Печенье с корицей и бессрочная увольнительная

В баре было ужасно накурено, как каждый вечер, но в остальном это простое заведение всегда казалось Френки просто идеальным – и, похоже, Вику здесь тоже нравилось. Он прижимался к плечу Френки, но это было скорее проявление интереса, чем настороженности. Они так и сели, бок о бок, в темном углу где как раз нашлась свободная пепельница на столике. – Готов поклясться, что ты будешь пить колу, – Френки улыбнулся и Вик кивнул. – Именно. Я успел к ней привязаться, – он улыбнулся в ответ. – Хотя, конечно, это полная хрень: в двадцать лет мне можно было убивать людей и нельзя выпить вечером пива. – Знакомая история, – Френки плотнее прижался к нему боком. – Ничего, закончишь со своими таблетками и уйдешь в запой, если захочешь. Сквозь одежду он отлично чувствовал тело Вика, где надо – жесткое, где надо – мягкое как сырое тесто. Большинство молодых омег сейчас были худощавыми, чертов «героиновый шик» просочился повсюду, а Френки от вида торчащих ребер чуть не бросало в дрожь. Альфы его поколения выросли на фильмах с Норманом Монро и другими аппетитно сложенными омегами, к тому же на тощие тела Френки вдоволь насмотрелся во вьетнамских деревушках. Именно из-за желания встречать симпатичных омег почаще, Френки пару лет назад и перекупил кондитерскую мистера Блэка – до того как тот предложил, он планировал бросить всякую мелкую работенку и заняться фермерством, как двоюродный дед. Но возможность хоть каждый день видеть омег-сладкоежек с круглыми задницами и животами перевесила желание вернуться к корням. Френки не пожалел о своем решении ни разу. – Ты просто красавец, знаешь об этом? – шепнул он Вику на ухо, но тот недоверчиво покачал головой. – Обожаю омег вроде тебя. – Толстых? – фыркнул Вик. – Крупных, – Френки положил руку ему на плечо и тут же почувствовал как напрягся бицепс под ладонью. – На сколько штангу выжимаешь? – Раньше легко брал сто восемьдесят. Когда-то я был просто молодец, но из-за таблеток обленился к чертовой матери, потерял форму, только и делаю что жру и сплю. И ни на чем не могу сосредоточиться, мне даже боксерская груша сдачи дает. – Это пройдет. Года через три ты даже не вспомнишь что был не в форме. Френки развернулся к нему всем телом. В полумраке все цвета смешивались, сейчас Вик совсем не казался похожим на Билла и это было к лучшему. – Но дело не только в этом. Мне кажется, ты очень сильный не только здесь, – Френки чуть сжал плечо Вика пальцами, – но и вот здесь. Отпустив плечо, он легко дотронулся до виска Вика. – Тут вы серьезно ошибаетесь, лейтенант. Я – настоящая тряпка, меня нельзя было брать в морскую пехоту, – Вик вытащил из кармана сигаретную пачку и зажигалку. Он как-то поежился прежде, чем закурить. Как будто ему было холодно. – Знаешь, как я обзавелся всеми своими проблемами? Я вел отряд, мы попали в засаду, и из-за меня погибло трое хороших парней. После нескольких суток допросов мы попытались бежать, по нам открыли огонь. Иногда я думаю, что лучше бы меня тоже пристрелили насмерть. – Не говори глупостей, – строго произнес Френки, опять поглаживая его по плечу. В профиль Вик выглядел просто до неприличия юным, Френки на секунду почувствовал себя форменным старым извращенцем. Потом он отбросил эти мысли и переложил руку Вику на бок, провел ей сверху вниз, чувствуя ладонью пару пухлых складок. Вик явно подбирался как мог, но полностью втянуть живот у него не получалось, тот все равно выпирал и Френки не мог отказать себе в удовольствии помять его пальцами. – Я очень редко ошибаюсь в людях, – тихо сказал Френки, прижавшись лбом к виску Вика. – А глядя на тебя я вижу не только тело идеального омеги, но и душу настоящего морпеха. Ты сильный. Ты красивый. * * * Почти на минуту Вик просто замер, едва не утонув в чужом тепле и резком, сильном запахе альфы. В этот момент ему было глубоко наплевать на все накопившиеся проблемы, хоть на то что с его штанов чудом не отрывается пуговица, хоть на то что засранец Буш еще отправит эту страну в ад. Сердце Вика бешено стучало и хотя до течки было еще добрых пять недель, ему казалось что он вот-вот напустит под себя смазки не меньше, чем пубертатных лет школьник, которому обломилось свидание с капитаном футбольной команды. Накрыв ладонью свой вставший член, упиравшийся в молнию ширинки, Вик запрокинул голову, ни о чем не думая, только чувствуя как его ласкает альфа – впервые после расставания с Грегом. Но потом Френки попытался протолкнуть пальцы ему за пояс, как раз чуть выше места об которое тушил сигареты тот черномазый сучонок. Рука Френки была в паре дюймов от этих ужасных шрамов и Вик впервые порадовался что так сильно разжирел – подобраться к следам от ожогов у Френки не было ни малейшего шанса, но одной только мысли о возможности этого Вику хватило на полное исчезновение возбуждения. Он был уверен: если альфа дотронется до его шрамов – это будет полный конец света. – Прекрати немедленно. – Тебе же нравится. – Прекрати, – Вик без предупреждения впился пальцами в запястье Френки, резко рванул его на себя и выкрутил до хруста, – немедленно. – Черт, – Френки высвободил руку и отодвинулся от Вика на добрый фут, потирая запястье. – Если ты сейчас не в форме, то не хотел бы я повздорить с тобой когда ты в нее вернешься. – Мне стоило уточнить: то, что я толстый, уродливый и не трахался больше года, не значит что я позволю себя унижать. – Вик, – Френки снова склонился ближе, но уже не придвигался вплотную, – я тебя не унижал. Может быть я и сделал что-то не так, но унижаешь себя ты исключительно самостоятельно. Вик вздрогнул. Это звучало как худшее оскорбление из всех что ему доводилось слышать, но Френки не ошибся ни на секунду. Он действительно не сделал ничего плохого, а сам Вик все испортил. Истеричный, тупой, безмозглый сукин сын. – Мне лучше уйти, – он резко поднялся с места. – Останься, – Френки протянул ему руку, – я обещаю тебя не трогать, пока сам не попросишь. – Дело не в том, – Вик покачал головой. – Мне правда лучше уйти. Он направился к выходу, опустив плечи, быстрым шагом, с трудом не срываясь на бег как если бы опять боялся что в спину ему будут стрелять.