Да ну его

В тишине, растёкшейся по квартире бок о бок с вечерним мраком, раздался визгливый предсмертный ор. Кроули зевнул. Он, расположившись в рабочем кабинете на «троне» (ноги — на подлокотнике), индифферентно глянул на прилипшую к стене внушительного размера плазму. В пределах плоского экрана Майкл Майерс так же индифферентно делал из очередной жертвы заготовку для люля-кебаба четвёртый фильм подряд. Оставалось шесть фильмов, включая ремейки, и на смену заступит симпатяга Вурхиз. Причин изменять доброй светлой традиции устраивать марафон фильмов ужасов за несколько дней до Рождества не нашлось и в этом году. По мере того, как приближался день Рождения популярного чудилы из Назарета, всеобщее благодатное слабоумие становилось невыносимее, и Кроули спасался, как умел. Нескончаемые крики киношно убиенных и реки искусственной крови помогали. Созерцание буйного насилия притупляло решимость придушить повсеместно завывающих рождественские гимны. И отвлекало от истерических перемигиваний разноцветных огоньков на улицах, в витринах магазинов, в забегаловках… Кроули, щурясь на иллюминационное безумие, чувствовал: у него вот-вот приключится приступ агрессивной эпилепсии и он бросится глодать лица окружающим. Старину Майкла и его маленькое кровавое хобби оставили в покое. Золотисто-карий взгляд уставшим полозом скользнул к наполовину выпитой бутылке светлого, призывно стоявшей на столе (вторая, пустая, скрывалась под ним), но сменил направление и столкнулся со смартфоном. Тот перекочевал в руки владельца. Сообщения Стражу Восточных Врат второй день бесили тем, что неловко топтались в чате непрочитанными. Сам Страж появлялся в сети вчера днём и с тех пор в онлайне замечен не был. Что он говорил?.. «В случае чего звони, не раздумывая»? Не раздумывать почему-то не выходило. Вообще, Кроули мог позвонить вчера, но не реш… — тц! — рассудительно (издевательский закадровый хохот) предпочёл подождать. Вдруг Азирафаэль всё-таки объявится. Мало ли, снова занят чем-то ужасно важным. Ну, знаете, сраные гирлянды себя по дому не развесят, имбирные пряники без посторонней помощи не испекутся и — Кроули наморщил лоб — что там ещё любители рождественской ванили делают? Азирафаэль, как пить дать (взгляд опять метнулся к пиву), принадлежал к их числу.Так или иначе, от мысли отвлекать его (навязываться?..) было как-то… «Головные» черти с ехидным шушуканьем нашёптывали: «Довыжидаешься, и в итоге белобрысого Люц к рукам приберёт». Последнее выдавило из горла раздражённо-капитулирующее «Гр-р-р». Неподобающе длинный список причин, по которым Кроули подняло бы на смех Общество Солидных Мужчин От Сорока и Старше, пополнился: «Какого-то хрена стесняется звякнуть собственной зАзНоБе». Плазменные убийства поставили на паузу. Кончик пальца тюкнул по экранчику смарта («Позвонить»). Семь с половиной гудков, и в ничего не подозревающее смуглое ухо выверенным ударом боксёра-чемпиона впечатался суетливый шум, что обычно по праздникам охватывал детдом. От «трубки» пришлось отдёрнуться во избежание более тяжёлых увечий слухового аппарата. — Кроули! Здравствуй, — суматоха на заднем фоне не помешала отметить, что голос немного запыхавшийся. Неужто мобильный искали по всем комнатам в спешке, то есть боясь пропустить звонок от… Стоп. Мотнуть головой (самопредупреждение). — Привет. Я тебе черкнул пару строк, но ты не прочитал, потому и зво… Из динамика громыхнуло, как будто в дом через дымоход ввалился Крампус с мешком, доверху набитым фарфоровой посудой, а не пухлыми непослушными детишками. Впрочем, и детские голоса были слышны. — Господи Иисусе… Подожди секунду, пожалуйста, — смартфон, судя по всему, прикрыли ладонью: всё зазвучало, слава Сатане, приглушённо. — Мама, что у вас на кухне стряслось? Высокий звонкий голос, какой зачастую у толстушек-хохотушек, что-то радостно прокричал. — Давайте обойдёмся без поездки в травмпункт за два дня до Рождества. Пожалуйста, будьте аккуратнее! — и Азирафаэль вернулся к слегка оглохшему на одно ухо собеседнику. — Извини, я у родителей в Кембридже, где собрались наши родственники и друзья семьи. Нет времени в телефон даже краем глаза заглянуть, так что… — Скучать тебе не приходится, я понял. — Именно. Ты, предполагаю, хотел со мной что-то обсудить или всего-навсего поинтересоваться, как мои дела? Пожалуй, почти две бутылки пива в том виноваты, но еле различимые дразняще-довольные нотки… Нет, доверять лишь голосу нельзя. Чтобы удостовериться, что разгадал интонацию правильно, жизненно необходимо ещё всмотреться в серо-голубое море. Хотя успех всё равно не гарантирован. Ибо моря хранят свои тайны профессионально. И на дне может ждать как проснувшийся однажды утром после беспокойного сна Ктулху, угрюмо продирающий глаза, так и незабываемый отдых с красавицами-русалками в резиденции гостеприимного Посейдона. Кроули одарил Азирафаэля фырканьем. — Более чем очевидно, что ты в полном порядке, — склонил голову набок, взглядом застывая в пространстве кабинета. Перед мысленным взором разлилась безбрежная серо-голубая гладь. Прямо сейчас она пугающе тёмная, манящая или обнадёживающе прозрачная?.. — Рад, что тебя не успели загонять до смерти, но звоню я в первую очередь по делу. Хотел поинтересоваться, когда мне позволено заскочить в твой магазин и проверить, не появилась ли у меня аллергия на книжную пыль. — Ах, дорогой — «Опять он за своё» — Прости, пожалуйста, что мы до сих пор не договорились! Меня полностью заняла предрождественская подготовка. Как неловко вышло! Признаю вину и каюсь, — похоже на перезвон стрекозы, что попала в западню закрытого окна: несколько взволнованно. — Я приезжаю в Лондон двадцать шестого декабря и буду рад твоему визиту на… …Сей раз «трубка» разразилась страдальческим и вместе с тем негодующим «Мра-а-а-а-ау-у-у!». Затем — гавканье, подсказывающее, что лает вовсе не ирландский волкодав и даже не колли. Динамик из жалости к слуху собеседника вновь накрыла спасительная рука. — Адам, Боже правый, я ведь просил не трогать миссис Флаффи! Пожалуйста, прекрати вытаскивать её из-под софы, столь пожилая и почтенная дама не заслужила неуважительного обращения! Мальчишеский гундёж (оправдывается, засранец). — Компания Пса ей однозначно не по нраву. Мне жаль, но у тебя вряд ли получится их подружить. Почему бы вам с Псом не проверить, что происходит на кухне? Вдруг перехватите там что-нибудь вкусненькое. Усато-хвостатую миссис спасли. Кроули заполучил Азирафаэля обратно. — Прости, я не мог не заступиться за бедное животное. У неё сплошные потрясения: толпа людей в доме, шум, гам… — полный сочувствия вздох. — О чём мы? Ах, да, я хотел сказать, что… С той громкостью, с какой из динамика вырвалась «Let It Snow», можно было бы влёгкую взять Иерихон. Кроули (телефон от уха — на безопасном расстоянии) представил, как ханаанеи хватаются за уши, вопят от монструозной боли, пачками валятся с высокой городской стены, что с грохотом рушится… И всё под аккомпанемент ироничного «It doesn't show signs of stopping». Азирафаэль, наивная душа, надеялся слащавого Синатру переорать. До Кроули доносились настойчивые, но вежливые крики: — Бабушка Сара!.. Бабушка Сара! Пожалуйста, убавьте громкость!.. Прошу Вас, не так оглушительно! Эффекта — ноль. Были веские основания подозревать, что бабуля давно и глубоко глухая и музыкой наслаждается исключительно посредством ловли вибраций, которые разбегаются от работающих на полную мощность колонок. Аудионасилие продлилось недолго. Динамик испустил вопль обречённого — «Извини, я перезвоню!» — и вызов поспешно сбросили. Вскинув брови, Кроули уставился на смарт и вернул его на стол спустя минуты три. Брови сползли со лба на причитающееся им место. Телефонный полифонический дурдом стих, и наставшее безмолвие обняло с ног до головы — тёплый плед после полёта за борт круизного лайнера в нетрезвом стремлении познакомиться с океанической фауной поближе. Бутылку пива без прелюдий взяли за горлышко. В подобные моменты Кроули максимально остро осознавал, насколько ему повезло, что он один. Без прицепа в виде родни, с коей надобно «нянчиться»: посещать обязательные семейные сборища, смиряться с тем, что тебя дёргают по любому поводу, помогать, в противном случае выслушивать про кровь гуще воды. А так — никаких тебе полоумных бабок, дядюшек, втихаря закладывающих за воротник, племянников-крестников с шилом в заднице, родителей… Кроули опустил веки. Хрен с ней, с роднёй. Ещё рядом нет никого, кто бы жизнерадостно зудел над ухом, цеплял мишуру на недоумевающие кусты, гремел посудой на некогда бывшей нетронутой, почти стерильной кухне. Не на кого бухтеть «Ты заманал со своим Рождеством, думаешь, Иисусу наверху не начхать на вашу вечеринку? Хоть бы раз пришёл». Тем не менее, помочь украсить чёртову ёлку — нахлобучить на верхушку дурацкого ангелка (и почему у них обычно лица умственно неполноценных?). Просто чтобы поверхность серо-голубого моря продолжала сверкать не хуже серебристых шаров, свисающих с игольчатых лап. Тишина отчего-то перестала ощущаться блаженной и навалилась на плечи подобно скату манта, что полез нежничать. Черти в голове кривлялись — делали вид, как захлёбываются в розовых соплях и как размазывают их по голубому забору. Кроули потёр переносицу. Поскорее приложиться к бутылке и осушить её. Майерса сняли с паузы. Следующий кадр: его лицо крупным планом, чёрные провалы глаз целятся в камеру. Померещилось («говорил же, пиво»), что на лишённой всякого выражения маске отразилась жалостливая снисходительность к тощему рыжему зрителю, который глушит пиво в тёмной безлюдной квартире, а другие готовятся кутить в честь супер-звезды, распятой на кресте. Показав плазме средний палец, фильм вырубили. Очередь Вурхиза развлекаться с тинейджерами пришла быстрее, чем планировалось. …Кто-то монотонно закрякал рядом. Кроули — дёрг! — проснулся. Продрав глаз, завертел головой: его кабинет успел превратиться в уткопристанище? Наконец, дошло — раскрякался смартфон. Экранчик показал, кто названивает, и второй заспанный глаз разлепился сразу. — Ты специально… Едва ли звонивший ожидал, что ему придётся разговаривать с семидесятилетним капитаном пиратского корабля, больным раком горла. Кроули коротко прокашлялся. — Специально проснулся в начале первого, чтобы мне протелефонировать? — Спят все, кроме меня. Я не преминул воспользоваться шансом спокойно выпить какао и закончить наш с тобой разговор, — домашний (?) голос. — Но ты, верно, уже в кровати? «Отказываюсь заходить в спальню, пока тебя там нет» Кроули вторично прочистил горло. — Технически нет, но, в принципе, да, — не без усилий сел на «троне», как подобает нормальному хомо сапиенсу. Затёкшее от неудобной позы тело мрачно поддалось. Позвоночник аппетитно хрустнул корочкой свежей французской булки. — Ох, прости, пожалуйста, я опять проявил вопиющую бестактность! Имел дерзость допустить, что ты ещё бодрствуешь, и, как оказалось, сглупил, хотя ты ведь часто бываешь онлайн допоздна, однако, видимо, мне должно перестать тебя беспокоить и позвонить потом… — Ты меня вовремя разбудил, — Кроули потёр лицо свободной рукой (мимоходом нащупал на щеке вмятину от кромки стола) и откинулся на спинку. — По работе надо кое-что доделать. Не надо. Просто желание помочь Азирафаэлю прекратить тараторить требовало микроскопической лжи. Да и ждать его звонка до чёрт-пойми-когда… — По работе? Ох, вот оно что, — глоток какао и стук кружки о твёрдую поверхность. — Идеальная иллюстрация поговорки «Нет покоя нечестивым». — Твоё пребывание у родителей непохоже на расслабляющий отпуск. — При всей моей любви к родственникам, вынужден признать: ты отчасти прав, и святым меня назвать сложно. Но, смею заметить, я всё ещё отдыхаю чаще, чем Вы, мистер Кроули. — Напомни наградить тебя шоколадной медалью за впечатляющую заботу о себе, — Кроули потёр шею и с привычной вальяжностью закинул ноги на стол. — Ты, предполагаю, хотел со мной что-то обсудить или всего-навсего поинтересоваться, как мои дела? — Более чем очевидно, что ты в полном порядке. Рад, что тебя не успели загонять до смерти, но звоню я в первую очередь по делу, — Азирафаэль интонацию тоже скопировал. Кроули, ухмыльнувшись втайне от себя с удовлетворением — «Всё та же британская язва» — фыркнул. — Что скажешь насчёт того, чтобы наведаться ко мне в магазин вечером двадцать седьмого? Ты мог бы подъехать к половине восьмого, я как раз закрою лавку. Разумеется, если тебе удобно. Разве не в этот день нужно смотаться в Дувр и договориться с перекупщиками, которые собирались забрать партию кое-каких зверюшек из списка СИТЕС? Похер, пускай туда Вотерс валит. Плёвое поручение, уж с ним-то дурик справится. (Только уток в Сейнт-Джеймсском парке смешить: естественно, он, сука, всё запорет. Но Кроули на все сто был готов потратить нервы и время, когда Вельз, матерясь, отправит его разгребать чужие косяки. Целый вечер наедине с Азирафаэлем такой жертвы стоил.) — Без проблем, прикачу. Приправить голос ленивой развязностью не помешает. Будто в действительности ничего особенного в предстоящем визите нет. Будто ответь Азирафаэль на «Когда можно заявиться в книжный?» нечто вроде «Никогда. Никогда тебя устроит?», Кроули пожал бы плечами и равнодушно провёл остаток ночи с алкоголем и придуманными маньяками-убийцами. «Головные» черти — скептично настроенные зрители в кино — прыснули со смеху. По радиусу разлетался полупрожёванный попкорн. — Хорошо, буду ждать, — незримая улыбка воздушнее молочной пенки, что прячет капучино от жадных взоров с соседнего столика. — Тогда перестану докучать тебе и пожелаю спокойной ночи. Остаться один на один с прилипчивым скатом-тишиной показалось на мгновение нестерпимым, как боль в мягких тканях, прогрызенных прожорливой пулей. Кроули рывком убрал ноги со стола, точно Азирафаэль находился тут, в кабинете, вернее, стоял в дверном проёме, и порыву вцепиться в светлый рукав хваткой à la rigor mortis невозможно воспротивиться. — Погоди, я хотел спросить… Наверное, сначала придумывают, каким образом продлить разговор, а потом открывают рот?.. Да нет, бред какой-то. — Конечно. О чём же? Поражённые нервозностью пальцы — в волосах. Сжимают жестковатые вьющиеся пряди, тянут их в сторону. Словно пытаются активировать мозг, дабы он родил что-то более-менее адекватное — что заставило бы Азирафаэля не торопиться класть «трубку». «Что на тебе надето? Не говори, что какая-нибудь ночная рубаха и колпак прямиком из девятнадцатого века» — Хотел узнать, как там твой фикус. Черти разразились громким разочарованным «Бу-у-у-у!». — Ах, фикус! Ему заметно лучше, спасибо. Примечательно, что с момента, как я по твоему совету начал с ним разговаривать, он стал выглядеть… приветливее, — тихий смешок. — Звучу, как чуть-чуть сумасшедший, я знаю. — Держи его в строгости, а то расслабится и будет выделываться. — Я учту на будущее, благодарю, — притворная чопорность. — А как твои зелёные питомцы поживают? — Фотосинтезирующие поганцы продолжают бесстыдно пользоваться моим расположением, — Кроули голосом постарался передать жест «Махнуть рукой». — Сидят у меня на шее и тратят воду с электричеством. — В их содержании присутствует как минимум парочка несомненных плюсов. Растения не нуждаются в выгуле, и не приходится убирать за ними… — деликатное «Кхм», — следы жизнедеятельности, пахнущие не совсем приятно. — Гадить — это не про цветы, соглашусь, а вот насчёт вони я бы поспорил. Ты о гидноре африканской слышал? Её естественные опылители — навозные жуки. У тебя одна попытка угадать, запах чего она источает. — Как… занимательно, — забавная смесь ребяческого любопытства и лёгкого отвращения. — Я бы не отказался выяснить, что послужило источником вдохновения для Всевышнего, когда он придумывал подобных созданий. — Она, кстати, сваяла и раффлезию Арнольди, которая благоухает гнилым мясом, и стапелию, также распространяющую аромат дохлятины. Не в курсе, что там с вдохновением, но ответ на вопрос, зачем Она их создала, очевиден: развлекалась, как могла. — Божественный замысел непостижим, и все твари Его достойны восхищения, — смиренно проговорил Азирафаэль. И виновато добавил: — Вместе с тем, если честно, сомневаюсь, что, столкнись я с этими занятными растениями, мне удалось бы ими искренне восхититься. Я весьма старомоден, предпочитаю менее экстремальную зелень. — Не переживай, я не из тех извращенцев, кто держит у себя стапелию, а других недоделанных вонючих триффидов дома не вырастишь. Так что в моей квартире трупчиной не несёт. У меня тут активно орхидеи процветают, японская камелия — тоже, но она так, поглазеть, потому что не пахнет. Блять. Черти навострили уши и прекратили закидывать в пасти горсти воздушной кукурузы. Кроули зажмурился. Его мигом перенесло в прошлое, где он, одиннадцатилетний сорванец, устроил неизвестно какую по счёту пакость, и миссис Флетчер с её карающей дланью нависла над ним — безбородый Дреглин Хогни. — Камелия! — выдохнули с неожиданным, отчасти девичьим воодушевлением. Не разобрали в чужих словах ненавязчивое «Приезжай ко мне цветы нюхать. Да, это теперь так называется»?.. Кроули осторожно шмыгнул носом. — Она самая. У меня светло-розовым цветёт. — По правде говоря, камелия — моя, так сказать, главная ботаническая любовь. В особенности с белыми цветами, но и нежно-розовые радуют глаз. Метафорическая оплеуха за практически похабное предложение не спешила прилетать. Кроули приободрился. — Глаз-то радует, даже оба, но остальное не особо. Капризная до ужаса. Пока будешь ей необходимые условия организовывать, проклянёшь себя за то, что взялся с ней возиться. Я однажды еле-еле сдержался, чтобы не сжечь её к чёртовой матери — очнулся, чиркнув зажигалкой совсем рядом с ней. — Ох, матерь Божья! Кто бы мог подумать, что цветоводство — временами настолько нервирующее занятие, — почтительное удивление. Но чувствовалось, что Азирафаэля явно развеселило, как Кроули горячился из-за своенравного кустарника. — Твоя камелия всё-таки зацвела, значит, ты сумел её укротить. По-моему, это следует воспринимать как одно из подтверждений, что у тебя зелёные пальцы. «Мои пальцы не только в садоводстве хороши» Кроули издал звук, означавший «Не, херня! Не в том дело». — Я сумел её качественно напугать. Пригрозил перспективой быть мучительно медленно ободранной — ветка за веткой, сучок за сучком, если она не подумает над своим поведением. Главное — правильно мотивировать. Азирафаэль не выдержал — едва слышно рассмеялся. Знать, что вообще-то эмоциональный цветовод не шутил, ему было необязательно. — Бытует мнение, что стресс растениям вредит. Я никогда не рассматривал его в качестве стимула роста, но, знаешь, в этом есть некоторый смысл, — улыбка быстро сбежала из голоса. Последовал (расстроенный?) вздох. — Боюсь, пора отправляться в королевство Морфея, ибо меня наверняка разбудят рано. Здесь поднимаются с утренними лучами солнца и, увы, не заботятся о тех, кто продолжает смотреть сны. — Да, ты прости, — Кроули почесал кончик носа, — я тебя задержал. — Нет-нет, напротив! Благодарю за увлекательную беседу. Несмотря на прочитанное мной количество книг, в мире остаётся великое множество вещей, о коих мне неизвестно. Век живи, век учись, — опять улыбка. — Единственное, немного беспокоит, не приснятся ли мне после нашего разговора зловонные растительные людоеды. Кроули вконец осмелел. — Я знаю, чем ты можешь порубить триффидов на салат. У тебя разве не было пламенеющего меча? Ни с того, ни с сего разыграть дурашливую сценку по ролям — шаг, не лишённый риска (не предугадаешь, какую реакцию вызовет), но… чуйка нехотя тявкнула, внезапно одобряя желание хозяина — подсказала, что в игру включатся. Азирафаэль помолчал. — Ах, я… — смущённо забормотал. — Да-да, я просто… — У тебя он точно был, нехило так пламенел. Что с ним случилось? Щекотливый вопрос заставил «трубку» выдавать многочисленные вариации «Эм-м-м» и «Нгм». Собеседник, чего-то крайне правдоподобно стыдясь, никак не находил, что бы ответить. Несомненно, кое-кто вошёл в образ. — Уже потерял его, да? — Я его отдал, — тихо-тихо. — Ты — что?! — Я его отдал Адаму и Еве, ты должен помнить! — взмолился Азирафаэль, изображая растерянное отчаяние. — Не отпускать же людей, беспомощных и напуганных, в пустыню безоружными! Их и без того ожидала несладкая участь изгнанников! Представь, какой мучительный контраст с Райским Садом, где безопасность и сытость! Шалость удалась. — О-о-о, печально известное ангельское сострадание, — Кроули довольно усмехнулся и, окончательно расслабившись, опять закинул ноги на стол. — До добра оно тебя не доведёт. И, кстати, не забывай, чем именно вымощена дорога в Ад. — Если в Аду имеется возможность проводить время в столь занятной компании, я определённо не против периодически туда наведываться, мистер Змий, — тон неиллюзорно давал понять, что ангел на том конце далеко не так благочестив, каким ему предписано быть. От стенок черепной коробки отлетал невиданно (то бишь неслыханно) оживлённый свист чертей. — Прихвачу с собой свою соломенную шляпу, на крылья понадобится надеть огнеупорный чехол. И, безусловно, мне придётся запастись жарозащитным кремом, — как ему удалось интонационно передать игривое подмигивание?.. — Какой посоветуешь? «Головные» бесы взбаламученно запрыгали. — Бери HPF шестьсот шестьдесят шесть тысяч. — Постараюсь найти его на Эмазоне. Что ж, à très bientôt et bonne nuit, monsieur Кроули. Происходящее взбудоражило чертей окончательно. В сознании устроили обезьянью вечеринку: стояли на ушах, кувыркались и активно подзуживали достойно ответить на намёк на кокетство. «Я тебе неспокойную ночь в твоём книжном устрою, прямо на прилавке» Кроули ткнулся затылком в спинку «трона» и слегка прикусил язык клыком. Челюсти неосознанно сжимались, чтобы предосудительная фраза не выскочила наверняка. Кончик клыка, поддаваясь давлению, угрожал организовать хозяину пирсинг. — Передавай привет миссис Флаффи. Теперь попкорном с сердитым воем неистово бросались на поражение.