Братья?

Отец Феликса всегда был заботливым и внимательным по отношению к своей семье. Он любил жену и сына, никогда не заставлял их чувствовать нужды. И для него стала огромным потрясением новость о болезни супруги. Ли Ёнджун пытался сделать всё, что было в его силах. Нашëл лучшего в Сиднее врача и не покидал жену до последнего, но в конечном счёте выиграла болезнь. Феликсу было тогда двенадцать – слишком уязвимый возраст для психических встрясок. Будучи мальчишкой, он пережил такую большую потерю и, возможно, именно по этой причине ему было сложно принять происходящую с ним сейчас действительность. Было слишком тяжело переступить через свои принципы и сделать первый шаг. В крови играла третья фаза юношеского максимализма – то самое чувство, когда хотелось доказать собственную независимость, кричать о том, что ты уже далеко не ребёнок и имеешь право голоса. Но это оставалось лишь его внутренней борьбой с самим же собой. Был ли смысл кричать о проблеме, когда всё было уже решено? Был ли смысл в слезах и истериках, которые он закатывал время от времени? Оставалось смириться, что пока давалось нелегко. Впервые Феликс узнал о том, что у отца отношения с женщиной ещё восемь месяцев назад, когда в очередной раз мужчина вернулся домой из сеульской командировки. Феликс услышал, как он разговаривает с кем-то по телефону, но это не был рабочий тон. Тогда впервые после смерти матери отец говорил с кем-то так мягко и ласково. Всё стало предельно ясно, а через некоторое время Феликса поставили перед фактом. В один из вечеров Ёнджун позвал его и всё рассказал, заключив напоследок, что изначально не хотел скрывать от него эту новость. Какое-то время Феликс думал, что, возможно, всё обойдётся, но отец был настроен серьёзно. Это пугало и разочаровывало. Ёнджун работал риэлтором. У него было множество связей с различными турагентствами, поэтому со срочным перелётом проблем не возникло. Его новая избранница тоже работала специалистом по недвижимости. Наверное, так они и познакомились. Хотя, честно говоря, именно этот факт Феликса волновал меньше всего. Думать об этом не хотелось совершенно. В душе была пустота. До самого аэропорта он не разговаривал с отцом. В самолёте игнорировал его присутствие: нацепив наушники, Феликс всем своим видом дал понять, что не настроен на какие-либо разговоры. И перекинулся с ним парой слов (и то касательно багажа) лишь по прилёту в Корею. Да, было нелегко, но и отступать от своего он не собирался. Ненавидеть отца Феликсу хотелось меньше всего, но внутри всё всполошилось, когда он увидел еë. Ту самую, на которую, по его мнению, отец променял маму. Хван Лин была красивой. Феликс понял это, когда впервые увидел её на фотографии, которую нашёл в отцовском кабинете. А спустя некоторое время Ёнджун представил её по видеозвонку. Ещё тогда Феликса посетили смешанные чувства. С одной стороны, он хотел понять отца и дать ему шанс, но с другой – непонятная тревога и презрение сковали сердце. – Ну, здравствуй, Феликс. – Лин выглядела немного взволнованной первой встречей. Она ждала их в аэропорту, откуда они должны были отправиться в их новый дом. В место, где отныне будут похоронены все мечты и надежды Феликса. Он не ответил на приветствие. Лишь окинул женщину тяжёлым взглядом и прошёл вперёд. Весь путь до района Хондэ длился в каком-то неловком напряжении. Отец время от времени пытался разрядить обстановку, говоря о жизни и работе в Корее. Лин по большей степени молчала и следила за дорогой, выглядя задумчивой и немного уставшей. Феликс же продолжал игнорировать всё происходящее, как и периодические попытки отца завязать с ним диалог. Он знал, что если скажет хоть что-нибудь, это обязательно выльется в очередную неприятность, поэтому мудрым решением считал не открывать рот. В одном ухе у него был наушник, из которого громко доносились любимые треки один за другим. Сможет ли он привыкнуть к жизни в Корее, Феликс не имел понятия. Он совершенно ничего не знал об этой стране и плохо говорил по-корейски, а помнил его благодаря частым беседам с отцом. Мысли о прошлом тут же отозвались в груди глухой болью. Раньше ведь всё было неплохо. Они жили с папой, ездили на рыбалку, говорили по душам. А что теперь? Приятные воспоминания рушились, словно песочные замки после дождя, оставляя в душе грязь и разводы. Неизвестно, когда он ещё сможет вернуться в Австралию, и сможет ли вернуться вообще. Один из минусов Сеула это то, что начало августа здесь чуть жарче, чем на родине, как считал Феликс. Да и в целом этот город значительно отличался от Сиднея – здания, люди, разница во времени, пусть и небольшая. Даже воздух здесь иначе поступал в лёгкие. Тяжело и как-то болезненно. Через месяц начнётся школа. Это был второй год старшей школы, который Феликсу предстояло начать в чужом для него месте. Он совершенно не был готов к таким неожиданным и кардинальным переменам в жизни, злясь на отца и на самого себя. Улицы сменялись одна за другой, безоблачное небо словно плыло за ними, ненавязчиво преследуя. Феликсу было всё равно на дорогу, он лишь изредка поглядывал в окно, за которым царила сеульская жизнь. Понял Феликс, что они на месте лишь тогда, когда машина остановилась и отец коротко оповестил его об этом. Из-за своего безразличия Феликс – обычно очень любознательный – даже примерно не изучил маршрут до Хондэ, а сейчас перед глазами стоял двухэтажный дом, в котором отныне он будет жить. Этот дом отец и Лин общими усилиями приобрели ещё полгода назад. Феликс знал об этом. Но почему именно сейчас, когда он увидел его вживую, ему стало не по себе? Нутро буквально разрывало на части от осознания, что отец планирует вместе с этой женщиной провести здесь остаток своей жизни. Свить своё совместное гнёздышко, что называется. Стоило представить, как отец будет нянчить их с Лин ребёнка, к горлу подступила тошнота – Феликс едва успел подавить рвотный позыв, зажав рот ладонью. – С тобой всё в порядке? – обеспокоенно поинтересовалась Лин, которая в это время помогала Ёнджуну с багажом. "Нет, я не в порядке, чёрт возьми! Мне очень хреново. Не хочешь узнать, по чьей вине?" – хотелось сказать, но Феликс просто не мог. – Скорее всего, укачало в дороге. – знакомый голос вырвал его из пучины мыслей и вернул в реальность. Во взгляде отца ясно читалась угроза. Феликс чувствовал, что папа злится на него за вчерашнее поведение. За то, что он наговорил всякого и сбежал из дома, но извиняться он не собирался. Уж точно не сейчас. Да, укачало. От вашего счастья. Феликс так и не смог ничего сказать. Презренно взглянув на отца и Лин, он резко натянул лямку рюкзака на плечо и принялся выгружать свой чемодан из багажника. – Давай я помогу... – Лин подошла, чтобы помочь, но Феликс нарочно проигнорировал этот жест. – Не нужно, Лин, – отец перебил её. – Он справится. Справлюсь. Обязательно справлюсь... Хоть снаружи дом был полностью завершённым, внутри всё ещё шли ремонтные работы. Судя по всему, занималась ими сама Лин. Этому свидетельствовали маленькие капельки краски на её руках, что не утаилось от феликсового внимания. Гостиная была готова только наполовину. Не все вещи были распакованы и от этого в помещении царил небольшой беспорядок. Кажется, Лин планировала закончить ремонт до их приезда, но Ёнджун поспешил с переездом, выбрав вместо конца августа самое его начало. – Если ты не против, я покажу тебе комнату, которую подготовила для тебя, – чувствовалось то, насколько аккуратно Лин подбирает слова, боясь как-то ранить или задеть чувства Феликса, но тот молчал. От самого аэропорта и до сего момента он не проронил ни слова, и Лин это беспокоило не на шутку. Она пыталась нащупать ту самую нить понимания и, оставив все дела, подошла к Ли. – Позволь проводить тебя. Феликс недоверчиво взглянул на женщину. Во всех её действиях, жестах, словах он искал подвох. Но его не было. Ведь Лин от всего сердца хотела добиться от него, как минимум, понимания, ведь о доверии пока не могло быть и речи. Она прекрасно понимала его чувства и ей до безумия не хотелось, чтобы Феликс её ненавидел. А самое главное, чтобы не испытывал это гадкое чувство по отношению к собственному отцу. Ёнджун хотел что-то сказать, но Лин помотала головой в немой просьбе, чтобы он доверился ей. Мужчина одобряюще кивнул. Лин повела Феликса на второй этаж дома. – Я не знаю о твоих предпочтениях, но я хотела сделать так, чтобы тебе было здесь максимально комфортно. – заговорила женщина, когда они остановились возле одной из комнат, и, мягко улыбнувшись, приоткрыла дверь. Комната и в самом деле казалась комфортной и просторной. В самом центре стояла огромная кровать, заправленная чистым хлопковым бельем. Рядом стол с компьютером, небольшой шкаф для одежды и мягкий пуфф. Стены были окрашены в нежно-лазурный, слабый ветерок колыхал прозрачные занавески не яркого лимонного оттенка, создавая умиротворяющую атмосферу. Чисто и аккуратно. В целом комната была готова и теперь требовался лишь хозяин. Запах свежего ремонта тут же ударил в нос, и до Феликса дошло, что Лин именно та, кто создавала весь этот уют. Он нахмурился и прикусил губу. – Может, я многого прошу, но мне бы не хотелось, чтобы ты чувствовал себя отчуждённо в этом доме, – Лин говорила мягким тоном. Заправив за ухо прядь светлых волос, она осторожно добавила: – Я могу понять твои чувства, Феликс, но, пожалуйста, ты тоже постарайся понять нас. После этих слов кровь прилила к вискам, а сердце участило ритм. Феликс сжал руки в кулаки. Обида, засевшая глубоко внутри, сбила дыхание, глаза защипало от подступивших слёз. Можешь понять мои чувства? Так легко вторглась в мою жизнь, перевернув всё с ног на голову, и всё ещё в этом уверена? Да как я могу понять? – Не хочу, – резко бросил Феликс, но, словив на себе потерянный взгляд чужих глаз, заключил: – Эту комнату. Она не подходит. Схватившись за ручку своего чемодана, он резко развернулся и ушёл, оставив Лин в замешательстве. Раз уж предстояло жить в этом доме, Феликс решил найти себе комнату самостоятельно. Долго искать не пришлось – чердачное помещение он обнаружил почти сразу. Комнатка явно ни для кого не предназначалась, и уж точно никто не согласился бы там жить, учитывая весь хлам, которым она была обставлена. Хотя, кто знает, возможно, такой же потерянный и сбитый с толку человек, как Феликс, нашёл бы в этом помещении своё убежище. Потрёпанный комод, стол в таком же состоянии и матрац у стены. Кажется, не было места, где не лежала бы пыль. Сойдёт. Весь остаток дня Феликс провёл в своей новой комнате и не вышел даже ближе к вечеру, когда отец позвал его ужинать. Позже Лин пришла с подносом еды. – Если не хочешь спускаться, не заставляй себя, – нерешительно заговорила она по ту сторону двери. – но, прошу, обязательно поешь, Феликс. Я оставлю это здесь. Поставив поднос под дверью, она ушла. – Наверное, нужно было дать ему ещё немного времени. – с тоской в голосе проговорила Лин, когда они оказались с Ёнджуном в их общей спальне. Как мать, она могла понять, через что пришлось пройти Феликсу, и сейчас испытывала чувство вины за всё. Следовало подождать ещё немного. – Прошло уже достаточно времени, чтобы принять всё. Он слишком упрямый. – Ёнджун устало потёр переносицу и тяжело вздохнул. – Он потерял мать. Я не смогу заменить её. – тихо добавила Лин. За весь день она так сильно измоталась, что не осталось сил ни на что, поэтому женщина присела на край кровати. Ёнджун сел рядом и приобнял её за плечи. Лин была для него очень дорога и расставаться с ней он точно не хотел. Ведь они так долго проходили этот нелёгкий путь вместе. – Ты и не должна заменять её. Просто будь собой. Ликс примет тебя, вот увидишь. Ёнджун, как никто другой, понимал, насколько нелегко его сыну, но искренне надеялся, что жизнь в одном доме, бок о бок, поможет им всем, и Феликс примет Лин, как часть семьи.