахав ему на прощание. — Ты такой смешной, Зон. Зон не чувствует кончиков пальцев. Плечи всё ещё горят от чужого прикосновения. Наверное, он сходит с ума.