Pomp and Circumstance

Впервые Шэнь Юань осознал, что был омегой, позже, чем должен. И под «позже» он имеет в виду на несколько лет позже. Он даже не уверен был, какого же он сейчас возраста. Единственное, что Шэнь Юань осознавал, — это липкость между ног и дискомфорт, который расцветал в его, боже, первую течку. Это не так больно, как он ожидал, но всю свою жизнь он думал, что бета. Это что, новый сдвиг в сюжете? Это было не только неприятно, Шэнь Юань был слишком растерян и не готов ко всему, что приходит с тем, чтобы быть омегой. Принимать лекарства, таблетки? Чай, чтобы облегчить судороги, странное желание зарыться в кучу одеял, потому что он просто хотел спрятаться, но также ему очень захочется трахнуться. Шэнь Юань не хотел оскорбить остальных омег. Однако у них всё происходило грубо, с течкой, со слезами и слюнями альфы по окончании процесса. Но что насчёт него? Шэнь Юань не был готов к тому, что любой альфа, на которого он наткнется, остановится, уставится и вдохнет так глубоко, как будто он только что уловил запах самого чудесно пахнущего торта. Итак, что же он сделал? В первую очередь он понёсся к своему Шицзуню, Му Цинфану, сертифицированному бете, благослови небеса, и он даже не попросил, а вежливо умолял его дать ему самые сильные гребаные подавители. К несчастью, это было то, что он прокричал в своей голове, когда Учитель объяснил, что он не может дать ему ничего, пока течка Шэнь Юаня не стабилизируется, потому что он предстал омегой слишком поздно. Что бы это ни значило, чёрт возьми. Он винил во всем этом дерьмовые почеркушки брата-Самолёта. Больной ублюдок, который добавил Омегаверс в одной из экстр просто для того, чтобы это было. И почему-то Шэнь Юань сидел и читал её, полностью наслаждаясь всем этим, потому что, как ни странно, она не была заполнена бесконечным папапа. Когда Шэнь Юань думал об этом, он осознавал, как ему повезло, что это была именно эта версия, а не дерьмовый оригинальный роман. К сожалению, он оказался безымянным персонажем, который с радостью отправился на гору Цанцюн и присоединился к пику Цяньцао, поскольку ему было ближе изучение диковинных зверей, препарирование их для того, чтобы можно было увидеть, могут ли они найти лекарства и все такое, и, чёрт возьми, даже изучение медицины не казалось огромной проблемой. Шэнь Юань любил всё это. Единственным недостатком, по-видимому, был тот факт, что он пришел за много лет до того, как Бинхэ будет вовлечен в эту историю. Этого времени было достаточно, чтобы изучить всех пиковых лордов, прежде чем они станут пиковыми лордами. Он встретил Шан Цинхуа примерно в то же время, автор бормотал что-то о пропавшем кондиционере, и Шэнь Юань ответил: «жизненно, чувак.» И даже если он захотел ударить этого парня в половине случаев, он бы этого не сделал. Кто ещё может страдать вместе с ним в этом мире? Все пиковые лорды были невероятно горячими. Это было нечестно, Шэнь Юань, конечно, никогда не заботился о своей сексуальности, но даже он не мог отрицать, что, может быть, просто может быть, было бы круто, если бы Лю Цинге прижал его к своему мечу. …или если бы Шэнь Цинцю мог, знаете ли, сказать ему, что он хороший мальчик, пока он бы делал не такие уж невинные вещи в бамбуковой роще. Он провёл годы, живя в этом романе, где он боялся за свою гребаную жизнь, и у него даже получилось достигнуть высшего уровня безразличия. Или, может быть, Шан Цинхуа так на него подействовал. Но это было не так важно. Дело было в том, что Шэнь Юань, бета, официально стал омегой, и теперь ему сказали, что он не может использовать подавители до своей третьей течки. Он определённо не желает провести эти нелегкие дни совершенно один. О нет. Он раздумывал, не попросить ли Шан Цинхуа оказать ему помощь, но это был его братан, и ему не нравилась идея, что его бро натянет его задницу. Также, Шэнь Юань был уверен, что Лю Цингэ приберегает себя для будущей пары. Он не собирался искать какого-то случайного альфу, кто знает, может быть, он будет злоупотреблять его омежьей сущностью и заставит его войти в эти… вынужденные отношения. Мысли Шэнь Юаня постоянно возвращались к одному человеку, который был холоднее Мобэй-цзюня и, очевидно, посещал бордели, как будто они были его настоящим домом. Будет ли Шэнь Юань отрицать, что он, возможно, тоскует по самому умному и язвительному парню на всём пике Цанцюн? Да, потому что Шэнь Цинцю был не просто самым умным, нахальным парнем, который нравился Шэнь Юаню — ну, Му Цинфан был довольно умен, — но Шэнь Цинцю был уличным и книжным умником. И Шэнь Юань ненавидел себя за то, что влюбился в такого парня. Того самого парня, который буквально был подонком- (Шан Цинхуа пьяно признался, что Шэнь Цинцю никогда не прикасался к своим ученикам, он просто ненавидел дерзких маленьких избалованных детей, поэтому он игнорировал их, и это, конечно, не оправдывало количество издевательств между детьми, но опять же, все пиковые лорды закрывали глаза, когда Бинхэ, который в конечном итоге был единственным ребенком, на которого Шэнь Цзю тоже поднимал руку, так что, возможно, просто возможно, если бы Шэнь Юань мог изменить некоторые события, он, вероятно, мог бы, скорее всего, надеяться, повлиять на окончание этого романа…) Шэнь Юань ни за что не признался бы, что ему нравится Повелитель пика Цинцзин. Во всяком случае, не вслух. (о, внутренняя омега мгновенно заявила свои права на этого альфу) Он рассказал Цинхуа. — Ты… что?! — голос Шан Цинхуа сорвался; Шэнь Юань подумал, о ужас, может быть, тот шокирован? Шэнь Юань умудрился сохранить спокойное лицо, то самое лицо, которое он совершенствовал в течение последних нескольких лет, когда разговаривал с испуганными учениками, которые приходили с какой-нибудь болезнью или, иногда, кровоточащими ранами. — Я омега. — Да нет, братан, я хорошо расслышал тебя в первый раз, но ты хочешь, чтобы Шэнь Цинцю был твоим.? Я сейчас под кайфом? Мы сейчас под кайфом? — Шан Цинхуа поставил свою чашку на стол, как будто она горела. — О боже, пожалуйста, скажи мне, что ты под кайфом, а я всего лишь бедный идиот, который должен помочь тебе прийти в себя. — Я не под кайфом, и мне обидно, что ты так обо мне думаешь. — Бро, ты только что сказал мне, что хочешь, чтобы тебя трахнул подлейший из подонков?! — Я этого не говорил, — огрызнулся Шэнь Юань, — я просто сказал, что было бы здоровски, станцуй я с ним горизонтальное танго… Ну, понимаешь… если бы мы спарились. Шэнь Юань наблюдал, как на лице его друга мелькают эмоции. Замешательство и легкий ужас возвращаются прежде, чем Шан Цинхуа щелкает языком. — Чувак, он же умрет… Я не знаю, когда, но… блять, к чёрту! Он скоро умрет. Ты собираешься спариться с мертвецом, ты, глупый, жалкий человек! — У меня есть план на этот случай. — начинал Шэнь Юань потому, что он чертов миллениал и у него всегда должен быть план. План в плане. Может быть, не всегда удачный, как в тот раз, когда он думал, что выпить энергетик с эспрессо, чтобы вовремя закончить работу, хорошая идея, но вместо этого получил сильную головную боль и потерял сознание. Как бы то ни было, план есть план. — У тебя есть план, — Шан Цинхуа поднял свою чашку, — чтобы испортить мой шедевр. — Твой шедевр — дерьмо, и мы оба это знаем. — Деньги есть деньги. — Дерьмовые деньги. — Шэнь Юань посмотрел на Шан Цинхуа, — или ты мне поможешь, или я расскажу всем про Эльзу. — Я не могу поверить, что ты угрожаешь мне и называешь моего короля Эльзой. — Шан Цинхуа невольно рассмеялся, и звук был искренним, и его глаза наполнились слезами, когда он захихикал. — Потому что это смешно, и я собираюсь пустить все на самотёк. — Перестань, мне стыдно, что я всё это затеял. — Шэнь Юань тоже засмеялся, почувствовав облегчение, зная, что он не одинок в этом романе, где не существует современных технологий. Иногда он скучал по своему телевизору. — Но да, у меня есть план. Это хороший план. Так он говорит Шан Цинхуа. Это действительно казалось хорошим планом.