Слушай музыку сердцем

Зон жалеет о том, что попросил Зол зайти за ним перед репетицией. Его сестра больше не разговаривает с Сайфа по телефону, не отвечает на его сообщения в лайне и упрямо игнорирует его в университете. Они толком и не пересекаются, но Зону всё равно неуютно, как будто невиданная опасность поджидает его за углом. Один неосторожный шаг — и ему конец. Проклятое чувство неуверенности преследует его, как и подколы его «любимого» ученика. Но если с Сайфа ещё можно бороться, сводя градус его наглости к нулю, то с собой справиться попросту невозможно. Как будто о стенку бьёшься головой: шишки остаются, но ничему не учат. Зон должен найти в себе силы избавиться от чувств, которые душат его день за днём, но Сайфа снова появляется у него перед глазами, и всё летит в тартары. Сайфа почти сразу заметил Зол, когда она появилась в зале. Сложно определить, кто в этот момент расстроился больше, — Зон или его сестра. Они, бледные, как стена, переглянулись между собой, и их взгляды разошлись, как на боевом ринге. Зон перебирает струны, наигрывая знакомый мотив, но взгляд намертво прикован к Сайфа. Он и не вспоминает о репетиции, на которую они с Зол почти опоздали, пока его сестра рядом с Сайфа. О чём они вообще говорят? Хотя тем можно найти более чем достаточно, потому что они не виделись уже несколько дней. Из-за Зона. Из-за его ревности. Из-за его чертовых чувств. — Ты придёшь в пятницу на концерт? — Сайфа стоит к нему спиной, но он ярко представляет его улыбку. Фирменную улыбку самца, который вышел на охоту. Возможно, звучит тривиально, но Зону не удастся залезть к Сайфа голову. Проверить его воспоминания, мысли, чувства. Найти в них хотя бы частичку себя. Это невозможно. Сайфа нравится Зол, и она запросто могла бы с ним встречаться, если бы не Зон. Ходить за ручки, обедать вместе в столовой, выбирать билеты в кино на последний ряд. Они гармонично смотрелись бы вместе — красивые, уверенные, жизнерадостные. Им будет непросто, если кто-то не научится уступать. У Зол в любом случае получилось бы найти ключ к сердцу Сайфа и вить из него верёвки. Наверное, он носил бы её на руках. Если бы не Зон, её брат, который сошёл с ума. — Разумеется, я не могу пропустить выступление моего любимого брата, — Зол со скучающим видом крутит в руках телефон, как будто Сайфа всего лишь случайный прохожий, который спросил у неё время. — Наш папа похлопотал, чтобы «Два сердца» тоже выступили. Он до сих пор не может успокоиться из-за того, что ПиʼЗон выбрал музыкальный факультет, — Зон ловит её настороженный взгляд и отводит глаза. — Теперь отец решил проверить, чего он научился и чему научил других. Зон сжимает гитару в мокрых ладонях и отсчитывает каждый удар своего сердца. Он подкрадывается ближе, чтобы спрятать гитару в чехол, потому что ему важно услышать хоть слово. О себе или о Зол, неважно. Если Сайфа вспомнит его, с плеч упадёт каменный груз. Если снова заговорит о Зол, он уйдёт с их пути навсегда. Зон позволит сестре быть счастливой рядом с ним, потому что Сайфа — не такой плохой человек, каким пытается казаться. Он подходит Зол. — Зон всего себя музыке отдаёт, — Сайфа скрещивает руки на груди, и голос у него чрезмерно серьёзный. — Странно, что ваш отец этого не понимает. О нём, Сайфа говорит о нём. — Слава Богу, что он не отправил его учиться в Лондон насильно, — каждое упоминание отца собирается комом в горле, и Зон будто отключается от реальности. — Мой брат правда чувствует музыку сердцем. Сердце Зона чувствует сейчас всё, что угодно, только не музыку. Наверное, до профессионала ему ещё далеко, раз вкладывать боль и сомнения в песню не выходит. Ту песню, которую Зон приготовил для концерта, не назовёшь историей любви. Она сырая, пустая совсем. Нелепые сравнения и обороты, переходы с куплета на припев, лишенные смысла и эмоционального содержания. Он будто писал песню для себя, потому что никто другой никогда не поймёт, не догадается. Всё только в его голове, у него в груди. — Зон многому научил меня на занятиях, — Сайфа поворачивается к нему лицом, в надежде, что Зон его не услышит. — Но мы можем ненадолго забыть о твоём брате? Я хотел позвать тебя в кино после концерта. Зона будто кипятком ошпаривает по линии позвоночника. Он оседает на пол, и каждый позвонок трещит под грузом стылого воздуха. В голове сиреной гудит голос Сайфа, который заходится диким смехом и снова напоминает ему о том, что Зону никогда не быть счастливым. Он влажными пальцами проводит по чехлу, словно запоминает очертания гитары, и срывается со сцены. — Зон, ты куда? — его сестра бежит следом за ним, зацепившись подолом платья за гвоздь. На платье расходится дырка, но Зол жизненно необходимо сейчас догнать брата. Неважно, что подумает и сделает Сайфа. Она уже давно решила, что ни один парень в её жизни не стоит счастья Зона. Никто не заслуживает на счастье больше, чем он. — Что это с ним? — Сайфа выкрикивает ей в спину, но Зол как будто его не слышит. Он чувствует себя лишним рядом с ними. Их связь настолько крепкая, что никто извне не подберётся слишком близко. Сайфа удивленно чешет затылок, приседая на ступеньки. В который раз Зон его удивляет? Он не устаёт узнавать в нём что-то новое, но одно остаётся неизменным. Зон почему-то грустит, но Сайфа не имеет права узнать причину.

* * *

В последнее время Зон часто приходит на задний двор университета. Часами сидит на ступеньках, слушая музыку в наушниках, и смотрит на небо. У него, как и у людей, меняется настроение. Прозрачно-голубое, тонущее в солнечных бликах, когда летняя прохлада во взгляде, а на сердце легко и спокойно. Черно-сизые тучи и ломаные узоры молнии в вышине, когда горечь сдавливает грудь и просто не хочется просыпаться. Что чувствует Зон, когда смотрит ввысь? Он тоскует по прошлому, когда кроме музыки, его ничто не интересовало. Он влюблён без надежды на будущее, и каждый день всё глубже вязнет в своих чувствах. Музыка больше не залечивает раны. Потому что в груди сквозная рана с причудливым именем Сайфа. Прочнее аккордов, которые живут в его голове на повторе. Опаснее тяжелых наркотиков, от которых накрывает, крышу сносит и разум разминает в шелуху. Он уже не тот. — Ты совсем расклеился, ПиʼТьютера напугал, — Зол опускается перед ним на корточки, сжав в ладонях его руки. — Если ты переживаешь из-за Сайфа, то я ему ещё вчера сказала, что мы можем только дружить. — Всё так навалилось, — Зон боится заглянуть ей в глаза, чтобы не расплакаться. Перед Тьютером не сдержался, сглотнул слезу, но тот всё равно заметил. Конечно, они почти выросли вместе, и без разницы, сколько месяцев тишины их разделяет. Они всё равно запредельно близки. — Отец постоянно давит, репетиций стало в два раза больше. А Сайфа… Его имя проваливается в горло, как в черную пропасть, и остывает на губах горстью пепла. — Тебе нужно поговорить с ним, — Зол треплет его волосы, едва коснувшись ладонью холодной щеки. Продрог насквозь, и зуб на зуб не попадает. Пронизывающий ветер кудрявит его челку, запутывая наушники вокруг шеи. Тьютер признался, что Зон репетицию на двадцать минут раньше закончил и Сайфа едва не послал, когда тот предложил подвести его домой. Её старший брат слишком сильно изменился. И всё из-за парня? Уму непостижимо. — И как ты себе это представляешь? — Зон сминает наушники в кулак, ткнув пальцем в её плечо. — Он две недели за тобой бегал. — Ты справишься, — Зол крепко обнимает его и склоняет голову на плечо. — Если ты не поговоришь с Сайфа, я пожалуюсь на тебя отцу. Её хитрый смех вызывает улыбку, и Зол срывается на бег. Перепрыгивает со ступеньки на ступеньку и исчезает за деревьями. Зон снова видит в маленькую девочку, с которой играл в догонялки много лет назад. Ей было пять, а ему уже семь. Младшая сестра всегда заботилась о нём, потому что Зон всегда был для неё настоящим другом. Сейчас, спустя годы пережитых ссор и разногласий, их никто не сможет разлучить. Тем более парень. Как бы сильно Сайфа ему не нравился. Зон спускается вниз, и деревья будто шевелятся от заливистого хохота сестры. Он догоняет Зол не сразу, но до вечера о Сайфа не вспоминает.

* * *

— Я так волнуюсь, — Зон переминается с ноги на ногу, обняв себя за плечи. До их выступления осталось меньше пяти минут, а он уже успел испортить укладку. Когда Зон нервничает, у него потеют ладони. Он по привычке тянется к волосам, как будто проверяет, на месте ли его голова. Он уже успел сто раз облапать свой костюм, волосы и лицо, на которое не просто так наносили макияж. Можно поставить крест на его прическе, внешнем виде и самое главное — на его нервной системе. Зон и вправду потерял голову, из-за парня, который внимательно за ним наблюдает. Сканирующий взгляд Сайфа отнюдь не помогает, только ещё сильнее подогревает кровь. Он подходит вплотную к Зону и берёт его за плечи. — Представь, что ты выступаешь вместе со своей группой, — Сайфа смотрит прямо в глаза, и у Зона не остаётся способов сбежать. Только горячий взгляд, горячие ладони на его плечах и сердце, которое вот-вот вырвется из груди. — Мы — твоя вторая группа. Зачем ему вообще успокаивать Зона? Кто он для него? Всего лишь его невезучий учитель и брат девушки, которая ему нравится. Зон уже давно дал Сайфа понять, что подбираться к его сестре через него, бесполезно. Если бы тот только знал причину… — Сегодня всё по-другому, потому что в зале сидит мой отец, — у Зона дрожит голос, и необъяснимый шум забивает уши. Он ловит свой пульс, как сквозь толщу воды, но пристальный взгляд Сайфа жжёт губы. Он просто не доживёт до выступления, избавив себя от позора перед отцом. — Если ему не понравится наше выступление, с музыкой я могу попрощаться. Предать свою группу — позор куда похуже. И Зон сейчас имеет в виду не «Два сердца». Коллектив талантливых ребят, с которыми он занимался целый месяц. Он должен им доказать, что успех всегда в их руках. Зон был на их месте ещё совсем недавно. Он постарается ради Сайфа. — Ты справишься, мой самый лучший учитель, — Сайфа гладит ладонями его лицо, и щеки Зона пылают ещё больше. — Слушай музыку сердцем и думай о том, что делает тебя счастливым. Зон кивает на автомате, не разрывая зрительный контакт. Дрожащие ладони и тоненькая дорожка пота на виске. Его тело поглощает пожар, и если Сайфа не отпустит его прямо сейчас, Зон сгорит заживо. В его пронзительных глазах, в его прикосновениях, оставляющих ожоги на коже, в его словах, наполненных невероятной верой. Откуда взялся этот Сайфа? Почему он так привязан к Зону? Тот ведь вцепится из последних сил, затаив надежду, а уже завтра всё рухнет с треском. Зон должен сделать хоть что-нибудь, чтобы запомнить этот момент. Он почти на носочках тянется к губам Сайфа, сжав его шею. Касается осторожно, едва мазнув губами в уголок рта, и отпускает правую руку. Зон почти не чувствует пальцев, будто по венам пустили жидкий лёд. Но кожа у Сайфа тёплая. Его губы, шея и руки, которые мягко отталкивают назад. — Что ты делаешь? — шепчет Сайфа сорванным голосом, коснувшись ладонью своих губ. Наверное, ему так противно сейчас. Какой вкус у поцелуя, которого ты не хотел? Горький? Терпкий? Пресный? Зон часто моргает, сдерживая слёзы. — Прости, я не должен, — он пятится к стене, спрятав руки за спину. От горячих капель перед глазами всё расплывается. Ему некуда бежать, потому что скоро ведущий позовёт их на сцену. Из зала на него будет смотреть отец, которому нужен его талант, выдержка и сила. Кроме таланта, у Зона никогда ничего и не было. Но даже в нём он сейчас не уверен. У него в груди клубится страх, из-за которого невозможно дышать. — Нет, я просто не ожидал… — Сайфа ступает ему навстречу, но Зон лишь мотает головой. — Я тебе нравлюсь? Он падает, споткнувшись о порог, и едва не ползёт к двери. — Зон, подожди! — Сайфа ещё долго кричит ему в след, но Зон мгновенно пропадает за дверью. — Зон! Сайфа бьёт кулаком по стене и крепко зажмуривается, оседая на пол. Всё было так просто, только он ничего не замечал. Как они с Зоном теперь выступят вместе? Что с ними будет потом? Он не хочет причинять ему боль, никогда не хотел.

* * *

На сцене гаснет свет, и прожектор освещает одно лицо Зона. Его пальцы, крепко сжимающие микрофон. Его гитару, повешенную через плечо. Его глаза, взволнованные и задумчивые. Тишина в зале сковывает плечи, загоняет в тиски и придавливает к полу. Его ослепляет свет, тягучий и яркий, и Зон не видит сотен восхищенных взглядов, которые следят только за ним. Где-то среди них прячется взгляд его отца, и он впервые впускает его в мир своего творчества. Хлипкий, разбитый, серый подвал, в котором хранятся аккорды его души. Сегодня Зон должен поведать историю любви, без которой не было бы сегодняшнего выступления, не было бы его песни. Первый шаг уже сделан. Он переступил через себя, чтобы выступить с Сайфа на одной сцене. Второй шаг болезненный. Вытащить наружу то, что съедало его неделями, и вложить в ладони того парня, из-за которого изменился до неузнаваемости. Он проводит по струнам, выдохнув в микрофон, и всё вокруг исчезает. Слушай музыку сердцем, и я спою О любви и о том, для кого живу, Для кого все слова под аккорды заточены, Все улыбки горящие, как пощёчина. Сайфа притих в первом ряду, как случайный гость. Время от времени касается губ, вспоминая вкус неловкого поцелуя за сценой, и снова смотрит на него. Зон поёт, не открывая глаза, и зале никто не шевельнется. Очарованы его музыкой. Захвачены песней, в которой боли через край, до крика в груди. Сайфа судорожно сглатывает, и музыка льётся всё острее. Слушай музыку сердцем, и я признаюсь, От любви к кому не живу, пропадаю, От любви к кому замерзает музыка, Невозможной любви от меня, дурака. Сайфа сминает кожу на шее в кулак, проглатывая комок слёз. Только он здесь дурак. Законченный дурак, который пропустил чужую любовь. Такую сильную, что страшно принять и поверить. Сайфа обманывает себя. Он поверил ещё тогда, за кулисами, когда почувствовал мягкость его губ. У настоящей любви привкус всегда соленый, до рези в глазах.

* * *

Отец наблюдает за ним украдкой, маленькими глотками отпивая вино из бокала. Зон залпом опустошает свой бокал, вытерев губы рукавом, и отворачивается к зеркалу. Не хочется видеть себя таким — разбитым, потухшим, выжатым. Причина не в концерте, потому что «Два сердца» отрабатывают в баре по четыре-пять часов за вечер, и он выдерживают до конца. Зону всегда было мало музыки, будто он не мог насытиться. Но сегодня он оставил в ней больше, чем часть себя. В последнюю песню он отдал всего себя, без остатка. Папа ничего не говорил слишком долго, и Зон будто боролся с самим собой. Он мысленно прощался с музыкой, делом всей своей жизни, которое за один несчастный концерт перечеркнуло всё, над чем он трудился. — Прости, я опозорился, — Зон боязливо пододвигается отцу, уткнувшись носом в его плечо. — Не говори глупостей, — папа гладит его по голове, как в детстве, и оставляет бокал на столе. — Я не видел твои предыдущие выступления, но ты прямо раскрылся на сцене. Зон удивленно поднимает голову, смаргивая слёзы в уголках глазах. Он намного слабее, чем думал раньше. Чувства ослабляют его волю, веру в талант и притупляют желание бороться. Зон застывает в воздухе, как подвешенный на крючке, и дёргает ногами. Одно неверное движение — и он сорвётся в пропасть. Глубокая яма, которую вырыл своими же руками. Однажды мама сказала: «Если ты влюбишься по-настоящему, это чувство убьёт тебя. Но если ты откажешься от любви, ты умрёшь ещё быстрее». Мамины слова звучали в его голове так глупо, но их смысл намного проще, чем может показаться на первый взгляд. Теперь Зон понимает всё. — Ты не злишься? — Зон поджимает под себя ноги, откинувшись на спинку дивана. — Ты спел свою песню так, будто целую жизнь в ней прожил, — отец смотрит куда-то сквозь стену, сощурив глаза, и каждое его слово попадает точно в сердце. Он впервые с такой серьёзностью рассуждает о творчестве своего сына, и это не может быть случайностью. — Эта песня кому-то посвящена, я правильно понял? Нетерпеливый стук в дверь не позволяет Зону ответить. — Кажется, не только я пришёл тебя похвалить, — отец торопливо поднимается с дивана, на ходу допивая вино. Может, алкоголь затуманил ему голову, поэтому он так добр к сыну? Зон прикрывает глаза, погружаясь в лёгкую дрему. Ему нужно поскорее уснуть и стереть этот день из памяти. Придется потерпеть ещё два месяца, встречая Сайфа на занятиях почти каждый день. Сталкиваться с ним в баре, пропуская мимо ушей пошлые шутки. Он справится. После того, что пережил сегодня, Зон пройдёт сквозь огонь и воду. Кто-то присаживается на диван рядом с ним, и Зон сонно протирает глаза. — Ты не пошёл в кино? — он удивленно таращит глаза на Сайфа с растрепанной прической. Галстук болтается на шее, и верхняя пуговица на рубашке почему-то оторвана. Больше всего пугает взгляд, воспаленный и хмурый. Зачем он пришёл? Пожалеть его? — Зол мне всё рассказала, — Сайфа накрывает его руку ладонью, холодной, как лёд. Может, Зону всё только снится? Сайфа в его бледной каморке, которую язык не поворачивается назвать гримёркой. Его блуждающий взгляд и губы, дрожащие от холода. Зону жарко и душно здесь. Особенно рядом с ним. — Господи, зачем она это сделала? — он обхватывает голову руками, растирая виски. — Я же просил её. Зон уходит прочь, как можно дальше от Сайфа. Мучительно трудно оставаться наедине с ним и со своей правдой, которая больше не принадлежит только ему. — Почему ты не поговорил со мной? — Сайфа подходит к нему со спины, несильно надавливая на плечи. Зон нерешительно поворачивается, зацепив плечом его руку. Сайфа не сводит с него глаз, и это намного хуже, чем выступать с ним на сцене. Когда он играл, Зон чувствовал только ему музыку, подчинялся ей и вёл за собой. Теперь, когда между ними нет сцены и других студентов, они в опасной близости друг к другу. Только коснись рукой — ты снова в ловушке. Зон подносит ладонь к его руке и в последний момент останавливается. Так нельзя. Сайфа здесь только из жалости. — Я не мог, потому что тебе нравилась моя сестра, — Зон так хочет закричать «Она до сих пор тебе нравится», но только выдавливает через силу слова. — Зол не захотела с тобой встречаться, чтобы не ранить меня. Если бы не мои чувства, у вас могло бы что-то получиться. Я всё разрушил, как обычно, — он поднимает влажный взгляд, и Сайфа подходит ещё ближе. Всего несколько сантиметров. — Я испортил наше выступление, нашу дружбу и… Сайфа резко притягивает Зона к себе, погружая в кольцо рук. Тот буквально лбом в его сердце врезается. — Больше ничего не говори, — Сайфа выдыхает ему в висок, и его сердце стучит ещё чаще. — Послушай моё сердце. Зон хотел бы слушать мелодию сердца Сайфа всю жизнь. Музыки и любви в его сердце поровну.