Братья?

На настенных часах в небольшой гостиной половина седьмого вечера, когда мужчина наконец решившись, неторопливо начал разговор со своим единственным сыном. Для него это было нелегко, поскольку он боялся ранить чувства своего ребёнка, но так продолжаться тоже не могло... – Феликс, я знаю, что это будет тяжело для тебя, но лучше я скажу сейчас, чем потом ты начнёшь меня ненавидеть, – мужчина сделал небольшую паузу, следя за внимательным взглядом сына, затем уверенно продолжил: – Мы уезжаем в Корею. Удар. Такой болезненный и неожиданный. Феликс чувствовал, как живот скручивает от непонятного чувства страха. Такого он точно не мог предвидеть. После смерти матери его жизнь утратила всякий смысл, но он двигался дальше – учился, общался со сверстниками, хоть это и не могло стереть горечь такой большой утраты. Феликс знал уже достаточно давно, что у отца появилась возлюбленная, ведь всё-таки прошло целых четыре года с тех пор, как не стало мамы. Но что-то неприятно колючее засело внутри, не давая принять тот факт, что жизнь не стоит на месте, что люди, оставив всё плохое в прошлом, должны принимать своё настоящее и стремиться к лучшему будущему. Феликс прекрасно всё осознавал, но упрямился, не желая принимать то, что отец за столько лет снова обрёл своё счастье. Ещё никогда за свои почти семнадцать лет Феликс Ли не чувствовал себя настолько преданным, а что самое ужасное – не ожидал предательства от родного отца. – Нет, папа, ты не можешь так просто решать всё за меня! – глаза юноши вмиг наполнились непрошенной влагой. – Это так нечестно... – Поверь, так будет лучше для нас. – мужчина был непоколебим в своём решении, хоть и переживал за сына всем сердцем. – Для "нас"? – голос Феликса стал на тон выше. Эмоции захлестнули мощной волной, словно резкая пощёчина, обида заполнила всё его существо. – Может, ты хотел сказал для "вас с ней"? Потому что для меня лучше уже не станет! – юноша и сам не заметил, как перешёл на крики, обвиняя отца. – Как же это эгоистично по отношению к маме, хотя тебе ведь плевать. Твоё счастье для тебя важнее! Так ведь, папа?! – Хватит! – мужчина терпел довольно долго. Окинув сына яростным взглядом, он медленно выдохнул через нос, остужая пыл. Сейчас как никогда нужно было контролировать свои эмоции. Ему до ужаса не хотелось расстраивать Феликса, но тот будто сам напрашивался. – Я хотел подождать, пока начнётся твой учебный семестр, но теперь не вижу в этом смысла. Мы вылетаем завтра же! Так что, будь добр, поторопись собрать свои вещи. – Ненавижу... – процедив сквозь зубы каждую букву, Феликс сорвался с места и выбежал на улицу. Отец кричал ему вслед, но юноша уже не слышал. Быстро сев на велосипед, он понёсся прочь. Подальше от дома. Подальше от проблем. Подальше от отца. Феликс отчаянно мчался вперёд, рассекая воздух, задыхаясь обидой всё сильнее. Слёзы застилали глаза, но он уже не пытался сдерживать их. Как сказал отец – в этом не было смысла. Хотелось повернуть время вспять, вернуться в те дни, когда мама была жива. Снова окунуться в детство, где царило счастье без всяких сложностей. Как же Феликс мечтал забыться сейчас, стереть из памяти слова отца о переезде, но даже воздух здесь возвращал его в реальность, проникая во все щели сознания – слишком родным он был для него. Сидней – место, где Феликс родился, впервые пошёл в школу, прожил свои лучшие дни. Он ни за что не променял бы Австралию ни на одну другую страну, а теперь рушится всё то, что так дорого для него, словно по принципу домино. И это невыносимо больно, точно вырывают из груди сердце. Феликс отчаянно впитывал в себя каждую мелочь вечернего Сиднея, надёжно сохраняя в памяти. Он боялся, что забудет даже самые незначительные детали, поэтому наворачивал круги снова и снова по всем знакомым местам города, задыхаясь от душащих слёз и безысходности. В последний раз... Неизвестно сколько времени прошло с тех пор, как Феликс ушёл из дома. Мобильный буквально разрывался в заднем кармане джинсов, но юноша нарочно не доставал его. Всё равно звонил отец. Он бы по новой стал ругаться, уговаривать вернуться и поспешить со сборами. Выслушивать всё это сейчас, когда в душе образовалась огромная зияющая дыра, хотелось меньше всего на свете. Возвращаться домой не было ни сил, ни желания. Порой в жизни каждого наступают переломные моменты и важно лишь то, чтобы рядом оказался человек, которому можно довериться. Тот, кто не бросит несмотря ни на что. Иначе какой смысл несёт наше существование? Для Феликса таким человеком являлся его лучший друг – единственный и самый надёжный. Разбитый от отчаяния, с опухшим от слёз лицом, Феликс сам не понял, как ноги привели его к порогу дома друга. Это место давно стало для него причалом. Он мог прийти сюда, когда ему было плохо, излить душу, рассказать о тревогах, а самое главное – здесь его понимали и принимали. – Ликс? – до боли родной голос заставил обратить внимание на его обладателя. Завидев друга, юноша совсем обессилел. Ноги вмиг стали ватными и, потеряв равновесие, Феликс чуть не упал – сильные руки вовремя подхватили его. Если бы люди могли стать предметами, то Чан определëнно был бы камином, потому что тепло и уют, исходящие от него, иначе объяснить невозможно. Бан Кристофер Чан самый добрый человек из всех, что когда-либо встречал Феликс. Были времена, когда в школе все считали их братьями, настолько они были неразлучны. Чан был тем самым крутым парнем, с которым хотелось подружиться абсолютно всем. Тем, кто всё время защищал и оберегал маленького Ликса, спрашивая с любого, кто хоть мимолётно косился в его сторону. И именно тем, кто был рядом с Феликсом, когда он в совсем ещё уязвимом возрасте потерял мать, вытащив из состояния глубочайшего уныния. Чан в свои двадцать лет был мудр и свободен душой. Мог рвануть куда угодно в любой момент, воплотить желаемое в реальность. Порой Феликс даже завидовал ему белой завистью. Ему тоже хотелось так. Они сидели в гараже Чана, где он сколотил свою студию. Парень мечтал стать музыкантом, записывал собственную музыку, и это вызывало у Ли мурашки каждый раз. Вообще Феликс обожал всё, что делал Чан. Бан никогда не жаловался на вечное нытьё младшего, терпеливо слушал и давал дельные советы. Как и сейчас: Феликс-таки смог кое-как успокоиться и рассказать всё по порядку. Старший ободряюще сжал его плечо, протягивая стаканчик с рамёном и сел напротив. – Только не раскисай, ну, – Чан вытянул губы трубочкой, умоляюще глядя на младшего. – Отец точно не желает тебе плохого. – Я знаю, – согласился Феликс и шмыгнул носом, уставившись в одну точку. Стаканчик обжигал его маленькие ладони, но юноша ровным счётом не обращал на это никакого внимания. Все его мысли вращались вокруг неприятного разговора с отцом. Он думал о переезде. Вернее, не желал думать. Ему к чёрту не сдались эти перемены в жизни. Всё ведь было относительно хорошо – он ходил в школу, продолжал жить, как остальные, кое-как привыкнув к отсутствию мамы рядом. У него был Чан, в конце концов. А сейчас всё летело в пропасть, и он ничего не мог с этим поделать. У Феликса не было даже права выбора. Но обиднее всего была не новость о переезде, свалившаяся как снег на голову, а то, ради кого отец решился на это. Замена маме. – Вот увидишь, Корея тебе понравится ничуть не меньше, – Бан улыбнулся, оголяя ямочки на щеках, и шумно отхлебнул бульон из стаканчика. – Это наша с тобой историческая родина, бро, как ни крути. – Он предал маму, – Феликс не хотел плакать – не сейчас, но чувство обиды снова подкатило к горлу в виде противного кома, а на глаза навернулась влага. – Как я могу принять это? Разве сможет кто-либо заменить мне маму? Это несправедливо! – Маму никто не заменит, – тут Чан не мог не согласиться. – Но и любовь отвергнуть невозможно. Как бы человек не пытался, сердце не обманешь. Я уверен, твой отец пытался избежать этих чувств из страха причинить тебе боль. Но, Ликс, ты уже взрослый и должен принять всё. Ведь твой отец всё-таки заслужил кусочек своего личного счастья. – Да разве можно предавать своего ребёнка из-за любви? – Феликс ненавидел свою слабость и уязвимость. Ненавидел эту обиду, засевшую глубоко в сердце, болезненно вонзившую в него острые клешни. Ненавидел всю эту ситуацию в целом, но что он мог сделать? Ничего абсолютно. Просто смириться с реальностью. По щеке скатилась горячая слеза. Убрав свой и Феликса стаканчики в сторону, Чан придвинулся ближе. Тяжело вздохнул и погладил его по волосам. – Не понимаешь ты о любви ничего, Ликс, – с тоской в голосе произнёс Бан, пальцами перебирая мягкие прядки пшеничного цвета. Волосы Феликса всегда были приятными на ощупь. – Ты поймёшь своего отца только когда сам полюбишь. – Этого никогда не произойдёт! – Феликс уже не мог сдерживать себя. Слёзы бесперебойно стекали по лицу, и в итоге юноша просто беспомощно заплакал. Вернее, заревел. Слишком громко и душераздирающе. Чан крепко обнял Феликса, чувствуя, как становится влажной его кофта на плече. Он успокаивающе гладил младшего по спине, шептал на ухо слова утешения. – Что я буду делать без тебя? Как мне быть? – маленькие, почти детские пальцы Феликса цеплялись за Чана всё сильнее. – Ты не теряешь меня и я не теряю тебя, понял? Мы будем поддерживать связь, – Чан старался говорить буднично, хотя у самого внутри тоска разрывала грудную клетку. – Всё будет хорошо. Тише, тише... Через какое-то время Феликс совсем измотался и, наконец, уснул на стареньком диванчике. Бан заботливо натянул на него плед. Феликс был для Чана, как младший брат. Порой Ханна и Лукас – его родные младшие – дико ревновали, задавая вопросы, кого он любит больше – их или Феликса, на что Чан всегда любил шутливо отмахиваться, не давая чёткого ответа. Ещё раз погладив спящего Феликса по волосам, Чан отправил короткое сообщение его отцу: "Ликс у меня. Не переживайте".