Психотерапевт принимал на дому, потому Джуничиро пришлось совершить долгую поездку на автобусе с сестрой. Этот взгляд раздражал, потому что из-за него он начинал чувствовать себя полнейшим ничтожеством — и это было абсолютной правдой, чем раздражало ещё больше.
Он ведь мог бросить и сам, если бы постарался. Если бы прекратились эти постоянные поездки к занудным врачам, бубнящим своими сухими старческими губами одни и те же фразы, делающим одни и те же движения, сидящим на одних и тех же стульях и пахнущих одним и тем же запахом. Запахом безысходности и полного отчаяния.
После таких походов следовала неизменная история, когда Джуничиро уходил из дома. Бывало, всего на вечер, но чаще всего это затягивалось на неделю, а то и больше. Однажды парень не появлялся дома и несколько месяцев. Тогда Наоми, кажется, обзвонила все больницы и морги Йокогамы, подала заявление в полицию, не спала сутками. А Джуничиро пришёл сам. Бледный, в синяках и ссадинах, с огромными мешками под глазами и множеством следов от уколов на тонких руках, словно кто-то случайно рассыпал ягоды рябины. Сестрёнка немедленно бросилась к нему на шею, тут же разрыдавшись, и попросила его больше никогда так не делать. Джуничиро пошутил только, что они сейчас невероятно схожи друг с другом из-за одинаковой пугающей бледности. Наоми не посмеялась. Но на какое-то время бесконечные сеансы прекратились.
И вот теперь, когда брат снова начал понемногу обкрадывать дом «по нужде», Наоми поняла: больше медлить нельзя. Была большая ссора, когда девушка объявила, что последние деньги отдаст на ещё одного психотерапевта. Джуничиро сразу переменился в лице. Сначала он упал перед ней на колени и начал слёзно клясться, что это последний раз и больше такого не повториться. Но наученная горьким опытом девушка отказала, пытаясь как можно меньше заглядывать в эти бездонные глаза, весь свет которых, казалось, теперь заменила жидкость из шприцов, пару раз найденных ей под его кроватью. Затем в этих глазах начали плясать бесовские огоньки, и Джуничиро решительно поднялся с колен, перейдя к угрозам. Клялся, что никогда её больше не простит, агрессивно давил на жалость, пытаясь убедить Наоми, что та никогда его не любила. Но когда не сработал последний аргумент с родителями, он занёс руку и девушка почувствовала сильнейшую боль. Совсем не от пощёчины, нет. Она, наверное, порой переживала и более болезненные травмы. Внутри её начали обжигать горькие обида и жалость. В уголках глаз скопились слёзы и потекли по щекам.
В Джуничиро словно что-то переключилось. Он любил свою сестру. Больше жизни любил её и в детстве души не чаял. Однако в какой-то момент времени больная страсть к каким-то запрещённым веществам затмила его любовь к сестре, семье, жизни. Это всё потеряло краски, выцвело, как старая фотография, и Джуничиро начал видеть лишь один способ, чтобы добавить им хоть немного живости, — наркотики.
И вот они уже на пороге коттеджа, с первых же секунд своего созерцания вызвавшего у Джуничиро неприязнь по понятным причинам. Но серьёзный взгляд Наоми просто не оставлял другого выбора, кроме как нажать на звонок возле калитки.
Спустя огромное (по ощущениям Танизаки) количество времени хозяин дома всё же изволил появиться. Он вышел из парадной двери как раз в тот момент, когда Джуничиро предлагал Наоми ехать домой, пока не поздно. К тому же, ей могли дать неверный адрес. Вид домовладельца лишь подтверждал опасения. Всё, начиная от бодрой походки и довольно молодого телосложения и заканчивая наспех надетыми халатом и тапочками, указывало на то, что они потревожили скорее какого-нибудь магната, решившего провести спокойные выходные у себя на даче, дабы отдохнуть от постоянной нервотрёпки, чем специалиста в области психологии.
Когда хозяин коттеджа был в нескольких шагах от калитки, Джуничиро лучше разглядел его лицо, ещё раз убедившись в младости этого человека и поняв, что им тут точно не место.
— Простите, не хотели вас беспокоить, — опередив сестру, начал он, хватая её за локоть и отводя от калитки. — Кажется, мы ошиблись адресом…
Домовладелец попросил их подождать несколько секунд, достал из кармана халата очки, как можно быстрее нацепив их на лицо, что придало ему некоторой взрослости, выудил оттуда же блокнот и, приблизив стёкла очков к бумаге, совершенно неожиданно спросил:
— Танизаки?
Джуничиро опешил от такого. Ну уж совсем он не был похож на тех психотерапевтов, с которыми ему доводилось иметь дело раньше. В голове Джуничиро крутилось лишь одно слово, связанное с этим человеком — «неординарный». Длинные светлые волосы, подобранные в хвост, высокий рост и широкие плечи, свидетельствующие о хорошей физической подготовке, строгий, но вместе с тем доброжелательно настроенный взгляд зелёных глаз… Он мог быть кем угодно: татуировщиком, дрессировщиком, бариста… да хоть сутенёром, на худой конец. Но никак не дяденькой с дипломом по психологии.
Первой пришла в себя Наоми и часто закивала, подойдя ближе.
— Мы записывались к вам на приём.
— Да, в четверг, — глянув в блокнот, произнёс врач, спрятал его обратно в халат и открыл калитку. — Проходите.
Наоми легко подтолкнула к ограждению брата, немного отойдя:
— Терапия нужна ему. У меня работа через полчаса, так что нужно спешить. Можете сказать, сколько длится сеанс?
— Полтора часа.
Полтора?! Джуничиро с обидой посмотрел на сестру. Она говорила ему о несчастных сорока минутах лёгкой беседы со знающим своё дело человеком. И что он получает теперь? Явно какой-то мажор решил попробовать себя в новом деле, пообщаться с заядлыми наркоманами (не исключено, что он собирается сделать это ради связей и познания «лакомых местечек»), так теперь выясняется, что эта беседа отнимет у него драгоценных полтора часа его жизни! Конечно, нет никакой гарантии, что он бы провёл это время с пользой… но не отдавать же за это деньги!
Джуничиро оттащил сестру в сторону, с опаской косясь на незнакомца, и взволнованно зашептал:
— Я не буду оставаться здесь — и точка. Ты же сама видишь: он мошенник! Вытянет из тебя деньги, а потом скажет так же, как и все до него: «Простите, случай запущенный». Ты этого хочешь?!
— Я хочу, — совершенно спокойно начала Наоми, положив ладонь на его тощую грудь, — чтобы эти деньги шли куда угодно, только не на вещества…
Вещества. Наоми боялась слова «наркотики», и потому заменяла его такими глупыми «веществами». Словно зависимость от «веществ» ещё можно было вылечить, словно ещё была надежда, а «наркотиками» она боялась поставить крест на судьбе брата. Пусть так. Но это тоже раздражало.
Джуничиро снова захотел возразить, но его взгляд невольно упал на кусочек облупившегося тональника, которым сестра всё утро упорно замазывала след от пощёчины. Он ударил её так сильно, что синяк не желал уходить с её миловидного личика.
— Ладно, — вздохнув, нехотя произнёс Танизаки, — я попробую. Но не жди мгновенного результата.
Он сжал её ладонь и, наклонившись, оставил лёгкий поцелуй на лбу. Он попробует. А вечером… вечером снова будет страдать из-за очередной провальной попытки, заглушая страдания дозой.
Наоми благодарно улыбнулась и направилась к остановке. Джуничиро вернулся к калитке, придирчиво глянув на «врача». Хотелось сказать что-нибудь едкое и колкое, сразу обозначив ту позицию, что только его сестре нужно было это «чудесное лечение». Сам же он был категорически против. Но глаза предательски не могли оторваться от созерцания слишком уж правильных черт лица: носа с горбинкой, расположенного ровно посередине, острых скул, узких губ и идеально прямых бровей. Выщипывает?
— Так вы будете заходить? — спросил носитель этого правильного лица, отходя в сторону, чтобы дать пройти Джуничиро.
— А могу и снаружи остаться? — вопросом на вопрос ответил тот, против воли запихивая себя на территорию коттеджа, невольно подмечая искусство архитектора.
Несмотря на большие размеры, домик смотрелся аккуратно и словно не занимал много места. Рядом с первым этажом была пристройка в виде небольшой веранды с изящными каменными колоннами, где стоял низкий столик из стекла и пару плетёных кресел вокруг. Особенностью же второго этажа был балкон с таким же столиком и креслами, а также окнами, углы которых были срезаны для полной симметричности с крышей. Возможно, были бы они срезаны на пару сантиметров ниже — стали бы непрактичными и не несли бы в себе той эстетики, от которой веяло от них сейчас.
А ведь в детстве Джуничиро подумывал о том, чтобы стать архитектором. Где-то на чердаке родительского дома явно валяется его папка с корявыми набросками невообразимых простому человеку сказочных домиков, многоэтажек и даже домов самых настоящих инопланетян.
— Я привык беседовать в доме, но если вам будет комфортнее, можем расположиться снаружи, — заметив пристальный взгляд Танизаки, предложил «врач».
Джуничиро лишь отрицательно помотал головой и поднялся следом за хозяином внутрь коттеджа. Там всё оказалось ещё шикарнее. Минимум мебели, максимум пространства — любимый вариант обстановки Танизаки. В комнатах не было никаких лишних деталей: ни безделушек на полках, ни каких-либо абстрактных картин на стенах (то, что часто доводилось ему видеть в кабинетах
настоящих врачей). С другой стороны, было понятно, почему дом был обставлен так стильно: если те доктора были полностью поглощены медициной, то этот, кажется, вообще не заморачивался с тем, чтобы пролистать хоть один учебник, и потому находил для себя всё новые и новые таланты.
— Мой кабинет дальше, последняя дверь справа. Рядом — туалет, если нужно, — предупредил домовладелец. — Забыл сказать, меня зовут Куникида Доппо. Просто Доппо для клиентов.
Танизаки иронично фыркнул. Ну конечно, к чему все эти формальности, если оно того не стоит? Понемногу парень начал замечать, что отторгает любую мысль, которая хоть как-то превозносит Доппо в его глазах. Приходилось мысленно повторять самому себе, что ни о какой квалификации тут и речи быть не может, а очки — лишь для вида.
Он прошёл в так называемый кабинет, и снова был удивлён. Но скорее не продуманной обстановкой (к которой он уже начинал привыкать), а тем, что комната действительно напоминала собой самый настоящий кабинет психотерапевта, в которых он бывал не раз и не два.
— Мне стоит переодеться, — потихоньку эти вечные ремарки начинали действовать на нервы Джуничиро. А ведь ему придётся слушать эту болтовню ещё полтора часа! — Располагайтесь, как вам будет удобно. И ничего страшного, если я буду обращаться на «ты»?
— Как угодно, — отмахнулся от него Танизаки и скорее прошёл в глубь кабинета.
Пусть этот индюк думает, что ему заблагорассудится: что Джуничиро решил что-нибудь украсть, или сбежать, или разнести здесь всё. Ему же будет на руку, когда Доппо забеспокоится и выставит его за дверь раньше времени. А пока его нет… можно и немного изучить кабинет.
Возле дальней стены стоял массивный письменный стол, и, подойдя, Джуничиро даже как будто почувствовал запах отполированного дерева, напомнивший ему о каком-то далёком времени. На столе, ровно посередине, находился ноутбук, рядом лежало две книги. Обе были с непримечательными обложками и неразборчивыми именами авторов. Рядом с панорамным окном, перед столом стояло кресло с множеством подушек, а перед креслом — кушетка. Ну точно как у тех психиатров. Однако эта всё же отличалась. Не было на ней неприятной искусственной кожи, отдающей больничным холодом, не было обшарпанных металлических ножек, настолько тяжёлых, словно их привинтили к полу. Наоборот, эта кушетка выглядела по-своему одомашненной, с одной подушкой и льняной тканью вместо кожи. Но даже несмотря на её заманчивую притягательность, Джуничиро плюхнулся в кресло перед кушеткой, закинув ногу на ногу. Доппо сам сказал: «Располагайтесь, как удобно».
Вот Джуничиро и решил выбрать самое удобное для себя место — в этом мягком кресле, в котором наверняка сидел сам Доппо. Кажется, на него начал веять дух обладателя этого кресла, и его рука на автомате потянулась за очками, лежащими на тумбочке рядом. Он деловито поднял их, вертя перед глазами, и надел на нос. Мир тут же стал каким-то искажённым и расплывающимся. Невольно пришли на ум трипы, от которых начинало так же мутнеть в голове. А вслед за этими мыслями начало ныть и всё тело.
Нет, только не сейчас.
Танизаки закрыл глаза и шумно выдохнул, но организму было уже абсолютно всё равно. Руки предательски зачесались, стали пульсировать следы от уколов. Глотка в одно мгновение превратилась в Сахару. Джуничиро сполз на пол, обхватив себя руками и начав мелко дрожать. Холодно. До стука зубов холодно, а по венам словно течёт настоящая лава.
Следующие несколько (как показалось Джуничиро) часов — плывущие пол и потолок, тысяча игл, втыкающихся в тело под разными углами, какие-то голоса, крики, невыносимо громкое сердцебиение и нехватка воздуха, а затем — что-то очень тёплое и сильное. Чьи-то руки? Поднимают и заботливо укладывают на некую поверхность. Какую — уже трудно сказать, ведь Танизаки моментально проваливается в бездну, холодную и бесконечную.
А затем он очнулся. В холодном поту, тяжело дышащий и озирающийся по сторонам. Всё тот же кабинет Доппо, никакой бездны и игл. И сам психотерапевт, сидящий напротив и, кажется, терпеливо ожидающий, пока Джуничиро придёт в себя.
— Это был абстинентный синдром, — поняв, что его клиенту уже лучше, вынес вердикт Доппо, — ломка, если по-другому.
Удивил. Джуничиро знал, что это такое. Может, без этого дурацкого синдрома он бы и завязал. Нет, ну точно завязал бы. Ради сестры.
Он ведь так её любит.
Правда, ощущения после этого раза были немного не такими. Зуда почти не чувствовалось — только его отголоски. Да и тело не ломило. Появилась надежда на то, что такое состояние продержится дольше, чем обычно. Однако затягивать не следовало, потому что Джуничиро на собственной шкуре знал: дальше будет только хуже.
Он безмолвно глянул на Доппо, готовясь отпроситься с сеанса пораньше из-за «срочных дел», о которых «внезапно подзабыл», но ход его мыслей перебил звучный голос:
— Я дал тебе транквилизаторы, потому не делай резких движений, пока привыкаешь. Через некоторое время возможно чувство уныния и апатия. Побочные эффекты. Чтобы был готов, — Джуничиро стал замечать, что в речи Доппо появлялось всё больше и больше медицинских терминов. Это начало ставить под сомнение его квалификацию. — И мне никто не говорил о том, что ты ещё не пережил первый этап абстинентного синдрома. Когда ты в последнее время принимал наркотики? Как много часов назад?
Он взял в руку блокнот и ручку, удобнее устраиваясь в кресле. Да уж, беседа им предстояла долгая.
Джуничиро вздохнул, чувствуя, что соврать Куникиде не получится. От первого впечатления осталось только то, что он ещё очень молодой. Вместо халата на нём сидел костюм из тёмной рубашки и алого галстука поверх, которые весьма интересно сочетались с бежевыми брюками. Танизаки начал неловко себя чувствовать в своём растянутом свитере, который был у него уже неизвестно сколько, и драных джинсах.
— Утром, — недовольно буркнул Джуничиро.
Ну, сейчас начнётся. Про вред наркотиков на организм, про светлое будущее, про «подумай об окружающих»… Он ведь думает. Он ведь знает это всё. Просто каждый раз идёт на поводу у своего организма, не в силах противостоять адской боли.
— Ясно, — только лишь сказал Доппо и на некоторое время замолчал, что-то записывая в своём блокноте, который, честно сказать, Джуничиро уже ненавидел. — Как насчёт познакомиться?
— Эм… Ну… Танизаки Джуничиро, — растерянно пролепетал он, не совсем понимая, что от него требуют. — А вас зовут Куникида Доппо. Познакомились?
В ответ он получил лишь лёгкую усмешку и изучающий взгляд зелёных глаз за оправой.
— Мне говорили, ты уже посещал людей моей профессии, и всё безуспешно?
Танизаки, абсолютно ничего не понимая, кивнул.
— И разве у тебя не было дня знакомства с твоим лечащим врачом? — ответом было мотание головой. — В таком случае, я понимаю, почему те попытки были бесплодны. Итак, давай попробуем заново. Расскажи мне о своих интересах.
Интересах? Он точно его от наркозависимости лечить собрался, а не чаи гонять? Джуничиро упорно не понимал, зачем это всё, и потому молчал.
— Смотрю, ты не очень разговорчивый. Тебе некомфортно?
Ох, нет. Джуничиро становилось комфортнее с каждой минутой, проведённой в этой кушетке, и в лучах солнца, которое было ещё высоко в небе. Ему доводилось лишь слышать о подобного рода сеансах, когда пытаются разговорить клиента, а не впихнуть ему информацию прямо в мозг. Но именно это заставляло чувствовать себя ещё хуже, ведь такие психотерапевты стоили больших денег, и того, что осталось у Наоми, явно бы ей не хватило… Так что же это? Она действительно тратила
последнее. Танизаки содрогнулся от этой мысли.
— Хорошо, предлагаю попробовать так. Давай я буду рассказывать тебе какие-то факты из своей жизни, а ты включишься в диалог и будешь добавлять что-нибудь от себя?
— Сколько она вам заплатила? — приподнимаясь на локтях, серьёзно спросил Джуничиро.
— Это не имеет никакого отношения. Прошу, вернись обратно.
Вот это уже больше походило на обычных врачей. Ещё немного — и, возможно, удастся вызвать у него дискомфорт.
— Нет. Сколько? — Джуничиро уставился на Доппо немигающим взглядом, думая только о том, на что они с сестрой будут жить в ближайший месяц.
— Если это тебя успокоит, то сообщаю, что согласился проводить с тобой беседы совершенно бесплатно.
Джуничиро окончательно сел, свесив с кушетки ноги.
— Бесплатно?! С какой стати? — слова Куникиды звучали, как ложь, но где-то в глубине души Танизаки отчаянно надеялся на то, что они окажутся правдой.
— Мы с твоей сестрой вместе учились, но затем мне пришлось покинуть учреждение по семейным обстоятельствам. К тому же, ты мне не в убыток.
— Отчего же раньше не сказали? — недоверчиво прищурив глаза, уточнил Джуничиро.
— Она просила не говорить.
— Но мне рассказали! — уцепившись за эту спасительную фразу, победоносно воскликнул Танизаки. — Таким образом… как я могу вам доверять, если вы выдали тайну, о которой вас просили хранить молчание?
— Потому что тебе лишь кажется, что ты неизлечим, — на этом моменте невыносимо захотелось сказать обратное, ведь Джуничиро мог вылечиться сам… наверное. — На самом же деле у тебя один из легчайших случаев, с которыми мне доводилось встречаться…
— Я колюсь уже три года.
— А некоторые десять лет. Поэтому вернись в обычное положение, и давай продолжим беседу. Времени всё меньше. И мой совет: не расстраивай сестру тем, что я тебе всё выдал. Это причинит ей боль.
Вот оно что. Ему просто понравилась Наоми, так? Что ж, пусть забавляется. Джуничиро останется. Но никто не обещает, что он будет вести себя хорошо.
Ему бы порадоваться из-за того, что сестра не тратит на это ни копейки. Смириться и попытаться спокойно пройти лечение, ведь случай не такой уж и запущенный. Но в груди что-то неприятно покалывало, когда Танизаки задумывался об этой ситуации. Только вот почему ему было так плохо — не знал он сам.
Дальше сеанс пошёл так, как предлагал Доппо. Он начал понемногу рассказывать о себе, начав, что удивительно, не со своей профессии, а со своих хобби и привычек. Оказалось, что он занимался йогой перед тем, как пришли Танизаки. Ну точно «неординарный». Кто вообще занимается йогой?
Поначалу Джуничиро слушал с отстранённостью, однако после некоторого времени никак не мог перестать слушать этот равномерный, успокаивающий голос, и потому, как бы не было стыдно потом признавать, с упоением внимал каждому слову Доппо, который оказался самым интересным человеком, которого он только знал. Куникида любил путешествовать, и потому тратил много денег на поездки, чтобы посмотреть на страны. Индия, Россия, Мексика, Италия, Израиль… казалось, список был бесконечным. Он рассказал пару забавных случаев во время своих путешествий, чем — вот чудо! — смог даже рассмешить Джуничиро, насильно погружая его в атмосферу уюта и защищённости. На время это заставило Танизаки забыть, где он и зачем здесь находится, однако вскоре Доппо замолк. Его рассказы закончились даже не на середине (это чувствовалось по интонации), но сеанс предназначался Джуничиро, и потому ему тоже следовало что-нибудь сказать.
После всего, поведанного Доппо, Джуничиро стало стыдно рассказывать о своей обыденной жизни. Ну, отец рано ушёл из семьи, мать нашла себе нового хахаля, и они с сестрой даже как-то привыкли звать «отцом» его. Он не особо любил школу, и потому старался часто её пропускать, чтобы побыть в каком-нибудь тихом спокойном месте и порисовать. Да, он любил рисовать. Нет, не с самого детства. Просто как-то к маме пришёл один её бывший одноклассник, хорошо разбирающийся в архитектуре, посадил Джуничиро к себе на колени и начал в красках описывать грандиозные проекты, которые годами копились в его голове, и вот, наконец, он должен был их осуществить. Должен был… а на следующий день попал под машину. Просто так бывает.
Джуничиро остановился, чтобы перевести дух, и посмотрел на Куникиду. Тот смотрел на него с таким интересом, что на секунду ему действительно показалось, словно его тут внимательно слушают. Но это просто привычка от профессии, ничего такого… ведь так?
Рассказ продолжался. Энтузиазм передался тогда ещё мальчонке Джуничиро. Именно после этой встречи он начал тоннами скупать альбомы, чтобы разрисовывать их до половины, а затем просить новые. И всё на его рисунках было домами. Пока другие дети рисовали семью, тачки, милашек-животных, Джуничиро сидел обособленно ото всех и с невероятным упорством выводил очередную многоэтажку, которая стремительно уносилась своим верхом ввысь, далеко за облака. Вот только как оказалось потом… да, на архитектора не брали из-за одного только желания. Началось время подсчитывания баллов, бесконечной зубрёжки, подыскивания неплохого университета. И чтобы расслабиться, отойти от этого всего, Джуничиро был предложен довольно действенный вариант: всего пару косяков, и твои проблемы на время перестанут существовать. Потом действие проходило, и проблемы возвращались. Их становилось всё больше и больше, и потому средств от их избавления хотелось всё сильнее и сильнее. В итоге экзамены были с треском провалены, Танизаки пришлось стать балластом на шее сестры, и его жизнь стала походить на бесконечный ад, в котором порой появлялись малюсенькие островки рая.
— Вот как-то так, — под конец рассказа Джуничиро нещадно колотило, и он приписывал это тем эмоциям, что душил в себе всё то время, пока не рассказывал о своей жизни так полно. Но когда в глазах начало темнеть, пришло осознание: новый припадок.
Доппо, поняв это, тут же бросился к нему, схватив со стола упаковку разноцветных таблеток и бутылку воды. Он прикоснулся своей тёплой ладонью к ледяной коже на щеке Джуничиро и, нажав на неё и таким образом заставив приоткрыть рот, сунул две таблетки прямо в глотку, поднеся к его губам бутылку и влив пару капель.
— Глотай, — приказал Куникида, и Танизаки почувствовал, что сейчас не самое лучшее время, чтобы перечить.
Доппо помог принять ему сидячее положение. Джуничиро послушно сделал пару глотков, хотя горло и саднило так, что не желало сокращаться. От этого он закашлялся и почувствовал, словно сквозь туман, пару крепких ударов по груди. Стало чуть легче. Затем врач ненадолго отошёл, и Джуничиро каждой клеточкой ощутил, как в один момент стало холодно и зябко. Но чувство прошло, стоило лишь Куникиде вновь появиться рядом.
Его вновь уложили, накрыв лоб тряпкой, пропитанной холодной водой. Джуничиро вздрогнул, но тяжёлая ладонь, лежащая на груди, не дала ему подняться полностью и скинуть тряпку с себя. Оставалось лишь продолжать лежать.
Прошло несколько мгновений, и раздалась трель от калитки. Кажется, время сеанса вышло, и Наоми приехала за братом. Вовремя.
Джуничиро хотел подняться, даже уже приподнял голову, однако ладонь Доппо снова его остановила:
— Лежи. Мне нужно кое о чём поговорить с твоей сестрой.
Танизаки лёг обратно. Кажется, он просит побыть с Наоми наедине. Да пожалуйста.
Доппо отошёл от него, а затем скрылся за дверью кабинета, закрыв её не до конца. Было ли это приглашением пойти за ним, когда станет лучше, или же обещанием того, что он ещё вернётся — уже не имело разницы. Джуничиро думал лишь о том, почему ему так сильно хотелось вцепиться в руку врача и попросить ещё на чуть-чуть остаться с собой. А ведь между ними состоялась лишь одна только беседа!
Через некоторое время в кабинет вошли Наоми и Доппо. Взгляд второго заметно потеплел — Джуничиро видел это даже через стёкла очков. Наоми же была немного взволнована (наверное, он рассказал ей о припадках брата), и потому торопливо подошла к кушетке, взяв ладонь Джуничиро в свою.
— До… Куникида-сан сообщил мне о твоём тяжёлом состоянии, и предложил пройти тебе полный курс лечения с медицинским вмешательством. Тебе нужно регулярно принимать препараты, и тогда это пройдёт, слышишь? Всё ещё можно исправить! — сестра села на колени перед братом, вопрошающе заглядывая к нему в глаза. Она собиралась что-то сказать, но её перебил Доппо:
— Я уже объяснял, что лечение Джуничиро не вызовет никаких проблем, нужно лишь постоянное наблюдение.
Наоми оглянулась на врача, кивнула, и вновь обратилась к брату:
— И Куникида-сан может его полностью обеспечить! Джуничиро, прошу тебя, соглашайся… Это твой шанс наконец избавиться от этого всего.
Джуничиро моргнул, из-за головной боли плохо понимая, что от него хотят. Лечить? Ну, пусть лечат… На это нужно какое-то особое разрешение?
Ситуацию взял под контроль Доппо, переместившись ближе к брату с сестрой и сев рядом.
— Я предлагаю тебе пройти курс лечения здесь, у меня. Свежий воздух и полное обеспечивание нужными транквилизаторами в нужное время должны помочь пройти восстановление быстрее. Ты согласен?
Джуничиро понимал, что это всё не отнимет у его сестры ни копейки. И, глядя в её радостные глаза, просто не мог отказать, да и это, кажется, пошло бы на пользу не только ему. Доппо ведь было невыгодно держать у себя дома какого-то оборванца с наркозависимостью, вовремя подкармливая его таблетками, приобретёнными за свои же деньги. То, что он предложил эту затею ради сближения с его сестрой, было ясно как день.
Джуничиро затравленно кивнул, глядя куда-то сквозь Наоми. Если бы он не знал о том, что творится за его спиной, он бы немедленно накинулся на неё, требуя прекратить тратить огромные суммы впустую. И сейчас Джуничиро даже начал жалеть о том, что знает правду. Без неё, наверное, жилось бы в разы легче.
— Братик, — тихонько шепнула девушка, взяв брата за руку и пытаясь уловить его взгляд, — у нас ещё осталось немного денег, этого точно хватит на лечение.
Джуничиро угукнул. С другой стороны, разве это не поможет его сестре наконец обрести счастье? Они с Доппо будут чаще видеться, потом начнут встречаться, поженятся, у них будет орава миленьких детишек… Разве это не то, чего заслужила Наоми, годами ухаживая за братом? Ради неё можно было и потерпеть, и поддаться лжи, и сделать вид, что тоже рад складывающимся обстоятельствам. Но Джуничиро ведь действительно был рад! Или нет?..
Она нежно провела ладонью по его волосам, успокаивая. Доппо предложил выпить чаю и даже позвал Джуничиро, если тому уже было лучше. Поначалу он хотел отказаться, ссылаясь на то, что ещё плохо себя чувствовал, но затем всё же позволил себе вмешаться в их беседу, которая имела вероятность стать интимной. Всего один разочек. Дальше он оставит их наедине.
Спустя некоторое время троица сидела за круглым столом и попивала зелёный ароматный чай, пахнущий манго и приятно согревающий ладони. В какой-то момент Джуничиро показалось, что Доппо пах так же, как этот чай — манго и немножко смолой. И ещё его волосы… кажется, от них чуточку отдавало хвоей?
Внезапно Джуничиро поймал себя на мысли, что бессовестно разглядывает Доппо. Нет. Только не сейчас. Только не так. Он растерялся от смущения и опустил взгляд в чашку. К счастью, говорили в основном Наоми с Куникидой, так что его замешательство осталось незамеченным.
— Мне что-то нехорошо, — неуверенно пожаловался Джуничиро, прекрасно осознавая, что сейчас просто ищет повод уйти. Но разве он не должен был сделать это уже давно?
— Снова озноб? — спросил Доппо, поднимаясь со стула, чтобы пойти за очередной порцией лекарств. Показывает перед Наоми, как он умеет заботиться.
— Нет-нет… Просто голова немного разболелось. Бывает порой.
— Тогда давай покажу тебе комнату, в которой ты будешь жить ближайший месяц?
— Месяц?
Ого. А вот это много. Интересно, хватит ли ему месяца, чтобы как можно больше понравиться сестре? Да, конечно хватит. Доппо ведь такой интересный, разносторонний, умный и начитанный… Нет, точно стоит идти в комнату.
— Да, именно столько требуется для твоей полной реабилитации. Идём, — Куникида встал из-за стола, придвинув стул к столу и коротко сообщив Наоми, что скоро вернётся.
Они поднялись на второй этаж, на котором Доппо отвёл Джуничиро к небольшой, но уютной комнатушке с наклонным потолком, казавшейся ещё меньше из-за этого. Здесь стоял терпкий запах необработанного дерева и всё того же манго.
Джуничиро благодарно улыбнулся и сел на кровать у стены, отметив её необычайно мягкую перину. Затем поднял глаза на Доппо. Ему не было плохо. Он не хотел уходить оттуда. Он хотел только, чтобы… И вот снова эти мысли. Такие чуждые и противные ему самому, но Джуничиро понимал, что теперь от них не отвяжется.
Снова возникло желание схватить Куникиду за руку и попросить остаться подольше. Попросить рассказать о тех странах, про которые он ещё не рассказывал. Попросить научить какой-нибудь технике медитации. Попросить, в конце концов, просто посидеть рядом и выслушать всё то, что накипело в душе Джуничиро — то, что он пытался заглушить в себе наркотиками.
— Что-то ещё нужно? — учтиво спросил тот, разгадывая в приоткрытых устах Танизаки его желание спросить о чём-то.
— Нет, ничего. Иди…те к Наоми, — Доппо выглядел настолько молодо, что Джуничиро невольно принимал его за ровесника.
— А, да, совсем забыл сказать. Можешь тоже обращаться ко мне на «ты». Всё же теперь живём в одном доме. И, когда начнётся припадок, немедленно зови меня, хорошо?
— Хорошо, спасибо.
Джуничиро лёг, показывая, что больше не намерен продолжать диалог, и повернулся лицом к стене. Затем услышал щелчок от закрывшейся двери. Так будет лучше для них двоих. Нет, даже троих: так он ещё и не помешает Наоми.
У Джуничиро была одна тайна, которую не знал никто. Тайна, про которую хотелось забыть больше остальных. Он вроде бы свыкся с ней, вроде бы как-то «прижилось» да «притерпелось». Единственное неудобство — светлое будущее, про которое с большим энтузиазмом говорили остальные психотерапевты. Но и с этим пришлось смириться, чего уж там.
Джуничиро был геем.
В этом он, к своему ужасу, убедился уже давно, ещё, кажется, лет в 10-13. Когда парни-ровесники вовсю расхваливали одноклассниц, а некоторые даже успели завести отношения, Джуничиро ловил себя на том, что был бы не против завести отношения с одним из этих парней. Конечно, он знал, как это было неправильно и противоестественно, но мысли о том, что он держится за руку либо целуется с девушкой, не вызывали в нём абсолютно… ничего. Начались долгие недели самоненависти, когда Джуничиро просто не мог найти себе места. Всё казалось таким несправедливым: почему именно ему довелось родиться с такой ориентацией? Почему выражение «не как все» теперь ему подходит? Почему по телевизору целыми днями показывают, как это плохо и какие геи ужасные, если Джуничиро не был таким уж ужасным?
Но вскоре пришло смирение. Танизаки просто был вынужден похоронить эту часть своей личности как можно глубже, попытаться забыть о ней, от чего, в общем-то, было смешно даже ему. Джуничиро понимал, что это невозможно. Но отчаянно хотел стать
обычным.
Вскоре даже по телевизору начали признавать «нормальность» меньшинств, расширять их права, разрешать браки. Вот только Джуничиро перестал верить телевизору, а после — и смотреть его.
И сейчас в этой невероятно мягкой и удобной кровати на Танизаки нахлынуло прежнее чувство, которое он всеми силами пытался в себе глушить на протяжении долгих-долгих лет, — симпатия к парню. Когда он вспоминал голос, глаза, запах Доппо, в его груди поднималась буря нежеланных эмоций и пугающих желаний. Джуничиро не отказался бы от того, чтобы подержаться с ним за руки. Джуничиро бы с радостью подставил свои губы для поцелуя с ним.
И такого просто не должно было быть.
Несколько часов спустя Танизаки услышал, как закрывается входная дверь, затем — торопливые шаги на лестнице и хлопок двери напротив его комнаты. Наоми уже уехала. Доппо готовился ко сну. Джуничиро вспомнил его просьбу немедленно позвать в случае очередного припадка. Что ж, он позовёт, хотя искренне будет надеяться, что этой ночью ничего не произойдёт.
Надежды оказались напрасными, и ещё одна ломка напала на Танизаки, когда было уже далеко за полночь. Он проснулся от того, что слишком громко чихнул. Затем ещё раз. И ещё. Чихание усилилось, становясь беспрерывным. Снова стало холодно так, что начало выворачивать наизнанку. Джуничиро лихорадочно кутался в одеяло, которое теперь казалось слишком тонким и колючим. Пальцы не слушались, и от этого становилось ещё труднее сделать хоть что-нибудь.
Только через несколько минут до Танизаки дошло, что самое время позвать Доппо, и он попытался слезть с кровати, но тут же упал, запутавшись в одеяле. Ноги стали ватными и словно отделёнными от тела. Джуничиро принялся хрипло выкрикивать имя врача, стараясь хотя бы подползти к двери. В глазах темнело, но при любой попытке провалиться в обморок организм вздрагивал, и казалось, что его всего прошибало электрическим током.
— Доппо… Доппо… Доппо…
Страшно. Холодно. Больно.
Пусть придёт. Пусть поскорее придёт. Пусть делает что угодно, только Джуничиро должно стать легче.
Когда Танизаки почувствовал тёплую струю крови у себя на губах, дверь распахнулась, чуть не задев его макушку. Через пелену начали слышаться шаги, то отдаляющиеся, то приближающиеся, словно кто-то танцевал вальс. Затем ему впихнули в рот что-то мелкое и тёплое — гораздо теплее, чем он был в тот момент — и заставили глотать. Его чуть не стошнило тут же, но, собрав последние силы, Джуничиро подавил в себе рвотные позывы и наконец провалился в такую долгожданную пропасть.
***
На следующий день вновь приехала Наоми. Она привезла вещи Джуничиро: одежду, гигиенические средства, постельное бельё на смену, кое-какие продукты. Поблагодарив сестру, Танизаки оставил их с Доппо наедине, чтобы отнести вещи в комнату. И снова в груди зажглось неприятное, жгущее чувство, очень схожее с ревностью. Как ни старался он твердить самому себе, как это подло и неправильно, сердце упорно требовало тепла, заботы…
его заботы.
В горле снова пересохло, что указывало на скорый новый припадок. Мысли начали хаотично метаться от «просто сжать зубы и смиренно перенести это» до «раздобыть последнюю дозу, чтобы потом ну точно бросить». Руки предательски зачесались. Танизаки вскочил с кровати, приоткрыв дверь и прислушавшись к шуму внизу. Там слышался неторопливый душевный разговор, порой разбавляемый тихими скромными смешками Наоми и интеллигентным негромким смехом Доппо. Сердце совершило очередной кульбит, и Джуничиро чуть ли не вывалился из своей комнаты, оказавшись перед спальней Куникиды.
Но это ведь его первый день! Если его застанут, роющегося в вещах своего лечащего врача, больше с ним и его сестрой не захотят иметь дело. Либо Наоми, потеряв последнюю надежду, будет просить утешения у Доппо, ведь тот психотерапевт, и тогда он с радостью распахнёт для неё свои объятия, навсегда выбросив Джуничиро из своей жизни. В таком случае, какая вообще разница? Наоми будет и так счастлива, а он… ну, он потерял веру в счастье ещё подростком, так что терять нечего.
Джуничиро подкрался к двери, стараясь открыть её как можно тише, и проскользнул в комнату, прикрыв её за собой. В спальне оказалось темно: Доппо полностью зашторил окна, так как свет в это время дня падал именно в эту часть дома. Возле стены стояла огромная незаправленная кровать, и Танизаки невольно подошёл к ней, смутно ощущая всё тот же запах манго, исходящий от хозяина комнаты. Джуничиро прислушался, и, не услышав ничьих шагов, продолжил своё исследование. Невыносимо захотелось уткнуться носом в подушки, на которых несколько часов назад ещё спокойно лежала голова Куникиды. И Джуничиро даже почти сделал это, но краем глаза заметил приоткрытую тумбочку, и почувствовал, что именно в ней его спасение.
Названия нужных веществ он знал наизусть. За три года ему удалось попробовать разное, однако перед каждой пробой Танизаки не забывал уточнять хотя бы название того, что он пробовал: это позволяло чувствовать ему хоть какой-то контроль над ситуацией.
Джуничиро начал судорожно перебирать кучу пачек от таблеток и шприцов, выискивая нужное. Он попробует всего разочек. Дальше это прекратиться, точно прекратиться. Он никому не помешает, просто в последний раз ощутит, каково это — отстраняться от своих проблем и пребывать в другом, совершенно ином,
безопасном, мире.
Джуничиро так увлёкся поиском, что не услышал, как приоткрылась дверь спальни. Он не заметил тени, исходящей от высокого человека, загородившего щёлочку света в коридоре. Он лишь почувствовал две сильные руки, положенные на его худые плечи, и понял: это конец.
Танизаки прекратил рыться, но руки из медикаментов не убрал. Какой был в этом смысл? Вновь началась лихорадка, сидеть на корточках стало невыносимо трудно, и он осел на пол полностью, ударившись коленями о пол. Стало ещё холоднее, когда руки Доппо отпустили его плечи. Секунда, две, три… Казалось, он просидел так ещё час, дрожащий и с жуткой тошнотой, когда в него опять запихнули какие-то таблетки и силой заставили запить их водой.
— Срывы случаются, — в кромешной темноте из-за закрытых глаз услышал Джуничиро бархатный, раскатистый голос, обволакивающий сознание и отдающийся в нём эхом. — Моя задача заключается в том, чтобы их предотвратить.
Его положили на кровать — ту самую, пахнущую манго, — и укрыли одеялом. Теперь стало тепло и спокойно. Джуничиро ухватился за него пальцами и подтянул ближе к лицу, чтобы захлебнуться этим ароматом: было уже как-то всё равно, рядом Доппо или нет.
***
И так понеслись недели. В их последующую беседу Куникида объяснял, что всё в порядке и он не держит никакого зла на Танизаки, хотя тот вёл себя отстранённо. С другой стороны, было всё же приятно это слышать, и Джуничиро расслабился.
Они научились сосуществовать вместе. Сначала — привыкая и присматриваясь друг к другу, но затем их разговоры начали проходить не только в кабинете Доппо, но и за завтраком. Впрочем, говорил чаще всего Куникида. Танизаки заваливал его вопросами о прошлом и его профессии, а тот терпеливо отвечал на каждый из них и вёл себя настолько раскованно и спокойно, что в голову Джуничиро начали закрадываться несмелые мысли о дружбе.
Как оказалось, Танизаки был у него не единственным клиентом (что было ожидаемо, но он всё равно привыкал к посетителям, которые, казалось, приходили сюда каждый час). Вообще, правил на то, чтобы Джуничиро сидел в своей комнате во время приёма, не было, но в первые дни, только заслышав звонок снаружи, он старался как можно быстрее пойти в свою комнату и закрыться там на ближайшие полтора часа. Но после некоторого времени и к этому пришлось привыкнуть, и вот Танизаки уже спокойно прохаживался по коттеджу, пока Доппо в очередной раз помогал людям психотерапией. Подслушивать — нехорошо, но никто ведь не запрещал проходить мимо кабинета и как бы невзначай слышать разговор Куникиды с гостями? Этим и пользовался Джуничиро. Он не был любителем чтения и редко смотрел телевизор, а потому без присутствия кого-либо рядом на него нападала тоска, и Танизаки прохаживался рядом с кабинетом, слушая скорее неторопливую речь Доппо, чем клиентов. Проблемы у них были разные: непонимание супругов друг друга, проблемы «отцов и детей», алкоголизм. Были даже те, что приходили сюда с проблемой, как у Джуничиро.
Вот только у них не было сестры, которая бы понравилась Доппо и из-за которой он бы предложил проживание в своём доме. Эта мысль не давала Танизаки покоя. Она и вопила о том, что его держат здесь только благодаря Наоми, и как-то приятно согревала где-то глубоко внутри. Заставляла чувствовать себя
особенным.
***
У Джуничиро была привычка не закрываться в ванной. Когда они жили вместе с Наоми, то всегда знали, когда один идёт в душ, и потому чаще всего не закрывали дверь, ведь что-нибудь может понадобиться второму.
Так и в этот раз Танизаки пренебрёг знанием того, что он живёт со своим лечащим врачом, и потому весьма неосмотрительно проигнорировал щеколду на двери. К тому же, у Доппо был клиент, и ему вряд ли бы именно в этот момент понадобилось идти в ванную на втором этаже, где удобно разместился Джуничиро.
Он включил воду в душе, положил рядом пару полотенец, достал свои шампунь с мылом и с азартом глянул на средства гигиены Доппо. Они так заманчиво ютились на полке в углу, что в какой-то момент для Джуничиро их использование не показалось чем-то неправильным. Он тихо, словно его кто-то мог заметить, подкрался к полке и взял банку шампуня. На секунду рука дрогнула, и Танизаки чуть не поставил её обратно, но затем быстро прижал к груди и убедил себя, что этого никто и не заметит.
Он сбросил с себя одежду, оставляя её так, прямо на полу, и забрался под горячие струи воды. Сразу же захотелось воспользоваться «новым приобретением», и Джуничиро открыл банку, понюхав содержимое. Запах был в точности, как у Куникиды — такой же насыщенный и свежий, словно у него в руках было настоящее манго. Он вылил на ладонь чуть ли не добрую половину, слишком поздно осознав, что так его смогут раскусить, однако тут же понял, что это стоило того. Стоило нанести густую прозрачную жидкость на волосы, как аромат полностью обволок тело, настойчиво забиваясь в ноздри, и нужно было лишь закрыть глаза, чтобы перед ним предстал Доппо. Прямо здесь, в душе. Совершенно голый, и от этого ещё более идеальный, чем он был на самом деле.
Гораздо идеальнее Танизаки с его уколами на руках. С широкими плечами, за которые хотелось ухватиться и никогда-никогда не отпускать. И наверняка с торсом: увы, тот никогда не показывался с обнажённой верхней частью перед Джуничиро, и — что-то ему подсказывало — не делал это скорее к счастью. И на его фоне Джуничиро, наверное, был бы бледнее. Просто нездоровой бледности. Да и сам он, в целом, был нездоров.
Но теперь зависимость от наркотиков сменилась зависимостью от человека. Человека, который теперь был в его жизни каждый день, но который, между тем, был так невозможно далёк от Джуничиро. Это приносило боли даже больше, чем ломка.
По всему телу прокатился приятный жар, и сердце застучало чаще, готовое вот-вот разбить рёбра. Пришлось сделать воду холоднее, чтобы окончательно не расплавиться в этой бане. Дыхание сбилось, стало неровным и резким, так что пришлось приложить немало усилий, чтобы его контролировать. Это был припадок. Припадок из-за нехватки этого самого человека.
Джуничиро оперся одной ладонью о стену, пытаясь удержать равновесие, когда дверь ванной внезапно открылась. Показались те самые плечи, о которых Джуничиро думал всего пару мгновений назад. Волна смущения накрыла Танизаки с головой. Стало ещё хуже, и парень начал в панике молиться, чтобы Доппо поскорее понял, что он в ванной не один, и ушёл: Джуничиро со страхом осознал, что ещё секунда — и он просто набросится на Куникиду, так хотелось хотя бы немножко вкусить этого сладкого яда.
В первые пару секунд фигура врача покачнулась, словно желая поскорее уйти. Но тут Доппо, видимо, решил, что у Джуничиро начался очередной припадок, и скорее направился к нему. Это стало его роковой ошибкой.
Танизаки трясущейся рукой отодвинул стеклянную стенку душа, и струи, отбиваясь от его тела, брызгами летели на запотевшую плитку. Жарко. Ещё жарче, чем было до этого. Доппо совсем близко, и его одежда тоже начинает мокнуть. По крайней мере, Джуничиро ничего не испортит. Он протянул руку к груди Куникиды, делая вид, что просто хочет опереться, а сам же ухватился за туго затянутый галстук и потянул на себя, всем телом подаваясь навстречу.
Холодные струи иголками били в спину. Он еле стоял на носочках, чудом не поскальзываясь на мокрой поверхности душа. Холодный воздух проникал в кабину, и от этого по всему телу бежали мурашки. А ещё они бежали от сухих губ, в которые, казалось, так страстно впивался своими Джуничиро. Вторую руку он положил на плечо Доппо, зарываясь влажными пальцами в густые волосы: потом Куникиде наверняка придётся их заново расчёсывать. Он так хотел его сейчас. Он так желал, чтобы это мгновение длилось вечно. Но ещё больше он хотел ответной реакции, которой… так и не последовало.
Ну и дурак.
Джуничиро оторвался, вглядываясь в мутные омуты серо-зелёных глаз напротив. Он никогда не видел Доппо
таким. Таким безучастным, таким холодным, таким оторванным от реальности.
Нет… Нет! Не такого Куникиду он хотел! Он… на что вообще надеялся?!
— Прости… — одними губами прошелестел Танизаки, опустив взгляд.
Ситуация вышла ещё более неловкой, когда он, вылезая из кабинки, всё же поскользнулся, из-за чего ему пришлось зацепиться за Доппо двумя руками и повиснуть на нём.
Настоящее ничтожество. Снова извинившись, он кое-как подобрал одежду и начал лихорадочно надевать её на голое тело, лишь бы поскорее сбежать отсюда.
Тем временем Доппо пришёл в себя, выключил воду, про которую успешно забыл Танизаки, и повернулся к нему:
— Мы можем об этом поговорить.
Как врач и пациент. Как психолог и его непутёвый клиент. Как один бесстрастный человек и второй, пропитанный самой страстью.
Господи, нет, только не сейчас.
— Нет, — яростно мотая головой и застёгивая пуговицу на джинсах, как можно громче сказал Джуничиро. — Не сейчас, пожалуйста. Только не сейчас.
Он выбежал из ванной, слишком громко хлопнув дверью, и заперся в своей комнате, сжавшись в дрожащий комочек на кровати. Одежда неприятно липла к телу, и вода, просачивающаяся сквозь ткань, делала одеяло мокрым. Это всё было неудобно и противно, но ещё противнее Джуничиро было от самого себя.
Это был самый нелепый поцелуй, происходящий в самый нелепый момент и по самым нелепым причинам. Ему просто захотелось. Как очередную дозу. Как новую порцию очередного сюрреализма, которую дарили ему наркотики. Ему так же отчаянно, до боли в сердце, захотелось Доппо.
Но ведь и так было понятно, что сколько ни целуй, сколько ни смотри в эти бездонные глаза, на самом дне их была бы только вежливая отстранённость, а теперь же — ещё и отвращение. На что он надеялся?
Противно. Противно. Противно.
До чего же противно от самого себя и от этого чёртового врача, который не хотел покидать его сердце, где ему было не место. Снова зачесались руки. Джуничиро принялся яростно раздирать старые раны ногтями, пытаясь забыться хотя бы в этой мимолётной боли. Он не желал думать о том, что будет дальше. От этих мыслей воротило, скручивало живот и отдавалось ноющей болью между рёбрами. «Да пусть делает, что хочет», — в какой-то момент подумал Танизаки и почувствовал себя эгоистом по отношению к людям, которых сейчас так любил. Доппо был слишком правильным, слишком вежливым, чтобы выгнать Джуничиро из дома — это стало понятно ещё во время их обычного общения. И Танизаки чувствовал, что своим присутствием будет только усложнять ему жизнь, виснуть грузом на шее (на которой так хотелось оставить парочку засосов), а он и слова не скажет: будет терпеть, пока терапия не закончится, и тогда… и тогда, наверное, всё будет хорошо.
Наверное.
***
Джуничиро продолжил жить у Доппо. Жить с психологом, к слову, очень даже легко. Он примерно представляет, что ты чувствуешь в данный момент, и потому подыгрывает тебе, принимает твои правила игры — только бы ты не буянил. Так и Куникида согласился надеть маску «ничего не произошло», как это сделал Танизаки. И все были счастливы. И Наоми по-прежнему наведывалась к Джуничиро — правда, теперь как-то реже. Но и Доппо стал чаще выезжать из дома, и у Танизаки появились навязчивые мысли об их тайных свиданиях.
Ну они же взрослые люди, зачем им? Могли бы просто объявить Джуничиро, что теперь в отношениях, и жить себе спокойно. Ну так нет же. Скрываются. А впрочем, Доппо мог рассказать Наоми об этом «конфузе», и их тайные свидания обрели бы смысл. Но это уже не его дело. Он уже сделал шаг, который оказался катастрофическим провалом. Больше такого быть не должно.
Зависимость от наркотиков сходила на нет, необходимость же в Доппо росла с каждым днём. Правда, теперь у Танизаки не возникало желания забыться с помощью запрещённых веществ: он уже выходил из этого болота, знал его последствия и потому надеялся сохранить в своей жизни хотя бы частицу чего-то светлого.
Наступало то самое «хорошо», и наступало неожиданно быстро и большими шагами, и потому Джуничиро даже не заметил, как наступила последняя неделя.
С тихой тоской были сложены все вещи, теперь лишь ожидавшего своего часа, когда их вернут домой, в захолустную квартирку. Доппо оказался хорошим психологом, который смог вдохновить Джуничиро своим энтузиазмом (прямо как тот мамин знакомый много-много лет назад), и Танизаки вновь зажёгся идеей поступить на архитектора. Он уже планировал год посвятить пробелам в знаниях, чтобы со спокойной душой идти на экзамены. Возможно, если бы не тот глупый случай в душе, он бы даже мог попросить у Доппо немного поддержки перед тем, как пойдёт их сдавать. Но до этого ещё целый год, и, зная Куникиду, он может за это время отправиться в новую страну. Печально, но ничего тут не попишешь.
Их беседы продолжались, но скорее из привычки, чем для терапии. Джуничиро начинал наслаждаться каждой минутой, проведённой в присутствии Доппо. Хотелось стереть те неловкие моменты, что были между ними, и хотя бы попытаться начать всё заново. Вот только время не позволяло.
Да, Доппо никогда бы не ответил взаимностью. Да, ему нравится Наоми, и, скорее всего, сейчас у них уже всё серьёзно. Но в какой-то момент Джуничиро начал понимать, что ему просто необходимо находиться рядом с Куникидой, и тогда он уже чувствует себя счастливым. Совсем немножко, словно это демо-версия счастья. Но этого хватало сполна, чтобы вставать каждый день, принимать горькие лекарства, а затем уделять какую-то долю их сеансов на обсуждение вреда психотропных веществ на организм.
А ещё однажды Танизаки как бы невзначай поднял тему об ориентациях. Было страшно, волнительно, но Джуничиро казалось, что больше он молчать об этом не сможет. Поначалу Куникида долго раздумывал над ответами на каждый его вопрос, и Джуничиро даже начинал волноваться, что это ему надоедает. Однако вскоре беседа пошла по прежнему, размеренному пути, и Джуничиро сознался, что он и вправду гей. Вот так вот просто он доверил себя человеку, чувствуя себя при этом так, словно прыгает с обрыва. И всё же стало чуточку легче. Конечно, мгновенно принятия себя не наступило, но слушая успокаивающую речь о том, что всё в порядке и это никакая не болезнь, Танизаки понимал, что снова становится чуть счастливее рядом с Доппо.
Утро последнего дня, уже дня отъезда, наступило тихо и незаметно. Джуничиро как обычно проснулся, почистил зубы, однако вместо привычного завтрака пошёл за вещами. Они с Наоми договорились, что та встретит брата внизу, и они вместе отправятся на автобус. Ещё месяц назад Танизаки думал, что будет ждать этого дня с нетерпением. Однако сейчас тоска разъедало всё его нутро.
Джуничиро старался тихо спускаться по лестнице: у Доппо был выходной. Но, почувствовав аромат кофе и ещё какой-то жареной еды, он понял, что хозяин дома бодрствует, и довольно давно. Танизаки полностью сошёл со ступенек и заглянул на кухню.
Было довольно темно, и тусклый свет маленьких ламп от потолка поблёскивал в очках Куникиды. Он сидел за столом, в своём костюме, без которого Джуничиро не видел его уже очень и очень давно. Временами мозг рисовал Доппо, увиденного Танизаки месяц назад: в халате и тапочках, такого домашнего и «неординарного».
Человека, у которого могли бы появиться ответные чувства.
— Доброе утро, — заметив подъём Танизаки, поприветствовал его Куникида. — Подойди сюда, нам нужно поговорить.
Наставления на будущее? Несостоявшаяся ранее беседа о чувствах Джуничиро, которые он не в силах принять? Объявление о том, что теперь они с его сестрой вместе?
Перебирая в голове все эти варианты, Танизаки с ужасом осознал, как много тем они не успели обсудить. Как много они не успели сказать друг другу. Как много чувств так и остались неозвученными. Такими глупыми сейчас казались маски, что они так старательно носили друг перед другом. Так мало, казалось, Джуничиро благодарил Куникиду за то, что он так возился с ним: этого всегда оказывалось недостаточно.
Джуничиро подошёл к столу и встал перед Доппо, глядя на него сверху вниз. Одна рука Куникиды лежала на спинке стула, вторая же покоилась на столешнице, и из-за этого положения создавалось чувство, словно он приглашает Танизаки сесть к себе на колени. Опасное чувство. Обманчивое.
— Я понял, что ты мне нравишься, Джуничиро.
Ба-бах.
Сердце ударилось очень-очень сильно, а затем пропустило удар. Танизаки опёрся рукой о стол, чтобы не потерять равновесие. Прямо сейчас прозвучали те слова, которые он хотел услышать всё это время. Те слова, в которые он перестал верить. Те слова, от которых стало страшно.
Неужели всё вот так вот просто? Как в какой-то грёбаной сказке со счастливым концом, когда, казалось, уже всё потеряно? Нет… этого просто не может быть. Захотелось попросить его повторить сказанное, а затем ущипнуть самого себя, чтобы поверить в реальность происходящего.
— Понял?.. — Джуничиро нервно сглотнул, пытаясь подавить ком в горле.
Значит, до этого всё же ничего не было? И давно он понял? И почему вообще задумался над этим? И как же Наоми?!
Мысли стали хаотично перемешиваться в мозгу, и Танизаки вообще перестал понимать что-либо. Ему нужны были объяснения. Много объяснений.
— Иногда психологам нужны другие психологи. Я посещал одного в последнее время, я ведь не идеальный врач, — начал неторопливо рассказывать Доппо, завороженно глядя на Джуничиро, словно тот в один миг стал чем-то особенным и выдающимся.
«Ты идеальный», — пронеслось в голове Танизаки. В его представлении Куникида был идеальным от стоп до кончиков ушей. Каждая черта его была идеальна. Каждый жест. Как же хотелось высказать это всё — так чувственно, чтобы он и сомневаться не смел. Но происходящее всё ещё походило на какой-то нереальный сон.
— Я многое узнал о себе того, чего не знал ранее, — невозмутимо продолжал Доппо. — Конечно, я приметил тебя ещё в первый день нашего знакомства, но не думал, что это уже было началом…
— Стой, — нахмурившись, Джуничиро замотал головой. — Так не может быть. А как же моя сестра? У вас ведь всё было так хорошо, вы разговаривали, вы проводили много времени вместе… почему? Неужели ты любишь не её?!
— Как оказалось, через твою сестру я лишь хотел узнать тебя получше. Между нами нет и не было никакой романтической связи.
Танизаки истерично усмехнулся. Так он, оказывается, ещё и параноик. Но происходящее всё ещё напоминало собой какой-то психоделический сон, и было чувство, словно совсем скоро предстояло проснуться и окончательно покинуть этот коттедж.
Повисла напряжённая тишина. Доппо странно замолчал, продолжая нагонять своим пристальным взглядом чувство ответственности на Джуничиро. Что-то зависело сейчас от него? Он ждал ответа? Реакции? Каких-то слов поддержки? В любом случае, это не то, что Танизаки мог сейчас ему дать. Тело пронзила острая боль, глаза предательски заболели, вызывая жар в щеках. Ну чего же он хочет? Чего хочет сам Джуничиро? Почему так тошно и больно? Он же услышал то, что хотел, так почему?..
Наконец Доппо медленно поднялся. Это было настолько медленно, что Джуничиро показалось, словно прошла целая вечность, а то и больше. Сам он неподвижно стоял перед Куникидой, безвольно опустив руки и даже не глядя на него. Но его заставили смотреть, обхватив лицо широкими ладонями и повернув его к двум изумрудам, сияющим сейчас так, как никогда до этого. Танизаки неуверенно положил свою ладонь на вытянутую руку Доппо.
Сейчас он чувствовал себя так, словно готовится втянуться в ещё одну зависимость: возможно, даже более опасную, чем до этого. Врачей от этой зависимости нет, да и раны, кажется, будут заживать не так быстро, как эти мелкие красные точки от шприцов. Но он готов был окунуться во всё это. Отдать не только разум, но и сердце, если не отдал их раньше.
Джуничиро встал на цыпочки
прямо как тогда и потянулся губами к губам Доппо. Вот сейчас он снова станет холодным и бесчувственным. Вот сейчас оттолкнёт, прикрикнет, спросит, что это на него нашло. Вот сейчас…
Губы Куникиды оказались тёплыми и сухими. И мягкими — мягче, чем в прошлый раз. Боясь нарушить момент, как будто он был самой хрупкой вещью в мире, Танизаки боялся заходить дальше, и потому немного морщился из-за неудобного положения. Доппо оказался таким высоким… и сейчас это было заметнее всего. Но вот его приобняли за талию, став поддерживать таким образом, что стопы Джуничиро слегка отрывались от земли. Несмотря на отсутствие опоры, он ещё никогда не чувствовал себя таким защищённым.
Минута, две, три… время текло, позволяя им наслаждаться друг другом, и теперь Танизаки знал: хорошо не только ему. Он неуверенно зарылся ладонью в мягкие волосы, задевая тыльной её стороной резинку, до этого туго державшую их в хвосте, и с нажимом повёл рукой вниз, чтобы резинка спала. Она неуверенно, но всё же поддалась его напору, и светлые пряди вмиг рассыпались на спине Доппо. На этом Джуничиро не успокоился. Он переместил руку ближе к лицу и, оторвавшись от чужих губ, мигом снял очки, откладывая их на стол и любуясь тем, что натворил.
Перед ним, кажется, наконец предстал настоящий Куникида. Слегка растрёпанный, без очков и с лёгким румянцем от частого дыхания. Не сосчитать то количество минут, когда Танизаки представлял его в таком образе — и вот мечты стремительно переходили в реальность. Теперь это был
его Доппо.
Джуничиро пальцем провёл по чужой скуле, опустился им к ямке над верхней губой и положил его на нижнюю, приоткрывая рот. Доппо молча наблюдал за выражением лица Танизаки и позволял теперь делать с собой всё, что тому вздумается. И тот делал.
Повеселев и почувствовав контроль над ситуацией, Джуничиро дёрнулся, вырываясь из цепкой хватки Доппо, и уверенно плюхнулся прямо на столешницу, внезапно услышав тихий хруст. А… не туда ли он пару минут назад положил очки? Весёлость мигом пропала, и Танизаки поспешно соскочил, оглядываясь. На столе и вправду теперь лежала оправа с треснувшими стёклами внутри и отломанной дужкой. И вот сейчас он снова всё испортил. Ну что же…
Он не успел додумать, когда рука Куникиды элегантно смахнула мусор, некогда бывший очками, на пол, и, обхватив Джуничиро, снова усадил его на стол. Больше Танизаки слов не надо было. Он понял: это любовь.
Именно она сейчас текла по венам у обоих, и от этого было куда как более приятное чувство, чем от героина. Она окрыляла, позволяя полностью оставаться в сознании. И последствия от неё были приятнее.
Джуничиро вновь оказался в кольце из рук, в который раз обхватывая своими чужое лицо. Он прищурился, игриво ухмыльнувшись, и накрыл губами кадык
прямо так, как уже давно хотел сделать. Ответом ему были приглушённые, ещё не уверенные, но довольно характерные стоны, побуждающие к большей активности. Джуничиро начал оставлять на коже Доппо яркие засосы, словно помечая территорию, которую жаждал заполучить долгое время. Больше, больше, больше… Ему снова стало не хватать.
Танизаки вцепился в злополучный галстук и принялся настойчиво пытаться его развязать: он не позволял дотянуться до большей области, которая сейчас так и просила быть помеченной. Ему помогла рука Куникиды, поначалу огладившая его кисть, а затем с лёгкостью расправившаяся с этой деталью одежды. Джуничиро одобрительно хмыкнул и стянул галстук полностью, откинув его в другой конец кухни. Он принялся кропотливо разбираться со слишком уж мелкими пуговицами на рубашке, но, почувствовав прохладную ладонь на своей спине, невольно выгнулся, прикусив губу. Руки начинали подрагивать, как при очередном припадке, да и состояние было очень даже похоже на него. Танизаки начало казаться, что ещё несколько секунд без спешки — и он точно умрёт. Его нога уже легла на чужую талию, а бёдра призывно подались вперёд… как тут послышался звонок с улицы.
Наоми прибыла так не вовремя! Джуничиро жалобно заскулил, цепляясь всеми конечностями в разгорячённое тело напротив.
— Мы можем притвориться, что нас здесь нет?.. — спросил он, с надеждой вглядываясь в замутнённые желанием глаза.
— У нас впереди ещё целая ночь, чтобы притворяться, — вернув самообладание, ответил Доппо, улыбаясь одними уголками губ.
И Танизаки знал, что он говорит абсолютную правду.
