My salvation

      — …на втором этаже трёхкомнатная квартира с ванной и санузлом, — распинаюсь я, показывая потенциальным покупателям магазин. Женщина лет сорока оценивающе рассматривает каждый уголок, с внимательным прищуром глядя на вредилки. Наверняка, они ей не по душе. Её же муж, напротив, не так интересуются домом, как шуточками, то и дело перебивая мой рассказ про квадратуру и комнаты. Сзади меня мельтешит Рон, то и дело вставляя свое слово в наш содержательный диалог, состоящий из множества замудренных слов. Его присутствие обусловлено тем, что он не собирается оставлять меня и наш магазин на произвол судьбы и покупателей. Ну и ладно, мне даже от этого чуть легче. Покупали магазин двое Уизли — двое его и продадут.       — Ну, мне всё нравится, — говорит женщина, оборачиваясь. Когда её взгляд натыкается на меня, в ее глазах я вижу какое-то доселе непонятное никому выражение, а несколько мускулов на лице дрогнули.       — Мне, собственно, тоже, — соглашается её муж. В отличие от своей супруги он не смотрит на меня, как на мамонта в пещере, чему я несказанно рад. Она, что-то обдумывая, лезет рукой в сумку. Наверняка, в поисках задатка.       — А что вы собираетесь здесь обустраивать? — любопытный голос Рона звучит, словно гром среди ясного неба.       — Книжный магазин, — улыбаясь, отвечает покупатель. Книжный… книжный это хорошо. Наверное сюда будут приходить за интересными детективами и сопливыми романами. Стоп! Книжный?       — Знаешь, Дред, мне нравится, — говорит Фред, когда экскурсия по пустующему зданию подходит к концу. — Надо брать, пока его не выкупили под книжный.       — Полностью согласен, Фордж, это здание слишком хорошее для того, чтобы делать здесь библиотеку, — киваю я, и мы уже синхронно произносим:       — Покупаем!       — Простите, купля-продажа отменяется! — резко говорю я, отталкивая от себя конверт с галлеонами. Несостоявшиеся покупатели и Рон удивлённо — будто попали под петрификус — застывают и в голос заявляют:       — Почему?!       — Я передумал, — сглатываю я, одним взглядом указывая супругам на выход. Смерив меня очередным взглядом, они ушли (она по пути не позабыла высказаться про мою безответственность и бессовестность). Дверь с громким хлопком захлопнулась и на моё плечо легла немного грубая рука Рона.       — Ты это чего? — спрашивает он. По его голосу ясно: он переживает.       — Здесь никогда не будет книжного, — заявляю я, горько улыбаясь. Рон, немного подумав, тоже улыбнулся.       — Ну и правильно: бред эти книжки. Ничего в них интересного!

***

В маггловских фильмах — как-то увидел у Гермионы — это выглядит более… красиво, что-ли. Лично мне кажется, что я сейчас выгляжу как минимум глупо. Не знаю, зачем я это делаю, для чего и почему, но, чёрт подери, завязываю узел поплотнее. В голову лезут настойчивые мысли, что так нельзя, что это неправильно, но слушал бы я их. В комнате сумрачно и сыро. Сквозь маленькую щелку в забитом окне проникает тёплый солнечный лучик, отражаясь на множестве осколков стекол и зеркал. Да, их здесь и впрямь много, что неудивительно — склад. Так, ну вроде бы всё. Я оглядываю своё «творение» не зная, то ли радоваться, то ли плакать. Верёвка как верёвка, только свисающая с потолка и оканчивающаяся петлёй. Поднявшись на табурет, я нацепил на шею петлю и приготовился прыгать. Всего через считанные минуты, Фред, мы снова будем вместе!       — Диффиндо! — раздаётся знакомый голос, и я тут же чувствую, что дышать становиться легче. — Идиот! — говорит Ли, нанеся мне пощёчину. Эта пощёчина словно пробуждает меня от временного сна. Я гляжу сначала на него, затем на свисающую верёвку и с ужасом понимаю, что если бы не Ли, я бы был здесь подвешен. Вернее, мой труп. Отчего-то я усмехаюсь и вместе с Ли жмурюсь: в комнату резко проникает солнечный свет.       — Совсем умом тронулся?! — гневно интересуется Ли, пытаясь усмирить тяжёлое дыхание. — Если бы ты сейчас это сделал, то окончательно подорвал здоровье матери и сестры! Я уже молчу про остальных членов вашей семьи и меня!       — О, ты-то бы переживал больше всех, — проговариваю я, действительно не понимая, зачем хотел свести счёты с жизнью. Странно, в последнее время я особенно стал поддаваться эмоциям, забывая о здравом смысле.       — Ты думаешь только о себе, Джордж! — холодно замечает Ли, резким движением палочки срывая верёвку.       — Да что ты говоришь?! — в сердцах выкрикиваю я, разглядывая в осколке зеркала то место, куда две минуты назад меня ударил друг. И вновь эти чёртовы эмоции!       — Знаешь, мне надоело с тобой нянчиться! Я ухожу! — процеживает он, сжигая чарами многострадальную верёвку.       — Да пожалуйста! Я буду только рад! Дурак, зачем ты соглашаешься?! Он тебе только что жизнь спас!       — Анджелина, ты со мной? — говорит Ли, бросая взгляд на нее. Мы оба наконец вспоминаем про Джонсон, стоящую возле окна. Её карие глаза полны слез, а некоторые ноготки на руках сломаны. Перенервничала, из-за меня, значит. Она бросила взгляд сначала на Ли, затем на меня, находясь в явном замешательстве.       — Ли, не горячись, — громко шепчет она, вытирая с лица очередные слезинки. — Джорджа сейчас нельзя оставлять одного. Если мы уйдём — он вновь наложит на себя руки.       — Я не собираюсь!       — Если он так хочет — пожалуйста! Мы сказали это одновременно, ощущая чувство дежавю.       — Ли! Он внимательно смотрит на Джонсон и, словно сделав какие-то выводы, громко и чётко произносит:       — Если ты так хочешь — можешь остаться! — Анджелина прикусывает губу, вероятно, подыскивая слова для ответа. — Не надо, я всё понял. Счастливо оставаться! Он захлопывает дверь, а Джонсон, громко и затяжно всхлипнув, отворачивается к окну. Кажется, я своим неудачным самоубийством только что разрушил счастливую пару.       — Может, ты хочешь поговорить? — спрашиваю я, аккуратно дотрагиваясь до её плеча.       — И выпить, — соглашается она.       — Это пожалуйста, — я изобразил какое-то подобие улыбки и протянул ей свой локоть.