Pomp and Circumstance

Шэнь Цинцю ненавидит Лю Цингэ. Был ли в его нынешней жизни шанс просто покончить с этим ублюдком? «Нет, нет», - говорит он себе, потому что если он оборвет жизнь другого человека, то попадет в большие неприятности. Ну, может быть, учитывая то, что Юэ Цинъюань всегда хотел быть уверен в том, что он всегда был в безопасности. Но это все еще был Лю Цингэ, и Цзю вероятнее всего ощутит на себе гнев всего Цанцюн, а затем и остального мира. Нет, никаких убийств. Может быть, несколько легких оскорблений для поддержания своего "я лучше тебя" имиджа. Причиной его мыслей был мягкий, хрупкий Шэнь Юань, который держал его за руку, пока они болтали, остановился когда Лю Цингэ подошел с весьма раздраженным выражением лица, которое появилось, как только он заметил Шэнь Цинцю. И это было прекрасно, потому что именно так он смотрит на повелителя пика Байчжань в ответ. Смесь чистого раздражения, наполовину выдающего его желание засунуть тому Сюя прямо в... Вдох. Выдох. Цинцю вернулся обратно в реальность, потому что он только что вдохнул восхитительный запах Шэнь Юаня и внутренне зарычал на другого альфу, ведь этот запах Лю Цингэ теперь тоже почувствовал. Эта чертова скотина. Шэнь Цинцю осторожно похлопал Шэнь Юаня по руке. Вот оно! Он! Все ещё! Держал! Его! За руку! Повелитель пика Цинцзинь захотел успокоить внезапно возникшую нервозность, которую испытывал его будущий омега. Он подвергся искушению поцеловать руку Шэнь Юаня, прямо на глазах у этого идиота, просто так, черт возьми. И Цинцю претендовал на это. Ещё как. — Лю-шиди, - Шэнь Цзю чувствовал удовлетворение, когда обращался к Цингэ подобным образом. Лю Цингэ был тем самым парнем, который, вероятно, мог бы надрать задницу Шэнь Цинцю, если бы захотел. И они оба знали, что он ох как хотел это сделать. Шэнь Цинцю был старше, и он определённо не собирался называть его по другому. Ну, может быть, если бы он не был таким раздражающим... — Шэнь-шичжи и я только что говорили о тебе. — Мы говорили о нем? - пробормотал Шэнь Юань прежде, чем поймал взгляд ученого, который кричал: "молчи!". Шэнь Юань моргнул; его глаза были полны невинности, и так сладки, что Цинцю мог только вновь погладить ту руку, которая всё ещё цеплялась за него. Это было так мило... может быть, ему стоит поцеловать его? Лю Цингэ прищурился: — Действительно?   — Да. - тон Шэнь Цинцю из спокойного стал слегка презрительным, когда он заговорил с другим лордом. Он раздражался всё больше и больше. Он исчерпал свой лимит времени, который позволял ему находиться рядом с Лю Цингэ. Шэнь Цинцю поднял свой веер, моргая так же невинно, как и Шэнь Юань. — Видишь ли, Шэнь-шичжи очень беспокоится о твоих учениках.... — Это правда?   Шэнь Цинцю дёрнулся. Этот ублюдок. Только что. Перебил его. Шэнь Юань смущенно опустил голову. — Да... Лю-шишу, Ваши ученики... они... часто получают ранения и этот шичжи... верит, что если бы Вы провели с ними чуть больше времени, обучая и-их как следует... то к-количество растянутых... щиколоток... или... запястий значительно сократилось бы... - Шэнь Юань умолкнул, прежде чем поднял голову и посмотрел на Лю Цингэ, который отшатнулся назад. Шэнь Цинцю наклонился, чтобы понять причину такой реакции, и, даже будучи более сдержанным, вздрогнул. Что это был за взгляд? Глаза Шэнь Юаня были такими большими, обрамленные густыми ресницами, почти слезились, и этот рот, такой мягкий на вид, был ... был ... надут! Шэнь Цинцю послал несколько молитв наверх, в основном умоляя небеса сейчас же покончить с жизнью Лю Цингэ, потому что это было несправедливо, что этот тупица видел подобное чаще, чем он! — Те, кто постарше, лучше следят за тем, чтобы им не было так больно, но в этом нет смысла, потому что они всё равно становятся напряженными и перегружают свои мышцы! Младшие ученики иногда даже не знают, как правильно держать меч, даже если они должны были тренироваться прежде чем присоединиться к пику Байчжань! - воскликнул Шэнь Юань, размахивая свободной рукой в воздухе, - Я хочу помочь им и быть убежденным в том, что они в порядке, потому что я люблю детей и все такое, но я беспокоюсь! Вчера бедная Ци Ай поранила себя мечом! Я даже не знаю, как это случилось! Шэнь Цинцю стоял с веером у лица, наблюдая, как выражение физиономии Лю Цингэ меняется от растерянного к спокойному, что не предвещало ничего хорошего для другого альфы. Лю Цингэ протянул руку и Шэнь Юань уставился на неё, а затем посмотрел на ту, за которую держался. — Иди сюда. - сказал Цингэ, словно это само разумеющееся, и Шэнь Цинцю поджал губы от сдерживаемой ярости, когда Шэнь Юань вздохнул, отстраняясь от лорда Цинцзин, двигаясь к другому мужчине. Шэнь Цинцю мог только наблюдать, стоя с почти согнутым веером в руке, как Лю Цингэ уводит прочь его любимую омегу. Так что, да, он действительно чертовски ненавидел этого дерьмового ублюдка. Лорд пика Аньдин вскрикнул, увидев, что он вернулся. А это, знаете ли, было очень хорошо. Ему нравилось знать, что этот маленький человек боится его. В комнате было намного холоднее, чем раньше, но Шэнь Цинцю смену температуры никак не прокомментировал, поскольку ему было все равно, что происходит в жизни Шан Цинхуа. — Шан-шиди. — Д-да? - ответил Шан Цинхуа, вертя в руках какие-то свитки. Шэнь Цинцю зашёл дальше и остановился, когда уловил запах другого альфы, который, судя по всему, был в комнате, и по тому, как беспорядочно выглядела одежда Шан Цинхуа, учёный понял, что это была не просто формальная встреча. Опять же, он не стал комментировать. Если Шан Цинхуа хотел трахаться с тайным любовником, то пусть делал это, ибо лично ему было наплевать. Даже сейчас, в этом возрасте, Шэнь Цинцю ходил в публичные дома. В его защиту можно сказать, что там был самый лучший чай. — У-ух... Шэнь-шисюн... — Объясни мне, что такое принцесса подушек. Шан Цинхуа начал задыхаться. Его лицо стало ярко-красным и он захрипел, пытаясь вдохнуть воздух. — Я... - пиздецпиздецпиздецпиздец - ... э-эм, что? — Принцесса. Подушек. - Шэнь Цинцю начал постукивать пальцами по столу, за которым в данный момент тяжело дышал Шан Цинхуа. — Объясни. — Г-где вы это услышали-? — Какая разница? Отвечай. - Шэнь Цинцю наклонил голову, и хотя он старался быть менее угрожающим, его глаза говорили, что он с радостью превратил бы жизнь другого человека в ад. Это сработало, ибо Цинхуа начал странно смеяться и всхлипывать.   — Это... это как... типа... с-секс... Шэнь Цинцю прекрасно понимал, что это был секс, учитывая слова Шэнь Юаня о том, что он был пассивом. Но он взмахнул своим веером, как бы говоря "продолжай". — Ну... ну... вы точно з-знаете. - Шан Цинхуа двигал руками странным образом, круговыми движениями и покачиванием плеч, а его лицо оставалось таким же красным. — Если бы я знал, то не стал бы спрашивать. — Т-точно... принцесса... подушек... имеет такое значение. Мол, ч-что то... те, кого называют принцессами подушек, похожи на нее... т-те кому нравится... лежать и быть принимающим, но ничего не делать... Они просто хотят лежать... и заниматься сексом не принимая участия..? Шэнь Цинцю чуть не сломал свой веер. Шэнь Юань действительно считал его ленивым любовником?! О, эта омега, несомненно, будет в восторге, когда они спарятся. Но, думает он, Шэнь Юань тогда ещё не очень хорошо знал его, так что, конечно, это был просто комментарий, основанный на внешности. Он задумчиво осмотрел свой почти поврежденный веер. — Шан-шиди, этот шисюн похож на принцессу подушек? Цинхуа вновь начал задыхаться. — Прошу прощения? Шэнь Цинцю только сердито посмотрел на него. — Н-нет? Я имею в виду... - он начинает бессвязно говорить, снова двигая руками, — я думаю, что ты больше похож на папочку... - Шан Цинхуа в ужасе останавливается, глядя на свои руки так, как будто они его предали. — Э-это именно то, что сказал Шэнь Юань. - он вздрагивает, опускает голову и бормочет: "прости меня, бро”. Что чёрт возьми за папочка? — Объясни. — Э-это тоже? — Да. Шан Цинхуа спрятал лицо в ладонях. — Это...  когда... вас называют... ну, ладно, может... я думаю, это... у него есть эта странная... черта, я имею в виду ему нравится... когда ты хвалишь его... О боже, я не могу, он убьёт меня... — Мм, тогда ради его чести и... - Шэнь Цинцю посмотрел на дрожащего лорда, - ...ради твоей, я больше не буду приставать к тебе с такими вопросами. Шэнь Цинцю был доволен. Даже если внешне он казался бесстрастным. Он прощается и уходит, и голос Цинхуа срывается, когда он отвечает на прощание. Шэнь Цинцю возвращается на свой пик, чувствуя себя немного более счастливым и, без сомнения, возбужденным, чем он был в течение нескольких лет. Он бросает свой почти сломанный веер на письменный стол, чтобы позже его починить, и раздевается перед сном. О, Шэнь Юань не невиннен. Он тоже был грязным. И он действительно был идеальной парой для Шэнь Цинцю, не так ли?