Pomp and Circumstance

Шэнь Цинцю страшно разозлился. На самом деле он был вне себя от ярости. Видите ли, много лет назад он наткнулся на слишком пьяного Шэнь Юаня с таким же пьяным Шан Цинхуа. Они оба опустошали кувшин за кувшином дешёвого вина, зрелище, которое могло бы бросить тень на их пики. Однако, Шэнь Юань был странно... очарователен в тот момент, когда Шэнь Цинцю (который только-только закончил мыслено проклинать Лю Цингэ и Юэ Цинъюаня и поклялся когда-нибудь убить Цингэ) нашел их. Шэнь Юань, во всей своей пьяной красе, тыкнул пальцем в его сторону и заговорил так, словно его там и не было, обращаясь к Шан Цинхуа. — Клянусь, Шэнь Цинцю точно снизу. Ну, я имею в виду, что он симпатичный и язвительный, но держу пари, что если ты займешься с ним сексом, то он будет настоящей принцессой подушек! Шан Цинхуа, что явно находился не в трезвом состоянии, рассмеялся, и его тут же вырвало. Шэнь Юань посмотрел на него с отвращением и пробормотал: — Держу пари, если бы Шэнь Цинцю был здесь, он бы определённо убил меня. — Брооооооо.... Шэнь Цинцю не понял ничего из того, что услышал, но сделал для себя вывод. Неужели Шэнь Юань думал, что он был... пассивом? Тем, кто просто лежит, пока его берут в разных позах? Он не был согласен с подобным утверждением. Шэнь Цинцю изучал женское тело, когда посещал бордели в поисках утешения и прикосновений, он не был ленивым любовником. Но в тот день что-то странное расцвело в его груди. Шэнь Юань находил его... привлекательным? Намного привлекательнее Лю Цингэ? Больше, чем Му Цинфан? Чем Ци Цинци? С этого момента Шэнь Цинцю чаще искал Шэнь Юаня, создавая "случайные встречи" где они могли бы общаться, там, где они были вынуждены говорить. И Шэнь Юань раскрылся ему так легко, как цветок, растущий под его опекой. Так что, конечно же, Шэнь Цинцю пал под его чарами. Шэнь Юань был таким же язвительным, острым на язык и остроумным, как и он сам. Идеальный партнер. Особенно после того, как Шэнь Юань стал омегой. Дело было даже не в удачной смене сущности, а в запахе, который завлекал Шэнь Цинцю. От него пахло бамбуком и землей, от него пахло домом. Он думал, что у него появилась прекрасная возможность поухаживать за омегой в тот момент, когда Шан Цинхуа представил новую идею, а Шэнь Юань держал холст с "графиками", объясняющими, как это улучшит функциональность вершин. В последнее время Шэнь Цинцю часто ошивался около тех мест, в которых был Шэнь Юань. С тем, как божественно пах омега, потребовалось слишком много времени, чтобы остановить свои дикие порывы получить все права на обладателя милейшей улыбки. Шэнь Цзю надеялся, что если будет обмахиваться веером немного быстрее, чем обычно, то это даст ему шанс хоть немного развеять этот запах. Во время собрания они несколько раз встречались взглядами, и эти большие темные глаза завораживали его всё больше и больше. ...а затем Юэ Цинъюань отправил Шэнь Юаня на пик Байчжань. Цинцю уже был почти готов посмеяться над Цинъюанем. Он сделал это позже, когда потребовал узнать, почему Шэнь Юань был отправлен в единственное место, которое Шэнь Цинцю действительно ненавидел. Юэ Цинъюань моргнул, наклонил голову и сладко пропел: — Я и не подозревал, что Сяо Цзю и Шэнь-шичжи так близки. Услышав Сяо Цзю, Шэнь Цинцю захотелось схватить своего старого друга и хорошенько встряхнуть. Он разозлился даже больше, потому что если бы он подтвердил слова главы школы, то Юэ Цинъюань спросил бы, как они могут быть так близки, если почти не общаются друг с другом. Опуская тот факт, насколько сильно Шэнь Цинцю пытался тайно встретиться с Шэнь Юанем. Так что да, Шэнь Цинцю, в самом расцвете своей жизни, был в бешенстве. Он оставил Юэ Цинъюаня, бросив напоследок что-то вроде: — Всё верно, моё счастье никогда не имело значения для Ци-Гэ. А всё потому, что Шэнь Цзю всегда играл грязно, и для получения желаемого эмоциональные манипуляции были ничем. В конце концов, он всегда делал всё по своему, используя любые методы. А это означало, что ему стоило заглянуть к лорду пика Аньдин, чтобы вытрясти из этого идиота хоть какую-то информацию, раз уж они с Шэнь Юанем были так близки. Шэнь Цинцю не утруждает себя возвращением на свой собственный пик, он знал, что его ученики могут справиться сами. Они не нуждались в том, чтобы он нянчился с ними. Он не приветствует учеников пика Ань Дин, просто раскрывает свой веер, заставляя тех напрячься под его холодным взглядом, прежде чем требовательно заговорить: — Где Шан-шиди? Он занят? — Н-нет, Шэнь-шибо... - говорит один из учеников, заикаясь и дрожа как осиновый лист. — Д-да, Шэнь-шибо... - одновременно выпаливает другой ребенок, заставляя остальных детей поникнуть, когда Шэнь Цинцю вновь глядит на всех потяжелевшим взглядом. — Так он занят или нет? — Учитель с Шэнь-шисюном. - Говорит ученица, получая гораздо более спокойный взгляд, который можно было бы назвать проявлением доброты. Шэнь Цинцю никогда не переступал черту для того, чтобы по-настоящему ранить женщин, они были его единственными спасителями в детстве. — Я могу отвести вас к ним, Шэнь-шибо... — Этот Шицзунь был бы вам очень благодарен. — отвечает Шэнь Цзю мягче, чем он был по отношению к остальным, и следует за девушкой, когда она отступает назад и ведет его к обители Шан Цинхуа. Шэнь Юань пристально смотрел на Шэнь Цинцю, держа в руках чайник, который в данный момент переполнял чашку Шан Цинхуа, который так же смотрел на незванного гостя, не обращая внимания на горячую жидкость, льющуюся на его руку. — Шэнь-шисюн! — Шэнь-шибо! — БРО, ЧАЙ. — БЛЯТЬ! — НЕ МАТЕРИСЬ ПЕРЕД ШЭНЬ-ШИСЮНОМ, ЧУВАК! — Я ЗАПАНИКОВАЛ, ПЕРЕСТАНЬ КРИЧАТЬ! Воцарил хаос, чай разлился на пол, пришедший на шум ученик вбежал только для того, чтобы поскользнуться на жидкости и с визгом врезаться в стол, пирожные полетели во все стороны, Шэнь Юань поспешил убедиться, что ученик в порядке, а Шан Цинхуа начал пытаться убрать беспорядок. Все это время Шэнь Цинцю прижимал раскрытый веер к лицу, чтобы скрыть ухмылку. — Извините этого шисюна за то, что он пришел без приглашения, Шан-Шиди, я... - Шэнь Цзю ненадолго замолчал, понимая, что не может обсудить интересующие его вопросы, связанные с Шэнь Юанем, пока тот находился здесь, - ...хотел узнать побольше о той схеме, которую вы с Шэнь Юанем придумали. Но раз уж Шэнь-шичжи тоже здесь, мне стало интересно, как тебе на пике Байчжань? Шэнь Юань заикнулся и вытер пятно на столе: — Ээ... неплохо. — Неплохо? - Шэнь Цинцю изящно изогнул бровь, устроившись за уже очищенным столом. Шан Цинхуа неловко подал чай, пока Шэнь Цинцю следил за тем, чтобы жидкость не пролилась, когда ситуация станет опасно близкой к очередной чайной катастрофе. Шан Цинхуа прочистил горло: —  Шэнь-шичжи говорил мне об... эм... учениках... и... - Шан Цинхуа продолжал бросать на Шэнь Юаня взгляды, значения которых Шэнь Цинцю не знал, но хотел, потому что это заставляет Шэнь Юаня кивать и говорить: — ...что они хм, очень... гордые и- — ...что Лю-Шиди должен позаботиться о том, чтобы они были более правильно обучены... — ...ух... боевым позициям. — Да! Да, они очень плохо управляются с руками. - Шэнь Юань закончил так, словно они с Шан Цинхуа не говорили друг за друга обрывками фраз. Шэнь Цинцю терпеливо пьёт свой чай, несмотря на растущее раздражение от того, как неловко ведут себя эти двое. Точнее, Шан Цинхуа. Шэнь-шичжи был всё так же приятен. — Но... но, э-э, говорить об этом с  Лю-шишу... ммм... немного... сложно? Шэнь Цинцю молча согласился с этим. Лю Цингэ действительно был очень раздражающим человеком, с которым невозможно говорить, не лишившись всех нервных клеток. Он не говорит ни единого слова, и Шан Цинхуа продолжает с робким видом: — Но это не то, о чем Шэнь-шисюн должен волноваться! Шэнь Цинцю допивает чай. Чай был не самым лучшим, но он удержал себя от того, чтобы сказать что-нибудь язвительное. — Этот Шисюн лучше всех знает, каким может быть Лю-шиди, и если Шэнь-шичжи захочет, я поговорю с ним. Шэнь Юань смотрит на Шан Цинхуа. Шан Цинхуа смотрит на Шэнь Юаня. Они делают такое лицо, что самый старший в комнате не совсем понимает, что происходит. Цинхуа начинает: — Это было бы замечательно, ведь Шэнь-шичжи чрезвычайно хрупок, Шэнь-шисюн. Шэнь Цинцю не подавился своим чаем, не с тем, как произнёс это лорд пика АньДин, но его бровь дёрнулась, и жар прилил в не самое приличное место при виде образов, которые он старательно отгонял. Запах Шэнь Юаня сильно ощущается в комнате, и он машинально тянется рукой к вееру, чтобы отогнать его, глубоко вдыхает, хотя и говорит себе, что не стоит этого делать. Шэнь Юань хрупкий, мягкий и пахнущий, как небеса. Лю Цингэ... да чтоб он подох на своём пике! Шэнь Цзю снова проклинает Юэ Цинъюаня. Какая-то его часть хотела вернуть свою дружбу с Ци-гэ, но подобные действия делали задачу слишком трудной. — Этот шисюн поговорит с Лю-Шиди. - Шэнь Цинцю поставил свой чай на стол, обмахиваясь веером, и холодно посмотрел на них обоих. Шэнь Юань улыбнулся ему. Ах, играть в героя оказалось так легко.