I don’t think I’ll ever stop Falling For You...
— Гарри? — это было первым, что я произнесла едва открыв глаза по звонку будильника. — Гарри? — скользнула рукой по гладкой ткани соседней подушки, которая была слишком прохладной. Где же он? Мне искренне хотелось, чтобы Гарри был здесь. Рядом. Медленно сев, потёрла глаза, и взяв стакан с водой, что всегда ждал меня на прикроватной тумбочке, сделала несколько глотков, обдумывая, куда Гарри мог подеваться? Солнечные лучи ещё не успели озарить новый день, поэтому устремив лицо к яркому свету полной луны, сделала глубокий вдох и решила выбираться из уютной, и такой манящей кровати. Должна признать, спала я, как младенец этой ночью, несмотря даже на то, что впереди мне предстоял первый съёмочный день. Но крепкие руки и успокаивающее мирное дыхание Гарри, словно по кусочкам дюйм за дюймом, собирали моё сердце вновь. Для меня было загадкой, как один и тот же человек способен причинять такую боль, от которой хочется карабкаться на стены, или лежать неподвижно на одном месте, и даже не моргать, а с другой стороны… с другой, он же способен тебя исцелять, точно обладая чудотворным прикосновением. Полностью поглощённая этими мыслями, я пыталась натянуть шёлковый халат нежного персикового цвета, но рукав того запутался, поэтому прямо сейчас у нас происходила с ним небольшая борьба. Да что б тебя! Наконец сунув руку, завязала тонкий пояс и уже собиралась идти в ванную, когда заметила на кровати конверт, что лежал возле моей подушки, но которому не придала значения сразу, потому что была слишком занята той, на которой спал Гарри. Взяв его, поняла, что на самом деле это был сложенный вдвое лист бумаги. Покрутив маленький золотистый тумблер лампы, что служила ночником, прочитала имя, которое красовалось на импровизированной лицевой стороне послания. Это был почерк Гарри. Его узнаваемые линии с твёрдым нажимом, которые выдавали характер владельца. Для Лизи. Именно эта надпись, украшенная крошечным сердечком рядом с последней буквой моего имени, красовалась на листке. Я его тут же развернула и стала жадно впитывать в себя каждое слово.<Прости, что вот так прощаюсь, вернее говорю до встречи! Прости, что не лично. Но ты настолько сладко и мирно спала, что я просто не смел потревожить. Только всю ночь лежал боясь пошевелиться, и охранял твой сон, которым ты явно пренебрегала в последнее время… и меня ранит видеть тебе такой изнеможенной и уставшей. Поэтому, будь хорошей девочкой, и отдыхай побольше ради себя и нашего ребёнка. Я разговаривал с ним сегодня. И, кажется, он очень был рад моему присутствию и голосу, потому что я так чётко ощущал его едва уловимые шевеления, стоило только приложить руку к животу. Не знаю, как мы тебя не разбудили своей небольшой полуночной вечеринкой, но мои песни пришлись малышу по нраву. Хотя, чего греха таить, мало кто способен устоять перед моим чарующим голосом.
На этой фразе я громко прыснула со смеху, понимая, насколько широко улыбалась всё то время, что читаю самое милое письмо, что мне доводилось держать в своих руках.Так вот о чём я? Ах, да! О моём голосе. Ладно, шучу! Уверен, прямо сейчас ты уже хихикаешь, и совсем позабыла о том, как сильно пыталась оградиться от меня. Только не стоит, Лизи! За эту ночь я прогнал в голове десятки вариантов своего будущего. И в каждом из них была Ты. Ты, Элизабет. И это ощущалось так правильно. Так естественно и легко, как лежать рядом с тобой в одной постеле и наслаждаться ароматом твоих волос. Я не хочу терять тебя. Не могу. Знаю, что наговорил и натворил глупостей, но не позволяй этому перечеркнуть всё то хорошее, что между нами было. Не делай из меня монстра. Я правда не являюсь им. Да, этот чёртов идиот иногда вылазит из меня и показывает свою отвратительную рожу, но я буду сдерживать его! Ради нас! Но и ты помоги мне в этом. Верь и будь рядом. Я прошу немало, потому что ты знаешь кто я такой за стенами своего дома, отельных номеров или спальни. Но этого уж точно мне никак не изменить. Единственное, что я обещаю — всегда, всегда всегда защищать тебя ото всех. Кроме… самого себя, думаю. Хочу хранить наши отношения в самом укромном и надёжном мест в этом мире! В своём сердце! Потому что люблю тебя. И верю, что ты тоже любишь меня. Мы должны быть вместе, Элизабет, ведь очевидно, что разлука убивает нас обоих. Забирает все силы и высасывает радость, оставляя только боль и страдания. Так зачем это всё? Какой смысл мучаться, если мы так хорошо справлялись со своим счастьем? Ты делаешь меня счастливым! Заставляешь улыбаться, и в тот же момент пробуждаешь желание заботиться о тебе, быть рядом, наслаждаться тобой. Знаю, что звучу сейчас, как один из тех киногероев в романтических мелодрамах, но чёрт возьми, я наконец понял что они имели в виду! И это чертовски приятно! Вау! Оказывается, писать об этом намного легче, чем говорить! А ещё, почему люди стали так пренебрегать живой перепиской? Не той, что по телефону или через все эти всплывающие окошки на компьютере, а вот такой, когда пишешь от руки? Надеюсь, ты сможешь разобрать каждое моё слово, потому что пишу я карандашом из твоей косметички (кажется, я его испортил) на остатке упаковочной бумаги из пекарни «Лакомства от Рози». Карандаш перестаёт писать (вот чёрт). Позвони мне! Я люблю тебя! Твой Эйч. (прим. от англ H - Harry)
Крепко прижав письмо к груди, я поняла, что по щекам тихо катятся солёные капли, падая на светлую ткань халата, оставляя расплывчатые пятна. Но это были совсем другие слёзы. Не те, что я лила ещё вчера или пару дней назад. Нет. Это были слёзы облегчения и радости. Как он умело жонглировал моими чувствами. Как отправлял на самую верхушку радуги только тем, что… любит… Вернее, именно этим. Гарри любит меня! Гарри! Любит Меня. От этой мысли, будто ударило молнией прям в макушку! Утерев тыльной стороной руки свои влажные глаза, схватила телефон, и проверив, что у меня всё ещё есть время в запасе, перед тем, как должна приехать машина и забрать на съёмки. В миг отыскав имя Гарри в исходящих звонках, ткнула кнопку вызова и затаила дыхание. Сердце от чего-то стало слишком быстро подпрыгивать внутри, будто звоню ему впервые в жизни. Не прошло и трёх гудков, как… — Лизи? — это был его голос и я от удовольствия прикрыла глаза, тихо выдыхая тот воздух, что сдерживала в себе три бесконечных гудка. — Ты любишь меня! — завопила громче, чем ожидала. — Конечно люблю, — он явно улыбался. — Ты только что об этом узнала? — В какой-то момент я просто перестала в это верить, но сейчас… Гарри, я тоже люблю тебя! — мне просто хотелось, чтобы он услышал это именно сейчас. — Господи, как я рад, — уверенна, он тоже прикрыл глаза от облегчения. — Наконец ты снова говоришь со мной, открываешься. Но что изменилось? — Я прочитала твоё письмо, — улыбка тут же коснулась моих губ. — И оно такое… такое милое. Ты такой милый, — замурлыкала, улыбаясь ещё шире. — Ох, Лизи, мне бы очень хотелось тебе сейчас показать, что я могу быть далеко не милым, — понизив тон, растянул он слова, добавляя львиного рыка в конце. — Где ты? — заправив волосы за ухо, я встала с кровати и подошла к окну, наблюдая, как просыпается день лилово-розовой полосой на горизонте. — Я по пути в аэропорт, — застонал Гарри. — Что-то случилось? — я нахмурила брови. — Нет, нет. Но если помнишь, я говорил о выступлении в Лондоне в январе? — Чёрт, точно! Уже ведь январь. Но почему ты не напомнил вчера? Я бы не спала, не тратила время зря. — Ты его и не тратила, — Гарри говорил мягко, очень мягко, настолько, что мне казалось, будто он меня снова обнимает. — Тебе нужен был отдых, а мне нужна была ты. В моих объятиях. Никто не остался в проигрыше. А для остального, у нас будет ещё множество минут, часов, дней. — То, что ты написал… правда веришь в каждое слово? — До последней капли. У меня было время обдумать всё. И я прекрасно понимаю, что нас впереди ждёт ещё предостаточно различных недопониманий и преград, но это никак не отменяет тех чувств, что живут во мне и в тебе в двойной дозе, — на этой фразе я опустила руку на сой округлившийся живот и перевела на него взгляд. — Гарри, мне страшно, — честно призналась, потому что неведение будущего пугало до чёртиков, а понимание того, что я соглашаюсь быть рядом во что бы то ни стало, перехватывало дух похлеще вида на самые жуткие американские горки. — Но я хочу, нет, мечтаю больше всего на свете прыгнуть с этим парашютом и будь, что будет. Я поняла, что смогу жить без тебя. Смогу со всем справляться сама и это нормально, вот, что я поняла. — Ты меня запутала. — Но в тот же момент, — поскорее продолжила. — Я поняла, а нужно ли оно мне? Зачем такая жизнь, где нет тебя? Что-то во мне умирает каждый раз, стоит только представить, что тебя больше нет рядом. И до меня наконец дошло насколько мне повезло, что ты чувствуешь тоже самое ко мне! Я не могу пренебрегать этим. Не хочу растратить то, что случается один раз на миллион. Я люблю тебя! — Поехали со мной! Я так хочу тебя сейчас увидеть! Чертовски невыносимо до коликов в кончиках пальцев. Забрать тебя с собой, и никогда не отпускать. — Ах, Гарри, я бы всё на свете сейчас отдала за это. Но не могу. Ты же знаешь. Это работа, кто, если не ты поймёт? — Знаю. Знаю, — шумно выдыхая, уверена, только что он запустил пальцы в свои густые волосы. — Тогда прилетай на выходных, у вас ведь будут выходные? — В Лондон? — В Лондон. — Я никогда там не бывала. — Я покажу тебе его с лучшей стороны. И да, там есть пекарня не хуже чем «Лакомства от Рози». — Звучит заманчиво, — внутри всё переворачивалось от радости, что мы снова можем разговаривать, как раньше. — На деле будет ещё лучше. Обещаю, влюбить тебя в Лондон, и быть может, когда-то ты согласишься перебраться туда со мной. — В Лондон? — снова повторила свой вопрос. — В Лондон, Лизи. В Лондон. — Я постараюсь выбраться на выходные, — в душе тут же ожили бабочки, которые хотели лететь к нему прямо сейчас. — За билеты не беспокойся. И за остальное тоже. Я буду ждать тебя там. Но сейчас, мне пора идти, вылет скоро. — Я рада, что мы — это снова мы. — И я рад. Люблю тебя. — И я тебя люблю.