Печенье с корицей и бессрочная увольнительная

Вик даже не пытался привести квартиру в порядок, только закинул одежду в шкаф и проверил надежно ли задернуты шторы на окнах – меньше всего ему хотелось бы заметить, как итальянская семейка из дома напротив наблюдает за ним. Звонок в дверь определенно не застал Вика врасплох. Притушив очередную сигарету в пепельнице, стоявшей на полке, он отпер замки, один за другим, и впустил Френки. Тот улыбнулся и Вик кивнул ему в ответ. – Добро пожаловать, – просто сказал он. – Здравствуй, – Френки протянул ему бумажный пакет с печеньем. – Надеюсь, на этот раз все получится. Вик свернул пакет и поставил его рядом с пепельницей: – Постараюсь тебя не прогнать. Ему чертовски захотелось рассказать Френки о сержанте Хокинсе, о том, как именно он оказался во главе того отряда – но Вик боялся опять сорваться, испортить все уже безвозвратно. Он молча кивнул на дверь спальни и попятился, уступая Френки дорогу. Тот выглядел слишком большим для этой дешевой квартиры, в нем было добрых семь футов роста, он выглядел почти великаном даже рядом с Виком, который определенно не назвал бы себя коротышкой. Ему вдруг показалось что он впервые видит Френки так близко. – В тренировочных штанах ты выглядишь лучше, – бросил тот, перешагивая порог спальни, – джинсы на тебя слишком давят. Френки протянул руку к боку Вика, явно собираясь погладить или даже ущипнуть, но тот резко развернулся, не давая до себя дотронуться – ему была нужна еще пара минут чтобы собраться с силами, перестать, черт возьми, трусить, как мальчишка. Френки чуть слышно фыркнул, но не стал продолжать добиваться своего. – Послушай, Вик, – он встал к нему ближе, так что Вик почти оказался зажат между Френки и углом комнаты, это не было безвыходное положение, но Вик терпеть не мог ситуации, из которых бежать можно только с боем, – ты симпатичный парень, но я понимаю, что у тебя есть проблемы. И я хотел бы заранее знать, за что ты можешь попытаться мне врезать. Чтобы хоть яйца успеть прикрыть. Развесь красные флажки везде, где нужно. Вик качнул головой. – Хорошо, но если хотя бы попробуешь засмеяться надо мной, то я сломаю тебе шею, богом клянусь. – Он уперся ладонью Френки в грудь и тот отступил на пару шагов, позволяя Вику хотя бы нормально развернуться. – Мне не нравится мое тело. То, каким оно теперь стало. – Надеюсь, ты не про вес говоришь? – Френки протянул руку и, приподняв край застиранной футболки, легко погладил Вика по животу, всего в паре дюймов от шрамов. Не попытаться снова уйти от прикосновения было сложно, но Вик справился. – Знаешь, многие омеги вроде тебя комплексуют по этому поводу, но ты выглядишь чертовски аппетитным. Таким и должен быть здоровый, плодородный омега. – От веса я не в восторге, слишком уж привык быть подтянутым и видеть свой член полностью без помощи зеркала, – Вик все же чуть подался назад, чтобы Френки не нащупал шрамы раньше времени. – Но говорю я не об этом. Меня допрашивали и пытали, понимаешь? Остались следы, повсюду. Мне стыдно их показывать. Слово «стыдно» звучало совсем по-детски, хоть и честно. Френки не засмеялся, не попятился, не посмотрел с недоверием, только опять кивнул. Самая главная беда была в другом, и Вик совершенно не представлял, как рассказать об этом Френки – или любому другому альфе, не важно – и не показаться конченным идиотом. Он не так уж и сильно беспокоился из-за лишних фунтов. Он готов был смириться с шрамами. Хуже всего было то, что Вик забыл, что надо делать, когда нет необходимости защищаться – когда на тебя не орет кто-то из уорент-офицеров, называя вечно текущей мокрозадой шлюхой, когда штаб-сержант не пытается изнасиловать тебя, когда об твой живот не тушат сигареты, а со спины не срезают куски кожи. Вик отлично научился держать удар и абсолютно потерялся, когда, наконец, его перестали бить. Какое-то время Вик отчаянно хватался за мысли о том, что таким его все равно никто никогда не захочет – все равно он слишком толстый, он изуродованный, освежеванный заживо, ни один нормальный альфа на такого даже не посмотрит. Но хвататься за это дальше у Вика не получалось, ему был нужен альфа, нормальный секс, нормальная поддержка. И вот сейчас он смотрел альфе в глаза, не зная толком, что дальше. Ему требовались все силы, вся выдержка просто на то, чтобы остаться рядом с альфой. Раздеться перед ним, раскрыться, расслабиться, поддаться, не пытаться оттолкнуть. * * * С одной стороны, Вик смотрел сейчас на него с таким напряженным ожиданием, что у Френки только что мурашки по спине не ползли, с другой – ему до чертиков хотелось просто обнять этого бедного глупого омегу, годящегося ему в сыновья, и сказать ему, чтобы больше никогда не переживал из-за всякой ерунды, а просто радовался, что может жить. Но так было нельзя. Если у парня проблемы с головой после войны, нужно подходить к нему иначе, не делать ничего, что он может принять за попытку надавить. Френки прекрасно это понимал – во Вьетнаме воевало не так много омег, но вряд ли их проблемы чем-то отличались от тех, которые появлялись у бет и альф. С этим он немного умел обращаться, часто виделся со своими, помнил, как мучился сам. Френки не просто хотел Вика – он хотел ему помочь. – После того, как ты рассказал про плен, я догадался, что у тебя есть шрамы. И, конечно же, вряд ли они тебе нравятся, – сказал Френки, не подходя ближе как бы сильно ему ни хотелось это сделать. – Поэтому я хочу тебе кое-что показать. Сначала он расстегнул джинсы, резким движением сдернул их до колен, а уже потом – подцепил руками край футболки и скинул ее через голову вместе с надетой поверх расстегнутой рубашкой. Он увидел, как расширились зрачки Вика. Тот замер, глядя на его голое тело, будто не мог поверить собственным глазам. – Вот поэтому я не стану смеяться над твоими шрамами, Вик. У меня есть свои собственные. Я прекрасно понимаю, что это такое.