Pomp and Circumstance

Шэнь Юань был очарователен. Как во время беременности, так и до неё. Возможно, Шэнь Цинцю должен был почувствовать вину за то, что заставил того понести ребенка в его первый раз, но он не сожалел. Лю Цингэ, похоже, тоже не возражал, но это могло быть связано с тем, что Шэнь Юань агрессивно заявил, что ребенок должен быть любим независимо от отца. Шэнь Цзю до ужаса обожал своего омегу. И, конечно, черт возьми, Юэ Цинъюань поздравил его, но это прозвучало так мелочно, что Шэнь Цинцю мог только сердито смотреть на этого человека. Эта приватная встреча, которую Шэнь Цинцю не хотел назначать. Ему было неловко находиться рядом с Ци-Гэ. Глава школы молчал достаточно долго. И, честно говоря, Шэнь Цинцю уже начал уставать от всех этих недопониманий между ними. Он небрежно отхлебнул из чашки, глядя на Ци-Гэ пустым взглядом и вертя в руках какие-то свитки. Это было неловко. И напряженно. Даже слишком. Тьфу. — Так. — проговорил Шэнь Цинцю, со скукой растягивая слова. — Мы будем говорить или нет? — Ты счастлив, сяо Цзю? О, началось. Он задался вопросом, должен ли отвечать грубо, как и раньше. Но затем Шэнь Цинцю решил, что лучше просто… не делать этого. У него скоро будет ребенок, и ему, наверное, лучше не испытывать судьбу с лидером секты. — Конечно. — и поскольку Шэнь Цинцю должен был играть во взрослого, потому что даже когда он этого не хотел, он всё ещё полыхал детской обидой из-за своего прошлого и всего такого, он вздохнул. — Ци-Гэ, у меня есть просьба. Юэ Цинъюань посмотрел на него снизу вверх. На его лице появилась улыбка, слишком мягкая и слишком добрая. Это заставило Шэнь Цинцю чувствовать себя дерьмом. Блять. — Шэнь Юань беременнен, поэтому я надеюсь, что ты будешь участвовать в жизни моего ребенка так же, как и в моей. — Он медленно пьет чай, стараясь не выдавать излишнюю эмоциональность, потому что нахуй сентиментальность. — Я не жалею о своем прошлом с тобой и я хочу чтобы… мой шисюн был рядом для меня и… для них. — Шэнь Цинцю ставит чашку и откашливается. Дважды. Юэ Цинъюань смотрит на него широко раскрытыми глазами. О боже, он плачет. Боже. О нет, Шэнь Цинцю не знает, что делать с плачущими людьми. Он быстро встал. — Какой хороший был разговор, Чжанмэн-шисюн, этому шиди уже пора- — Ты серьёзно? — прошептал Ци-Гэ. Шэнь Цинцю снова сел, стараясь казаться как можно более спокойным и собранным. — Да. Когда я тебе врал? Взгляд лидера секты говорит, что он делал это достаточное количество раз. Шэнь Цинцю проводит пальцем по изгибу веера. Когда это уже закончится?! Он ненавидел иметь дело с такими вещами! — Я… Я всегда буду рядом. — Юэ Цинъюань наконец обещал и Шэнь Цинцю должен был сдержать это ужасное желание сказать ему что-то жестокое. Вместо этого он улыбнулся. Ну и ладно! Он это сделал. Он сумел пережить эту встречу! Цинцю допил чай с очаровательной улыбкой. — Знаешь, Ци-Гэ, — начал Шэнь Цинцю, с интересом разглядывая своего друга. Юэ Цинъюань посмотрел на него, приподняв бровь. Если бы не этот «я плакал» взгляд, он выглядел бы скорее серьезным, чем… ну… надутым. Чересчур мягкий! Шэнь Цинцю ненавидел, что его слабость — это мягкие вещи. — Ты станешь прекрасным омегой для альфы, который действительно заслуживает тебя. — Он встал, поклонился на прощание и попытался не обращать внимания на странное чувство в груди, когда уходил. Смотрите! Когда-то он был влюблен, но потом ушел. Он был счастлив со своим А-Юанем, и даже, как ни странно, с Лю Цингэ. В конце концов, Юэ Цинъюань заслуживал более сильного и доброго человека, чем он. Запах бамбука и земли Шэнь Юаня смешивался с его собственным, но Лю Цингэ не выглядел так, словно его это беспокоило. Может быть, просто может быть, Шэнь Цинцю мог бы быть добрее к этому мужчине, не испытывая очевидные желания, такие как, например, желание убить другого. Чем дольше он смотрел на Цингэ, тем страннее себя чувствовал. Это была… тоска? Чувство, которое росло с тех пор, как они начали тройные отношения. Повелитель пика Байчжань чует то, как изменился запах омеги, и это на самом деле… не злит Шэнь Цинцю так, как следовало бы. Не тогда, когда их омега краснеет и возбужденно болтает о чем-то, о чем они с Шан Цинхуа говорили. —…у него будут близнецы! — Восклицает Шэнь Юань, — Близнецы! Я не могу в это поверить. Мне повезло, что у меня только один ребенок. Боже, спасибо. — - Он потирает живот, очертания которого видны сквозь одежду, а Лю Цингэ мягко напевает какую-то незамысловатую песенку. Шэнь Цинцю наблюдал за этими двумя с нежным выражением лица, прежде чем открыл свой веер, чтобы сдуть немного этого… запаха, которого было слишком много для него. Это ощущается богато, по-домашнему и заставляет его внутренне кричать.   — Ты хочешь близнецов? — Игриво спрашивает Шэнь Цинцю. Однако это заставляет Шэнь Юаня потеть. Цинцю продолжает: — Я уверен, что Лю Цингэ сможет помочь. —… —… Шэнь Юань дёрнул мантию упомянутого пикового лорда Байчжана, тоже слегка взволнованного. Он отвернулся, а его рука легла на живот Шэнь Юаня. — Нет! — жалобно произнёс омега. — Вы.! Вы оба будете использовать презервативы! —.презервативы? — - Спрашивает Лю Цингэ низким голосом, который только и делает, что заставляет Шэнь Цинцю… у него что, задрожали ноги? Какого хрена. Он попытался сосредоточиться на презервативах. Шэнь Юань нахмурился. — А вы… ребята, разве не знаете? О черт! Ты должен понять, просто сделай так, чтобы я не смог- я убью брата-самолёта. Шэнь Цинцю поглядывал на Цингэ, который казался всё более и более смущенным. Их маленький омега был со своими тараканами в голове. Цинцю даже не жаловался, когда другой альфа прижался ближе к Шэнь Юаню и сел на край кровати. Разве нормально для омеги хотеть, чтобы другой альфа был так близко, когда он беременен? Нет, но того доверия и заботы, которые Шэнь Юань вкладывал в его шиди, было достаточно для Шэнь Цинцю. Он видел омег около альф во время беременности, альфа обычно был агрессивным и ревнивым, омега застенчивой и испуганной. Но Лю-шиди? Он был заботлив, нежен и успокаивал боль в спине Шэнь Юаня, в то время как Шэнь Цинцю ухаживал за такими же больными ногами своего омеги. Он наблюдал за этим не только с несвойственной ему нежностью. Видя эту сторону Лю Цингэ… Даже если он ненавидит этого парня? Он был возбужден? Это было… мило. Фу, какая гадость. Он стал слишком эмоционально относиться к этому глупому, хорошенькому животному. Шэнь Цинцю попытался не обращать на это внимания, но потом он увидел, как Шэнь Юань со вздохом уткнулся носом в шею Лю Цингэ, и всё, его самообладание исчезло. Он наклонился, слыша удивлённый вздох от омеги и быстро- Целует лорда пика Байчжань. Лю Цингэ выглядит так же соблазнительно, как и Шэнь Юань. Никто не может винить Шэнь Цинцю за это! Что насчёт звуков, который издает его шиди?! Такой мягкий, такой… Словно его никогда не целовали. Шэнь Цинцю хорош в краже первых поцелуев, не так ли? Не то, чтобы он собирался делать это с кем-либо ещё. Он отстранился, и Шэнь Юань пробормотал: «О боже». Лицо шиди было красным, а рот слегка приоткрыт, от того Шэнь Цинцю наклонился и снова поцеловал его. И проводил пальцами по челюсти, пока Цингэ не поцеловал его в ответ. — Святое дерьмо, — шумно выдохнул омега, и это заставляет обоих мужчин остановиться. Шэнь Цинцю облизнулся и поцеловал А-Юаня с той же нежностью, с какой и пикового лорда, что заставило его стонать. Они не делают многого в ту ночь, не с Шэнь Юанем, всё ещё страдающим от дискомфорта беременности, но Шэнь Цинцю получает возможность исследовать рот своего шиди собственным языком, слышит прерывистое дыхание, когда они разрывают поцелуй. Наблюдает за его омегой и раскрасневшимся Лю Цингэ. И когда они все спят в одной постели, Шэнь Цзю чувствует себя… в безопасности. Впервые за всю свою долгую жизнь.