Любовь хранит тройной тулуп

2019ый год Италия, Турин 4 декабря Что-то было, мать его, не так. Нет, они встретились в коридоре отеля, даже позволили себе аккуратные объятия, за которыми никто не смог бы разглядеть ничего, кроме привычного уже сопернического уважения, но отстранившись, Нейтан поймал взгляд Юзуру, и на секунду ему показалось, что он вернулся на почти три года назад, в февраль семнадцатого; словно стояли они не в коридоре итальянского отеля, а в закутке корейского банкетного зала. И словно не было ещё ничего, кроме прохладного взаимного принятия начала их, как любили говорить журналисты, «дуэли». Да и в автобусе Юзу предпочёл усесться с представителем федерации — его тренеров где-то носило — и старательно пялиться в телефон. Расспрашивать и пытаться понять не было времени, тем более что с рефлексией Нейтан всё ещё был на полновесное «вы». Юзуру прыгал, катался под свою и чужую музыку, словом, вёл себя в целом привычно, но Нейта подтачивало дурацкое ощущение надвигающегося… — Нейтан! ...pizdetsa, если он правильно помнил значение одного из любимых словечек Рафа. Ага. К борту он подъехал, утирая со лба выступившую испарину и встряхивая правым плечом — оно чуть ныло: — Нормально всё. Отвлёкся, знаю. Простите. — Спишь ты, что ли? — Даже жест, каким Раф протянул ему бутылку, показался Нейту сварливым. — Я знаю, который у нас час, но вот не… — Не сплю, — Нейт замотал головой, чуть не подавившись, — нет, я же говорю, просто отвлёкся. Сам дурак, всё понял, это больше не повторится, знаете, я поеду, а? Раф в ответ только цокнул языком и дёрнул подбородком: — Вращение давай. Хоть убедиться, что ты в борт не улетишь. Быстро и привычно задавив внутреннюю волну лёгкого возмущения — да когда такое было?! — Нейт кивнул, вернул воду и отъехал к центру катка, не обращая внимания, как старательно на него не смотрят. Всё вроде бы шло как всегда на общих тренировках, и всё же что-то… что-то подтачивало. Медленно и непонятно, на это не находилось абсолютно никаких рациональных причин, и именно их отсутствие злило больше всего. Но… так, ладно, ну к чёрту; с Рафом скандалить совсем не хотелось — и Нейт сосредоточился на льду, тем более что чужая музыка ему в этом, пожалуй, даже помогала. *** 5 декабря Тринадцать баллов. Нейту, положа руку на сердце, в основном было плевать на приметы и прочую подобную чертовщину, но цифры очень уж паршиво перекликались с его вчерашними ощущениями, и… в общем, ладно, ничего хорошего он по этому поводу не испытывал. Радость победы в короткой чуть ли не впервые за карьеру отходила куда-то на второй план; он вяло перебрасывался с Димой какими-то незначащими фразами через стул и ждал начала жеребьёвки. Жеребьёвка. На вчерашнюю он опоздал — а сегодня вспомнил, что Юзу его там искал. И номер за него вытащил. Себе на голову… Чёрт, надо было накануне меньше тянуть резину и шнурки из коньков. Может, они бы вчера поговорили, может, сегодня не пришлось бы сидеть как на иголках и коситься на пустой стул по левую руку. Белое пятно в ряду он увидел достаточно рано, чтобы подобраться, состроить на лице улыбку — кругом была куча людей, в конце-то концов — и старательно смотреть прямо перед собой, пока Юзуру пробирался мимо… всех на этот самый свободный стул, по пути задев колени Нейтана. Ах ты… Устроив вещи, Юзу протянул ему руку, улыбаясь так, что Нейт впервые за всё время их… общения ощутил себя каким-то мимопроходящим журналистом. Или ещё кем-то, столь же… стоооп. Руку он сжал. Кругом всё ещё были люди и трещали камеры. — Прекрасно. — Анализировать ещё и его голос Нейт малодушно не стал. — Ты наконец-то её вкатал. — Ты что, видел? — Идиот… Юзуру повёл плечом и пальцы из его ладони наконец-то вытянул. — Слышал. Хорошие баллы. Нейтан промолчал. Сильнее всего ему хотелось… ну да, сжать его плечи, встряхнуть как следует, поинтересоваться, какого, в конце концов, хрена — но… ну да. Люди и камеры, чтоб их всех раскатало по потолку пресс-центра тоооненьким слоем. Что бы ни происходило с Юзуру — а происходить с ним могло откровенно что угодно — это сильно заставляло Нейтана нервничать. Причём такое беспокойство… ладно, действительно было ему в новинку. Просто вот нашёл время!.. От выпавших им номеров захотелось одновременно расхохотаться и побиться головой об что-нибудь средней твёрдости. Кажется, после жеребьёвки на Мире они как раз над этим смеялись… или нет… да твою же мать. — Опять тебе тонуть в моих игрушках. — Юзу слабо улыбнулся, и у Нейтана чуть отлегло. Чуть-чуть. Капельку. Он коротко усмехнулся в ответ: — Да, знаешь, как в марте. И, услышав слева короткий, но от того не менее холодный выдох, понял, что очень сильно ошибся в выборе слов. Но было поздно. Пресску он почти не запомнил. Кроме разве что своих ответов как по учебнику, дурных вопросов к Юзуру, его собственных слов на японском — и не факт, что его правильно переводили — и его смешков, бесконечно неискренних смешков, каждый из которых словно резал Нейтану рёбра. Он знал, как Юзуру умел смеяться. Он знал, как тот не умел притворяться, что ему весело. Одного он не знал — что ему, к чёртовой матери, сейчас делать. — Проклятье, мы можем поговорить? Ругательство вырвалось у него, конечно, абсолютно самостоятельно, и если бы это было возможно физически, Нейт бы уже устроил своему языку хорошую трёпку. А лучше — мозгу. Он осознал, что сжимает рукав куртки Юзу и резко убрал ладонь — не хватало ещё, чтобы кто-то успел это заснять. Совсем об осторожности забыл. Нет, ну это… да, он самый. — Нейтан. — Юзуру коротко вдохнул и выдохнул, словно опасался сейчас дышать во всю силу. — Нет. Извини, я… представляю себе, как это выглядит с твоей стороны, но меня сейчас лучше не трогать. Нейт отступил от него на шаг и коротко кивнул. Признаться, от этой фразы, сказанной явно с полным осознанием, ему стало в разы легче. По крайней мере, ему просто вежливо отказали. И даже, судя по некоторым словам, не «просто вежливо», а довольно… лично. — Тогда до завтра? — Он рискнул попрощаться, улыбнувшись, но не делая попыток коснуться — и едва сдержал облегчённый вздох, поймав ответную улыбку даже не на губах, а в глазах напротив: — Да. Увидимся на тренировке. ...В автобусе Нейтан включил планшет, едва рухнув на свободное место рядом с Рафом, быстро — ушлые какие — нашёл в сети свой прокат и чуть подпихнул Рафа локтем, наплевав на всякую субординацию: — Разберём? В шаттлах они не делали этого уже давненько, но — будь оно всё проклято — ему было жизненно необходимо отвлечься. *** 6 декабря Тренировка вроде бы шла, как ей и полагалось, и Нейт расслабился уже к её середине, почти сразу после своего прогона. Особо он, прямо сказать, не старался: каскад в начале, несколько прыжков, да и хватит. Раф только одобрил, и Нейт улыбался, вспоминая его вечную присказку про «выигранные тренировки». Кстати, судя по всему, Юзу тоже не был настроен тренировку выигрывать, так что минут за пятнадцать до её окончания Нейт уже чувствовал себя довольно спокойно. Тревога взвилась в груди примерно тогда, когда заиграла музыка Саши Самарина, и Нейт отчаянно хотел верить, что и взвилась-то она только потому, что музыка была и сама по себе, ну, тревожной. Краем глаза он увидел бабочку у Юзуру на акселе — не первую за эти дни, но ладно — но всё ещё надеялся, что его дёргает из-за звукового фона, а не раздирают на части дурные предчувствия. Он услышал крик трибун, стоя напротив Рафа и слушая его привычные уже замечания, обернулся через плечо, не успел увидеть ничего, кроме подъёма после падения — но на простое падение трибуны вряд ли бы стали так орать. Лицо Рафа положения не облегчило, выражая целую гамму разнообразных — и явно недобрых — чувств, и Нейтан не выдержал, выдохнул негромко и беспомощно: — Что это было? — Не думай об этом, — резко велел ему Раф, и Нейтан чуть от бортика не отпрянул. Странный какой-то ответ. — Не думай, ясно? — Ага… — Стало очевидно, что здесь ловить нечего; остальные тренеры, которых теоретически можно было бы подслушать, либо молчали, либо переговаривались по-русски, и Нейт поехал вдоль борта, отчаянно пытаясь наблюдать за прогоном Саши, или за прыжками Кевина под его музыку — словом, сегодня он сам старательно на Юзуру не смотрел. После второго крика заставить себя не обернуться получилось таким невероятным усилием воли, что стало даже обидно: эх, никто его за это не похвалит. Проклятье, мать твою, что ты там творишь?! Он получил свой ответ в самом конце тренировки, проезжая мимо Рафа. Он честно смотрел только себе под нос, но услышал звук захода и вскинул голову. Не смог не вскинуть. Тело отреагировало само — Нейт понятия не имел, как его хватило на то, чтобы развернуться в другую сторону, перед глазами словно пелена упала, и он закрыл лицо руками, чтобы эту пелену разогнать. Не получилось. Впервые в жизни подумалось: знал бы, что будет — запорол бы вчера прыжок. Или вращение. Или дорожку, неважно. Падения были обыденностью; как иногда шутили, падение — наиболее часто исполняемый фигуристами элемент. Но чего может стоить падение с квакселя… Господи, нет, нужно просто стараться об этом не думать, вон как Раф велел, да, Раф… Нейт подъехал к бортику. За его спиной Юзуру явно раскланивался трибунам, что во всю мощь лёгких оценивали его попытки самоуби… то есть, конечно, четверного акселя. Что предыдущие два раза это был именно он, Нейт уже не сомневался. Спрашивать нужды не было, всё очевидно. Хотелось просто найти руку Рафа, сжать и выдохнуть: «Пойдём отсюда» — но язык отказывался слушаться, в горле пересохло, и Нейт только и мог жадно хлебать воду и смотреть в спину Юзуру, который уходил в подтрибунье, не забрав… ничего, даже Пуха, скинув всё на плечи представителя японской федры, и… Нейт не хотел думать, что происходит в его голове — ему хватало того, что творилось в его собственной. К нему подъехал Боян с какими-то вопросами, и Нейт даже ответил, хотя уже минуту спустя не мог бы сказать, о чём они вели разговор. Раф молчал всё время, пока они тащились до автобуса, и в самом автобусе тоже молчал, и Нейтан только и мог, что пялиться, закусив щёку, на обтянутое белой курткой чужое плечо в другом ряду. *** Остаток дня Нейт убил на прогулки. Вообще-то, положа руку на сердце, следовало поспать пару часов — не больше, чтоб не сбить похеренный перелётом режим — потом выдохнуть, настроиться как-то, но из номера он после тренировки выскочил, словно монстра увидев, причём такого монстра, который отчаянно не желал идти на контакт. В каком-то смысле… Вечером ноги, разумеется, принесли его туда, куда он сегодня десять раз пообещал себе не ходить, и ещё столько же успел передумать. Первый порыв — обозвать себя нечутким дебилом и уйти к себе — Нейтан задавил. Будь ты проклят, лучше уж пошли меня сейчас, но я с тобой поговорю. То есть, попробую. Четыре-три. Чёрт, спасибо, кваксель хоть сольно пытался сигать, а то бы и в каскад мог… Каскад, ну да, ну да… На самом деле, он вообще не рассчитывал, что Юзу ему откроет, но дверь распахнулась, и гораздо быстрее, чем он ожидал. И при виде лица напротив первым порывом, честно сказать, было отшатнуться подальше, и именно поэтому Нейт резко шагнул вперёд, оттесняя Юзу в номер. Пискнул замок. Едва оказавшись у кровати, Юзуру уселся на неё, глянул было Нейту в лицо — с вызовом — но тут же опустил голову. В номере он был один, да и вообще, похоже, сразу по приезду переселился в одноместный, но несмотря на отсутствие второй кровати, Нейтан вдруг остро вспомнил почти такую же ситуацию в Пхёнчхане. Вот только ролями они поменялись, да и… много чего, короче, с тех пор произошло. Он сделал шаг вперёд, откровенно не зная, что делать и говорить. Вообще-то он плохо помнил, когда такое незнание случалось с ним в последний раз, и это только добавляло бензина в топку его сегодняшнего — и позавчерашнего, да и вчерашнего тоже — бешенства. Гладкая чёлка свисала Юзу чуть ли не на нос, и Нейт, повинуясь порыву, протянул к ней руку, но успел только кончиками пальцев коснуться — Юзуру вскинулся так, словно перед ним был не Нейтан, а… ну да. Вспоминая о монстрах. — Ладно, вижу. — Слова полились с языка сами, на контроль не было сил. — Я, знаешь, хотел узнать, ты успокоился или нет. — Узнал? — Юзу едва языком ворочал, и сильнее всего захотелось рухнуть рядом, сгрести в охапку, что угодно… — Ты узнал. Всё? — Нет, не всё. — Интонации, кажется, заржавели, или окаменели, что ли — плевать. Он хотел сказать что-то ещё, что-то вроде «прекрати валять дурака и объясни мне уже по-человечески, в чём, мать твою, дело», но Юзу ему не дал — вцепился в предплечья и как следует встряхнул: — Нет, всё! Чтоб тебя… я не… Я в порядке, понимаешь? Гислен приехал, мы поговорили, я не собираюсь завтра прыгать аксель, если ты об этом… заволновался, ты доволен? Мне тебя не достать, разве что ты сам завтра каскад завалишь, но ты не завалишь, потому что это не Олимпиада, и я в порядке; проклятье, Нейтан… уйди, пожалуйста, просто уйди, я не могу тебя сейчас видеть, ты правда не понимаешь?! Почти оглушённый его монологом, смятый этой поистине истерической речью, Нейт моргнул — раз, другой — чтобы осознать, насколько крепко, вопреки своим словам, Юзуру держит его за руки. И что его абсолютно, совсем не задела попытка пнуть его напоминанием о Пьоне. И что если бы Юзу кричал всё это… ну, может, даже на Мире — Нейт бы ему поверил. Но не теперь. То есть, не полностью. Бешенство никуда не ушло, но к нему теперь подмешивалась дикая, абсолютно алогичная в сложившейся ситуации нежность. Чёрт, всё-таки сесть бы рядом, даже без контакта, сказать что-то, объяснить, попытаться… Нет. Во-первых, Юзуру его не услышит. Во-вторых… да, к чёртовой матери. Завтра произвольная, им обоим надо выдохнуть хотя бы до утренней тренировки. Не говоря уже о том, что если Нейтан сейчас проигнорирует прямую просьбу, то потом из этого точно не выйдет ничего хорошего. В коридоре хлопнула дверь чьего-то номера, и Нейт резко дёрнул на себя руки, вырывая их из капканов чужих пальцев. Как по сигналу. Запястья чуть ныли, и он как мог спокойно опустил рукава. — Если тебе мало своих синяков, — голос, кажется, звучал почти как обычно, — и ты решил наставить их мне, чтоб обидно не было, то подожди немного. Метки — потом. Я тебе подставлюсь, у меня, знаешь, тут и водолазка припрятана… Юзуру секунду смотрел на него с абсолютным потрясением — словно Нейт говорил нечто, что он был не в состоянии понять. Потом — снова опустил голову, на долю мгновения коснулся ладони Нейтана и бессильно уронил руку. — Уходи. Пожалуйста. Трогать его Нейт всё ещё опасался, хотя последний жест ненадолго его обнадёжил. Он сделал шаг к двери — вслепую, спиной вперёд. — Выспись. Едва Юзу исчез из его поля зрения, как странная нежность начала испаряться, снова уступая место… даже не злости уже — почти опустошению. Он обернулся через плечо на дверь номера, вспомнил ещё пару крепких словечек от Рафа и громко, от души выматерился. *** В номере Нейтан сразу же прошёл в ванную, запер за собой дверь, пустил воду и уставился на кран, оперевшись ладонями о раковину. Шум струи, тем не менее, никак не помогал заглушить ни звон в ушах, ни стучавшие там, как барабанные палочки, слова Юзуру. «Я не могу тебя видеть». В принципе, если отбросить всё, Нейт прекрасно его понимал. Хотя когда та же ситуация случилась между ними с обратным знаком, то есть на Олимпиаде, сам Нейт его видеть вполне мог и даже хотел, но да ладно, в конце концов, они разные люди. Но понимать — одно дело, а слышать… И даже все его, мягко выражаясь, тёплые чувства к Юзуру сейчас не помогали. Нейт терпеть не мог слово «боль» и все от него производные, причём не то чтобы думал всякие глупости, будто признать свою боль — это поражение, нет. Просто не любил так о себе говорить, о себе и своём состоянии. Но сейчас больно ему было. По-настоящему. Как в своё время болело бедро, теперь ныло где-то между рёбер, и характер и причина этой боли… короче говоря, к врачу сборной с этим не побежишь. Надо как-то самому. Нейтан щедро плеснул себе в лицо. Не помогло, но хотя бы чуть-чуть отрезвило. Ещё бы Юзу что-то такое отрезвить могло; Нейт бы это сделал, игнорируя все возможные вопли и даже последствия. Даже если бы тот выгнал его взашей. Повторно. Так, нет, нет, не стоило воспринимать его слова как окончательный посыл подальше, не стоило. Юзу был в разодранных чувствах — ещё бы — наверняка сам подыхал от болевых ощущений, так что, в общем-то, ещё вежливо выразился. И ничего такого в виду не имел. Тем более, что за руки хватал… и вообще. А даже если имел, то Нейтан потом напрямую спросит. Потом. После пьедестала, будь он проклят. Нейт выключил воду, с силой ударив по рычагу смесителя. Зеркало безжалостно отражало его физиономию — бледноватую, с кирпичными пятнами слабого румянца, со взглядом… ну нафиг, лучше себе в глаза не смотреть. И кстати, линзы вытащить, так, очки он точно клал сюда же, в шкафчик, и контейнер там же… Ему казалось, что вышел он, успокоившись хотя бы внешне, но как только наткнулся на цепкий взгляд полулежавшего на кровати Рафа с книжкой, понял — ни хрена. Чёрт, надо ж было поселиться в одном номере с тренером, который тебя знает как облупленного, надо ж было так психануть накануне произвольной… Так, а последнее — это он о ком?.. Нейт налил себе сока, выхлебал в три глотка, скривился от кислого вкуса и упал на свою койку, в последний момент подставив руку между лбом и подушкой, чтобы очки не ломать. Сейчас ему так или иначе допрос устроят, но это хотелось отложить. Хоть на секунду. Хоть на мгновение. Дьявол. — Ну и какого чёрта с тобой происходит? Раф, разумеется, был прям и параллелен. Как всегда. И… блин, отговориться бы, мол: «Это личное», но язык не поворачивался. Язык, честно сказать, вообще ни для чего не поворачивался, в голове бился какой-то отчаянный колючий клубок то ли шерстяных ниток, то ли проволоки, но никак не связных мыслей, которых требовал от него Раф. Поэтому Нейт промолчал. За спиной вздохнули. Чуть сварливо и нетерпеливо: — Нейтан, не заставляй меня объяснять тебе, что я банально должен знать, из-за чего ты психуешь. Ну? — Я не психую, — вырвалось у Нейта. — Это не я психую, я успокоить пришёл, а он меня… Горло неожиданно сдавило секундным спазмом, и своё «нафиг послал» Нейтан не договорил. А потом до него медленно дошло, что именно он сказал — и что Раф, ни в коем случае не будучи непроницательным, сейчас сложит два и два и получит таки своё четыре. Он зажмурился. Сзади зашуршала ткань — видимо, Раф сел на кровати. Нейт молчал, всё ещё не открывая глаз. Чёрт, как это глупо, как это по-детски, ну подумаешь, проговорился… хотя да, смотря кому и тем более — о чём… — И кто ж тогда психует, если это не ты? — очень ровным голосом поинтересовался Раф. Таким ровным, что Нейт аж застонал от досады: — А то вы не видели, вот честное слово, вся сеть гудит, и не только сеть… А я туда еду, главное, и тут… прямо мне под ноги, ну вы видели, я думал, с ума сойду, ну что это было, Раф, честное слово, знаете, за шкирку со льда утащить хотелось, пока он себе шею не сломал; как это вы говорите иногда, как это… pizdets, Раф… Тот тихо крякнул, словно Нейтан сказал хоть что-то смешное: — Нда. Не этому я тебя учил. Ну-ка сядь. — Не хочу, — пробормотал Нейтан, борясь с искушением накрыть голову подушкой, и чёрт бы с ними, с очками. Тем более, что Раф очень раздражённо вздохнул: — Сядь, я сказал. Если ты уже ругаться начал, да ещё по-русски, я этого так оставлять не собираюсь. И не вынуждай меня хватать тебя за руки и вообще делать что-то, за что ты потом сможешь подать на меня в суд за нарушение личного пространства. — Не подам, — выдохнул Нейт, собираясь с силами. В самом деле, хватит дурака валять, лимит глупостей на сегодня со всех сторон уже был исчерпан. Так что он сел, поворачиваясь к Рафу лицом, уцепился за его взгляд — серьёзный, ни разу не удивлённый даже — и, чуть успокоившись, опустил голову, уставился в ковёр под ногами. Пушистый и дурацкого бежево-серого цвета. — Я даже спрашивать не буду, — на этот раз Раф заговорил неторопливо, обстоятельно, — зачем тебя вообще понесло его успокаивать, потому что догадываюсь, зачем, и если догадываюсь правильно, то это не моё дело. Что, разговор не задался? Нейт едва сдержался, чтобы глаза не закатить, несмотря на огромный прилив благодарности и тепла. Дразнится ещё… Хотя, наверное, Рафу и самому было проще под этакой дразнилкой скрыть… что он там пытался скрыть, беспокойство, что ли… Ладно, неважно. — Задался бы — я бы не дёргался, — буркнул он, не поднимая головы. — Я просто хотел… ну, знаете. Понять. Просто понять, как он, ну чтобы не трястись завтра, что он рванёт самоубиваться перед всеми. А в итоге… — А в итоге ты всё равно трясёшься, — безжалостно оборвал его Раф. — Меня это, знаешь ли, не устраивает. — Да меня тоже, — вызверился Нейтан. — Нет, честно, до завтра я успокоюсь, просто… Так себе поговорили. Поругались. Несмотря на очевидное безумие ситуации — он что, правда сейчас откровенничает? с Рафом? о них с Юзуру? — Нейту с каждой секундой становилось легче. Проклятье, насколько же он, оказывается, устал от двух лет их… отношений?.. То есть, не от них, конечно, а вот от такой невозможности с кем-то поделиться, поговорить… Излить, короче говоря, чувства. Или спросить вот совета. Раф снова издал какой-то странноватый невесёлый смешок: — Ещё бы меня это удивило. Ты мне лучше вот что скажи: там Бриан продрался наконец через всё это французское безумие? Или вовсе Орсер рванул из… где он там сейчас… — Бриан приехал, кажется. — Нейтан удивлённо поднял голову. — Что-то такое… Юзу сказал что-то такое. Вроде бы. При чём тут это? — А при том, — чуть мягче заговорил Раф, — что если бы не приехал, и если бы и завтра не приехал, я бы, Нейтан, сам это твоё чудо, которое на этот раз без перьев, подозвал в подтрибунье и объяснил бы, что так не делают. Мало ли кто, когда и как проваливал короткую. — Он вам бы меня и припомнил, — буркнул Нейтан, оглушённый услышанным. — И мои шесть квадов. Я хотел, знаете, себя в пример ему привести, ага, смешно, да только представил контраргументы и решил не связываться. — А я не о тебе конкретно говорю, — возразил Раф, не меняя интонаций. — И вообще, хватит, тысячу раз уже обсудили это, отпусти, наконец, ситуацию. Так вот, завалить короткую и остаться без каскада — не повод, как ты выражаешься, самоубиваться и деморализовать этим соперников. И мы с тобой это понимаем. И он понимает. — Я же говорю, — пробормотал Нейт, снова опуская глаза, — психанул. — Вот-вот, — отозвался Раф. — И если бы некому было ему об этом напомнить, за мной бы не заржавело. Ты меня знаешь. Особенно если бы я этот грешный аксель увидел в его заявке или тем паче на разминке. — Почему? — ляпнул Нейт. Честно говоря, он уже вообще ничего не понимал, и ожидал, признаться, совсем другого, абсолютно. В лучшем случае — привычного «ты, главное, соберись, ты же умеешь сделать так, чтобы ничего не мешало». А тут… такое. Он не знал, как это «такое» охарактеризовать, но оно его изумляло. — Нейтан, — Раф опустил руку ему на плечо, — не задавай идиотских вопросов. Придёшь в себя, подумаешь и сам поймёшь. А пока считай, что я бы попросил его успокоиться как один из его фанатов, которые… как ты там сказал… в сети гудят. Они, будь у них возможность, попросили бы. А у меня, если ты забыл, и автограф есть. Нейт фыркнул, улыбаясь. Ну да, Раф, ну да, конечно. Тоже мне. Впрочем, если уж он считает, что у Нейтана есть шанс самому разобраться, больше ни слова из него не вытянешь, хоть тресни. Трещать Нейтан не собирался, не дождутся, поэтому просто кивнул: — Ладно. Но он вроде сказал, что мозги ему вправили. — И то хорошо, — проворчал Раф, отпуская его плечо и поднимаясь. — А вообще вы оба молодцы, скажу я тебе, и это не комплимент. Нашли время… ругаться. Нейтан только ошалело смотрел, как он наполняет стакан соком, как пьёт, глядя с лёгкой доброй насмешкой, как ставит стакан на холодильник… Он многого ожидал, но не такой реакции. Нет, ладно: Нейт не помнил, чтобы отношение Рафа к тому же Адаму хоть как-то изменилось бы в пятнадцатом, но, положа руку на сердце, он и внимания-то не обращал особого. А Раф всё-таки был, ну, человеком старой закалки, да ещё и эмигрантом-то откуда… Блин. Он поднялся, чуть покачнувшись — день вымотал его до основания, а он даже не замечал до этой минуты — шагнул к Рафу и молча его обнял. Никакая словесная благодарность не могла передать сейчас всё, что он чувствовал, да и объятия, пожалуй, на сто процентов с этой задачей не справились, но по крайней мере, он… покажет хоть что-то, хоть как-то. Не сидеть же пнём, когда такое испытываешь. Раф в ответ коротко похлопал его по спине между лопаток, взъерошил волосы на затылке и пробурчал ещё что-то по-русски, но точно не ругательство, да и тон был скорее тёплый, едва ли не ласковый — в той степени, в какой к Рафу можно было применить это слово. — Это ничего, — пробормотал Нейт, отстраняясь. — Чтоб помириться, найдём правильное время. — Не сомневаюсь, — фыркнул Раф, отходя к двери ванной. — Значит так. Я иду умываться, а ты давай ложись. Личное личным, а вот произвольная у тебя завтра, напоминаю, публичная. Давай, чтоб я вернулся, а ты сопел в две дырки, понял? — Понял. — Нейт широко улыбнулся, почти безвольно. Вроде бы ему не дали никаких конкретных советов, но если подумать, то они и не были ему нужны. Нужно было, чтоб стало легче — и стало. А об остальном он подумает после произвольной. Прежде чем скрыться в ванной, Раф без предупреждения стукнул по выключателю, и переодеваться пришлось в темноте, ругаясь сквозь зубы. Но несмотря даже на несерьёзную досаду, уснул Нейтан и правда быстро — под шум воды и города. Города, в котором он, чёрт дери, завтра если и не поставит рекорд, то выиграет Финал — и эта победа точно не испортит ничего важного.